Сказка. Повесть - Гл. 5 Жигуль

Жигуль

Василису приняли в семью сразу и безоговорочно, окружили заботой, любовью и домашними делами. Василиса с радостью помогала Марфе Никитичне по хозяйству. И в доме убраться, и скотину накормить, но больше всего любила готовить. Выпекала плюшки и ватрушки пальчики оближешь.
– Сынок, ты Василису давно не видал? – обеспокоенным тоном поинтересовалась у Ивана маменька Марфа Никитична.
Сынок усиленно бил баклуши, и на встревоженный тон матери внимания не обратил, так-то Ваня был вполне себе работящем парнем, но это только под неусыпным надзором и строгим руководством старших товарищей.
– На реку она пошла, белье поласкать, – беззаботно ответил Иван, сидя у окна.
– Сынок, полдень на улице, пора бы на стол собирать для обеда сытного, а ее все нет, – продолжала беспокоиться Марфа Никитична.
– Загорает, наверное, – предположил Иван.
В избу просунулась гладко причесанная голова среднего брата Федора.
– Ты совсем с дуба рухнул, идиотус обыкновенный? Хотя, что я спрашиваю, – звонко проговорил он. – Дождь второй час идет!
– И то верно! – озадачился наконец-то Ваня, рассматривая серое за окном небо.
Выскочили с Федькой из дома, кликнули старшего Митяя и втроем, как ужаленные, понеслись к речке, туда, где местные дураковские бабы обычно занимались постирушками. 
На берегу Чешуйки стояла одинокая корзина с выстиранным бельем, Василисы не было, следы противоправных действий также отсутствовали. Братья со всей тщательностью обшарили всю близлежащую местность, заглянули под каждый куст и каждый камень, осмотрели противоположенный берег, опросили возможных свидетелей, но Василиса, как в воду канула.
 – Вань, хорош в речке плескаться, – позвал Митяй брата, – здесь воды по пояс, не утопла она.
– Украли ее, – констатировал Федор.
– Как украли? – выкрикнул Ваня.
– Вон, смотри, – Федор в отчаянии опустился на песок рядом с одинокой корзиной.
Иван выбрался на берег, чавкая размокшими лаптями, и уставился на рукоятку ножа, торчавшую в песке и, впопыхах, не замеченную. Костяная рукоятка заканчивалась ловко вырезанной черепушкой.
– Кощеев знак, – зло сказал Митяй и выругался.
Слухи про Кощея появились лет десять назад, или около того, слухи то утихали, то возобновлялись с новой силой. Объявился Кощей в окрестных местах из ниоткуда, сколотил разбойничью шайку и принялся злодействовать вблизи Вороватова. По началу обирал с подельниками одиноких путников, затем вошел в силу и принялся трясти рыбку по жирнее: проезжих купцов, лавочников, особо предприимчивых крестьян и прочий зажиточный люд. Подкачав мышцы и как следует заматерев Кощей и компания подмяла под себя Вороватовских лиходеев, а кто артачился, сгинули в лесных болотах без следа и следствия. Последний из старожилов, Гриша Соловей, некогда удачливой гоп-стопник, собрав в карман выбитые зубы, шепеляво выматерился и отправился осваивать новые районы, оставив Кощею насиженные места в полное и бесспорное владение.   
Хрен редьки не слаще, был один обирала, теперича другой. Народ приспособился и жил дальше, но когда в округе стали пропадать юные барышни, не стерпел, послал ходоков в столицу, в славный город Загребущинск. С третьей попытки, подмазав, кого положено, пробились засланцы на прием к самому Муромцеву, тот мужик справный, дело под личный контроль взял, да толку-то. Кощея и ловили, и травили, и рубили, и в землю сырую закапывали, а он спустя время опять из ниоткуда появлялся. Был просто Кощеем, стал Кощеем Бессмертным, это новое звание привязалось к нему накрепко, наводя ужас на всех и каждого. Загребущинск, как водится, умыл руки, а народ стал жить-поживать и добра наживать, чтоб Кощею мзду немалую отстегивать.
