Ларец немецкого барона глава 7

 Глава7. Следствие ведёт прокуратура. Зубков

– Скажите, кто-нибудь их них жил в Романовке или бывал там часто? Вы их хорошо всех знали? – продолжал интересоваться Зубков.
– Некоторых знал хорошо, некоторых вообще не знал. А в Романовке Васька Шуклин жил три месяца после армии. У него был друг из Романовки, с которым он служил на границе. После службы поехал отдохнуть к нему в деревню. Чуть было, как он рассказывал, там не женился.
– А вы не знаете где он сейчас живёт, чем занимается?
– Они почти все не имели постоянного места жительства. Были у них женщины, у которых они иногда селились. А Шуклин торчит постоянно на автостоянке. У него там комната есть где-то возле школы, – ответил Виктор.
– А у вашего брата была такая женщина?
– Была. Она на базаре стоит, что в Затоне, в самом конце. Она там одна шапками и фуражками торгует. Зовут Надей. Живёт без мужа, с дочкой. Старше нашего Васьки лет на пять. Она, наверное, побольше меня обо всех его дружках знает. Васька, когда без денег сидел, у неё кантовался. Маленькая, полная, как колобок, – описал Васькину подругу Виктор.
На этом Зубков распрощался с братом убитого и поехал домой. На следующее утро он решил проверить стоянку. Возможно там удастся выловить Шуклина. Беседа с Виктором очень многое прояснила. Шуклин хорошо знал Романовку, ведь он жил там целых три месяца и мог указать Фролову дом Гордеевой, а также достать машину для поездки на разбой. Узнав, что клиент будет отсутствовать до утра, он мог подобрать ключи и отсоединить на время тросик спидометра. А посты дорожной полиции в летнее время можно спокойно объехать при хорошем знании местности. Зубков подозревал, что Шуклин делал так неоднократно. Сергиенко и не заметил, что на его машине катались. К тому же он сказал, что молодой сторож стоянки даже машину его помыл бесплатно – ведь Шуклину надо было смыть следы пыли от многокилометровй поездки. Всё прошло бы гладко, если бы не убийство Фролова, которое спутало все карты Шуклина. Теперь он подозревается в убийстве своего подельника по ограблению Гордеевой. Нужно взять у него кровь на анализ, сравнить с той, что обнаружена в доме Фролова на полу и на угольнике плиты, и отпечатки пальцев –  с найденными на дверной ручке и на ломике.
На следующее утро, подписав ордер на арест и на обыск квартиры Василия Шуклина, Зубков с оперативниками и экспертом поехал на автостоянку. Когда они прибыли туда, на вахте сидели двое пожилых мужчин. Один из них был уже навеселе. Зубков подумал, что это, возможно и есть тот автослесарь, который восьмого числа сторожил автостоянку вместе с Шуклиным. Его сможет опознать Сергиенко, если это действительно был он.
– Где можно найти Василия Шуклина? – строго спросил следователь и для устрашения предъявил им удостоверение. Вопрос следователя сразу испортил старичкам настроение. Мы сами не знаем, где он может быть. Опять исчез куда-то, с девятого числа нет. Но вы не беспокойтесь, он может и целый месяц пропадать неизвестно где, но потом всё равно появится, – заверил пожилой мужчина, сидящий рядом с подвыпившим.
– Я у них вроде резервного сторожа, если кто-то отсутствует, вызывают меня: и работа соблюдается, и мне приработок к пенсии есть. А у них то одного нет, то другого. Почти постоянно сторожу.
– А что, Васька Шуклин предупреждает, когда исчезает или нет? – спросил Зубков у трезвого мужчины, понимая, что тот соображает лучше.
–  По-всякому бывает. Иногда предупреждает, иногда нет, – ответил тот.
–  А, восьмого числа, вы с ним вместе дежурили? – спросил следователь у того, который был навеселе.
– Я вообще-то не сторож. Это Васька сторожем числится и сторожит, а я ремонтом занимаюсь. Кто что попросит: подтянуть, отрегулировать, промыть, заменить. А Васька мне всегда помогает. Восьмого числа я с ним за компанию сидел, – согласился автослесарь.
– Скажите, как вас зовут?
– Степан Иванович Дружинин. Пенсионер, автослесарь.
