Незваные гости

  Прохладный,  запотевший бокал был покрыт белой пеной. Редкие капли влаги скатывались с выпуклых и чистых боков гладкого стекла. Воздушные пузырьки отрывались от дна и стремились ввысь – на свободу.
  Разгоряченный постоялец бара Александр сконцентрировался на поверхности напитка и, медленно поднеся стакан к лицу, бросил последний взгляд на нетронутую, девственную пенную поверхность…
- Вот прям вода ушла что ли? – спросил сосед. Это был, такой же, страждущий до общения, его приятель Женя. Он уже немного охмелел, но эта новость не давала желаемого алкогольного эффекта.
Александр же медленно поглощал содержимое бокала и не торопился отвечать.
- Куда денется столько воды? Испарилась? Ушла? – гадал Евгений.
Прошло еще около 30 секунд молчания и уже после второго вздоха, опустошив бокал и утершись, Александр буркнул, обращаясь к бармену:
- Уважаемый, еще стаканчик светлого!
Женя раздраженно продолжил размышлять вслух.
- Завтра с утра, наверное, сам поеду посмотреть. Никто толком не может объяснить. И фотографии ни у кого не получаются. Типа там поле какое-то и все засвечивается. Новости, ваще, чушь городят, заврались!
- Не-не. Короче, там так, – наконец начал вещать Александр.  Бармен с интересом навострил уши, одновременно наливая в бокал пиво.
- Вода как бы стеной стоит, но не там, где пляж, а там…, подальше, метров через сто. Издали смотришь - как будто стена, как здание.  Подойти вроде можно, но народ боится. А через воду видно ИХ, что-то там делают, работают. Хотя, что делают, не понятно, будто строят что-то.
Бармен подал еще один бокал пива.
– А почему  боятся подойти? Опасно? – спросил Женя.
- Ну вроде, пока нет, да и там не очень людное место. Туда еще доехать нужно. Это странное явление обнаружили то из-за того, что тарелки, летающие ныряли в море в одном месте много раз, а так, может, и не узнали бы.
Александр приложился к следующей порции «бодрящего успокоительного».
- Подожди, подожди, - дошло до Евгения. – Вода чем-то ограничена? Как она стоит? Стекло, может?
- Да вот нет ограничения. Ни стекла, ни пленок, сама стоит, как заколдованная. Говорят, кто-то подходил и руку сунул в воду: так же как в обычную воду суешь, как в ванную погружаешь руку, только вертикально вода стоит. Ничто не мешает. А ЭТИ как бы сказать… синие подводные люди, или может такой визуальный эффект, не знаю, не скрываются, делают там что-то своё, на нас внимания не обращают, - выпалил Александр перед следующим глотком пива.
- А как этот человек подошел? - непонимающе спросил бармен.  - Там же вода как бы должна быть!
- Ды нет же ее там, идешь по бывшему дну, ракушки там всякие, камни… ну дно. Рыбы и прочей живности нет, видать, с водой ушли. И вот ты от берега бывшего идешь, идешь... а там, метров через сто, стена…  Ну по старому уровню воды метров тридцать в высоту. Только это не стена, а вода, а дальше обычное море. И волны там… дальше, наверху как бы, ты же как бы на дне стоишь, а там дальше, наверху катера ходят. Хотя, сейчас не ходят. Всю эту аномальную зону военные оцепили. Войска стягивают, – уже немного нервничая пытался объяснить это событие Саша, но у него явно не получалось. Уж слишком необычное событие.
- А кто эти  ОНИ? – спросил Женя.
- Ну вот тут сложно тоже сказать. – задумался рассказчик. – Во-первых, вода мешает разглядеть, во-вторых, похожи на русалок или, точнее, русалов. ОНИ же под водой там, шлемов не видно. Но, хотя, ОНИ же на тарелках летающих, наверно, прилетели. Так говорят, что часто видели эти тарелки, которые в том месте в воду ныряли. Но по тарелке не скажешь, кто-нибуть там сидит и сидит ли вообще. В общем, все непонятно.
-Хех, а что военные ИХ бомбить хотят?! - заржал Женя. – Если военную технику подогнали!
- Предложат сдаться! – ехидно поддержал бармен.
- Да наши военные, как обычно, изображают отвагу и слабоумие, – задумчиво произнес Саша. -  Ты туда, кстати, уже не подойдешь, там везде полиция на подъезде по дорогам стоит. Везде предупреждения, что опасно, и проезды и проходы закрыты. Всё перекрыли, посты. А фотографировать не получалось. Снимал вот один на телефон, а ничего не выходит. Просто синее пятно получается. Видать какое-то излучение или что-то типа того. А по телеку чего говорят?
- Да ничего особенного. Говорят, мол, контакт второго уровня, что опасно приближаться, чтобы никто не выходил из дома, и прочая дичь, – с неприязнью сообщил бармен.
- А в поселке что говорят? – спросил бармен у Саши.
Саша, уже захмелевший, задумался, скривил рот и продолжил.
- Да жители как–то привыкли уже, они ж давно об этом говорили. От селян отмахивались всегда. Они и перестали об этих летающих тарелках рассказывать. ЭТИ,  вроде,  ничем не досаждали. Ну, летает там что-то по небу, ныряет в море, да и ладно. Уфологи только иногда наведывались, но ТЕ сразу затихали первое время.  А уфологи  в поселке посидят–посидят, им надоест, потом с местными начинают  подбухивать.  А селяне рады за выпивку им причесать по ушам. Иногда выдумывали,  лишь бы водочки налили. Приляпать-то хочется. Таких уфологов и исследователей всяких  уж там ждать стали, радовались, когда кто-то приезжал. А тут раз!.. И такое! Хотя, сейчас, наверное, военные деревенских поят, – повеселел Александр.

- Да я его с ходу ушатаю!  - громко и весело кто-то подвыпивший произнес в глубине бара. Все трое беседующих обернулись на загулявшую компанию.
 – Они вон дохлые там под водой! Мы в армии, знаешь, как таких чипушил инопланетных прессовали?!.. - продолжал браваду пьяный мужичек размахивая сушеной воблой.

Вечер был приятным. Было тепло и легкий летний ветерок вселял уверенность в будущее. И если не смотреть телевизор, то можно было бы подумать, что ничего особенно и не изменилось в жизни людей.

***

- Какого, мать твою…  вы не знаете, кто ОНИ такие?! – орал генерал Сбруев на полковника Растеряева.
К выпученным глазам и красному, вспотевшему лицу генерала Растеряев уже привык, но вот пульсирующая вена на виске демонстрировала крайнюю степень негодования генерала.
- Что мне прикажешь доложить на «верх»?! Рассказать про синих человечков с водорослями в руках?! Какие действия предприняты, еще раз спрашиваю?
Полковник стоял по струнке и начал нервно перечислять: 
- Произведено оцепление двумя кольцами. На море дежурят 2 корабля и 10 катеров, боевые ныряльщики на постоянном дежурстве, 3 вертолета поддерживают …
-  Вы передали им приказ о немедленном прибытии высших ответственных лиц к нам в штаб? – прервал генерал.
- Так точно! На пяти языках и азбукой Морзе!
- Какой ответ?
- Никакого!
- Предупредили о силовом принуждении?
- Так точно! Никакой реакции!
- Что докладывают разведчики из группы водолазов? – давил генерал. 
- Не могут приблизиться! Мешает неустановленное поле! Также батискаф упирается в какое-то препятствие и останавливается погружение.
Красное гневное лицо генерала застыло в непривычной для него эмоции. Это было размышление.
Долгое и напряженное.
Через 5 секунд генерал задумчиво произнес:
- Ну что ж, придется нам привлечь их дорогое внимание. Может «пощупать» зарядом? – задал вопрос сам себе генерал, а потом, немного сбавив тон, обратился к полковнику:
- Что сообщает группа визуального контроля?
- Производят работы неустановленного значения и неясного объема, наблюдению частично мешает вода и рельеф дна, - выпалил полковник, на автомате боясь получить очередную взбучку.
- Плохо полковник, плохо! Усильте и увеличьте объем мер. Нам срочно нужна информация об их целях! А я проконсультируюсь с главным.
Свободны полковник!

