Легионеры на Эдеме, гл 1

   
   Факт моего прибытия на планету ознаменовался грохотом от которого, думаю, в округе проснулось все живое. Облаченный в полужесткий боевой скафандр я, словно пушечное ядро, насквозь пробил раскидистую крону могучего дерева.

   Правда, в ночной полутьме толком не разглядел, что крона оказалась именно пышной и раскидистой. Просто догадался об этом, когда моим защитным скафандром, в роли эдакой бомбочки, пробился сквозь листву дерева на высокой скорости. При этом ощутимых толчков и прочих щипков от жестких и острых сухих ветвей я собрал превеликое множество. Причем, когда ломались эти самые ветки, треск в наушниках у скафандра стоял просто оглушительный. Но если бы дело ограничилось только одним треском…
 
   Резкий рывок заставил мое тело остановиться. Наверное, парашютный купол повис, зацепившись, на ветвях дерева. Затем на стропах парашюта меня отбросило по инерции в сторону. Через минуту послышался непродолжительный, однако ужасно неприятный скрежет. Успел-таки сообразить, что материал скафандра соприкоснулся с грубой и шероховатой корой дерева.

   В добавление к случившемуся, меня несколько раз провернуло на парашютных стропах, которые переплелись между собой. Затем стоило им начать раскручиваться в обратную сторону, как я довольно ощутимо приложился головой к некому твердому предмету. Наверное, гермошлемом ударился о ствол дерева. Причем от души, если даже мягкая шапочка, которая в шлеме служит неким амортизатором для подобных случаев, не помогла.
 
   В затуманенном сознании высветилась картинка: я беспомощно завис где-то между небом и землей, а внешним видом напоминаю кокон личинки огромной гусеницы. Попытался встряхнуть головой, отогнать наваждение, но перед глазами сразу поплыли яркие разноцветные круги и таинственно замерцали разнокалиберные блики. Куда-то в неизвестное далеко загадочно унеслись вдруг появившиеся вокруг меня звездочки какого-то противоестественно черного цвета с волосяными хвостиками на концах лучей. Фу-у…, бред-то какой!

   Значит пора немедля брать себя в руки! Раз-два, раз-два-три… По-прежнему, здорово шумело в голове. Тело покрылось холодной испариной. Однако несмотря на случившееся со мной злоключение, почувствовал некоторое улучшение самочувствия.
Словно по иронии судьбы, матушка-природа тоже вовсю начала приходить к своему первозданному спокойствию. В ночной темноте я услышал быстро стихающие шорохи от падения с дерева отломанных веток, осыпающейся коры и всякой прочей трухи. Ну, а следом наступила ти-ши-на.

   Нет, вру, здесь я заорал благим матом! Решил, что хотя бы криком изгоню медленно уходящую боль, ну и, само собой, стресс, который заработал при посадке. Забрало на шлеме скафандра откинуть не успел, поэтому мои вопли не разнеслись по округе. Из герметичных «доспехов» наружу смогло донестись только приглушенное и какое-то неразборчивое бубуканье.
 
   Вот и хорошо, так как всякий шум и гам никоим образом не входили в планы этой операции. Ведь именно соображения секретности моего задания послужили отправной точкой для выбора места и подобного способа прибытия на планету.
 
   Однако, если сказать по правде, то не по нутру мне был экстрим с парашютом. Ох, не по нутру! Тем более, когда иной раз случается приводняться на этом самом парашюте. И уж совсем я не жалую ночные прыжки, да еще на неизвестной местности. Ведь это только потом выясняется, что она гористая, или что внизу тебя встречает дремучая чаща. Хотя предварительно местность почему-то называют – я например думаю из сердобольности к парашютистам – обтекаемым словом пересеченная.

   Правда сегодня никто меня в заблуждение не вводил, не тот случай. Сам знал, на что иду. Ну, а предчувствия…, что ж, предчувствия меня не обманули. И нынешний прыжок не прибавил мне особой любви к названному виду спорта, хотя на этот раз спуск закончился благополучно. Таким я посчитал его, когда понемногу успокоился. А потом вспомнил, каким начался этот прыжок…

   Будучи на орбите, включилась автоматическая система ориентации корабля-разведчика 3-КАМ. Затем точно по циклограмме полета сработала тормозная двигательная установка корабля. Выдав сорокасекундный импульс, ТДУ выключилась. Через 12 секунд произошло разделение отсеков корабля.

   Агрегатный отсек остался на орбите, чтобы в дальнейшем его можно было использовать в качестве ретранслятора на линии связи между мной и «Стерегущим».
Спасательный аппарат (СА) вошел в атмосферу планеты.
 