– Где мы с вами могли бы поговорить, Степан Иванович, так, чтобы нам никто не мешал? – спросил его Зубков.
– А пойдемте в Васькину конуру, он её себе в ремонтном боксе оборудовал, – предложил тот.
Ремонтный бокс был хорошо оснащён. В одном углу стоял сварочный аппарат, в другом – кислородные и газовые баллоны, а также комплект шлангов с горелкой, для газосварки.
На столе лежало несколько шлифмашинок и несколько ломиков, как две капли воды похожих на тот, что был найден после ограбления в доме Гордеевой. Пройдя через ремонтный бокс, они, наконец, попали в Васькину конуру.
Она была довольно обставлена и, скорее напоминала приличную квартиру, чем бытовую пристройку к ремонтному боксу. Пол покрывал палас. Стены оклеены импортными обоями. В углу стояла двуспальная кровать. На подставке – импортный телевизор, а напротив – большой диван. Холодильник возле стола тоже был импортным. На стенах висели сувениры (чеканка из медной фольги) и картины.
– Хорошо здесь Вася обосновался. Обставил свою конуру, как настоящую квартиру, – не скрывая восторга сказал Зубков.
– У него другого жилья в городе нет, вот он себе и отстроил «котедж» и даже баб сюда водил. Почти малолеток. Им ещё молоко пить надо, а они водку хлещут да сигареты дорогие курят. Вот как сейчас живут-то молодые, – с завистью сказал Степан Иванович.
– Не догадываетесь, по какому поводу я хочу с вами побеседовать?
– Одно их двух. Или кто-то из родителей малолеток пожаловался на Ваську за порчу, или хозяин машины – за то, что он его авто берёт без спроса и ездит по своим делам, – уверенно ответил Дружинин.
– А что, он часто так делает? – спросил Зубков.
– Да бывает, чего греха таить. Но моё дело – ремонт. Я к охране их машин никакого отношения не имею и не отвечаю за них, – оправдывался Степан Иванович, полагая, что кто-то всё-таки пожаловался.
– А восьмого числа он брал чью-нибудь машину?
– Восьмого он машину одного кривоносого брал. «Девятку» белую. Я в тот день был сильно выпивши. Васька меня и уговорил за него часа четыре подежурить на стоянке. Я, конечно, согласился – не бесплатно же.
– А когда он вернулся? В какое время?
– Наверное, около двенадцати. Я уже всё на замки позакрывал и кемарить начал за столом, слышу: кто-то подъехал. Вышел, смотрю: Васька приехал. Я его впустил и опять дверь на замок закрыл. Спросил, как съездил, а он только рукой махнул, – ответил Дружинин.
– А он что-нибудь привёз? Вещи какие-нибудь? Что он доставал из машины?
– Какой-то чемоданчик чёрный взял из салона из салона и к себе в каморку занёс, а из бокса канистры с бензином вынес. Но как он бензин доливал в бак, я уже не видел. Домой надо было идти к бабке своей, поздно было.
– А в гости к Ваське в этот день приходил кто-нибудь?
– Один здоровый парень в кожаной куртке часов в пять, но потом куда-то ушёл.
– А где сейчас может находиться Шуклин?
– Кто его знает. Или у дружков своих, или у баб.
– А у него не было постоянной подружки?
– Нет, я не замечал. К нему все разные ходили, в основном курящие малолетки, того и гляди, сожгут стоянку, – посетовал Дружинин.
На этом их беседа закончилась. Эксперт-криминалист снял все отпечатки пальцев в комнате, где жил Шуклин. Зубков отвёз обратно оперов, которых брал для ареста. На этот раз они оказались без работы. Васька, очевидно, почувствовал, что его могут арестовать, и сбежал, прихватив с собой все деньги и деревянный ларец. При осмотре ни то, ни другое не обнаружилось. Закончив обыск, следователь захватил с собой один из железных ломиков используемых при монтаже шин. С него тоже были сняты отпечатки пальцев.