***

   Облака тихо ползли по небу, а мягкий, теплый  морской ветерок обдувал ее стройное тело.  Катя лежала на камнях, на мягкой подстилке, на небольшом скалистом выступе в море. Вдали скакали по волнам скутера и катера, немного оживленнее, чем обычно. Но её эти, по-видимому, военные учения не интересовали, а даже немного нервировали. Она любила тишину, книги, серфинг и музыкальные  посиделки с друзьями у костра.
   Катя очень хорошо знала эти места, это море и это солнце. С 8 лет, еще с отцом, она полюбила море, и все свободное время проводила на пляже, с друзьями и серферской доской.
Этот день не отличался от других, кроме, разве что, активности плавсредств на горизонте моря. Немного разогревшись на солнышке и размявшись, она двинулась к родным волнам.
   Прибой, вода постепенно проникает в гидрокостюм все выше и выше, охлаждая, а затем обогревая тело. И вот, можно лечь на доску. Толчок, и Катерина вытянулась вдоль доски и начала скольжение навстречу волне. Одна волна, вторая, третья,… сильные гребки рук несли ее навстречу зеленому горизонту. Набегающие волны пролетали мимо, наполняя черный гидрокостюм водой, и эта вода шла волнами по спине, переливаясь на солнце бликами, наполняя ее свободой и силой. Катя прошла острые вершины воды и, вот, здесь, тишина и покой. Катя села на доску и затаилась, как кошка на охоте, выискивая ту самую «добычу», на которой она совершит свое скольжение. 
Всё было так знакомо, обычно, и как всегда захватывающе, выследив свою волну, Катя сделала несколько сильных гребков и вскочила на доску. Волна подтолкнула её и понесла. Ветер помогал, раскидав в стороны её мокрые волосы, камни пляжа радостно поблескивали ей с берега, вода бурлила пеной, задорно разбрасывая брызги…
Но вдруг...
… Катя как будто попала в другое место, все изменилось. Волна пошла совсем в другую сторону. Как если бы  дно изменило рельеф, как если бы ветер, вода и песок сговорились против серфера. Резкий удар волны с неожиданной стороны, и Катерина потеряла равновесие. Второй толчок - и тело серфера летит в воду. Катин мозг судорожно обрабатывает информацию: «Так не может быть,… здесь не то дно,… течения в этом месте нет»… Третий толчок волны и доска, привязанная за лиш*  отпружинивает в затылок Кати, удар….

- Кирюх! Смотри!!! Офигеть! Катька свалилась! – лежа на спине и поддерживая тело на локтях, серфер с лохматой шевелюрой обратился к другу. Двое приятелей валялись на песке после охоты на волн.
- Да ладна!? Редкий случай, - лениво лежа на песке и не открывая глаза, протянул Кирилл, – где она там…?
- Ды, на любимом своем месте, напротив камней. Странно, – прищурился внимательный Алексей от яркого солнца и медленно, как бы размышляя, добавил, – очень странно.

   Расслабленное тело, на несколько метров погруженное в воду с вытянутыми вниз руками, «парило» без сознания под водой. Доска,  привязанная к ноге на вытянутой веревке, пыталась вырваться от своего всадника на поверхности воды. Все, как в модном эпатажном музыкальном клипе, в замедленном движении и времени, в застывшем стиле…
   И в этом, «безвременном замершем кино», что-то блеснуло на глубине. Потом еще раз, но уже  менее ярко.  Через мгновение от вспышки потянулись три тонкие белые нити, причудливыми изгибами и вихрями пробиваясь через толщу воды. Они тянулись к черному телу серфингистки, скручиваясь,  обгоняя друг друга, становясь сильнее, белее, толще. Ускоряясь, нити становились отчетливее, и все больше превращались в струи воздуха, пока не стали различимы мелкие пузырьки,  а некоторые переростки срывались и устремлялись вверх, на поверхность воды, к небу. Достигнув головы Екатерины, воздушный поток стал нерушимой связью, тело вздрогнуло…

Леха и Кирилл бежали к воде, каждая секунда была важна. Доска как поплавок махала спасателям среди волн
– Лишь бы не сорвался лиш, – кричал избитую фразу для серферов  Алексей, загребая воду, - а то не найдем!

- Просыпайся!  Просыпайся, соня, – ласково сказала мама, немного пощекотав щиколотку, торчащую из под одеяла. Катя начала потягиваться в теплой постели, предвкушая утренний чай с молоком и гренками и вдруг вздрогнула…
Это не одеяло, и нет гренок, и нет рядом мамы…
Она открыла глаза и увидела воздух, струящийся и уходящий в глубину темной воды и какие-то силуэты, и неразличимые непривычные формы. Сквозь воду плохо видно. Но сейчас это не главное. Что–то сильно её тащило за щиколотку на поверхность… «Ах да, серф! Или нет?» - туго соображала Катя. Она сделала несколько движений слабыми руками, чтобы всплыть. Кто-то схватил её за вторую ногу….

*лишь – веревка, связывающая ногу серфера и доску.
 
***

- А сегодня пойдете? – поинтересовался Рыжий
- Конечно! Вдруг завтра закроют или вода станет как обычно, - ответил Пуп.
У Паши - Пупа был пупок странной формы, а Рыжий был рыжим. Третьего из компании звали Киб или Киборг, так как у него на ноге был длинный шрам, и остальным пацанам было страшно. Четвертому другу никак не могли придумать прозвище, тело у него было обычной формы и цвета, поэтому звали его просто по имени - Витька.

   Они пошли ближе к обеду, прячась по известным только им, аборигенам, тайным тропам, скрываясь за камнями и деревьями.
Пришли.
По гладкому песку бывшего дна, пришлось пробежать, он был очень горячий, разогретый солнцем. Повесив вещи на корягу, они подошли к воде.
- Я чот очкую – сказал Рыжий, он был первый раз.
- Ды фигня, мы уж тут два раза были, не ссы, – смело сказал Киб и сунул руку в воду на уровне головы, пытаясь поймать любопытную рыбку. Та метнулась в сторону и пропала в глубине моря.
- Главное, на камень не упади с воды, а то будешь как Киб, – заржал Витька.
- Ну чо? Вместе? – обратился ко всем Пуп.
- Давай вдвоем, с тобой, а то по башке ногой кто-нить получит, – ответил Киб, - а они за нами.
- Окай.  Раз, двааааа, ТРИ!
И два пацана прыгнули в стену воды. Брызги полетели по сторонам, а мальчишки замотали ногами и руками в метре за вертикальной поверхностью воды и стали медленно подниматься вверх: на горизонтальную поверхность моря. Как будто за стеклом большого аквариума.
- Теперь мы, – скомандовал Витька и толкнул сомневающегося Рыжего в воду. Они плюхнулись и оказались в обычном прохладном море, на дне. Рыжий нащупал дно под ногами, оттолкнулся и как торпеда вытянувшись выстрелил вверх, за пацанами.
- Круто?! Да?! – брызгаясь водой и слюнями, закричал Пуп, – Всегда с высоты в воду прыгали, а ща с воды на песок прыгнем!
- Это я место нашел! – гордо и довольно кричал Киб.  – Я - первый!
Он поплыл к краю воды, коряво пытаясь разогнаться, и свалился с поверхности воды на мягкий и горячий песок с двухметровой высоты с криком «Банзааааай!!!»
Остальные кубарем полетели за ним, хохоча и чертыхаясь.

