о сложности выбора и уважении

Этому молодому  сатиру  жилось очень нелегко.
Во-первых имя при рождении ему дали в честь пра- пра-пра-пра-дедушки – Пан, но, когда ему прописали очки и он стал их носить добрые товарищи стали называть его Паноптикум. А насмешки старших и более опытных товарищей просто убивали его – дело в том, что у него не было еще рогов.
Для того, чтобы появилось это украшение настоящего сатира, символ мужества и сатирского естества, необходимо было обзавестись женой и хорошими друзьями.
И вот - уже они - вместе и обеспечивали мужа и друга этим убранством.
Хорошие друзья уже были. Необходимо было срочно найти ту, которая согласится связать жизнь с ним – не слишком красивым и не слишком правильным, по сатирским меркам.
Был он худ, не слишком любил шумные сборища и вино, а после поездки за море для укрепления шерсти, в одну очень холодную страну – постоянно добавлял в дивные вина Греции спирт, полюбив крепость тамошних напитков. В чистом виде он их не употреблял – во-первых, в Греции это было дорого, а, во-вторых, считалось дурным тоном и неприличным. Хотя козлоногий так и не понял. Чем отличается, употребивший пузырь «Путинки» электрик, забывший выключить рубильник и починяющий розетку у одинокой вдовы и улизавшийся  благородным напитком сатир, дергающийся на поляне среди наяд.
Необходимо было все взвесить и решить, куда податься и кого выбрать для совместной вечности. Людей, как кандидаток, он не рассматривал – человеческие женщины славились своей жадностью, стяжательством и скверным характером. А еще были скоры на расправу и имели тяжелую руку и бронзовую посуду, которую использовали не по назначению, если муж приходил домой поздно и выпивший.
Оставались нимфы и богини. И те и другие отличались легкостью нравов и терпимостью к алкоголю.
С самого начала все не задалось. Для облегчения своей задачи молодой сатир, подученный старшими и опытными товарищами. решил приобрести пару амфор даров Диониса.
Как раз накануне Паноптикум подработал, играя на свирели в подземном переходе к Лете. Тамошние прохожие без сожаления бросали ему свои монеты, оставляя себе только по одной, для Хирона. А наш жених так жалобно играл, что растрогал и перевозчика, который отдал сатиру все заработанное за день.
Но взять ничего не удалось. На несколько дней хозяин стал недоступен. У него сидел Асклепий, никого к богу не пускавший и ставил тому капельницы с глюкозой.
Теперь приходилось рассчитывать только на себя.
Нужно было сделать выбор и Паноптикум начал перебирать в уме потенциальных невест:
Конечно, первой на ум приходила Афродита, но она входила в состав 12 высших божеств и тут уж точно без алкоголя ничего не светило неказистому сатиру.  Опять же родственники смущали его – такого тестя, как Зевс заиметь выгодно, но крайне небезопасно. После победы над титанами он стал несдержан и по любому, даже самому ничтожному поводу напускал своих телохранителей – гекатонхеров, а те, особенно не разбирались и сразу распускали все свои многочисленные руки. Особенно буйствовал Биарей, которому после первого покушения на Зевса и героических действий телохранителя все сходило с его ста рук.
Потом подумалось о харитах – богинях красоты, прелести, радости и веселья, но их было три , выбрав одну, обязательно навлечешь на себя недовольство двух других.
Идеальным вариантом была бы Дафна, на которую когда-то положил глаз сам Апполон, так и не догнавший красавицу, за что была она наказана мамой и превращена в лавровое дерево.  И жена и приправа, которую за хорошие деньги можно продать заморским купцам. Но там еще не совсем остыл Апполон и вполне можно было заработать стрелу в неприятное место или солнечные ожоги.
Психею было не оторвать от Эроса.
Терпсихора, как покровительница танцев и хорового пения, подходила, но уж очень любила ночные клубы и, кроме того, ходили нехорошие слухи о ней и хоре Турецкого.
С неутешной Эхо было скучно – ты ей: «Люблю»,- и она – «Люблю», - ты ей – «Давай спать», -  и она тебе – «Давай спать, а потом отдохнем»,  -  ты ей : «Сделай ужин», - а она тебе – « Сам сделай».
Все, кто связывался с Мельпоменой покровительницей трагедии, плохо заканчивали
А с Талией, музой комедии – слыли дурачками.
К Гигее без талончика не попасть, а заказывать нужно лет за 300 и все равно не примет без флюрографии.
Мегера даже не рассматривалась.
Был еще один вариант у безрогого – это Амалфея – коза, вскормившая самого громовержца. Ну и что, что коза – многие сатиры так и называли своих дам, за то добрая, и пожрать всегда есть.
На этом варианте Паноптикум и остановился. – тут и цветы любые сгодятся – все равно съест и вина не нужно. «Дешево и сердито», - думал сатир,
И вот именно за такие мысли и высказывания о жене, а не за сожительство с козой – его и стали считать козлом.
И рога у него выросли именно поэтому.