«Что может сейчас предпринять Шуклин? – размышлял Зубков. – Скорее всего, он попытается продать антикварный деревянный ларец какому-нибудь коллекционеру, по возможности, самому богатому. Но как он сможет узнать адрес этого коллекционера? Это в прокуратуре есть их адреса и все данные о каждом»
Зубков решил по очереди объехать всех, по крайне мере тех, которые находились на заметке. Один из них – Литвинов – жил поблизости. Опер предварительно позвонил ему и договорился о встрече. Когда Зубков постучал в нужную квартиру, за дверью послышались шаги. Он представился и подержал некоторое время перед дверным глазком. Дверь была заперта на несколько запоров и какое-то время пришлось ждать, пока хозяин их отопрёт. Когда следователь вошёл в квартиру, то увидел Литвинова – полного человека лет пятидесяти с лишним.
– Прошу в мой рабочий кабинет, – пригласил хозяин. Кабинетом служила самая большая комната. Это помещение можно было назвать скорее, мастерской, чем кабинетом. На стенах висели картины и барельефы. На столе громоздились заготовки из дерева, предназначенные для изготовления статуэток. Рядом стояла чашка с глиной. На другом столе разместились тюбики с масляными красками.
– Чаю не хотите? – спросил хозяин. – Нет Николай Николаевич. Давайте перейдём сразу к делу, которое привело меня к вам. Оно очень серьёзное и важное. Связано с ограблением и убийством, – сказал Зубков, доставая свои бумаги.
– Понятно, что по пустяковому делу вы не стали бы меня беспокоить, – сказал задумчиво Литвинов.
– У одной старушки грабители забрали деревянный ларец в кожаном футляре. Ларец – антикварный, сделан из морёного дуба. Привезён был из Германии сразу после войны. На внутренней стороне крышки – орнамент и надпись «Morgenstern». Ниже выгравирован рыцарский герб из дубовых листьев и мечей. Старушку стукнули по голове ломиком и забрали этот ларец. Сейчас мы разыскиваем похитителя. Совсем недавно один художник из Германии предлагал за ларец двадцать тысяч долларов. К вам его случаем не приносили на днях или сегодня? – спросил Зубков Литвинова.
– Нет ответил тот, – ответил тот, отрицательно качая головой. – Да и вряд ли принесут. Коллекционер я небогатый. Мне очень трудно собрать даже тысячу долларов. А вещь, про которую вы мне рассказали, на любителя.
– А вы в нашем городе всех коллекционеров знаете?
– Кто есть на данный момент, знаю практически всех. Их осталось не так уж и много. Все крупные, если считать по ценности их коллекций, отсюда уже уехали. Остались такие же бедняки, как я.
– А вы не могли бы им позвонить? Может быть, кому-нибудь приносили этот ларец, или собираются принести?
– Ну, конечно, я постараюсь, –  пообещал Литвинов, направляясь в другую комнату.
Зубков слышал, как он шутил с коллегами, интересовался их работой, семейной жизнью. В конце разговора обязательно спрашивал своего абонента, не приносили ли ему антикварный деревянный ларец. Потом, как его проинструктировал Зубков, предупреждал, что эта штучка находится в розыске, и просил позвонить по телефону, номер которого дал ему следователь. Литвинов переговорил почти со всеми, но никому, из опрошенных, ларец не приносили. Но вот, наконец, очередной его собеседник вспомнил, что звонил некто и сказал, что ему вчера приносили старый деревянный ларец. Литвинов набрал номер этого антиквара, но ему никто не ответил.
– А у вас, Николай Николаевич, есть домашний адрес вашего коллеги?
– Конечно, есть, – ответил тот и протянул Зубкову свою записную книжку, которая служила ему телефонным справочником.
– Вот, Мухортов Иван Карлович. Наверное, гуляет сейчас со своей овчаркой.
Мухортов оказался мужчиной лет сорока, в потёртом джинсовом костюме. Он действительно гулял по двору с огромной овчаркой, когда его нашёл Зубков. Услышав, что с ним хотят поговорить, он кликнул собаку, и они втроём пошли к подъезду.
– Я, следователь прокуратуры Зубков Иван Семёнович, – представился Зубков и, достав из кармана удостоверение, показал его Мухортову.
– Могли бы и не показывать. Я, как вас увидел, сразу всё понял и, представьте себе, знал, что вы должны были прийти, – сказал Мухортов.
– Откуда, интересно? – удивился Зубков.