Облака небольшими кучками тянулись в даль: от прямоугольной и острой кромки воды. В этом месте не было прибоя, и необычная тишина около моря не скрывала криков птиц и звуки моторов машин где-то за холмом.

***

   Орудие установили на бывшем берегу, метрах в двухсот от стены воды. На прямую наводку.
   ОНИ, как обычно, копошились в синей глубине моря, делая какую-то важную для них работу, не обращая внимания на толпящихся военных и сгруппировавшейся военной техники, взявшей ИХ кольцом на суше и на воде.  ИМ, как будто, было совсем наплевать, на то, что происходит вокруг. Возможно, ОНИ делали это демонстративно, что еще больше бесило военных и людей власти присутствующих на берегу, да и тех, кто сидел в кабинетах в городе и отдавал приказы. И чем больше было нервозности снаружи кольца, тем больше было спокойствия внутри.
Генерал Сбруев еще раз осмотрел место «контакта» в бинокль. Желваки пробежали по его выдающимся скулам, вена на виске вспучилась.
- Огонь! – спокойно и уверенно скомандовал генерал.
- Огонь! – отозвалось в рации.
- Огонь! – скомандовал полковник на берегу и солдат недалеко от орудия махнул флажком.
Прогремел выстрел. Из воды выскочил фонтан воды горизонтальной струей в сторону орудия….. И всё.
- Что там?  – спросил генерал с нетерпением.
- Ничего – ответили по рации.
- Как ничего? – с нервозным удивлением спросил Сбруев.
- Снаряд вошел в воду не глубоко, но взрыв был поверхностный и только брызги.
- Ну так дайте «глубокий» заряд!!! – прорычал генерал.
- Слушаюсь.
Через пять минут бинокль опять прилип к глазницам мужественного военного.
- Огонь! – спокойно и уверенно скомандовал генерал.
- Огонь! – отозвалось в рации.
- Огонь! – скомандовал полковник на берегу и солдат недалеко от орудия махнул флажком.
Прогремел выстрел. Из воды выскочил фонтан воды горизонтальной струей в сторону орудия, но уже побольше, по-шире полетели брызги, и побольше заложило уши солдатам на берегу.
- Доложить! -гаркнул генерал в трубку.
- Никакого эффекта, товарищ генерал, только брызги и водоросли.
- Да что вы там…? Что за …? Давайте глубинные бомбы!
В группе кораблей в километре от ОБЪЕКТА зашевелился и отделился один катер. Через 5 минут он сделал петлю по водяной глади над НИМИ, и сбросив «бочата» с зарядом, удалился на безопасное расстояние.
Через минуту, вдалеке, над водой поднялись несколько фонтанов воды и послышались несильные хлопки.
- Результаты? - нервно гавкнул генерал в рацию
- Видимого эффекта нет, масло или обломков на поверхности не видим, – прохрипела рация.
- Что значит, нет эффекта?! – заорал генерал, брызгая слюной на микрофон рации, - это же глубинная бомба, а не картошка с рынка!
- По датчикам видно было, что бомбы глубоко не прошли, видимо уперлись в тот купол, про который докладывали водолазы.  – сообщила бездушная рация.
- А, нет! Товарищ генерал, есть следы! – уже радостно прокричал полковник.
- Какие?! – с серьезной заинтересованностью в голосе выстрелил Сбруев, выпучив глаза.
- Куски дохлой рыбы!  - прокричал идиотским хрипом динамик оплеванной рации.
- Бл…!

В эфире наступила тишина.

***

   Стемнело.
   В бар, как обычно, начали стекаться скучающие горожане: компании и просто одинокие выпивохи.
Один выделялся какой-то неспокойностью и отсутствием переднего зуба. Он жестикулировал и явно «гнал волну»:
- Вот чо ОНИ тут делают?! Чо, вот, ИМ тут надо?! Что-то там химичат! Точно хотят нас всех уморить или заколбасить! Или наверно опыты над нами проводить будут. Точно!
   В баре, в основном, так же спокойно пили, курили и смотрели новости. На голубом экране показывали, как пушка стреляет в воду… и делает фонтаны воды. Диктор монотонно бубнил десятый раз за час: «… агрессивное уклонение от контакта вынуждает нас применить силовое воздействие для склонения к мирному сотрудничеству для выработки дальнейших способов взаимодействия, регистрации и согласование выплаты налога на пользование водными и иными ресурсами…»

-  Да неее, - ответил грузный бородач, хотели бы, ужо давно бы нас зачистили. Их, вон, пушки не берут…
- Да ОНИ готовятся, клетку нам ща построят, – не унимался беззубый, - посадят нас и опыты будут ставить, как мы…, с мышами!
Несмотря на достаточно большое количество людей в баре, было не слишком шумно.
- Вот кто ОНИ такие? – продолжал размышлять в пьяном угаре беззубый, – мы тут живем тысячу лет! Нет, две тысячи…
- Это по какому летоисчислению? От рождества христова или по славянскому «от сотворения мира»? – уточнила «борода».
- О! точно, – попытался осознать беззубый – много тысяч лет мы тут живем! И никаких, понимашь, русалок не видели, или как ИХ там. И ИХ никто не звал. Вот ты звал?
Бородатый помотал отрицательно головой и икнул.
Беззубый продолжил:
- Ну ладно там корабли эти русалки, где-то там далеко, в окиянах, топили. Но тут! Средь бела дня! Под самым нашим носом борзеют! Как такое допустили?!
По телевизору фоном выступал толстомордый депутат:  «… как представители нашей партии, нашего народа и общества в целом, так сказать, незамедлительно и неукоснительно, согласно  международному закону и законам нашей страны мы требуем  провести расследование, подключить ученых и полицию. Надо, в конце концов, заставить этих самозванцев явить свое лицо и принять правила нашего цивилизованного мира, а не шарить там, понимаешь, втихаря, по дну морскому и не производить какие-то там манипуляции с нашим дном… то есть землей, то есть землей на дне, или как там, ну почвой на… внизу, ил там или песок, ну что там? ….»  - уже куда-то за кадром с раздражением консультировался депутат.
- А вот ОНИ как нам объяснят? – вдруг спросил бармен у подвыпивших приятелей. – На рыбьем языке? Вы рыбный язык знаете? И как им для регистрации прийти в регистрационную палату? Город чтоль затопить? ОНИ же, наверно, ходить не могут по асфальту, там, наверно, у них хвосты, ...или что?
Собутыльники посмотрели друг на друга, туго соображая. Бородатый опять икнул.

«…да!! … с просторами нашей Родины», - закончил, наконец, предложение разгоряченный чиновник из телевизора.

