Трансформация глава 8

    Войдя, женщина остановилась, немного осмотрелась, затем, развернувшись, хотела коснуться прутьев, но ведьма не позволила ей:  
   — Не трогай! Здесь очень мощная защита от тебе подобных.
   
    Локи покоробили последние слова, но он лишь прикусил себе язык, опасаясь, что может сделать ситуацию ещё хуже, чем она есть. От безысходности ему хотелось как следует постучаться головой о стену. Он никак не мог решить для себя: правильно ли он всё сделал, а если нет, то как ещё он мог поступить? Локи уже понял, что убить Теру не сможет. Мог ли он оставить её в доме и уйти, как она и просила вначале, чтобы потом она проклинала его с его нерешительностью и себя в те периоды, когда могла оставаться человеком?

    Тролль мысленно застонал от изобилия неразрешимых вопросов. Мысли роились, словно обозленные пчёлы в потревоженном улье, сталкивались и путались, вызывая головную боль. Она же, как ни странно, принесла с собой некое подобие успокоение, явив собой неускользающую, четко сформированную реальность, на которой наконец-то можно было сосредоточиться.
   
    Старая тролла занялась своими делами, от которых Локи хотелось держаться, как можно дальше. Он не хотел пока думать о ней. Откинувшись на стену, не отрываясь наблюдал за Терой, которая начала проявлять беспокойство и теперь кружила по своей клетке, не находя места.
   
    Ведьма готовила какую-то смесь, бормоча нечто мало разборчивое на древнем языке -- мерхалите. Когда она подошла к решетке, женщина наконец-то остановилась и задумчиво стала разглядывать небольшой металлический чайничек с очень длинным, не меньше, чем в локоть, носиком, который тролла держала в руках.
   
    — Я не буду тебя кормить. Раз в сутки ты будешь выпивать полную чашку, что возле стены у тебя за спиной, того, что я тебе в неё налью. Что при этом с тобой будет, точно не скажу — возможно, ты прямо сейчас начнешь оборачиваться. От тебя требуется подчинить себе зверя, чтобы потом ты до конца дней своих могла держать его в узде. Если не сумеешь, из тебя выйдет тварь, намного худшая, чем обычные оборотни. Что будет с тобой в этом случае, я думаю, объяснять не надо. — Ведьма вздохнула. — Я буду помогать тебе, но сильно на меня не надейся. Всё, что тебе нужно, должно прийти от туда, — она указала пальцем на грудь женщины, — изнутри.
   
    Тера взяла в руки деревянную чашку и, задумчиво вертя её в руках, поинтересовалась:
   — Сколько это будет продолжаться?
   — До полнолуния. Но не думаю, что время вскоре будет иметь для тебя какое-то значение. 
   
    Тролла просунула меж прутьев носик чайника и стала наполнять подставленную чашку. Отвар был густой и темный, почти черный. Тера повела носом, пытаясь по запаху распознать состав. Смогла определить лишь две-три знакомых травы. Остальное было полностью видоизменено под действием незнакомой Силы нешуточной мощи.
   
    Расстелив ковер, ведьма расположилась прямо напротив решетки. Скрестив ноги, она положила перед собой толстенный фолиант, открытый примерно на середине, и ткнув в него пальцем, выжидающе уставилась на узницу.
   
    Женщина лизнула отвар и скривилась от невозможного горького вкуса. Давясь и борясь со рвотой, с трудом осушила чашку. Зажала рукой рот и выронила ёмкость на пол, застланный густым слоем чистой соломы, а мгновение спустя повалилась на спину. В этот момент ведьма начала читать. Когда Локи поднялся и увидел, что Тера, закатив глаза, выгибается на полу, а изо рта у нее идет пена, то хотел уже броситься вперед. Тролла лишь шевельнула пальцами в воздухе, останавливая его безумный порыв, и Локи безо всякой нежности швырнуло назад на табурет, припечатав к стене с такой силой, что с трудом можно было дышать. 
 
    " — Замри на месте, болван! — внутри головы тролля отчетливо прозвучал незнакомый холодный голос, в котором явственно проступало раздражение. — Иначе все испортишь, а исправлять придется уже одному! Только уж в этом случае хорошего результата не предвидится!"
   Когда же понял, что это его собственные мысли — обмяк. Вскоре исчезла и навалившаяся тяжесть. Оставалось лишь молиться древним богам.
  
