Девочка, которую я не не люблю

        Я не люблю детей. Вот не люблю и всё. И можете фыркать возмущенно, сколько влезет. Ну, не нравится мне возиться с этими розовопузыми и нежнопяточными. Неинтересно мне с ними, душно. На волю хочется.

        Свои честные и осознанные две ходки я сделала. Отстояла смены, так сказать, "от звонка до звонка". И сверхурочные. И в выходные, и в праздники. С пеленок разговаривала со своими детьми по-взрослому, сложносочинеными и им подобными предложениями. Поэтому, когда мои дети таки заговорили, рты закрыли присутствующие при этом действе взрослые. Ну, те из них, кто успел поднять с пола упавшие челюсти. Нескромно утверждаю, что карьеру мамы я сделала. И весьма успешную.

       Терпеть не могу мимишности, сюсипусьности и елейно-приторных голосочков. То есть, на дух не переношу привычных для многих мам и бабушек инструментов общения с детьми. Поэтому... Дети?! Какие дети?! Мои выросли, уууф. Внуки?! Ребятки, чур меня! Лет на   -дцать минимум.

        Из вышесказанного совершенно естественно вытекает, что и шурша по объявлениям "Требуется..." , я не дрогнувшей рукой выкидывала те, что заканчиваются на слово "няня". Лучше я буду выносить судна в больницах, чихать от пыли, перебирая сэконд-хэндовские шмотки, и лопать таблетки от аллергии, упаковывая для супермаркетов генномодифицированный укроп, который к концу смены, вот честное слово, начинает пританцовывать на столе и пытается облапать мою руку своими дрожащими щупальцами!

        И вот, как гром среди ясного неба... Да, да. Сравнение,  замусоленное до неотстирываемого жирного блеска. Но как еще назвать звонок подруги с просьбой посидеть три дня с ее четырехлетней внучкой? Детский сад закрыт на очередную дезинфекцию. Мама, папа, бабушки, дедушки и, о ужас, даже прабабушка - работают, а троюродная восьмидесятилетняя тётушка только вышла из больницы. Мычу, пыхчу, бекаю и мекаю, но уже понимаю, что отказаться права не имею. Друзьям надо помогать. Даже в такой катастрофе мирового масштаба, как провести три дня наедине с человеческим дитенышем женского пола. Выуживаю из недр памяти почти забытый опыт составления финансового плана. Тут он, правда, не финансовый, но точности и тщательности разработки требует не меньшей.

        Уточняю и запоминаю, что ребенку можно, что нет. Будет ли сменная одежда и где ее искать.  Можно ли выходить гулять и на какую площадку лучше пойти. Но главное - чем ее кормить. У меня в голове уже вырисовывается страшная картина - мой  запрос великому Гуглу "чем питаются человеческие четырехлетки".

        Подруга смеется. Весьма безответственная реакция, на мой взгляд. И объясняет, что Аришка - очень контактный, самостоятельный ребенок, всё расскажет, покажет и попросит сама. Ну, да. Ну, да. Проходили мы такое! Главное, чтоб этот самостоятельный ребенок не начал падать на пол с визгами и какими-нибудь требованиями. Это будет мой личный конец света. Шлёпнуть, тряхнуть не смогу. Сбежать тоже.

        В назначенный день плетусь по знакомому адресу нога за ногу. Аришка с мамой ждут меня в бабушкиной, то есть подругиной,  квартире. Обычно я туда летела. Там же э-ге-гей! Тусовка и стопроцентно приятный вечер! А тут...Впереди три дня мрака и напряга.

        Как ни плелась, притопала аж на пятнадцать минут раньше, чем несказанно обрадовала Аришкину маму, спешащую на работу. Я же с тоской отметила, что самолично, собственноруч... ой, нет. Собственноножно увеличила срок своей каторги на целые четверть часа.

        - Ариш! Юля пришла! Встречай, я убежала, - цок-цок каблучки по лестнице.
        "Юля" - это уже радует. Никаких "тёть" и, тем более, "бабушек".
        До сего дня с Ариной я встречалась дважды. Первый раз, когда ее мама демонстрировала мне внушительный живот. И второй, когда лежащий в коляске "пельмешек" только-только начал приобретать человеческие очертания. Короче, узнать друг друга при встрече мы с Ариной не могли никак. Значит, придется знакомиться заново.