***

- Ты нас так больше, Кать, не пугай, как в прошлый раз, – сказал Кирилл. – Если ты уж тут теряешься, то нам делать нечего ваще.
- Да чет задумалась, потеряла контроль. Проблемы у родственников, вот я чот и расслабилась, – соврала Екатерина. На родственников ей было наплевать.
В её голове крутилась то, что она пережила и увидела: этот странный разворот волны, эта непонятная струя воздуха из глубины…
Она решила исследовать это явление и обдумывала, как это сделать. А меж тем пристально всматривалась в перекаты волн на этом месте, отслеживая необычное поведение воды.
Пару дней назад она ходила по берегу ночью и заметила еле уловимое свечение в глубине моря. Страх побеждала логика, которая была и так сильна в её разуме. Если её кто-то (или что-то) спас, то убивать её в следующий раз нет никакого смысла. В голове крутились разные мысли, одна страннее другой.
   Ранним утром, когда солнце бьет с берега и мало людей она решила «прощупать» дно. Взяла старый софтборд и вышла на зеленую волну. Нашла «то» место, отвязала лиш, и нырнула в темную синюю глубину.
   На глубине были небольшие очертания дна, и ничего особенного. Пришлось нырнуть несколько раз, чтобы хоть что-то найти. На пятый раз Катя увидела движение и непривычный блеск. Запомнила место и, нырнув опять, она стала плыть к этим необычным свечениям.
   Она приближалась, сердце забилось… На дне моря, фигуры, своими очертаниями немного похожими на людей, возились с какой-то старой бочкой. Где-то в голове у Кати промелькнуло: «Бомба или бочка с маслом». Но интерес нес тело в глубину, покуда хватало воздуха.
   Доплыв на расстояние нескольких метров, она увидела, что ОНИ остановили работу и обернулись к ней. ОНИ очень были похожи на людей, но не люди, с большими глазами и жабрами. Их синеватая поверхность кожи как у дельфина иногда отблескивала, а перепончатые конечности говорили о том, что ОНИ живут под водой очень давно. Посмотрев одну секунду друг на друга, Катя поняла, что кислорода ей не хватит на всплытие. Интерес победил разум, как часто это бывало в её жизни: что на серфинге, что в любви, что в делах.
   Один из двух подводных обитателей, плавно махнул рукой, и откуда-то со дна потянулась струйка уже знакомых воздушных пузырьков к лицу Кати. Она вытянула губы трубочкой и втянула в себя один из самых больших пузырей воздуха…

Софтборд – доска для начинающих серферов с мягким покрытием и устойчивом поведением на воде.

***

   На совещании в министерстве обороны было напряженно. С одной стороны, опасности не было никакой – ОНИ не подавали признаков агрессии, а с другой стороны военные были возмущены своей беспомощностью и никак не могли повлиять на открытое и, можно сказать, нахальное поведение ЭТИХ существ в море. На суше их не видели, а под водой никак не могли достать. На контакт ОНИ не шли, игнорировали.
Министерство было в тупике. Пули и снаряды под водой не летели. При приближении людей или торпед срабатывало какое-то поле и не пускало «контактёров».
   Генерал Сбруев обратился к членам правления заседания:
- Предлагаю обратиться к ученым. Может они, что-то знают.
Председатель заседания сделал серьезное лицо еще более серьезным и уныло кивнул, - не люблю я этих ботанов и прочих биологов, но, видимо, придется.

   Вызов нужного ученого занял 2 дня. Пока прошло изучение послужного списка, пока проверили допуск, пока изучили название работ, наград, публикаций и так далее.
Худой и сутулый ученый биолог с лохматой шевелюрой стоял на ковровой дорожке перед длинным столом, за которым сидело около дюжины упитанных и когда-то подтянутых тел со всякими металлическими звёздочками, полосочками, листиками и прочими закорючками на униформе.
   Председатель сдвинул брови и обратился к ученому:
- Докладывайте.
- Куда? – непонимающе спросил ученый шаря глазами по помещению и теребя папочку с бумагами в руках.
- Ды рассказывайте, что вам известно, - на мгновение растерялся Председатель.
- Ах, да! Так вот, как я писал в своей работе 10 лет назад, мы, возможно, знаем не всех разумных обитателей нашей планеты. Это предположение, которое имеет все основания, но очень мало реальных доказательств, так как их получение несет очень большие финансовые затраты. В виду того, что нужно исследовать океаны и моря. Для этого даже оборудование не так легко достать, не говоря о финансовом аспекте…
- Вы у нас денег пришли просить? Мы вам не министерство финансов – обрубил Председатель- Докл.… Говорите по существу, что вы знаете об ЭТИХ существах?
- Ну, по нашему предположению это другая ветвь биологического развития, возможно древнее нашей. С более развитой формой и адаптированная к жизни в воде. Так как наша планета является в большей степени водной средой.
- В каком смысле водной? – прервал Сбруев, - мы же на суше!
- Ну,… ээээ, 71% нашей планеты покрывает вода, – пояснил ученый и поправил очки на длинном носу, – мы как бы живем на небольших островках суши, если так можно выразиться.
- Значит это русалки чтоль, там копашатся? – уточнил Председатель.
- В техническом смысле Да, но не совсем. Они могут опережать наше развитие, и наша наука пока не может дать ответ к какому классу относить ЭТИХ существ.

   Заседание продлилось еще час, но бОльших подробностей военные у ученого не смогли узнать. Хотя были еще более важные вопросы: Кто у них главный? Каким оружием они обладают? Откуда берут финансирование? На каком топливе летают их аппараты? И прочее, так же, не менее важное.
 
***

- Смотри, опять ЭТОТ приплыл! – шепотом «крикнул» Пуп
- Вроде не очень страшный – ответил Рыжий
Ребята уставились на голову над водой в 50 метрах  от себя.
- Чо ему надо? – спросил всех в задумчивости Пуп
- Сожрать тебя хочет – сказал Киб и заржал
- После того как тебя на дно утащит – огрызнулся Пуп.

   Неподалеку, над водой появлялась и пропадала голова похожая на человеческую. ЭТА голова с интересом и боязнью наблюдала уже второй раз за мальчишками, которые весело барахтались в воде. Мальчишки так же боялись, но не могли оставить без внимания этот субъект.
- А чо? Давай подплывем, - наседал Рыжий.
- Да нуууу, - протянул Пуп.
- Боишься сожрет?
- Нет, просто не хочу, - Пуп изобразил безразличие и начал тыкать палкой в воду, в которой болталась маленькая медуза.
- Ну и ладно, мы с Кибом тада, да? – Рыжий обратился к Кибу.
- Давай, но близко не будем подплывать.
- Окей, вон к крайним камням, - прищурился в задумчивости Рыжий, наблюдая за тем, как опять появилась голова ЭТОГО.

   Мальчишки сидели на камнях и ждали.
ОН появился тихо, метрах в десяти и начал потихоньку приближаться. Синего цвета лицо, без волос голова и большие выразительные глаза, смотрящие на мальчишек, с глубоким интересом. Пацаны замерли, но страха не чувствовали. Это был, такой же как они, ребенок.
ОН приблизился, и из воды показалась перепончатая рука,  в которой была красивая огромная ракушка, которая переливалась дикой перламутровой радугой на солнце. Да такими яркими цветами, что мальчишкам пришлось прищуриться.
- А-пу-петь, - медленно, по слогами, произнес Рыжий.

