Две Марии

В июне 1854 года, в старинном и славном уездном городе Козелец, Черниговской губернии, родилась девочка, нареченная именем Мария. В ХХ-м веке, эта девочка - под именем Мария Васильевна Павлова - обретет мировую славу в научном геологическом сообществе, станет первой женщиной-профессором МГУ и заслужит звание "ГЛАВНАЯ ДАМА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПАЛЕОНТОЛОГИИ".

Рождение Марии из Козельца (под фамилией Гортынская) произошло на 13 лет раньше рождения в Варшаве другой Марии - самой знаменитой женщины в истории естествознания - Марии Склодовской-Кюри. Но если проследить жизненные пути обеих женщин, в них находится удивительно много параллелей - при том, что Мария Гортынская из Козельца прошла свой путь женщины-ученого на 10 лет раньше Марии Склодовской-Кюри!
Справедливости ради надо сказать, что Мария Гортынская имела более счастливое и благополучное детство (прошедшее по большей части в губернском городе Чернигове) - в сравнении с Марией Склодовской из Варшавы. Тем не менее, в детстве девочек налицо и явное сходство: обе Марии испытали сильнейшее влияние отцов, имевших университетское образование (Московский Университет в случае отца Марии Гортынской, и Санкт-Петербургский Университет в случае отца Марии Склодовской).
Обе Марии потеряли матерей раньше, чем отцов - и хотя это случилось в разном возрасте, уход матерей привел к сильным душевным подвижкам, для обеих женщин.
У Марии Склодовской, потерявшей мать в 10-летнем возрасте, горе выразилось в пошатнувшейся религиозной вере. Спустя 17 лет, в 1895 году, Мария Склодовская станет женой Пьера Кюри - без венчания в церкви и традиционного обмена кольцами.
Мария Гортынская потеряла мать в 28 лет - будучи уже молодой вдовой (с фамилией Иллич-Шишацкая, после первого брака). Но кажется, обстоятельства, окружавшие скоропостижную кончину матери в 1883 году, привели Марию из Козельца к ее главному жизненному решению - окончательному выбору научной карьеры и нового спутника жизни.   

Обе Марии обрели своих верных мужей-сподвижников не сразу. Для Марии Склодовской замужеству с Пьером Кюри предшествовала любовь с Казимиром (Казимеж) Зоравским (Журавским) - старшим сыном помещика, у которого Мария Склодовская в юности служила в гувернантках. Эта любовь не имела будущего - в силу слишком разного социального и имущественного статуса влюбленных.
Мария Гортынская впервые вышла замуж в 19 лет - 14 апреля 1874 года, в городе Чернигове - за своего земляка, земского врача Николая Николаевича Иллич-Шишацкого (из козелецкого рода священнослужителей). Вместе с мужем, юная Мария отправилась в Поволжье, где через несколько лет овдовела - Николай Иллич-Шишацкий умер во время борьбы с эпидемией тифа в Астрахани.

Далее жизненные пути обеих Марий сходятся практически в одну точку - с разницей в 10 лет - в город Париж и Университет Сорбонны. Обе девушки - каждая в свое время - жили в студенческом Латинском квартале, и отчаянно экономили на еде и увеселениях, находя главный интерес и радость в науках, посещении библиотек, лабораторий, и встречах с преподавателями. Мария Шишацкая весело сообщала в письмах начала 1880-х, что питается по большей части «легюмами» (овощами). Парижский рацион Марии Склодовской в начале 1890-х годов состоял в лучшем случае из хлеба, яиц или фруктов, и шоколада.

Обе Марии соприкоснулись в молодости с революционно настроенным родственным и дружеским окружением. Но именно тяга к наукам и сопутствующее общение привели обеих женщин к встрече с главными спутниками их жизни. Это были состоявшиеся ученые мужи (физик Пьер Кюри и геолог Алексей Павлов), которые поразительно схожим образом обхаживали своих самостоятельных избранниц, не спешивших вступать в замужество. Обеим свадьбам предшествовали разлуки, и много писем.
Мария Склодовская вскоре после знакомства с Пьером решила вернуться в родную Польшу, и Пьер Кюри выражал деликатное желание присоединиться к ней на ее родине.
Мария Шишацкая планировала продолжать учебу во Франции, в то время как научные и преподавательские дела требовали присутствия Алексея Павлова в Австрии и в Москве.      
И вот весьма занятой приват-доцент кафедры геогнозии и палеонтологии Московского университета пишет письма в Париж, где деликатно призывает Марию поразмыслить - "как устроить, чтобы труд и время, потраченные на приобретение знаний и прав, были  наилучше утилизированы». По мнению Алексея Павлова, этому наиболее отвечал бы переезд Марии в Москву.    

Усилия обоих Пьера и Алексея в итоге увенчались успехом.
Мария Склодовская окончательно перебирается во Францию в 1895 году, и регистрирует брак с Пьером Кюри 26 июля 1895 года, в муниципалитете Со, в пригороде Парижа, где Пьер Кюри жил со своими родителями.
Мария Шишацкая покидает Париж в конце 1884 года - «без  сожаления, идя навстречу новой жизни», и 26 мая 1886 г. выходит замуж за Алексея Петровича Павлова. Алексей Павлов своих родителей не знал, и в своей предсмертной автобиографии указывал: «Я рано лишился родителей и знаю только, что отец мой был офицером, меня воспитала вдова подполковника, жившая на пенсию своего покойного мужа. Она поместила меня в очень юном возрасте сначала в частное учебное заведение, а потом во 2-ю московскую гимназию пансионером, где я учился со 2-го класса до 8-го».

