Гл. 2 Синдром зависшего камня

 Синдром зависшего камня или брошенной бутылки

    Удачливый охотник Го Бу догонял подраненного козла. Козел выбивался из сил, но упорно скакал по камням кручи, оставляя дорожку красных следов. Го Бу не спешил, он знал, что животное обречено, и потому только старался не упустить его из виду. В одном месте Го Бу увидел большой валун, валун был как валун, но лежал очень странно, почти висел. Го Бу осмотрел его и легонько толкнул ногой, валун качнулся и полетел вниз по склону, налетая на другие камни, подпрыгивая и поднимая пыль. Внизу он врезался в скалу и с грохотом разлетелся на куски. Го Бу подпрыгнул, крикнул «хо!» и шлепнул себя по ляжкам. Потом, забыв про козла, он стал искать еще такие же валуны и сталкивать их вниз. И всякий раз, когда удавалось сбросить очередную глыбу, он приплясывал и кричал «хо». Потом охотник вспомнил про козла и пошел по следу, но тот, немного отдохнув, собрался с силами и ушел за гребень.
    Пионер Вася шел по берегу речки, держа в одной руке удочку, а в другой улов - прутик с нанизанными на него сорожками. В одном месте он заметил следы пикника: остатки костра, консервные банки, бумагу, рваные полиэтиленовые пакеты и пустые бутылки. Вася поднял бутылку и стукнул ею о другую, одна бутылка разбилась. Он стукнул ею еще об одну, теперь разбились обе бутылки. Вася побил все бутылки и очень довольный пошагал дальше, высматривая, что бы еще разбить.

       Надеюсь, читатель не будет спорить, что здесь описаны типичные ситуации, камни, возможно, и ему сталкивать приходилось, а множество битых бутылок он просто не мог не видеть, а потому данное явление назовем синдромом зависшего камня или брошенной бутылки. В чем его суть? В том, что большой результат достигается малым усилием. Полезен ли и нужен данный результат? Чаще всего нет, более того, вреден, как в случае битых бутылок, но перед соблазном малым усилием совершить большое действие вряд ли кто устоит.
Согласны?... Нет... Тогда продолжим рассматривать жизненные ситуации.
Строитель, ударник комтруда, Николаев Петр Ильич возвращался с работы. Стоял июль, летел тополиный пух и было жарко. В проулке, куда завернул Петр Ильич, пуха нанесло со снежный сугроб. Петр Ильич остановился, задумался, потом вытащил пачку сигарет, спички, прикурил, а недогоревшую спичку бросил в пуховый сугроб. Пух вспыхнул как порох, потом огонь шипящим кольцом стал расползаться в стороны. Петр Ильич наблюдал до тех пор, пока не загорелась кучка щепы, а вместе с ней и забор. Тогда он спохватился и стал тушить начинающийся пожар.
- Вот балбес, вот идиот! - материл он самого себя, - Как пацан, нашел забаву!
Еще?... Пожалуйста.

    Слесари Иванов и Петров проводили испытания новой партии точильных кругов. Обороты на валу испытательного стенда были под десять тысяч в минуту, агрегат звенел на высокой ноте. Но все новоприбывшие круги были качественными и выдержали испытание.
- Хорошая партия, - сказал Петров
- Угу, - подтвердил Иванов, - а может того, кокнем один чуть-чуть...
Сказано-сделано, один круг стукнули, выбили трещину, поставили его в бронированный барабан, включили стенд. Агрегат, как обычно, взвыл, и тут же громыхнул. Когда открыли барабан, оттуда посыпались песок и крошка разбитого круга.
- Во, силища! Надо же! - сказал Петров.
- Угу, - подтвердил Иванов.