Возможно, рано или поздно нашелся бы богатырь, готовый разбойника проучить, но проблема состояла в том, что доподлинно о Кощее никто ни чего не знал и не ведал. Адрес, возраст, внешность, характерные приметы, привычки, зависимости, преступные и порочные связи – все оставалось под покровом умело хранимой тайны. Кто-то рассказывал о молодом великане с бычьей шеей, кто-то о древнем старике с седой бородой, в общем, кроме слухов и сплетен, одна сплошная неизвестность.
Федька обстоятельно излагал известную информацию, а Митяй понуро кивал головой.
– Что делать думаешь? – спросили братья.
– А что тут делать, домой пойду, – ответил Иван, – в дорогу собираться надобно.


Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Третий день шагал Иван по дороге, петляющей среди вековых сосен в сторону Вороватова. Почему в Вороватово? Другой дороги в этих местах попросту не было, как не было и внятного плана предстоящей экспедиции по спасению Василисы из лап похитителя Кощея. Отсутствие плана с лихвой компенсировал праведный гнев и надежда на чудо. Что, если не чудо свело вместе двух настолько разных по своему интеллектуальному потенциалу личностей, как Иван и Василиса.
Иван собрался в два счета, покидал в котомку припасы, наспех собранные матушкой, и повесил на плечо верный лук. Взял у отца денег, немного, на непредвиденные расходы, Михей Кузьмич сыну все, что есть совал, сам в дорогу собирался, к Василисе за две недели, как к дочке родной всем сердцем прикипел, но Иван только головой покачал.
 Лукич, и тот за Ванькой увязался, верст десять за ним вышагивал. Иван крепко обнял старика, чмокнул Жучку в черный влажный нос, кивнул Гоше с Зорькой и отправил всю братию обратно, дожидаться хороших вестей дома.


В летний июньский полдень четвертого дня похода Иван вышел к постоялому двору с ничего не говорящим названием «Постоялый двор». Мимо этого потрепанного временем заведения Иван проезжал ни раз, вместе с отцом и братьями, по пути из деревни в поселок и обратно. Проезжали естественно мимо, поскольку нужды, останавливаться на постоялом дворе никогда не испытывали. Честно сказать, не было нужды останавливаться и в этот раз, но Ваня все равно мялся у вывески, криво приколоченной к забору. Вывеска обещала уставшим путникам все блага цивилизации, а также продажу и аренду любого вида транспорта в рассрочку и под залог недвижимости.
Иван все-таки открыл скрипучие ворота и шагнул на внутренний двор. Внутренний двор представлял собой смесь запустения и недополученной прибыли. Внутри находилась двухэтажная покосившаяся изба, немногочисленные хозяйственные постройки, конюшня, из которой доносилось лошадиное ржание, и куча деревянных столов и лавок, в хаотичном порядке разбросанных по территории. Унылую картину дополняла свинья, дрыхнувшая в луже, и тощего вида курицы, лениво прогуливающиеся по траве.
Рядом с избой клевал носом внушительный косматый дядька, хотя внушительность достигалась скорее чрезмерной упитанностью, нежели бицепсами. Рядом с ним валялась истертая палица, непременный атрибут всех охранников и бандитов.
– Есть кто живой, люди добрые? – крикнул Иван вместо приветствия.
Дядька открыл один глаз, лениво осмотрел посетителя и продолжил клевать носом.
Ваня подошел к ближайшему столу и уселся на лавку, развязал мешок и осмотрел припасы. В котомке сиротлива лежала последняя буханка ржаного хлеба и горстка соли, завернутая в бумажный кулек.
– Приветствую дорогого гостя в нашем элитном заведении! – раздалось над ухом.
Иван от неожиданности вздрогнул и развернулся на голос.
– Позвольте представиться, меня зовут Мишель! К вашим услугам изысканная кухня от лучших кулинаров, крепкие напитки всех сортов, койко-место в уютной горнице… – тараторил Мишель, рыжий долговязый парень с напомаженными усами в желтой рубахе, зеленых штанах и красных ободранных сапожках. – Есть девицы скабрезного поведения, ежели отдохнуть желаете, можем скидочку организовать, – подмигнул Мишель, уставившись на Ивана.
– Поесть бы, – буркнул Иван.
– Извольте-с, чего желаете? Можем предложить праздничный обед из пяти блюд и фруктовой бражкой!