   За иллюминаторами забушевало море плазменного огня. Явилась философская мысль, что все познается в сравнении. Она возникла далеко не спонтанно. Дело в том, что ее рождению способствовал немаловажный момент.

   Температура воздушного потока, обтекающего аппарат, хоть и достигает порой четырех тысяч градусов, в отсеке же она по-прежнему остается постоянной величиной в + 20. Поэтому удовлетворенно покивав головой, – как не крути, а дома лучше! – я в который раз за последние полчаса окинул взглядом свои владения, – внутренности спасательного аппарата.

   А что, вроде все, как у людей. Для одного пилота условия обитания вполне приемлемы. Так сказать, спартанский стиль, – преобладает металл и цвет хаки. Радиус полой сферы – из нее собственно и состоит конструкция СА – два и три десятых метра. Весит она две с половиной тонны, а в «полу» на постаменте закреплено кресло пилота, в котором на данный момент удобно расположился я, собственной персоной.

   В это время СА затрясло, и немудрено. Скорость его снижения достигла около 200 метров в секунду! Поинтересоваться было не у кого, поэтому пришлось спросить у себя, мол, про кого это в детстве нам воспитательница сказку читала? А следом у меня и ответ не задержался. Речь шла о лягушонке, что в коробченке во дворец поспешал!

   Ну, а нынче поспешал я, правда, не в тесноте и не в обиде. И это невзирая на то, что кубатура моего «коробченка» была полностью забита оборудованием. Тут кабель по внутренней стенке змеится, там связка трубопроводов протянута. А прямо передо мной с закопченным пламенем стекло иллюминатора. Ниже установлена панель с приборами.

   Справа от кресла находится рукоятка управления кораблем, – в этом полете не работает за ненадобностью – затем блоки энергопитания, электрочасы, рация, аппаратура регенерации воздуха, система сборов отходов жизнедеятельности. Две последние системы не сняли, а собирались, чтоб им в самые руки!..

   Слева – пульт управления кораблем. Его не стали демонтировать, – волокиты много. Над ним под потолком располагаются система терморегуляции и контейнер с парашютом системы «приземления» СА. Кстати, на этот раз система была откдючена.
Тут же, слева от меня, находится широкий и неглубокий короб. Он закреплен на поверхности, начинается на уровне моего плеча, отслеживает кривизну внутренней обшивки и исчезает под креслом.

   В корпусе кресла смонтирована в числе других система вентиляции скафандра, а также отделяемая спинка кресла с привязной системой фиксирования пилота при катапультировании, аварийный запас продуктов, вода и средства радиосвязи.
 
   Прямо перед глазами шкалы приборов светятся, лампочками слабо мерцают. Однако их красноватый свет пилоту ни коим образом не мешает. И так как пилот – это я, то заявляю ответственно, почти все конструкторами продумано. Почти все, говорю только для того, чтобы не зазнавались. Нельзя забыть и наших военных инженеров, кто за предыдущие сутки подготовил для меня СА.
 
   Последние, и здесь повторюсь, очень многое из штатного оборудования поснимали, отключили, а из приборов оставили минимум. Дело в том, что хотя спасательные аппараты этого типа конструктивно предназначены для одноразового применения, именно нынешний полет «шарика» все-таки отличался от других подобных, как впрочем и само его завершение.

   Как раз по причине очень эффектной концовки этого полета в СА оставили только необходимые приборы. Что сняли, то из экономии, а что оставили, то для того, чтобы я владел хоть какой-то информацией. Могу предположить, сделали это прежде всего для моего же спокойствия, чтобы не выглядел в собственных глазах уж полным идиотом или макакой какой подопытной.
 
   Кстати, раньше в кадетском корпусе видел о таких учебный фильм, теперь же в роли обезьяны сам выступил. Однако здесь уж ничего не поделаешь, весь путь СА – от «Стерегущего» до спуска на поверхность планеты – проходит исключительно в автоматическом режиме.
 
   Что до приборов, то один из необходимых мне – радиовысотомер. Смотришь на него и видишь, ага, люк открылся, согласно расчетам на высоте четырех километров от поверхности.
 
   В это время радар, который находится рядом с указателем высоты, на своем экране зубчатую линию вовсю вычерчивает. Так и есть, под кораблем рельеф гористой местности. Вижу, что до ее верхней отметки остается два километра.

   Перевожу взгляд вправо. На электронной карте точкой отмечен интересующий меня объект. Ну-ка, а где «шарик», в котором сейчас лечу навстречу всяким разным подстерегающим опасностям? Вроде бы, все в норме. Не в смысле наличия опасностей, а наоборот, их отсутствия.
 