– Я имею в виду не вас конкретно, а человека из вашего ведомства, – ответил Мухортов, открывая тремя ключами железную дверь. Квартира его была обставлена намного богаче, чем у Литвинова. На полах – дорогие красивые ковры, на стенах – картины и тканые гобелены. Мебель, видимо, старинная, дорогая. 
– Интересно, откуда вы могли знать о моём приходе? Может, у вас было какое-нибудь предчувствие? – пошутил Зубков.
– Да нет. Просто понял это после того, как со мной переговорил один парень, – ответил Мухортов, садясь напротив Зубкова в кресло-качалку.
– Расскажите мне про этот визит, – попросил следователь и, вынув из папки пачку фотографий, протянул их Мухортову. – Его здесь нет?
Антиквар долго и внимательно рассматривал снимки, наконец протянул Зубкову один из них. С фотографии смотрел Василий Шуклин.
– Так вот, вчера, когда я гулял со своей собакой, ко мне подошёл этот парень, – начал рассказывать Мухортов. – Он отозвал меня в сторону, раскрыл большой портфель и показал старинный деревянный ларец в кожаном футляре. Вещь это, несомненно, очень ценная. Но я сразу понял, что этот парень взял её вопреки желанию хозяина. Потому осмотрел ларец и сказал, что купить его не в состоянии, тем более, что он заломил фантастическую сумму. Я сразу понял, что вслед за этим продавцом придёте вы, – объяснил Мухортов. – Не мой это профиль к тому же.
– Сколько же он попросил у вас за этот ларец? – спросил следователь, делая записи в протоколе допроса.
– Сказал, – усмехнулся Мухортов, – что ему уже дают за ларец двадцать тысяч долларов, но он хочет получить за него больше, хотя бы двадцать две тысячи. Я ему откровенно сказал, чтобы он продал этот ларец тому, кто за него предлагает двадцать тысяч, а здесь ему никто не даст даже одной. – А что было дальше? – с интересом спросил Зубков.
– Он закрыл свой драный портфель и ушёл. Я, знаете, не связываюсь с такими. Видели, наверное, что у меня двери мощные. И то, всё самое ценное держу в других  тайных местах. Могут ограбить запросто.
– Как вы думаете, здесь, в нашем городе, он сможет продать эту вещь?
– Коллекционеры его не купят, возможно, кто-то из новых русских захочет его приобрести. Но, скорее всего, они перед покупкой придут за консультацией ко мне или к Литвинову, или к кому-нибудь из наших коллег.
–  Иван Карлович, если вас кто-нибудь попросит произвести оценку этого антикварного ларца, то я вас попрошу меня тоже ввести в курс дела, – сказал Зубков, оставляя антиквару номер своего телефона.
Время близилось к вечеру, и следователь заглянул на Затонский рынок, где торговала Надежда, недавняя подружка Фролова. Зубков прошёл в самый конец базара и вскоре удел маленькую полную женщину лет тридцати. Она продавала сезонные головные уборы. Зубков некотпросилорое время постоял невдалеке от её торговой точки, присматриваясь и прикидывая, как к ней подойти. А действовать нужно было тонко и деликатно, так, чтобы женщина выложила ему всё, что знает о Ваське и его делах. Следователь подошёл к её полкам, где были разложены головные уборы, и примерил одну из модных фуражек. Он долго смотрел на себя в зеркало, но фуражку так и не купил. Вы когда свою работу заканчиваете? Вас, кажется, Надей зовут? – спросил, приветливо улыбаясь, Зубков. – А вы откуда знаете, – удивилась женщина, тоже улыбнувшись ему. – Хотите проводить меня домой? Я через полчаса закончу.
– Зубков решил сразу раскрыть карты. – Я к вам по серьёзному делу, – сказал он, предъявив удостоверение.
– Где мы с вами могли бы серьёзно поговорить?
– Если дело серьёзное, то можно пойти ко мне домой. Я тут рядом живу, в пяти минутах ходьбы, – ответила Надежда. Она попросила соседку присмотреть за её товаром, и они с Зубковым отправились к ней домой. По дороге надежда Ивановна Антонова рассказало о своей одинокой и тяжёлой жизни. Зубков узнал, что она только продаёт товар, а шьют и привозят его её родственники. Что у Надежды есть мать и двенадцатилетняя дочь. Когда они вошли в большой дом, женщина предложила снять куртку и присесть к столу.