        - Юля, привет! А я Арина. Пойдём в комнату. На, держи. Это Максик.
        В коридор вылетает нечто тоненькое, длинноволосое, искрящееся, сканирует меня за пару секунд удивительным разрезом глаз. Прихожу в себя на диване. В руках у меня плюшевая собачка.
        Весь день я потом исподтишка подглядывала, как Ариша ходит. И убедилась - ходить она не умеет, она летает. В обратном меня не убедили даже следы на песке, которые я нарочно просила ее "оставить вот тут и тут, и здесь".

        С ужасом понимаю, что я абсолютно, вот напрочь забыла, что должны знать и уметь четырехлетние человеческие особи. Поэтому рискую проверить Аришин ай-кью. Забегая вперед, признаюсь, что это проверка была единственной. Потому что все последующие часы уже Арина проверяла мой интеллект.

       - Ариш... А покажи, где у Максика твоего носик, лапки?
      Арина смотрит на меня с некоторым недоумением. В глазах читается: "Мне обещали Юлю, с которой будет интересно. А пришла какая-то дурочка". Собака перекочевывает в руки Аришки:
        - Вот у него лапки. И их четыре. Смотри. Раз, два, три, четыре. Передние и задние. Вот нос, вот хвост. Их у Максика по одному.

        Мне стыдно. Надо срочно перевести тему!
        - Арин, ты не завтракала еще? Что будешь кушать?
        - Келакс.
        - ???
        - Ну, келакс же!.....(нет, всё-таки эта Юля какая-то....)
        - А где он? Келакс этот?
        - В холодильнике.
        Убейте меня. Я не знаю, что это! Хитрю:
        - А ты не поможешь мне его достать?
       - Нет. Он не тяжелый. Ты делай, а я пока тапки надену и приду!

        С сомнением и надеждой рассматриваю кастрюльки, баночки, накрытые тарелочки на полках холодильника. Ну, и в которой из них прячется этот, как его...
        Ага! Попался! Зеленый шуршащий пакет с жирафом. "Kelax".
        Кукурузно-пшеничные опилки, на мой взгляд. Или очистки. Ну, ладно. Мне же дано указание - ребенок сам решает, что будет есть.
        К моей радости, немного поковырявшись в опилках, ребенок просит йогурт и горбушку. Я делаю себе кофе и беру творожный сырок.
        Йогурт довольно жидкий. Думаю, не стоит ли прицепить ребенку под подбородок какое-нибудь полотенчико...
        - Я не хочу его так есть. Я буду его на хлеб намазывать!
        Ой, мамочки... Представляю себе йогурт, стекающий по клеенке, по ребенку, по табуретке...
        Пока я сие представляю, ловкие длинные пальчики демонстрируют мне великое чудо. Горбушка аккуратно разламывается. Ложкой набирается йогурт. Доносится до хлебушка. Ловко намазывается. А ложечка ювелирно и точно вытирается о край горбушки.
      Ляп-с... Мне на джинсы падает кусок творожного сырка. Выпавший из моего открытого рта.

        Про то, как мы хотели  "из пластилина слепить Максика" подробно рассказывать не буду. Скажу только, что "на отлично" я умею  катать шарики и колбаски. Поэтому Максик...
        "ЭТО не очень похоже на Максика"- вердикт справедливый.

        Потом мы рисуем. Рисую я почти так же, как леплю. И безоговорочно соглашаюсь с Аришей:
        - А у меня получается красивее, чем у тебя!
        ...- Ариш...а давай попробуем вот тут написать "мама"? Ты буквы писать умеешь?
        - Не все, но умею. Только давай напишем "папа". Папа же мой друг!
        Тааак. Кажется я сейчас узнаю страшную семейную тайну! Девочка, которая не хочет писать " мама"?!
        - А почему не "мама", Ариш? Мама что, тебе не друг?
        - Конечно, нет. Мама мне - подруга. Она же девочка!

        Еще несколько перлов. Без комментариев.