   На экране изображена пунктиром траектория спуска. Мигающая крупная точка показывает, где СА совершит, мягко говоря, жесткую посадку в заданном районе. Кстати, точка падения спасательного аппарата определяется с учетом КВО, то есть круговым вероятным отклонением, которое равняется пятистам метрам. Для спуска СА по баллистической траектории это хороший результат. Даже с учетом того, что при нынешней силе ветра, парашют должен снести меня километра на два, на три от точки падения СА, итог  вполне приемлем. Это пусть военный ракетчик порвет себе волосы на голове от подобной точности падения боеголовки, а мне такая очень даже подходит!
 
   Я не суеверный, но здесь на всякий случай постучал кулаком по подлокотнику кресла. Шут с ним, пусть будет пластик вместо дерева! И тут…
«Ба-бах!» – воскликнул я, комментируя момент отстрела крышки люка № 1. Пироболты сделали свое дело, и многокилограммовый кругляш сдуло, как пушинку. Унесло его в сторону от спасательного аппарата.
 
   Начался заключительный этап спуска. Я задержал дыхание, напрягся, надул щеки и сглотнул пару раз, чтобы ко мне вернулась способность как следует слышать, а то от гулкого хлопка взрыва пироболтов слегка закладывает уши.
 
   Между тем через открывшийся зев люка в спасательный аппарат ворвался живительный воздух планеты. Я вздохнул полной грудью и сразу ощутил во рту вкус бодрящей холодной свежести. Для звездолетчика первый глоток атмосферного воздуха после многомесячного пребывания в замкнутых отсеках корабля, где приходится дышать исключительно техническим воздухом, – это невыразимое чувство. Его трудно объяснить, оно неописуемо, оно… это… В общем, на душе сразу становится радостно.
 
   Позволил себе слегка потянуться в кресле, сильнее не пускали ремни безопасности. Да и кроме ремней от проявления бурных эмоций меня останавливало некое обстоятельство. Поэтому размахивать руками и вертеть головой по сторонам, мол, какое небо голубое, я не решился. Не время, знаете ли, необходимо подождать. Я опустил забрало гермошлема. Остались считанные секунды… Рано… Рано… Что-то начал повторятся… Рано… Пора!

   В подтверждение мыслям, что еще не вечер, сработала катапульта, и я, как миленький, вылетел из СА наружу. Хорош бы оказался, если бы начал задирать голову, чтобы рассмотреть что видно в открытом люке? Не-ет! Времени у меня было предостаточно, чтобы посмотреть на данные приборов и в ожидания дальнейших событий даже поерзать в кресле, скажем для разнообразия. Правда до момента, когда сработает катапульта, необходимо сидеть тихо и особо не дергаться.

   В противном случае наклон головы влево или вправо означал бы для меня то же самое, как когда-то давным-давно для других шаг влево, шаг вправо. И перенесли бы меня… Короче говоря, мое тело покинуло бы спасательный аппарат без головы. Оторвало бы ее или расплющило о срез узкого люка!
Однако обошлось, и теперь я действительно мог быть спокоен. Хотя раньше нервничал.
 
   Вообще, по штатной программе спуска крышка люка должна отстрелиться на высоте семи километров, а далее пилот катапультируется из спускаемого аппарата на высоте 1500 метров. Причем, в светлое время суток, да к тому же место для посадки выбирается ровное.

   Чего нельзя было сказать о моем случае. Отстрел крышки произошел на высоте четырех километров, а я покинул СА, когда до поверхности осталось ровно километр. Да и местность подо мной была гористой и покрытой лесом. Эти последние изменения внесли в программу спуска, руководствуясь исключительно соображениями треклятой секретности.

   Меня сильно тряхнуло, – ввелся в действие стабилизирующий парашют, потом раскрылся купол основного. Быстрым движением отключил механизм срабатывания запасного парашюта, а то начни он открываться наряду с уже раскрывшимся куполом основного, хлопот прибавил бы.

   В итоге я оказался в небе этой загадочной планеты. Ее необычность началась уже с того, что каждый вечер на небосклон выходит и всю оставшуюся ночь гуляет… приблудная луна. Окрестил ее подобным образом из-за того, что на самом деле «луна» является вовсе даже не спутником, а другой самой настоящей планетой этой солнечной системы.
 
   Планетой-соседкой, планетой-гигантом, до которого от «нашей» Планеты (пока буду называть ее таким именем) расстояние исчисляется в 448 миллионов километров. Расстояние колоссальное, но космический исполин выглядит на небосводе Планеты, как полная Луна в ночном небе Земли. Кстати для сравнения, нашу Землю с ее родным спутником разделяют всего каких-то 384 тысячи километров.
 