***

   Седой моряк прокашлялся, заглянул в большой бокал и глотнул темный эль. Утерся. Снова затянулся папиросой.
Едкое одиночество съедало его дома, поэтому он часто заходил в бар пообщаться со старыми знакомыми мужчинами и познакомиться с молодыми незнакомыми женщинами. Он любил рассказать интересные истории и часто это делал, используя повторяющиеся слова. Например: «я укусил этого кусачего гада, который кусал всех, кого еще не укусил».
   Кожа его казалась просоленной больше, чем соленая рыба и орешки на столе для закуски. И он сам был крепким орехом. Повидал на своем веку много. Два раза выжил после кораблекрушения во время шторма. Один раз месяц сидел на острове, в ожидании проходящего спасительного корабля. Но эта история для него была неприятной, и он избегал упоминания о ней в своих «морских рассказах».
- Да, видел, повидал. Наблюдал пару раз ИХ корабли, взлетали и улетали из воды. Ну, что-то типа тарелок, тарелкообразные такие, круглые как тарелка, – хрипло продолжил «Бывало Бывалый», так называли его местные.
Незнакомая незнакомка придвинулась поближе к Бывалому и, покрутив пальцем по кругу края фужерчика, кокетливо спросила, - Что же вы такого видели-наблюдали?
Бывалый прищурился, почесал нечесаную и небритую морду и ответил:
- Ну, таких красоток красивых как вы не видел, а вот виды всякие повидал.
Дама продемонстрировала смущение. Бывалый продолжал:
- Скажем, видел, честно сказать, как они бочки наши воруют. Ну не наши уже а, как бы, потерянные нами, но юридически по закону они наши.
- Это как? … юридически потерянные наши, - сморщила лоб девушка, с виду, лет сорока.
- Ну мы их потеряли, с наших кораблей груз смыло. А там нефть в бочках, какое-то масло, химия в канистрах. Нефтехимия. Мы как бы потеряли, а они как бы нашли, и вот они это забирали к себе в свои тарелки блюдцеобразные.
- А если б они не нашли – пыталась понять немолодая молодуха, - мы бы тогда что?
- Мы бы ничего тогда. Мы бы не нашли ничего. Через лет десять, двадцать эти баки сгнили бы, и все бы вытекло в море.
- Ох, - встревожилась барышня – тогда бы все попало в окружающую среду и испортило бы океан, умерли бы рыбы и всякие кораллы. Я, кстати, люблю кораллы.
- Это да. Но это часто. Часто шторм или груз не закрепили правильно. Теряют корабли всякий груз, или разбиваются сами корабли, – со знание дела, согласился Бывалый.
- Ну, тогда ОНИ делают доброе дело, – продолжала пытаться логически мыслить женщина, – помогают сохранить природу.
- Это да, да это так. Они чистят море от гадости, а мы гадим, как гадкие дети. Но это наши бочки. Мы же им наше не разрешали брать. Вот если бы они попросили, мы бы разрешили, дали бы им разрешение, а они не просят. Берут и сами все делают без спроса. А юридически это незаконно.  По закону так нельзя.
- Ну и пусть. Главное, чтобы вода была чистая и кораллы остались. Я вот, кстати, люблю красные кораллы, мне они очень идут, - резюмировала не очень свежая красотка, заказывая следующий бокал вишневого пива.
- Запиши на меня, дружище, – обратился Бывалый к бармену.
– Да, Вам кораллы к лицу. И губы ваши как алые кораллы. С такими кораллами можно свести голову даже бывалым капитанам, - перешел в атаку на женственную женщину Бывалый и, заодно, поднял себя в звании.
 – А расскажите про дельфинов, - решила так же поднять ставки женщина, окинув бывалого моряка томным взглядом, - они такие игривые говорят…

   Бар наполнялся и становился все более наполненным. Разговоры становились громче, а музыка из колонок … еще громче.

***

   То ли так был понятен жест, то ли ОН передал какой-то ментальной связью Кате, что нужно остановиться, и, держаться за неопределенного цвета предмет около НИХ, немного подождать и не мешать. Эта штуковина имела ручку, за которую Катя и взялась. Предмет был размером с мусорный контейнер. Он имел немного скругленные бока и изредка переливался внутренним светом разного цвета. От него шли полупрозрачные шланги, которые упирались в  бочку. Та, в свою очередь, лежала на грунте. Бочка была уже ржавая, но на её боку еще была различима треугольная желтая этикетка с изображением черепа и пересекающимися костями под ним.
ОН сделал какую-то манипуляцию, и по полупрозрачным шлангам из этой ржавой бочки пошла вязкая, темная жижа в переливающийся контейнер. Несмотря на небыстрый процесс, Катю этого не утомляло. Все было так необычно, какое-то сюрреалистичное.
   Страха не было. Она ловила струйку воздуха и рассматривала ИХ. К уже сказанному можно добавить, что хвоста не было, но и ног тоже. Были две ластообразные конечности. Тонкие изящные тела с перламутровой кожей плавно изгибались, чтобы оставаться на месте при этой, по-видимому, опасной работе.
   Через, возможно, пару минут, когда по шлангу уже стала поступать такая же прозрачная жидкость, как и вода, ОНИ остановили работу и отсоединили шланги. ОН повернулся к Кате и медленно приблизился.
Катя разглядела ЕГО  большие и внимательные глаза. Он дотронулся до её руки.
Очень странно, но Катя не чувствовала, ни страха не сомнений, ей было интересно. И, какое-то все жутко знакомое.
   Как будто, что-то из детства. Как тогда, когда её обнимал папа. Когда она чувствовала его запах и вкус «вкусняшек», которые он ей приносил.
Катя трогала ЕГО гладкую руку. Она вытянутая, шероховатая на пальцах. И смотрела в ЕГО большие глаза, внимательные и спокойные.
   Она взяла его за вторую руку и отпустила контейнер. Они начали плавно и медленно кружиться под водой. ОН держал её, что бы она не всплыла, а воздушная дорожка, все также, бежала к губам Кати.
Они сближались.
   Почему-то этот ЕГО взгляд напоминал папин. Всплывали запахи и вкусы детства. Вкус пропитанного морем отца. Вкус первого пирожного и мороженного, которое Катя уронила, и ей было так его жалко. Запах любимого подаренного папой первого короткого платья, которое Катя так любила, и хотела его носить даже когда из него выросла. Первые поездки на сёрфе и первый раз вывихнутое доской плечо. Первый поцелуй…
   Они сблизились. Он обнял её, и они медленно кружились раскачиваемые волнами.
И вдруг она понял, что ОН все это видит, все эти мысли ворохом несущиеся в её голове. И она так же начала видеть глубины океана, стаи невиданных морских обитателей, «своих» родителей с перепонками на руках, вкус какой-то подводной травы и рыбы, приятный холод течений северных морей, чувство мягкого парения в обнимку с НЕЙ в глубину. Первый поцелуй...
Возможно, так прошел час, или минута.
Но «видения» начали меняться.
   Где-то в душе у Кати, что-то кольнуло, и она начала чувствовать океан, Землю. Но не необъятную, а как сама Катя в детстве: маленькую, в коротком синем платьице из воды и с мороженым в руках, как лед на полюсах. А у нее, то тут, то там что-то колет, чешется, свербит. И так это все переполняет её. И так жалко и обидно, как то мороженое упавшее в грязь. И только ЕГО сильные руки обнимают и успокаивают, как руки папы в тот последний раз, после которого она больше его не видела никогда. И эти ЕГО, или папины, глаза несущие силу и уверенность.
   Затем Катя почувствовала, как маленькая и беззащитная Земля несется в огромной, темной и холодной бездне, как она сама тогда, когда первый раз волна подмяла её под себя, бросила в безжалостную и вихреобразную пустоту и вывернула её руку. И рядом нет никого… И рядом нет никого, только одна Земля в таком же коротком синем платьице из воды океанов с мороженым в руках и в бушующем пространстве бытия.
   То тут, то там в её теле, что-то колит или ударяет. То разлитая нефть в море, то ядерные отходы в почве, то взрывы, то гибнущие экосистемы…
   Катя вздрогнула и еще раз увидела ЕГО глаза. ОН ослабил объятия и отстранился. ЕГО Тонкие губы двигались и как будто что-то говорили. Рука сделала плавный круг, и воздушная нить распалась и растворилась в воде. ОН отпустил Катю, и она стала медленно подниматься на поверхность. ЕГО силуэт постепенно отдалялся. Контейнера и напарника уже не было. ОН смотрел пристально на Катю, как папа в свой последний день.
Она медленно поднималась все выше и выше, пока ОН полностью не растворился в синей глубине.