   Тера не в состоянии была контролировать свое физическое тело. Первый припадок длился не больше часа. Для неё же это время растянулось на сутки. Два мира наложились друг на друга, — её внутренний и внешний, — и она очень четко продолжала воспринимать их оба. Только со временем случилось что-то очень странное — оно не желало поддаваться правильному определению. Когда боль ушла из тела, женщина очень удивилась, узнав, что еще не завершился сегодняшний день. Обессиленная — даже пальцем было не пошевельнуть — она лежала, приоткрыв рот, к которому прилипли соломинки, и невидяще глядела в потолок. Тера настолько изошла потом, что одежда стала влажной, а солома вокруг потемнела. Ужасно хотелось пить. 
   
    Чтобы повернуть в бок голову, пришлось приложить усилие. Ведьмы не было видно. Зато Тера столкнулась взглядом с троллем. Он никак не отозвался на это, даже не шевельнулся, а когда пару секунд спустя нашёл себе другой объект для исследования, она испытала облегчение.
   
    За тот час, что билась на полу в конвульсиях она боролась — действительно боролась — с тем зверем, что рос в глубинах её сознания и вскоре должен был потребовать пищи. Но сейчас Тера не хотела даже думать, для чего она здесь, и желала лишь одного — как можно дольше находиться в этом состоянии заторможенности. С трудом перевернувшись на живот, немножко разгребла солому у себя под головой и легла разгоряченной щекой на открывшийся кусочек пола. Незаметно для себя впала в полудрему-полубред, когда видения зачастую невозможно отличить от кошмаров.

***

   Когда на следующий день женщина осушила — с жадностью, не смотря на невозможный вкус — наполненную ведьмой чашку, она была более готова к тому, что её ждет. Обвившая Теру раскаленным жгутом боль на этот раз не сразу сбила её с ног. Искривив лицо, колдунья медленно опустилась на колени, еще не позволяя захватить себя полностью и неотрывно глядя на Локи. Он, бледный, увидел в её глазах просьбу. Нет — требование! Понял, чего она от него хотела — встал и ушел в крохотную пещерку, которая на эти дни стала для него спальней. А вышел лишь тогда, когда услышал, как стихли бормотания старой мелихи.
   А на следующий день, и во все последующие, Тера стала кричать. И кричала так, словно её ели живьем. 

*** 
 
    В ночь полнолуния это небесное тело обретает силу, зачастую неподвластную никакому контролю, пропитывая своим мистическим светом всё вокруг. Тере не нужно было видеть луну, чтобы знать, что она взошла над горизонтом. Выпитое с утра зелье старой ведьмы в этот раз проявило себя не так, как в предыдущие дни — навалилась слабость, мир двоился и троился, а сознание зачастую уплывало в такие дали, что рисковало не вернуться обратно. Восход ночного светила, его связь с тем темным, что копошилось в её душе, никак не оставляя попыток выбраться наружу, женщина восприняла как особенный звук, словно задели невидимую глазу струну. Несущие в себе гулкую глубину, эти колебания волнами расходились по Лесу. Проникая в подсознание каждого живого существа, они изменяли всех — кого-то очень сильно, кого-то фактически незаметно.
   
    Тера ощутила, как уходит из тела слабость, как наливается силой каждая клетка. Внутри неё возник слабый зуд, и чтобы избавиться от него, женщина стала потягиваться. Охнула, почувствовав в левой руке резкую боль — очень было похоже на вывих. Почти тут же заныло правое плечо, а затем всё тело превратилось в одну болевую точку. Сегодняшнее состояние Теры было более чем терпимым по сравнению с предыдущими днями, но в этот раз она была в полном сознании и прекрасно понимала, что сейчас с ней происходит. Скорчившись на полу, женщина тяжело и часто дышала сквозь стиснутые зубы, иногда тихо стонала, а страх липкими холодными пальцами стискивал поочередно то сердце, то желудок.
   