   Здесь надо добавить, что указанный оранжевый гигант днем и ночью не сходит с небосклона Планеты. Правда, днем гиганта затмевает солнце планетной системы, и тогда в небе миниатюрной соседки он кажется лишь бледной тенью своего подлинного величия. Зато с наступлением ночи гигант предстает во всем великолепии, а четыре его самых крупных спутника только обрамляют и подчеркивают картину могущества.
 
   Лишь дальность, которая разделяет сателлиты гиганта с Планетой, скрадывает истинные размеры спутников. Ибо если отойти от цифр, то можно сказать, что по габаритам и массовым характеристикам каждый из них сравним с «нашей» Планетой. Так что спутники гиганта вполне могут составить ей конкуренцию на каком-нибудь конкурсе небесных тел.

   Сегодня, как впрочем и всегда, указанное великолепное «семейство соседа» чинно вышло на ночной променад, чтобы пронести мерцательный оранжевый свет над миром Планеты. Над миром, который всего неделю назад был для людей безымянным.
Над миром, который уже на следующий день по прибытию «Стерегущего» на его орбиту, получил от команды корабля многообещающий топоним, – Эдем!

 
   Для звездолетчиков он означал немного немало, а надежду на избавление от обрушившихся на них несчастий. Конечно, его присвоили  авансом, но издерганных неизвестностью и тоскующих по пристанищу людей можно было понять.

   Я тоже был в числе, кого издергала неопределенность дальнейшей судьбы, и кто тосковал по свежему воздуху, теплому солнцу, природной воде и куску не консервированного мяса. Поэтому после некоторых злоключений на корабле я был вынужден объявиться в строго указанном мне «старшим товарищем» месте с громким названием Эдем. Здесь должен повториться, что я объявился на километровой высоте и под куполом парашюта. Хотя вернее мой номер нужно было назвать «Под куполом цирка».
 
   Подобное сравнение пришло в голову после того, когда на небе я предстал на всеобщее обозрение в предательском свете самозванной «луны», этого, с позволения сказать, сценического прожектора. И любой мало-мальски внимательный зритель или наблюдатель-неприятель в два счета высмотрел бы меня в этом небе и постарался сделать так, чтобы новоявленный «гимнаст» быстрее сорвался с «трапеции».

   Изменить, подкорректировать законы физики, то есть сделаться невидимым, я был не в силах. Поэтому оставалось только уповать на благоприятное стечение обстоятельств, которое позволило бы мне удачно приэдемиться. Ведь я даже толком не знал, что ждать от этого парадиза, чего остерегаться.

   Только то, что семь удалых молодцов-легионеров и одна не менее здоровая и сноровистая молодая женщина в одночасье пропали и до сих пор не дали о себе знать, разумеется, заставило думать нашего капитана о наличие на планете неведомой опасности. Были рассмотрены десятки вариантов розыска пропавших. Однако у всех без исключения присутствовало слабое место. Это момент прибытие поисковика на поверхность Эдема.

   Поэтому наш капитан, не мудрствуя лукаво, решил оправить на разведку своего подчиненного старым испытанным способом. Его применяли на заре космонавтики: спуск космонавта с орбиты по баллистической траектории. Тогда, на первых порах не был отработан управляемый спуск в атмосфере. Позже научились и перешли на него. Однако в случае возникновения экстремальной ситуации, например, на орбитах Земли, Марса или Венеры, экипаж корабля всегда смог бы воспользоваться для посадки тем, давним способом.

   Этот же случай возник здесь и сейчас, хотя прошло более трехсот лет с момента первого полета человека в космос. Как говорят, неисповедимы пути звездолетчика, а по сему…

   Поэтому, являясь тем самым звездолетчиком, я воспользовался «шариком» СА, который до сих пор продолжает надежно служить космонавтам. Пять минут назад этот спасательный аппарат благополучно сошел с орбиты. Точно через три минуты я удачно его покинул и в настоящее время быстро приблизился к поверхности планеты.
По-моему, даже слишком быстро, и все из-за вдруг налетевшего порыва ветра.

   Правда, несколько успокаивает, что в горной местности скорости и направления воздушных потоков всегда чересчур переменчивы. Наверное, в один из них я угодил.
Пришлось сконцентрировать внимание на управлении парашютом, но в какой-то момент боковым зрением неожиданно сумел ухватить какое-то неясное движение вдалеке.

   За время, когда нахожусь в рядах Космического Легиона, у меня выработался своего рода условный рефлекс «четко и адекватно реагируй на любые изменения, что происходят вокруг». Не подвел этот рефлекс и в настоящий момент. В ту же минуту я бросил пристальный взгляд в замеченном направлении.