   Катерина сидела на теплом песке и рыдала.
В это утро она перестала быть гостем на Земле.

***

«Брррхтрбуууээвстрхххтр», - прогудело с надрывом в животе у Пупа, когда пацаны в очередной раз сидели на камнях в ожидании ЭТОГО «головастика».
- Нифигась! – вскрикнул Рыжий – это чо такое?!
- Живот чот крутит, – скривился Пуп, – что-то съел не то. Он начал постепенно менять цвет лица в сторону «нежно зеленого».
«Рррхтгррпрааапш», - опять заговорчески пробурчал желудок Пупа. Пацаны посмотрели на страдающего Пупа и пропустили тихое появление Головастика. Тот пристально смотрел на Пупа и тоже вслушивался в звуки из нутра маленького белого человека без перепонок на руках. Потом что-то чирикнул по дельфиньи и пропал в воде.
Пацаны переглянулись и Киб ехидно сказал:
- Наверно или воняет от Пупа или его желудок сказал что-то матершинное. Пацаны засмеялись и желудок Пупа присоединился к гоготу «трыыыыхтргррррбазсс»
Через некоторое время мальчишки уже начали подумывать, что их новый друг не вернется, как показалась его безволосая голова. Он подплыл к Пупу, сидящему на камне, и протянул ему синие водоросли.
- Фууууу,  - протянул Пуп, его гримаса изобразила не отвращение, а боль в желудке.
Головастик продемонстрировал, что морская трава для внутреннего применения, засунув себе в рот небольшой пучок и проглотил, и опять протянул Пупу. Тот с недоверием взял водоросли, но есть не торопился.
- Да ладна попробуй, – сказал Киб, - Видишь, он тебе лекарства принес. Пуп сморщился, непонятно от чего: от боли или от предстоящей трапезы.
- Ну дай мне, – протянул руку смелый Киб и, отщипнув травы, засунул в рот. Пожевал. Сделал важную и смешную физиономию эксперта – Ну что-то типа морской капусты, мне мама пару раз давала. Дрянь, но есть можно.
Молчаливый Витька тоже взял одну травинку, засунул в рот. Немного подождал. Потом сделал театральную страдальческую гримасу, высунул язык, выпучил глаза, схватился за горло и свалился в воду с камня, пародируя умирающего человека. Все заржали.
Пуп еще подумал 5 секунд и после очередного «трабргрэхххм» засунул все в рот и начал усиленно жевать с кислым выражением лица. Все с интересом наблюдали за этой «омерзительной» картиной.

   Вдали бродили тучи. Тонкие полоски изогнутых дождевых линий, как шторы, застыли под темными облаками. Солнце подглядывало за мальчишками, а волны трогали их босые пятки.

***

- Так точно! – стоя по струнке и держа у головы в руке красный телефон без кнопок отвечал Генерал Сбруев. Полковник Растеряев так же вытянутый, руки по швам, глаза со страхом, стоял за перпендикулярным дубовым столом. Он не слышал вопросов из телефона. Все что он еле слышал это спокойный, уверенный в себе ровный голос Первого на том конце.
Только четкие и громкие ответы Сбруева давали некоторое представление о беседе. Его выпученные глаза привносили в беседу драматизма.

- Никак нет! Результатов не дали!
…
- Да, проводили, безрезультатно.
…
- Ничего конкретного. Русалки.
…
- Так точно! Сообщали и предлагали.
…
- В целом спокойная.
…
- Не смогли установить точно, но данные говорят, что собирают и вывозят потерянные и опасные грузы.
…
- Никак нет! Не реагируют.
…
- Предлагаю нанести превентивный удар спец. изделием №1.
… … …. – на том конце провода немного увеличилась громкость.
Лицо генерала резко вытянулось, на лысой макушке резко вскочили две седых волосинки. Он еще больше вытянулся. Старая межпозвонковая грыжа встала на место с еле слышным щелчком.
- Никак нет!
…
- Слушаюсь!
…
- Так точно!
…
- Есть!
   Генерал аккуратно положил трубку и через секунду обессиленное тело генерала рухнуло в старое кожаное кресло. Руки безвольно повисли. Капля пота шлепнулась в гробовой тишине на лацкан кителя. Грыжа уже без звука перешла в своё обычное неестественное состояние.
- Стар я для этого дерьма. – тихо произнес генерал, переводя дух. – Все отменяй. Заморозь всю рекогносцировку. Удвой патрули. Следим. Ничего не делаем. Никаких интервью не даем.
Выполнять!
- Есть, – ответил Растеряев, отдал честь, развернулся и почти строевым шагом вышел из кабинета. Эти приказы Полковник мог выполнять в совершенстве.

***

- Благословенно милостивый и придобрейший человек, могу ли я надеяться на ваше понимание и доброту с вашей стороны в столь печальный период мой жизни…
Бармен еще в дверях увидел пятидесятилетнего старика неопрятного вида, и начал наливать ему в одноразовый стакан дешевого пива. Это был бомж Платон. Многие считают, что родители сразу назвали его так из-за обильной растительности на голове в честь гениального мыслителя, но это не точно. Может быть, он просто откликался на это прозвище, хотя, возможно, откликнулся бы и на прозвище «Эзоп» или «Аристотель».
Он давно захаживал в бар и каждый раз просил, и ему наливали, один стакан пива чтобы, как он утверждал: «утолить голод и пустоту в душе в этом жестоком и алчном мире беспробудных имбицилов».
- Как я благодарен Вам, милейший! Только на вашем островке покоя и понимания я обретаю мир в сердце и начинаю верить в доброту людей, и в то что все-таки у нас есть шанс не сгинуть в пустоте и тлене этого давно приговоренного мира.
- Ну что Вы, что Вы, не стоит сгущать краски, уважаемый, – ответил ему бармен встречным комплиментом. - Пока есть такие благородные люди, мы еще продержимся.
- Как мило, что Вы верите в отвратимость наказания за наши гнусные поступки, это вселяет надежды, но увы, мы обречены своей собственной глупостью, – Платон опустил глаза на пиво, как бы набираясь смелости перед неизбежностью поглощения нефильтрованного напитка.
- Какие новости в умирающем мире? – с подковыркой спросил щербатый мужик, стоявший по соседству у барной стойки.
- Ну сейчас только одна новость – инопланетяне. Все дела бросили. Раньше занимались ерундой, а теперь и вовсе перестали думать и работать.
- Так а чо работать?! – зацепился человек без зуба, - вот, ОНИ нас поработят и будем работать на них в кандалах.
- Рабское мышление, пустота души и отсутствие мечты и целей – вот самые страшные кандалы, а не инопланетяне, – грустно ответил Платон.
- Ты сам как инопланетянин говоришь. Ничо не понятно. – брезгливо ответил щербатый.
- Скудоумие и отвага не мой конек, ибо думы мои о спасении души и исполнении миссии наложенной судьбой.
- Хрень какую-то несешь, - процедил человек без некоторых деталей в своей голове и, потеряв интерес, повернулся к другому собеседнику.
- И что там с ЭТИМИ прибывшими? - продолжил тему бармен через небольшую паузу.
- Мне кажется они не прибывшие – задумчиво ответил Платон.
- Почему? У них же там, говорят, ласты и головы не людские.
- Дело не в ластах и не в цвете кожи. Я вот как-то сидел ночью перед стеной воды и любовался мерцающими огоньками планктона, и кажется, манты плавали еще… Так вот, потом приплыли ЭТИ на каком-то подводном транспорте и начали что-то делать. Я долго не мог понять, что они делают и что происходит. Просто сидел, смотрел и размышлял. Они там копошились, усердно так, трудились, как обычно ни на кого не обращая внимания. Да, меня, наверное, и не было видно. И наблюдая это, вдруг до меня дошло! Они делают уборку! Просто работы по дому! Ты понимаешь?! Уборку! – посмотрел бомж пристально в глаза бармену.
- Ну и что? - непонимающе ответил бармен.
- Где вы, достопочтенный, делаете обычно уборку? – сосредоточил свое внимание лохматый философ на бармене.
- Ну, эээ, здесь, после смены.
- А еще? – настаивал старец.
- Нуууу,  дома, если жена заставит.
- Вот!
- Что вот? – непонимающе скривился бармен.
- ОНИ дома! – торжественно сообщил Платон и поднял стакан в руках.
- Ну, не знаю, это же наша планета, – несогласно проговорил бармен, – или уже нет?
- Да чо ты его слушаешь, - обернулся щербатый, – бредятину как обычно гонит.
- Эх… - печально вздохнул Платон, – видим вещи, но не мыслим, понимаем идею, но не видим суть вещей…
Он поднял стакан с остатками пива, внимательно взглянул в глубину мутной жидкости и выпил так, чтобы осталось пол глотка. Аккуратно поставил стакан на стол и сообщил бармену:
- Хороший вы человек, дай Бог Вам здоровья в этом меняющемся мире и многих радостей Вам и Вашей семье.
   Поклонился и вышел в моросящий вечерний дождь.