Кто-то может назвать приведенные примеры хулиганством и даже вредительством, и в некотором смысле будет прав. Но не будет прав по отношению к людям, совершившим эти действия, они не хулиганы и не вредители, а самые обычные заурядные люди, рядовые труженики, а пионер Вася даже по поведению всегда имеет "отлично", так что осуждать не стоит спешить. А кто не соблазнялся разбить перегоревшую лампочку, она так здорово хлопает, или сгоревший телевизионный кинескоп, тот вообще будто взрывается. Так что отнесемся к данному явлению, как объективно существующему, и не будем слишком суровы к людям,  совершающим подобные поступки.
Когда писался этот раздел, я усиленно вспоминал, кто же раньше обращал внимание на разбитые бутылки и описал свое негодование по этому поводу, вспомнить не мог. Но пример разбивания бутылки все же нашел, у Владимира Набокова в романе "Бенд синистер". Ситуация  такова: Адам Круг, профессор, философ, социолог, со своим десятилетним сыном Давидом прогуливаются в сельской местности, куда приехали после похорон жены Адама и, естествен¬но, матери Давида. Кроме того, накануне произошел фашистский переворот, и положение Адама, противника режима, весьма неопределенное и даже опасное. Ну, и далее по тексту романа: “... Пустая бутылка. Хочешь, сказал он (отец), подними эту скотомическую бутылку и брякни ею о ствол. Она разорвется с прекрасным звоном. Но бутылка упала целехонькой в ржавые волны папоротника и пришлось выуживать ее самому, потому что там было слишком мокро для дурно выбранной обувки Давида. По¬пробуй еще. Она не желала биться. Ладно, дай-ка я сам. Видишь этот столб с плакатом «Охота запрещена». В него он с силой за¬пустил зеленую водочную бутылку. Он был большой тяжелый человек. Давид попятился. Бутылка взорвалась, как звезда”
     Итак, профессор Адам, герой Набокова, тоже профессора - филолога, гуманитария до мозга костей, аристократа по происхождению, разбивает пустую бутылку. Означает ли это, что Набоков во время своих прогулок тоже с азартом колотил бутылки? Сомневаюсь, не вяжется как-то с профессором. Почему же тогда такой эпизод? Тут надо вспомнить, что Набоков, русский дворянин, эмигрант, до конца своих дней не простивший большевиков, последние годы жил и писал в Америке. И, возможно, русская разгульная натура «пей-гуляй; или грудь в крестах - или голова в кустах; ругать - так с горяча, а рубить - так с плеча и т.д.»  вынырнула на момент и проявилась в приведенном эпизоде. Что же тогда получается, только мы, русские, колотим пустые бутылки? Вряд ли, уверен, что и американские скауты, как и советские пионеры, колотят их с не меньшим азартом. Впрочем, пусть это решит американец, если какой-либо из них прочтет эти строки.

    Иногда для совершения действия по рассматриваемому синдрому прилагаются очень большие усилия и даже тратятся деньги. Не верите?
Американцы в конце 19-го – начале 20-го века даже платили свои доллары, что¬бы устроить такое шоу: разогнать два старых паровоза или даже состава со старыми вагонами и столкнуть их лоб в лоб на пустынном участке пути. Случай описан у Джека Лондона.
   А одна, уже наша советская старательская артель развлекаась таким способом. Каждый сезон они заказывали рояль. Настоя¬щий рояль, черный, на трех ногах, а не тот, о котором подумал уважаемый читатель. Кстати, тот, о котором подумали, правильно "ройал". Так вот, каждый сезон на прииск привозили рояль. Весь сезон он стоял в "красном уголке", кое-кто играл на нем одним пальцем, но привозили его не для того. В день закрытия сезона, перед отъездом в «жилуху на материк» затаскивали бравые старатели этот рояль на скалу и сбрасывали вниз. 
   