– Огурцов соленых и молока крынку, – твердо сказал Ваня.
Мишель поскучнел лицом.
– Отличный выбор, ожидайте.
Иван отвернулся, а Мишель вертлявой походкой подошел к избе и крикнул в открытое оконце:
– Слышь, Матрена! Обслужи рванину за третьим столиком. Эх, одни шлынды  кругом. В Загребущинск ехать надо, пропадают здесь мои таланты. 
Ваня с аппетитом хрустел принесенными огурцами и запивал молоком прямо из крынки, подошедший сзади Мишель презрительно сморщил свой длинный веснушчатый нос, затем натянул на лицо привычное любезное выражение и подсел рядом.
– Позвольте полюбопытствовать, куда путь держите? – начал он беседу
– Сначала в поселок, а дальше, – Иван помедлил с ответом, – а дальше, как судьба ляжет и Перун подскажет.
 – Да-да-да! Бывалого путешественника с полувзгляда видно. Не поверите, сам люблю пешие прогулки, но должен заметить, без коня далеко не ускачешь, вот и обувь ваша изысканная поистрепалась слегка.
Иван опустил голову и посмотрел на потрепанные дырявые лапти, нисколько не смутился, привычным движением поправил оборки  и вернулся к соленым огурцам с молоком.
– Должен сообщить с превеликим удовольствием, что вам не сказано повезло! У нас есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться! – начал наступление Мишель.
– Смогу, – безразличным тоном ответил Ваня, отхлебнув молока.
– Именно сегодня для наших постоянных клиентов специальная акция, мимо которой вы ни за что не пройдете! – продолжал гнуть свою линию Мишель.
– Пройду, – Иван и не думал сдаваться.
– Ну, что вы! У нас такие лошадки, не лошадки, а загляденье. Пойдемте, милейший, сами посмотрите, это не будет стоить вам ни копейки. Ну, пожалуйста, – жалостливо протянул Мишель.
Ваня нехотя поднялся из-за стола, жалко стало прилипалу, надрывается, горло дерет, не убудет от него, в самом деле.
– Пошли, но не долго, спешу я, – согласился он.
Конюшня встретила все тем же запустением, полупустыми стойлами и стойким запахом навоза. Мишель вытащил из кармана грязный надушенный платок, сунулся в него носом и, схватив потенциальную жертву за рукав рубахи, потащил внутрь.
– Вот, смотрите!
– Ну лошадь.
– Не лошадь, а породистый скакун, а цвет какой, говорят черный сейчас в моде в столице, особенно у чиновничьего сословия. Бумером зовут, берите, не пожалеете, и цена приемлемая.
– Не хочу.
– Тогда вот, – Мишель потащил упиравшегося Ивана дальше. – Отличный выбор!
– Ну лошадь, да еще слепая.
– Это разрез глаз такой, очень редкая порода, из страны восходящего солнца. Берите! Две подковы в подарок.
– Не хочу.
– Капризный клиент нынче пошел, – вздохнул Мишель и рванул Ваню к последнему стойлу.
– Вот, от сердца отрываю!
Ваня скучающим взглядом окинул обычного ничем не примечательного коня, у них в дерене таких воз и маленькая тележка, хоть пруд пруди.
 – Послушный, покладистый, выносливый, – пел Мишель на ухо Ивану.
Конь безразлично жевал сено, не обращая на обоих никакого внимания.
– Но самое главное – расход корма, всего ничего, один мешок овса на сто верст, максимум два.
После этих слов конь выплюнул сено, посмотрел на Мишеля и почти достал его копытом. Мишель, ожидая чего-то подобного от покладистой лошади, ловко юркнул Ивану за спину.
– Берите, совершенно бесплатно!
– Это как? – удивился Ваня.
– Очень просто, сейчас объясню, платите, ну, скажем, – Мишель прищурился и, окинув Ивана оценивающим взглядом, прикидывая покупательскую способность последнего, назвал сумму, – забираете коня, используете по назначению, а на обратном пути возвращаете назад, а мы вам ваши денежки в двойном размере. Сплошная выгода! – врал Мишель сивым мерином, ни капельки не краснея.
– Как его зовут-то хоть? – спросил Ваня.
– Жигуль.