   О-го-го! Картину, которую заметил вдали, осветила оранжевая планета-гигант. Бледный апельсиновый свет от нее с трудом пробился сквозь ночное туманное марево, и я увидел… В клубящемся облаке грязновато-яичного цвета медленно, медленно, словно бы нехотя, скрылось нечто! Вид мерзкой твари – другого эпитета подобрать для нее не смог! – заставил на время потерять самообладание.

   Между тем будто бы в дымящуюся мглу известной преисподнии погрузилось настоящее исчадие ада! Двумя взмахами гигантских перепончатых крыльев оно преодолело участок чистого неба и неторопливо растворилось в сумерках. Чудище словно зарылось в грязно-желтоватую навозную кучу небесных нечистот. Голова и передняя половина туловища твари исчезли, потом пришел черед его задней части.
Следом в мутном облаке, по-змеиному извиваясь, постепенно исчез хвост чудовища.

   Признаюсь, с нервами у меня все в полном ажуре, иначе списали бы с родного корабля в два счета. Нет, скорее меня успели бы оформить даже до того, когда члены медкомиссии произнесут слово: «два». Вот ведь как просто порой бывает в жизни, не обдумав, – раз, и готово! Зато сколько времени и сил потом уйдет на исправление.
 
   Однако это будет потом, где-нибудь и не со мной, а именно сейчас я вовремя сумел закрыть распахнувшийся от изумления рот. Повезло, что восходящий поток воздуха поволок за собой парашютный купол и меня вместе с ним. Как результат, я избежал удара о скалу, которая выросла передо мной в предательски сумеречном свете «луны».

   Тут я спохватился. Да плевать я хотел на занятные фокусы космоса! Например на тот, что оранжевый гигант, кажущийся луной, – совсем не луна. Ты уж определись поскорей, сказал я небесному телу. Если луна – то освещай дорогу, а нет, зачем людям жизнь усложнять? Ведь это я, по сути отличный в душе парень, минуту назад чуть не размазался в лепешку о скалистый выступ горы!
 
   Значит в гробу я видал все приблудные луны, вместе с цинковыми тапочками! И, стало быть, мы еще поборемся и с суровой ночной природой, и с мерзкими ночными чудищами! Правда такого, кого сейчас увидел, будет вполне достаточно, чтобы запросто уничтожить не то что меня, а целую тройку легионеров! Перекусит он людей пополам и даже не поперхнется!

   Разговоры конечно разговорами, но дело не стоит запускать. Поэтому я скоро подтянул правую стропу. Купол парашюта наполнился ветром и послушно потащил меня подальше от скального утеса, подальше от места встречи с крылатым чудовищем.

   Воздушный поток, буквально, подхватил меня над самым краем гребня горной возвышенности. В результате я перемахнул его, будто в могучем прыжке.
Только очутился по другую сторону горного хребта, когда там, откуда меня принесло, раздался мощный взрыв. Яркая  вспышка огненным шаром стремительно поднялась в высоту. Отчетливо громыхнуло и эхом многократно отозвалось в горной долине. Это сработал механизм подрыва СА. Вот таким образом замели следы моего прибытия на планету.

   Вспышка от взрыва была настолько сильной, что даже за горным перевалом, где в настоящую минуту я планировал на парашюте, прибавилось освещения. Всего на пару-тройку минут, но этого оказалось вполне достаточным.

   Я увидел крутой склон горного отрога, который уходил в раскинувшийся подо мной распадок. В сероватом неверном свете рассмотрел густой темный лес, который покрывал горный склон. Деревья будто задрали кверху головы-верхушки, а руками-ветвями хищно потянулись ко мне. Они прямо таки ждали меня как свою будущую жертву.

   Мало того, коварный порыв резкого ветра стремительно понес меня навстречу новой беде. Казалось, что с каждым потерянным метром высоты, скорость снижения парашютного купола возрастает. Безусловно, ощущения являлись неверными, но с приближением поверхности я не успевал отслеживать за окружающей обстановкой. Понятия «верх» и «низ», для меня словно поменялись местами.

   Крутой склон отрога с частоколом растущих на нем деревьев якобы бросился ко мне и грозился подмять, как разъяренный бык. Чтобы уйти от наваждения, я бросил взгляд на ясный фосфоресцирующий в ночи циферблат наручного высотомера. Двести метров! Сто!.. В целях безопасности и защиты опустил на лицо забрало на гермошлеме скафандра. Пятьдесят!.. Э-э, дальше следить за цифрами не имеет смысла… При-го-о-товсь!!!