– Догадываетесь, почему я к вам обратился за помощью? – спросил следователь.
– Да, наверное, друга моего Ваську Фролова разыскиваете. Только сейчас его у меня нет. Две недели, как не показывается. Наверное, деньги большие добыл. Пока не прокутит, ко мне не придёт. Пока у него денег много, он по молодым сучкам бегает. С ними ему интереснее, чем со мной, старухой, – сказала грустно Надя.
– Нет. Василия Фролова мы уже не ищем. Его несколько дней назад убили. Мы ищем его друга Василия Шуклина. Вы, знаете его? – спросил следователь. Это сообщение немного ошарашило хозяйку, и некоторое время она сидела потерянная, не зная, что сказать.
– Шуклина я, конечно, знаю. Это земляк и друг Васькин. А вот где он сейчас – не ведаю. У них много было блатхат. Деньги с кого-нибудь вытрясут и едут туда со своими девицами отдыхать. Шампанское – рекой, сигареты – блоками. А потом Васька ко мне приходит, когда у него даже на пачку «Полёта» денег нет, – со злостью ответила Антонова. – Этим и должно было всё закончиться. Они ведь бандиты настоящие, а у бандита одна дорога – или в тюрьму, или в могилу!
– А вы не знаете, где я могу найти тех девиц, с которыми эти друзья отдыхали? Может они подскажут, где сейчас находится Шуклин? Кстати, не слышали, как зовут их?
– Живут они в заводском общежитии. Работают где-то в магазине продавцами. Одну из них зовут Ира, фамилия Назарченко – это моего Васьки подружка, а вторая – Света, фамилию не знаю. Живут на втором этаже в комнате 218. Если хотите их застать сегодня, то поспешите – они по вечерам дома не бывают и в общежитии редко ночуют. Всё больше с мужиками отдыхают, – с нескрываемой злостью поведала женщина.
В общежитие Зубков спросил у вахтёрши, можно ли зайти в 218 комнату.
– Нет их ещё. С работы не вернулись. Не терпится кобелям… – процедила сквозь зубы вахтёрша.
– Зря вы так, – улыбнулся Зубков, предъявив своё удостоверение. Полчаса спустя в дверях показались две накрашенные, нагловатые на вид девицы.
– Вот к вам по делу пришли побеседовать, – засуетилась вахтёрша, указывая на вставшего со стула Зубкова.
– Вы к нам? Наверное, насчёт работы? – обрадовалась одна из девушек, ростом пониже.
Зубков положительно кивнул головой, будто бы он действительно хочет пригласить их на работу. Все трое поднялись на второй этаж и оказались в небольшой комнатушке, где наблюдался полнейший беспорядок. Постели стояли незаправленными, пол давно не метён. На столе высилась гора немытой посуды, повсюду было разбросано нижнее бельё. Одна из девушек освободила на столе место, сдвинув на другой край посудный эверест, и подала Зубкову стул.
Узнав профессию и цель визита своего гостя, девушки погрустнели. Они-то думали, что это агент какой-нибудь престижной фирмы пришёл пригласить их к себе на работу, которая будет непременно высокооплачиваемой, и они наконец-то смогут вести по-настоящему независимую жизнь.
Пока следователь записывал в бланк протокола все их данные, Ира и Света, отвечая на ходу на его вопросы, занялись уборкой комнаты.
– Недавно был убит Фролов Василий Васильевич, – сообщил Зубков двум девицам, которые привели жилище в относительный порядок, и курили, сидя на одной из кроватей.
– В данное время мы разыскиваем Шуклина Василия Николаевича по подозрению в убийстве. Вы его давно видели?
– Вам наш адрес Васькина толстая кобра дала? – поинтересовалась Ира Назарченко у Зубкова.
– Предположим, что она, но это к делу никак не относится, – урезонил её Зубков. – Вы мне лучше скажите, где сейчас может находиться Шуклин?
– Кто его знает? У Васи много мест. Наверное, на стоянке торчит. Я его неделю в глаза не видела, – ответила другая собеседница – Бородихина Света.
– Ну а кроме стоянки, где он может быть? Где вы отдыхали, когда у Васьки Шуклина были деньги? – продолжал допытываться Зубков. – В сауне, бассейне, у кого-нибудь на квартире или в частном доме?