       ...Топает ножкой по полу. Глаза хитрющие, улыбка Джоконды:
        - Юля, вот скажи, где мы? Где мы сейчас?
        Перебираю всё, что приходит на ум. На полу на кухне? Нет. На ламинате? Нет.В бабушкиной квартире? Нет. В доме? Нет. В городе-столице твоей, Ариша, родины? Нет! Я выдыхаюсь. Немного злюсь:
       - На планете Земля!
       - Вот! Молодец! Знаешь! Догадалась!

       ...- А кто это говорит, Юля? Максик сам или ты за него?
        - Конечно, Максик!
        - А почему твоим голосом....только... немного другим?

        ...- Ариш, а кого ты любишь больше всех?
       - Никого не больше. Я всех люблю.
       - И детей в садике?
       - Да!
       - И со всеми дружишь?
       - Я со всеми. А со мной не все.
       - Почему?!
       - Наверное, они не всех любят.

        ...Собираемся на прогулку. Берем полный "копательный набор для песочницы". Мне пытаются всучить еще и Максика.
        - Ариш! Ты будешь играть в песочнице, а я твоего Максика носить? Может, оставим его дома?
       - Как же мы его оставим?! Он собака. Он писать хочет. А собаки писают только на улице.

        ...Выходим. Ариша держит Максика на весу, на вытянутых руках над клумбой. Типа, вот, пописал.
        - Но ему ж так неудобно. На весу-то. Его надо вниз, на травку, Арин...
        - Но так неудобно будет мне!
       
       ... - Арин, не сердись на девочку! Она маленькая, многое не понимает, поэтому и берет твои игрушки.
        - Маленькая должна играть со своим маленьким совком. Зачем ей моя большая лопата?!

        ...- Юля, раскачивай меня сильнее! Еще сильнее! До Солнца, до звезды! Я бы тебя с собой на звезду взяла, но качели маленькие.
        ...Так вот, почему я так давно не долетала до звезд! Спасибо тебе, умная девочка. Просто качели не те нонче.

        Вернулись домой. От обеда дитё отказалось:
        - Я проснусь, Юля, и точно захочу что-то есть!
        Ну, точно, так точно. Не верить ей повода нет.

        Проснулась. Перебираем всё, что есть в холодильнике. Понимаю - дело швах. На каждое моё предложение кривится, машет рукой, мотает головой. Последнее. Сосиски?! Тоже нет. А осьминожков?.. Глаза горят.
       Режу сосиски напополам, делаю ножки, варю и расставляю на тарелке осьминожью семейку. Арина влетает в кухню и резко тормозит. Смотрит на тарелку долго, секунду точно:
       - Это осьминожки? Правда? Но они ж не настоящие, они сосисочные!

       Потом мы снова лепим. На этот раз машину. И я с удивлением понимаю, что кубик из шарика у меня очень даже получается.
      И еще раз гуляем. И оставляем следы на песке.
      Случайно встреченному мальчику из группы меня представляют как "это моя подружка Юля".
       И Максик всю прогулку ездит у меня подмышкой.
        И домой мы идем с театром одного актера. Я изгаляюсь, как могу. Потому что, мне б - уже домой, к себе. А Ариша хочет со мной " хоть почти до утра, я даже могу не спать!"

        Стою одетая в прихожей. Арина висит у меня на рукаве, стягивая куртку, и тихо, почти ненавязчиво ноет. Я объясняю, что меня дома ждет сын. И собачка, которая живая и тоже хочет писать. Ничего не помогает. Придаю голосу твёрдости:
        - Арина! Отпусти мой рукав, пожалуйста!
        Моська жалостная-жалостная. Глазёнки становятся круглыми. И, еле слышно так, на выдохе:
        - Не могу! Не могу отпустить! Я же тебя люблю, понимаешь?!

        Вечером позвонила подруга, которая Аришкина бабушка. Поблагодарила сердечно и сообщила, что больше моя помощь не потребуется, потому что у мамы поменяли смены и она сможет сама.
А потом откроют детский сад.

        Нет, я не била тарелки. Не рвала на себе волосы. И даже не плакала. Почти.
        Я позвонила сестрёнке:
        - Я должна рассказать тебе про сегодняшний день! Подробно! Слушаешь? Говорить я буду долго...

        А через пару дней я с удивлением узнала, что Максик - святая святых. И его никому не позволяется не только брать в руки, но и гладить.