Серьёзно?

  - Серьёзно? – Как можно спокойнее спросил Турбинин. - Но я вас не просил задерживать эту партию…
   Телефонная трубка в его слегка подрагивающей от… скажем, напряжения руке покрылась холодным потом и прилипла к уху. «Так и отит заработать недолго!» - Подумал бы он, если бы мог сейчас думать о чём-нибудь другом, кроме как об этих чёртовых, дались они ему, холодильниках, и хоть что-то соображал в медицине.
   Инженер-машиностроитель, не имевший ни малейшего представления о хитростях и премудростях торговли вообще и посредничестве в условиях дикого рынка в частности, после закрытия его предприятия ввиду высокой конкурентоспособности в борьбе с западными аналогичного профиля, что в те времена никак не приветствовалось по понятным причинам, в начале благословенных девяностых он был вынужден стать нетвёрдой поступью на доселе незнакомую скользкую тропу коммерции, продавая и покупая абсолютно всё и абсолютно любыми партиями. Предпочтительно – вагонными и эшелонными. По телефону. Правда, пока не покупалось и не продавалось ничего. Совсем ничего.
   Это досадное недоразумение лишь добавляло в нём неприязни к делу, которым он начал заниматься не по своей воле. И тут, казалось, такая удача! От такой же, как он, коммерсантки, с которой его заочно познакомили убывшие на ПМЖ в Израиль его бывшие сослуживцы, поступил заказ на вагонную партию холодильников «Лето-154/3», а у девушки непонятной должности из офиса его друга детства и юности Пирогова, тоже коммерсанта, но крученого, были некие друзья, «банковавшие» всем, что вашей душе угодно. И как раз в это утро они продиктовали ей по телефону список имеющихся на продажу холодильников.
   В этом списке, к сожалению, было всего два «Лета-154/3», но вдруг они смогут достать этого хлама и на целый вагон? Товарный, разумеется. Ни в коем случае нельзя было абстрагироваться от этой идеи, досконально не убедившись в противном. Если бы он только знал, чем занимаются эти друзья!
   А занимались они вот чем: находясь под крышей одного преступного авторитета, боевиков которого Турбинин уже имел счастье наблюдать во всей красе и не вынес из того наблюдения ни единой позитивной эмоции, эти ребята разводили лохов, как хорошие хозяева – домашнюю живность. Они «задерживали» партии товара по просьбам таких вот, как Турбинин, «коммерсантов», а то и без просьб, а когда оказывалось, что у заказчиков пропали в неизвестность их заказчики, выставляли неустойку и ставили на счётчик.
   Коммерсантша, спросившая у Турбинина холодильники, как только стало известно, что партия товара задержана, правда, другая, и должна срочно быть выкуплена, а иначе – неустойка $5000 и счётчик через неделю, перезвонила… своим заказчикам. Те, естественно, пропали и она отморозилась:
  - Мы так не договаривались…
   Поняв, что влип единолично и весьма конкретно, Турбинин испытал сложные чувства. В наборе были и предательски потогонный страх, и уверенность в своей правоте, что вселяло бодрость в увядший дух, и даже проклёвывалась здоровая наглость.
  - Серьёзно? – Как можно спокойнее спросил Турбинин. - Но я вас не просил задерживать эту партию. Речь шла о другой. Вы сделали это по собственной инициативе. Я тут при чём? В любом случае, денег таких у меня нет и, судя по всему, никогда уже не будет. Вы вольны разрезать меня на кусочки, но выгоды это вам никакой не принесёт. Ещё и совесть замучит, вот посмотрите.
   Трубка с минуту молчала, потом тихо вздохнула и сказала:
  - Ладно, проехали.
   Турбинин подошёл к зеркалу, выпятил грудь и нижнюю губу для верности, нахмурил брови и, удовлетворённый увиденным, прошептал:
  - Я бы тоже испугался…