– Отдыхали мы у Аваса, фамилию его не знаю. Он в своём доме живёт. Ещё у Макса «зависали» на Станционной, сорок три. Но у него очень бедно в квартире. Зубков подробно выяснил, где находится особняк Аваса, предупредил девчонок, что о их разговоре не следует никому говорить, а им самим нельзя пока отлучаться из города. Результаты у него на сегодняшний день были неплохие. Он рассчитывал, получив ордер на арест и обыск, проверить оба, упомянутых подругами адреса. Возможно, по одному из них и скрывается Василий Шуклин.
Уже стемнело, когда следователь Зубков в компании оперов и эксперта отправился в загородный особняк. Один из сотрудников опергруппы, перемахнув через забор, открыл ворота и впустил во двор остальных. В оцепленном доме было тихо. В стене у двери Зубков нащупал кнопку звонка и от души придавил её. Через несколько минут за дверью послышались шаги.
– Кто это? – поинтересовался голос с небольшим южным акцентом. – Открывай, Авас! Открывай! Это я, Васька, – пробубнил Зубков.
– Какой такой Васька? Васька много, – опять послышалось из-за двери.
– Не узнал, что ли? Фролов я! Авас открыл дверь. Ввалившиеся оперативники прижали его к стене.
– Сколько у тебя сегодня человек отдыхает? – спросил Зубков у перепуганного Аваса, которого в этот момент шмонали опера. – Два человека и два женщина, – дрожащим голосом отозвался хозяин притона. В бассейне сейчас купаются.
Оперативники отловили гостей. Шуклина среди них не было. Зубков с приглашёнными из соседних домов понятыми начал осмотр их одежды. В карманах у двух парней, тех самых, что узнал в своё время по фото сосед Фролова, были найдены документы на машину, значительные суммы денег и два ствола: пистолет ТТ и наган.
Девушек, допросив, отпустили. А владельцев огнестрельного оружия и хозяина дома опера, особо не церемонясь, затолкали в свои машины.
Обыск особняка не дал никаких результатов. Здесь не было ничего, кроме огромного количества спиртного, сигарет и презервативов. Дом, как оказалось, принадлежал совсем другому человеку. Авас служил сторожем, банщиком, поваром и официантом одновременно.
Зубков, отправив троих задержанных, решил заглянуть в квартиру на Станционной, адрес которой дала ему Света Бородихина.
Несмотря на горевший в окнах свет, массивную железную дверь операм никто не открывал. Звонок повторили – тщетно. Стало понятно, что добровольно в квартиру никто впускать не собирается. Ломать дверь было не совсем просто. Несколько человек из опергруппы метнулись в соседний подъезд. Оттуда через смежный балкон они проникли в нужную квартиру. Когда перед Зубковым распахнулась железная дверь и он, наконец, вошёл внутрь, его глазам предстала жуткая картина. В спальне, на полу и на кровати, распластались несколько бесчувственных, очевидно обколотых, обнажённых девчонок лет пятнадцати. Мертвецки пьяный хозяин квартиры спал, сидя за столом на кухне. К разочарованию Зубкова, и здесь Шуклина не оказалось. Зато нашлось около тридцати граммов героина.
Квартиру закрыли и опечатали. Хозяина забрали с собой. Для разбирательства с малолетними наркоманками Зубков вызвал, поднятого из постели, начальника ИДН.
На следующее утро следователь прокуратуры Зубков производил допрос. Первым вызвал Сомова – одного из двух гостей Аваса. По документам Сомов был женатым человеком, имел трёхлетнюю дочь.
– Что же это вы, Сомов, семейный, серьёзный человек по ночам занимаетесь такими непристойными делами? – начал наигранно Зубков, будто его очень сильно беспокоил моральный облик задержанного.
– Что в этом плохого, если человек отдыхает после трудового дня? – ответил Сомов следователю.
– А что, много работаете?
– Порядком. Челночу, в одном месте товар покупаю, в другом продаю.
– Вы хорошо знаете Фролова Василия Васильевича и Шуклина Василия Николаевича? – задал Сомову свой первый серьёзный вопрос Зубков.
– Это мои друзья.
– И давно вы с ними виделись?
– С Васькой Шуклиным – вчера. Мы с Сергеем по центральному рынку ходили и его встретили.
