Сабан приехал...

 -Сабан Диастинов приехал! Толик, где Гасим? - обратилась Таня Сенова к Егошину, шедшему вдоль террасы к калитке, а сама растерялась. Дрогнуло трепетное сердце пятнадцатилетней девочки. - Где, спрашивают, Гасим Диастинов? К нему брат приехал. Что? Тебе трудно ответить? - Они с Колей и его пле-пле-мян-ни-ком Славой, Миш-Мишкой Лежниным пошли в Афанас-Солу к Ми-Мишке Пан-Панаеву. - Застеснялся голубоглазый парень, отчего стал заикаться, а сам не может отвести глаз от девчушки.
- Где Сабан-то?
- Тётя Даша его в столовую повела. Он изменился, подрос. Гасим обрадуется. Скоро что ли эта тройка придёт?
- Четвёрка. Слава с ними. Тётя Галя с семьёй уезжает на Украину. Племянник Коли Коваленко в детдом приехал попрощаться. Ушли с утра. К обеду должны прийти.
В детдоме Сабана встретили, как дома. Тётя Даша, как только узнала о приезде брата Гасима, друга своего сына, выбежала во двор, обняла его, как самого близкого человека.
- Сабан, родненький ты наш! Возмужал-то как! Пойдём, пойдём! Блинчиков напекла, угощу тебя со сметанкой. Ты их очень любил. Не женат?
- Нет, тётя Даша. Вы всё такая же, ничуть не постарели. Вот брата навестить приехал. Говорят: с Колей и Мишкой Лежниным куда-то ушли. Наверно, на рыбалку.
- Ой, Сабан, дома их не удержишь. Они не на рыбалке. Вроде бы ушли в Афанас-Солу, ведь с собой увели Славку, внука моего.
Сабан год назад выучился на тракториста. Теперь по направлению работает на лесоучастке с таким красивым названием Карасьяры. Яр - это, по Ожегову, крутой берег, обрыв. Глубокий, заросший овраг. Но в этих краях нет ни крутых берегов, ни больших оврагов. Правда, есть вокруг невысокие холмы, заросшие лесом. За деревней есть особенный холм, кудрявый от елей и высоких сосен, где гнездятся пернатые. Здесь нескончаемый роскошный лес, бесконечные живописные озёра с богатой дичью, рыбой. Карасьяры - это необыкновенно красивое озеро, где обитает огромное количество карасей, окуней, линей. Здесь же по водной глади мирно плавают дикие утки вместе с домашними. Вокруг озера расположились дома, построенные для лесорубов и их семей. Сабан живёт в одном их них. Ему нравятся Карасьяры, его работа. Он валит деревья, вывозит древесину.
Разговорам братьев не было конца. Никто им не мешал, не смел мешать. Сидели на той самой скамейке под акацией, где тот и другой не раз скучали, грустили или мечтали о лучшем будущем. Просидели всю короткую летнюю ночь. На этот раз глаз не сомкнула сторож тётя Анна. Села на лестницу террасы возле братьев и для Сабана на зиму стала вязать крючком шерстяные носки.
- Гасим, Сайдан служит в рядах Советской Армии под Выборгом. Как он жил один? Ему никто не помогал. Почему его, тринадцатилетнего сироту, вместе с нами не устроили в детдом? Работал он в Куяре на железной дороге, долго костыли точил, добывал себе кусок хлеба, картошку сажал. Ему иногда помогали соседи. Помнишь Хабибуллиных?
- Конечно, помню. А ты там давно не был? Дом наш на месте стоит?
- В нашем доме, говорят, кто-то живёт. Сайдан в Армии, К кому поедешь? На могилу родителей бы съездить. Гасим, через год ты уйдёшь из детдома. Учись хорошо, да тебе об этом и говорить не надо. С учёбой у тебя лады. Приезжай к нам в гости.
- Как к нам?
- Может, женюсь, - сказал и, стеснительно взглянув на брата, опустил голову, задумался.
- Кто она такая?
- Приглянулась одна. Верой зовут. Сучкорубом работает. Хорошая. Приехала из деревни Муза, с Ветлуги. Знаком с её отцом Фёдором, мать умерла. Ой, чуть не забыл: я ведь храню твою немецкую пилотку.
- Почему не выбросили? Она же фашистская.
- Тебе подарил пленный немец
- Нет, он мне бросил. Помню: откуда-то на поезде привезли немцев, вывели их на платформу, считать стали, некоторые босиком. Холодно было. Наши женщины давали им хлеба, картошки, а мужчины возмущались. Мы, ребятишки, из любопытства глазели. Видит немец: я, как и он, босиком, без головного убора, вот и бросил мне свою пилотку.
- Хороший немец! Он тебя, Гасим, просто пожалел. А потом мама эту пилотку выстирала, расшила какие-то звёздочки, эмблемы, перекрасила в чёрный цвет, погладила, и ты носил. Мы тоже с Сайданом частенько надевали. Носить-то было нечего.
- Бедно жили.
- Да, жили бедно.                ЧАСТЬ ГЛАВЫ 18. ПОВЕСТЬ "ДЕТДОМОВЕЦ"