***

   Дул задорный летний ветер, поднимая небольшие порции песка и швыряя ими в случайных людей и птиц. На берегу было солнечно, но на сердце у Пупа было беспокойно, можно сказать, даже мятежно. Там бродили унылые тучи и лил гадкий дождь. Он не ожидал, что мама может так отрицательно отреагировать на его радость. У него так хорошо стало в животе, что он поделился этим с ней и рассказал про Головастика, хотя они с ребятами договорились, что это будет их тайна. Помимо живота у него стало лучше со зрением, но в это мама уже не поверила.
   Мама не останавливаясь тащила его к морю, сильно сжимая ему руку, и грозно бурчала
- Головастик какой-то…, вода стоит…, жрет он там дрянь какую-то …, вечно эти хулиганы его тянут во всякие неприятности.
И уже обращаясь к сыну и дергая его больно за руку: - Чтобы больше с ними не водился! Мне надоело, что они тебя втягивают в свои глупости! Нет бы книжки читать, родителям помогать, таскаешься с этими дурачками!
Они прошли большой куст, и перед ними открылось море в необычном состоянии. Мама замедлила шаг, а на лице её появилось некоторое недоумение.
- Это… как…? - вслух растерянно сказала она.
- Ну я же говорил, мам, – радостно начал отвечать Пуп и потянулся к воде, пугая рыбешку. – Стена во…
Резкий рывок руки мамы остановил его на пол слове.
- Ты что!? Не лезь! Это может быть опасно!
- Да мы же уже купались, там ничего страшного! – удивленно оправдывался пацан.
- Не вздумай подходить, – с ужасом в голосе сказала мама, – вы ни черта не знаете и лезете везде. Там может радиация или вирусы, или еще что хуже! Без взрослых! Вы что?! Кто вообще придумал сюда заходить?! Это все твои дурные друзья!
Мама резко развернулась и потащила унылого Пупа.
- Всё, уходим. Что бы больше сюда не ходил!
- Ну мам…
- Никаких мам! И с друзьями с этими, что бы я тебя больше не видела. И вообще, ты наказан. Гулять не пойдешь, пока я не разрешу! Книга – твой лучший друг, а не эти палки-купалки!
Пуп всхлипнул, и еле волоча ногами поплелся за мамой. Тучи внутри его головы сгустились и закрыли солнце. 
Ветер снаружи нашел какие-то листья и начал их кружить на пыльном песке, снова разгоняя птиц.

***
   Толстый бородач за стойкой бара громко засмеялся, можно сказать заржал.
- Ну ты даешь,…. Ха-ха-ха, ну ващеееее, …. Откуда ты столько анекдотов знаешь?
- Да у нас в курилке… солдаты иногда рассказывают, а мне прапора передают.
- Ну прикол, конечно, - отдышался толстяк.
- Чо там они еще рассказывают?
- Да дурь всякую, - задумчиво сказал, судя по выправке, военный.
- Ды тут и так, вон, полно всякого, и по телеку, и по радио. Придумывать не надо: инопланетяне захватывают землю. – Весело и громко ответил бородач.
- Да нет, эт какая-то ветвь цивилизации вроде. Типа Русалки.
- Русалки?! - Еще больше засмеялся Толстяк, чуть не поперхнувшись пивом. Они ж плавают, а эти летают на каких-то тарелках.
- Ну сам не знаю, – опять задумался подвыпивший военный и заплетающимся языком добавил, - мы их и из пушки, и минами, и бомбами, а им все нипочем. Какие-то супернелюди.
- Да выгоним, как-нибудь, выдавим эту дрянь…
Всё это время рядом сидела компания серферов и прислушивалась к парочке за барной стойкой. От неё отделилась миловидная девушка, приблизилась к мужчинам и вкрадчиво спросила:
- А почему вы в них стреляете, что они вам такого сделали?
Мужчины медленно повернули головы и человек в зеленой униформе ответил:
- А что они себе позволяют? Кто они такие? Не явились, не доложили по форме! Проводят неразрешенные работы!
- А с чего вы решили, что они должны вам докладывать, а не вы им? – насела девушка.
- Резонно, – обратился бородач к военному
- Ну мы же здесь живем и имеем войска, - ответил тот.
- У нас есть армия, -  поддакнул борода, принимая роль переводчика.
- Дети в детдоме тоже живут, вы же не ходите к ним на доклад, - парировала девушка.
- А почему вы не ходите к детям на доклад? - перевел бородач.
- Потому что мы взрослые, - ответил многозначительно военный.
- Да, мы здесь взрослые! - мотающейся головой подтвердил толстяк.
- Да какие вы взрослые!? Вы в зеркало себя видели!? Какие взрослые поступки вы совершили!? – начала атаку девушка. Её большие глаза начали прожигать лицо военного. Стрелять из пушек - это уже взрослый поступок? Уничтожать лес или загаживать реки — это по-взрослому!? Разливать нефть или взрывать ядерные бомбы — это действия мудрых людей!? Это глупость самого тупого ребенка!
Из компании серферов робко позвал лохматый парень:
- Кать, ладно тебе, чо ты к ним пристала.
- Потому что вот из-за таких безответственных детей и возникают проблемы у всех! – повысила обороты стройная девушка.
- Что вы себе позволяете гражданка! – встрепенулся военный, – ты кто такая тут нас учить!
Бородач не стал переводить. Обстановка накалялась.
- Да вас самих из пушек расстреливать надо!  - Уже в гневе прокричала брюнетка.
В баре к этому моменту уже все затихли и повернулись к барной стойке. Лохматый парень подскочил к девушке, взял за плечи и потащил к выходу, бормоча успокаивающе:
- Ты чо, Кать, брось ты, пошли подышим….

В баре повисла тишина на минуту, люди многозначительно переглянулись, а затем все вернулись к своим делам, разговорам, напиткам.
В тишине можно было услышать голос журналиста из новостей: «Последние два дня мы не заметили никакой активности в аномальной зоне…».