    Все произошло достаточно быстро — расширялись кости, суставы выскакивали из своих сумок, выстраивая иную конструкцию скелета, наращивались мышцы. Полностью изменились слух, зрение и обоняние. Лишь самосознание осталось прежним, что говорило о том, что им с ведьмой удалось добиться желаемого результата.
  
***

   Чтоб не сойти с ума в эти дни Локи предложил тролле свою помощь. Поразмыслив, та доверила ему растирать в порошок кусочки какого-то минерала бледно-голубой расцветки и чистку ветвистых корешков сонной травы, после которых с трудом удавалось оттереть руки от липкого горького молочка.
   
    Настал день, за которым должна была последовать ночь полной луны, и троллю казалось, что именно сегодня ведьма должна была бы уделять Тере как можно больше внимания. Но старая тролла, после того, как дала ей очередную порцию своего зелья, казалось, напрочь забыла о пленнице.
   
    Локи ужасно устал к вечеру. Даже на охоте, гоняясь весь день за зверем, он не испытывал такой усталости. Почувствовав, что его начинает знобить, сел к огню на табурет, с которым уже успел сродниться, и прикрыл глаза. Кажется немного задремал. А когда услышал слабый стон, то сразу и не понял, что это не показалось ему. Мотнул головой, отгоняя наваждение, и тут Тера вновь застонала. Локи поднялся с исказившимся лицом, глядя на женщину — за эти дни так и не смог привыкнуть к ее боли — и хотел выйти, так как знал, что она не желает, чтобы он видел её в таком состоянии. Но негромкий голос ведьмы заставил его остаться на месте:
   — Нет! Сегодня ты будешь смотреть — и очень внимательно.
   
    Локи вновь сел, с тревогой поглядывая то на Теру, то на ведьму, которая была напряжена в этот вечер больше обычного. Затем его вниманием целиком завладела женщина, вскоре, однако, перестав ею быть. Морально готовясь к этому все неделю, сейчас тролль никак не мог поверить в реальность происходящего.
   
    Весь процесс занял каких-то полчаса — и вот в клетке вместо человека сидит мощный зверь с густой черной шерстью. Клочья одежды валялись по всей клетке, но Тера избавлялась от неё, с легкостью раздирая кожу и прочную ткань, не в порыве ярости, а лишь потому, что она очень мешалась. Похожая на помесь волка с кабаном, жуткая зверюга в холке доставала Локи до плеча.

    Сейчас она спокойно сидела на соломе, выбрав место, где слой был потолще, и крутила головой: принюхиваясь и прислушиваясь. А когда тролль немного пришел в себя, то понял,что глаза оборотня после превращения так и остались глазами Теры — не по форме, а по тому, что читалось в них.
   — У нас получилось? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он.
   
    Ведьма не ответила. Она привлекла к себе внимание оборотня, став прямо перед ним. Они уставились в глаза друг другу, как будто вели мысленный диалог.
   Спустя пару минут зверь взрыкнул и мотнул головой, словно был полностью удовлетворен результатом обмена мыслей, а за тем вновь начал видоизменяться. На этот раз процесс занял около пяти минут.
   
    Тера, осунувшаяся и сильно побледневшая, стояла посреди клетки, пошатываясь от вновь нахлынувшей слабости. Кружилась голова, и всё плыло перед глазами. И только спустя пару минут, немного прийдя в себя, осознала: в каком она виде. Придушенно пискнув, присела и обхватила себя руками. Бледность моментально сменилась ярким румянцем. Её взгляд словно огнем обжег тролля.
   
    Ведьма глубоко вздохнула и медленно выдыхала, сбрасывая накопившееся за эти дни напряжение.
   — Да, у нас получилось, — сказала она и отправилась в свою спальню.
   
    Ощущая, как горят щеки, Локи плюхнулся на табурет. Он испытывал облегчение от того, что все завершилось благополучно, но Тере в глаза старался не смотреть, предчувствуя, что она долго не простит ему своей наготы.
   
    Вернулась ведьма. Открыла с лёгкостью дверь, к которой женщина не могла даже прикоснуться, и, развернув, протянула ей покрывало, принесенное из спальни. Тера закуталась в него и вышла. Мельком взглянула на тролля, который сидел отвернувшись, и жалобно попросила:
   — Я очень хочу есть!
   — Вполне естественное желание, — ответила ведьма и направилась к столу.