Нищий

Он сидел в подземном переходе на пересечении Будённовского проспекта и улицы Большой Садовой (бывшая Энгельса) и просил милостыню. Город Ростов-на-Дону, если кто не догадался.  Излом эпохи, когда до конца СССР оставалось совсем немного времени.  Он просил милостыню, а я в десятке метров от него рисовал портреты желающих. Пять рублей карандашный портрет.  А куда деваться? Нужно  кормить семью, а зарплаты у меня в редакции местной газеты, где я тогда числился, не было – только копеечные гонорары. Вот и зарабатывал, чем умел, благо рисовать на архитектурном факультете Львовского политехнического института научили.
Стоять целый день с этюдником в подземном переходе и ждать редких клиентов – то ещё удовольствие.  Кто выживал в девяностые, занимаясь чем придётся, меня поймёт. Но семья не голодала, и это было уже хорошо.
Не помню точно, сколько времени я зарабатывал таким образом.  Возможно, год или чуть больше. Неважно. Однажды вечером, когда поток пешеходов иссяк, и я уже думал сворачиваться, нищий поднялся со своего места и подошёл ко мне. Был он бородат, всколочен, одет в старую, но чистую одежду.  Старше меня лет на десять-пятнадцать. Кислым недельным потом или там перегаром от него не пахло. Нищий, но не бомж.
- Владимир Ильич, - сказал он и пояснил. – Это меня так зовут.
Я назвал своё имя.
- Нарисуешь меня?
- Деньги-то есть? – усмехнулся я. – Пять рублей портрет стоит.
- Деньги, – усмехнулся он в ответ. – Ты, вот, сколько в день имеешь? Рублей тридцать-тридцать пять?
- Примерно так, - согласился я.
- А я – сто сорок-сто пятьдесят. Минимум.
Я онемел.
Он стоял рядом и откровенно любовался произведённым эффектом.
- Да, повторил он. – Сто сорок-сто пятьдесят. По праздникам больше.  Давай, рисуй. Заплачу.
Конечно, я его нарисовал.  Он забрал портрет, расплатился и ушёл, довольный.  Кажется, даже насвистывая.
С тех пор я не подаю нищим.