***

  Платон курил сигарету и задумчиво смотрел в мерцающую воду моря. Ночной бриз, со спины обдувал его давно нестриженные и нечесаные волосы, будто подталкивая его к воде.
В глубине моря было почти темно, но легкие переливающиеся отблески играли и манили этого уставшего человека к себе. Что-то внутри него, в душе, отзывалось на мерцающий свет.
Старик сделал последнюю затяжку, но так, чтобы осталось немного – на пол вздоха. Потом не глядя достал из бокового кармана железную черную коробку, в которую он складывал мусор, и не снимая взгляда с мерцающего моря затушил и положил туда окурок.
Деревья позади пляжа немного раскачивали ветвистыми руками, а облака над городком, подсвеченные неоновыми вывесками и фонарями нехотя ползли по своим делам. На близлежащей улице светофор, отсчитав красными цифрами до нуля, включил зеленый свет.
Платон шагнул вперед, и мокрая стена поглотила его тело. На фоне мерцающих огоньков видно было только волосы, которые вспорхнули и заструились в разные стороны, будто высвободившиеся от ветра, солнца и пыли…
Светофор загорелся красным…

***

   Протерев столы и посуду, бармен начал расставлять мебель. Повара уже ушли. По радио после легкой музыкальной композиции сонный ди-джэй сообщил: «ну вот и наступило три часа, я заканчиваю свою работу и надеюсь, что в новом дне, дорогие радиослушатели, у вас будет новое и хорошее настроение».
   Бармен поставил последний стул на место и устало-машинально посмотрел в окно, предвкушая крепкий сон.
   Но за окном что-то изменилось. Бармен вышел на крыльцо бара.
Внешне все было по-прежнему. Темнота, легкий ветерок, свет фонарей. Но что-то по сути своей стало другим – он это почувствовал. Так как чувствуют школьники, встречая рассвет, что больше не придут в школу на уроки, как чувствуют солдаты после первой бомбежки, что не смогут жить больше беззаботно, как чувствуют прощающиеся бывшие любовники, что уже никогда не встретятся такими какими были.
Бармен прислушался к темноте. Принюхался. Ввинтил взгляд в темноту.
Ничего.
- С этой работой крыша съедет – пробурчал в слух бармен и развернулся к двери.
И в этот момент, со стороны моря донеслось еле слышное и тяжелое затихающее в конце.
   Бармен обернулся и увидел, как что-то крупное, размером с небольшой многоэтажный дом, переливающееся тусклым светом, медленно поднималось со стороны моря., где-то в километре от бара. Он как загипнотизированный смотрел на это представление.
   ЭТОТ объект медленно поднимался и иногда менял свечение. Побыв голубоватым, он сменил моду на зеленый, потом с короткой паузой на розовый, а когда превратился в нежно фиолетовый добавился еле слышный гул и объект округлой формы начал резко набирать высоту пока не затерялся в ночной темноте.
   Всё окончательно затихло.
   Бармен пошарил глазами в округе, как бы пытаясь найти собеседника и поделится эмоциями с ним, но, как на зло, в вечно набитом людьми баре, в эту минуту, не было ни души.
   Мужчина посмотрел в темное небо, как будто он увидел его впервые.
   А вокруг всё, как будто, вернулось в обычное состояние.

***

   Генерал Сбруев нервно смотрел телевизор и матерился короткими очередями в экран.
- Вот твари, подсуетились! Успели примазаться, ну ничего еще посмотрим, как все выйдет…
На синем экране выступало заспанное, но уже разглаженное визажистом, лицо Мэра.
Оно осторожно, но с апломбом подбирало путающиеся слова. Видимо, слова визажист не смог разгладить и разбудить. Слова эти вырывались, а иногда, напротив, не выпадали из натруженного рта очень уважаемого в городе человека.
- Господин Мэр – озабоченно обращался журналист за камерой - как вы смогли решить эту проблему,..эмммм ,  с этими , …. эмммм, гостями?
- Ну, эээ , гхе, мы проводили работу на разных уровнях, ээээ…. Решали и координировали наши действия ээээ, со всеми, эээээ, ответственными структурами. Я благодарен федеральным органам в содействии, эээ… , и надеюсь на дальнейшую, эээ, поддержку наших, ээээ, так сказать,…. Ээээ, усилий на благо общества….
- Вот гнида! Надеется он на поддержку…! Ты мне еще за мусорный полигон ответишь, …. –  неистовал мыслями генерал.
- А как вам удалось очистить наше побережье и навести порядок? – наседал журналист, вытягивая какую-нибуть интригующую информацию.
- Ну, ээээ, мы, гхэм, мы с губернатором разработали план и карерировари его…, ой, скалелировали его…, ну…, мы проработали наш план в соответствии с указаниями из правительства, и следовали этому маршруту. И в какой-то момент смогли найти точки соприкосновения с ними, и приняли совместное решение о разграничении наших зон ответственности и влияния. И ОНИ покинули зону нашего влияния, в соответствии с договоренностью и к общему согласию. Поэтому подходя к следующим выборам могу с ответственностью сказать, что мы можем отвечать вызову времени и решать поставленные жизнью задачи в предельно короткие сроки!
- Вот дрянь гражданская! Карерирует он! 
Генерал взял телефон и набрал номер.
- Растеряев!? Что у нас там есть по мусорному полигону? Тащи сюда! Через 25 минут жду!
Положив трубку, генерал посмотрел на экран и грозно предупредил мэра – Ты мне еще за первый срок не отработал… К выборам он готовиться…
Генерал закурил, и табачный дым вихрастыми завитушками стал наполнять кабинет интригами и схемами подковерных игр.
 
***

- Теть Кать, а вы на дельфине катались? – спросил рыжий мальчишка у высокой девушки
- Неа.
- А почему? Вы вон и на доске и так плаваете, и на яхте.
- Ну, дельфины — это не доски, они же живые.
- Ну вы их хоть видели? - не унимался пацан, щурясь на солнце.
- Конечно. И не раз.
- И какие они?
- Игривые – засмеялась девушка. – Добрые и веселые
- Здорово, вот бы мне покататься на дельфине. – мечтательно произнес рыжий.
- Ну подрастёшь, встретишь своих дельфинов и подружишься. Вот они тебя и покатают.
- Эх, быстрей бы, я бы с ними поиграл, покормил и покатался бы. – протянул задумчиво паренек и поднял очередной пакет с песка.
Они шли по берегу моря и собирали мусор: пакеты, бумагу, бутылки и прочее что теряют или выкидывают люди.
Вода уже несколько дней как приняла обычную форму. Легкие шуршащие пеной волны выталкивали из моря всякое ненужное природе. Рыжий нагнулся еще раз и поднял что-то твердое, замотавшееся в целлофан. Размотал и увидел железную, плотно закрытую коробку.
- Ух ты! Клад!  - обратился он к девушке с горящими глазами.
Открыв коробку, он увидел там окурки и обертки конфет.
- Фуууууууууууу, бэээээ. – скривился мальчишка
Он бросил брезгливо коробку в черный мусорный пакет и с горечью сказал – никаких драгоценностей, один мусор.
Екатерина посмотрела на мальчика и сказала:
- Драгоценности – это море, земля, воздух, вся природа. Она у тебя под ногами.
Пойдем, еще 500 метров уберем и по мороженке вон в том магазинчике возле бара!
И они пошли дальше.

   Волны накатывали на песок. Солнце играло отражением узорчатых камешков и ракушечником. Чайки кричали друг другу о рыбе. Ветер толкал кустарник и гнал белую вату облаков за горизонт.
   Был обычный, ничем непримечательный, день.