   На Инкурском руднике Джидинского месторождения работали мощные " белазы", двадцать пять тонн вез такой самосвал по карьерному врезу вверх на фабрику первичной обработки. Шины "белазов" работают по острой щебенке, потому быстро изнашиваются и часто заменяются, и, естественно, накапливаются изношенные. Складировались старые шины на заднем дворе рудничного гаража, но почему-то половина из них лежит далеко внизу, в правом распадке пади Ивановской. Почему так? А потому что этот распадок подходит вплотную к гаражу. И тут уже не дети, и не молодые балбесы, а взрослые дяди, потому что шина диаметром два метра и весит килограммов триста, поднимают ее, ставят вертикально и пускают вниз по склону. Летит вниз шина, давит кустарник, сшибает молодые деревца, а вослед ей доблестные горняки, ударники и не ударники комтруда, кричат «хо» и хлопают себя по ляжкам. Не верите? Поезжайте в город Закаменск, поднимитесь на Инкурский рудник, найдите гараж, а из гаража спуститесь в распадок - сами увидите.
    А помните в детстве такую игру: поставить в ряд пластинки домино, потом толкнуть последнюю, та уронит предыдущую и так друг за другом ляжет весь ряд. И кто в детстве не соблазнялся проколоть воздушный шарик. Во времена добровольных, а потому весьма многолюдных демонстраций на Первое мая и Седьмое ноября, целые ватаги мальчишек с иголками и булавками охотились за шариками.

     По-моему, примеров приведено более чем достаточно, но если и они кого-то не убедили, думаю, что такой человек более других повинен в этом варварском грехе, но по принципу чужой вины не желает его признавать.
    Кстати, о варварах, римские дворцы и статуи были разрушены опять-таки в соответствии с синдромом зависшего камня, в принципе, что бутылки бить, что статуи - большой разницы нет.

      Есть ли рациональный смысл в действиях по синдрому зависшего камня? Смысла нет, а вот вреда очень много. Взять хотя бы те же самые битые бутылки. Стекло обладает гомогенной структурой, мало разрушается от перепада температур, оно достаточно прочно, не окисляется и не растворяется и пролежит в земле и воде без изменений тысячи лет. Острые грани стекла режут ноги,  если на него наступить, и руки, когда попадаются в огородной земле, они режут корни растений, мешают червям, кротам и прочим полезным подземным жителям. Стекла из почвы или по-другому по¬павшие в зерно и иные продукты, ломают наши зубы, а измолотые в пыль вместе с мукой, ранят оболочки пищеварительного тракта. Вред от битого стекла уже и сейчас не мал, и с каждым годом растет пропорционально приросту на планете массы битого стекла. Единственные места, где природа как-то перерабатывает и делает безопасным битое стекло - это быстрые реки с галечным дном и волноприбойные валунно-галечные зоны, где стекло окатывается и превращается в относительно безобидные округлые камешки. Относительно безобидные потому, что стоит такому камешку расколоться, и он опять даст обломки с режущими краями граней.
     Археологи изучают историю по тем следам, которые цивилизация оставляет на земле, и в земле. Был палеолит - древний каменный век, неолит - поздний каменный, были бронзовый и железные века. Как назовут в будущем наше время? Боюсь, оно ста¬нет веком битого стекла. Разрушатся наши дома и дворцы, поржавеют алюминий и железо, а стекло останется, миллионы тонн бито¬го стекла, которое сейчас переполняет свалки, обочины дорог, почву в населенных пунктах, берега рек и озер и прочие места культурного отдыха трудящихся. Археологам будущего придется изучать нашу цивилизацию по стеклянным осколкам.
     Поэтому великое благодарение бомжам и прочим малоимущим, собирающим пустые бутылки; благодарение домашним хозяйкам, которые не выбрасывают  бутылки и стеклянные банки в му¬сор, а моют их и пытаются сдать, т.е. пустить во вторичный оборот; и великое благодарение тому мальчику, который,  увидев пустую бутылку, не разобьет ее.