– А что он там делал? О чём вы говорили? – задавал вопросы Зубков.
– Наверное купить что-нибудь хотел. Мы только поздоровались.
– А он вам не говорил где живёт сейчас, чем занимается? –
 задал следователь больше всего интересующий его вопрос.
–  Нет. После приветствий мы разговоров больше не вели. В свои планы он меня не посвящал. На этом допрос Сомова был  закончен.
Следующим привели Сергея Николаенко, другого отдыхающего. Он тоже ничего не знал о местонахождении Василия Шуклина.
Не внёс ясности в дело и содержатель притона Авас. Шуклина он помнил. Тот неоднократно приходил к нему вместе с Васькой Фроловым в компании оголтелых девиц. Но в последний раз он видел их обоих более двух недель назад. И не знает, где они могут находиться.
Протрезвевшего любителя уколоться героином Максима Кравцова Зубков оставил на десерт.
– Ну как ваше состояние здоровья, гражданин Кравцов? –
ехидно спросил он.
– На букву «х». Голова трещит, – ответил тот, тягостно вздыхая.
– Вы Шуклина Василия Николаевича давно видели? –
 приступил к делу Зубков. 
– Он у меня одну ночь ночевал. Вчера опять должен был прийти.
Это сообщение сильно разочаровало следователя. Удача вчера изменила Зубкову. Нагрянь он на квартиру этого Кравцова на день раньше, и сейчас перед ним сидел бы Васька Шуклин. А ведь Шуклин наверняка вчера приходил к своему другу. Вполне возможно, что он стоял где-нибудь поблизости и наблюдал за действиями оперов.
Устраивать засаду на квартире Кравцова было теперь бесполезно. Но где теперь заночует преступник?
– Так ведь он дома уже неделю не появляется. Не рассказывал ли Шуклин, где жил до того, как пришёл к вам? – продолжал следователь.
– Рассказывал. На дачах ночевал.
– А на каких дачах, в каком районе? – спросил с надеждой Зубков.
– В каком районе – не знаю. Сказал, что далеко от города. Целый час пришлось ехать, пока до рынка добрался. Там – все дачи заброшенные стоят.
– А он к вам с пустыми руками приходил, или у него было что?
– Портфель у него был, тяжёлый на вид.
Отпечатки пальцев на железном совке для мусора, найденном на месте убийства Фролова, и на дверной ручке в его доме соответствовали отпечаткам пальцев на двух похожих ломиках. Один из которых – с места ограбления старушки Гордеевой, а другой – из ремонтного бокса автостоянки. Оставалось только одно – арестовать Шуклина, сверить отпечатки и дело об убийстве можно считать раскрытым. Хотя, – Зубков задумался…
В это же время на крыше одной из заброшенных дач, на ворохе старого тряпья Василий Шуклин. Он тоже думал о своём положении, в которое так глупо попал. Во всём Вася был виноват сам. Он хорошо помнил тот день, когда дежурил на автостоянке. Помнил, как пришёл к нему в сторожку Фролов. Он был сильно возбуждён и не знал, с чего начать разговор.
– Машина нужна, чтобы нам с тобой сгонять в Романовку. Дело там есть для двоих, очень выгодное, – наконец собрался с мыслями Фролов.
– А что за дело? И почему именно для нас двоих? – спросил удивлённый Шуклин.
– Ты в Романовке всех знаешь?
– Конечно. А кто тебе нужен конкретно?
– Старушка там живёт одна, Гордеева. У неё в доме есть большой деревянный сундук, закрытый на простой замок.          В этом сундуке лежит деревянный ларец, а в ларце – шесть штук «зелёных». Сам этот ларец старинный – стоит ещё двадцать тысяч «зелени», – выпалил ему Фролов и закурил от волнения.
– А откуда ты всё это узнал? Тебя никто не «разводит»?
Тут, чтобы развеять все его сомнения, Фролов рассказал очень подробно, как он сегодня утром поехал в деревню навестить свой домик, и что услышал по дороге от попутчиков.
– Ты прикинь, зёма, шесть штук делим сразу и двадцатник– потом, после продажи. Тебе и нужно-то – довезти меня до Романовки и показать, где живёт эта старушка.
/продолжение следует/