   Итак, один из элементов закона социальной энтропии - синдром зависшего камня или брошенной бутылки. Согласно этому синдрому, все, что стоит неустойчиво, особенно что-нибудь большое, будет уронено, опрокинуто, разбито. Брошенная бутылка тоже будет разбита. Будут выбиты стекла в оставленном доме  с незаколоченными ставнями, а одинокий плакат, запрещающий охоту, будет расстрелян. Тополиный пух кто-нибудь подожжет, а найденный неразорвавшийся снаряд попытается взорвать. Песчаный город, выстроенный с огромным старанием, будет разрушен, если не самими строителями, то их друзьями, и все, что может быть легко сломано, будет сломано.
    По этому поводу можно негодовать, возмущаться, но лучше, принять как объективную реальность, и учитывать на будущее: не бросать пустых бутылок, не оставлять незаколоченных окон, не давать повода для действий по «синдрому», не подставляться и не подставлять.
Есть ли хоть какой-то рациональный смысл в действиях по синдрому зависшего камня, разумны ли подобные поступки? Я долго ломал над этим голову, должна быть причина, все в этой жизни с чем-то связано и от чего-то зависит. Подсказку дала учительница, когда ее классу читал лекцию по теме этой книжки. Она сказала: «Да, точно, если одно стекло разобьют, то уж потом все поколотят». И я понял, причина синдрома относится к тем далеким временам, когда упавшего бросали, а заболевшего убивали, чтобы не заразил других. Это своеобразное содействие отбору, времена были тяжелые, жестокие, не до гуманизма. Это есть и сейчас, среди волков, в голодное время  слабого сородича волки сожрут, чтобы поддержать силы стаи. Поэтому и в «синдроме» более всего проявляются мальчишеские ватаги, они еще не социум, они еще стая. Стоит им увидеть что-либо покалеченное, надломленное, незащищенное, они обязательно это доломают, добьют.
   
 Предвижу, что некоторые читатели справедливо возмутятся: «Ничего я не ломал, ни в детстве, ни сейчас, а наоборот, все ремонтирую, и детей тому же учу...» Я искренне уважаю такого читателя, я и сам ничего не ломаю, более того, сейчас, когда пишутся эти строки, зарабатываю на жизнь ремонтом бытовой техники. Вообще, сколько себя помню, у меня не было мании разрушения даже в детстве, наоборот, я постоянно что-то мастерил. А по¬том, тоже в детстве, мне попалась замечательная книга "ТВТ" - "Товарищество Воинствующих Техников". В книге рассказывалось, как школьники решили объявить войну поломкам, недоделкам, всяким оторванным доскам и торчащим гвоздям. Книга произвела на меня большое впечатление, я стал подражать героям, загибать торчащие гвозди, убирать с тропинок битые стекла, а с дороги - кирпичи, ремонтировать все, что мог исправить. С этими привычками живу и по сей день. Естественно, что видеть разбитые стекла киосков, перевернутые урны, поломанные скамейки и оборванные телефонные трубки для меня было не просто неприятно, это возмущало до глубины души, я негодовал, нервничал, расстраивал¬ся, в общем, растрачивался впустую, а потом задумался, почему же,  все-таки, происходит это бессмысленное разрушение, и пришел  к понятию «социальной энтропии», одним из проявлений которой является «синдром зависшего камня». Я понял, что это не просто зло, а зло в законе, неминуемо существующее, пока не изжита социальная энтропия. И теперь ко всякому варварству отношусь как к природной стихии, хотя все так же ставлю на место опрокинутые урны и поднимаю перевернутые скамейки, но уже бессмыслен¬но не кипячусь. И еще, делая что-то, заранее предвижу, что это может быть разрушено, поломано, испорчено, поэтому стараюсь такую возможность максимально устранить. Это тоже своеобразная защита от дураков, чаще всего бездумных, творящих зло просто так, походя, а иногда намеренно агрессивных. Они были, есть, и будут, независимо от того, нравится нам это или нет, хотим мы того или не хотим.

   И еще маленькое отступление. На предыдущей странице писал, что нельзя подставляться. А сам подставился, само название «синдром брошенной бутылки» дает в руки зловредному критику повод сравнить его с выеденным яйцом. «Идея, не стоящая выеденного яйца, или разбитой бутылки» - какой способ блеснуть остроумием. Но эту возможность я у него отнимаю, пусть повторяется, если хочет, но это уже не будет оригинально.