Супружества обеих Марий стали примером прочного и плодотворного союза двух очень созвучных личностей - в душевном, духовном и профессиональном плане.
Марии Склодовской-Кюри судьба отвела немногим более 10 лет супружеского счастья и профессионального содружества с мужем, но подарила двух дочерей.
Союз Марии Васильевны Гортынской и Алексея Петровича Павлова остался бездетным, но длился более 40 лет, оставив после себя несколько поколений высокообразованных и благодарных учеников. Муж Марии Павловой - как и Пьер Кюри - ушел из жизни первым.   
 
Обе Марии пережили своих мужей, но до конца собственных дней вели научные занятия и продолжали общее дело.
Мария Васильевна Павлова пережила Марию Кюри на 4 года и скончалась в Москве, в декабре 1938 года, в возрасте 84 лет. Она была членом многочисленных русских и иностранных научных обществ (Московского общества испытателей природы, Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, Русского географического общества, Уральского общества любителей естествознания, Новороссийского общества испытателей природы, Французского геологического общества, Линнеевского Лионского общества и др.).

Еще до революции, группе профессоров Московского университета удалось добиться присвоения Марии Павловой степени доктора зоологии. В 1916 г. профессора Московского университета зоологи А. Н. Северцов, Г. А. Кожевников и Н. А. Богоявленский выступили с инициативой присвоить М.В. Павловой учёную степень доктора зоологии honoris causa (за заслуги) по совокупности трудов. Их поддержало общее собрание физико-математического факультета, а затем Совет университета 26 марта 1916 г. подтвердил избрание. В 1926 г. Французское геологическое общество присудило Марии Васильевне Павловой (вместе с ее супругом А. П. Павловым) высшую награду – золотую медаль имени Годри (Мария была любимой студенткой А. Годри, в годы своего обучения в Сорбонне). К началу 1930-х годов, Мария Васильевна Павлова носила официальные звания: действительный член АН УССР (1921), член-корреспондент АН СССР (1928), почетный член АН СССР (1932). Могила Марии Васильевны Павловой находится на Новодевичьем кладбище российской столицы.

Думается, что масштаб личности Марии Васильевны Павловой, как и масштаб ее научных достижений (в своей области) ничуть не уступают широко известным достижениям Марии Кюри. Однако, если про Марию Кюри знают почти все и почти всё, то имя Марии Васильевны Павловой было до недавних пор известно лишь в узких научных кругах.   
В последнее время стали появляться статьи о Марии Васильевне Павловой (урожденной Гортынской). Интерес к ее жизни и личности возрождается благодаря обширному эпистолярному наследию, оставленному Марией Васильевной - это научная и личная переписка на трех языках, рабочие материалы, художественные зарисовки, сделанной рукой Марии Васильевны (маслом и акварелью), которые ныне хранятся в архиве Российской Академии Наук и постепенно открываются для широкой публики.
Надо сказать, что большинство биографических статей о Марии Павловой в один голос отсылают читателей к семье Гортынских (родне Марии со стороны отца). Именно с "эмансипирующим" влиянием семьи Гортынских на личность Марии, в процессе ее становления, и связывается последующий профессиональный успех и взлет ее научной карьеры.
Однако, более пристальный взгляд на историю и судьбы членов семьи Гортынских наводят на мысль, что научная карьера и плодотворная жизнь Марии Павловой стала скорее исключением, чем правилом, в семейном ряду черниговских Гортынских.
В связи с этим, хотелось бы дополнить биографию нашей "Марии из Козельца", и  расставить некоторые исторические и семейные акценты.

Итак, Мария Васильевна Гортынская (будущая Павлова) родилась 15 (27) июня 1854 года, в городе Козелец, и стала первенцем в семье 35-летнего губернского врача Василия Степановича Гортынского - представителя дворянского польского рода, изрядно обедневшего к началу 19-го века.
Матерью Марии была Александра Михайловна Лагода - младшая дочь Штабс-Капитана артиллерии и Кавалера Михаила Антоновича Лагода, происходившего из старинного дворянского рода Лагод, уходящего корнями в Западную Украину (Галицию) и славящегося мужской воинской доблестью. Михаил Антонович Лагода был ранен в Битве Народов под Лейпцигом в 1813 году, награжден боевым орденом Св. Анны, и вследствие ранения ушел в раннюю отставку в 1816 году, после окончания Наполеоновских войн (Высочайшие приказы. 1816. Приказ об увольнении от службы "за ранами" Михаила Лагода - "По Артиллерии: 4-й бригады Поручик Штабс-Капитаном, с мундиром и пенсионом полного жалованья").

В роду Лагод, девушек традиционно выдавали замуж за кадровых военных-артиллеристов. Брак младшей дочери - Александры - с "безземельным" гражданским чиновником, губернским врачом Гортынским был не самым равным, с точки зрения военной и старо-чиновной аристократии города Козельца, для которой и знаменитые графы Разумовские были бедными уроженцами села Лемеши (в окрестностях Козельца), середины 18-го века. Но на дворе стоял 19-й век, и к концу подходила эпоха правления Николая Первого. Времена и общественные настроения менялись, и могло показаться, что супружество младшей дочери Александры с губернским врачом складывалось поначалу более перспективно, на фоне ее старших сестер, ставших женами военных.

Василий Степанович Гортынский (1819 - 1889) закончил Московский Университет, где учился за казенный счет. Еще в студенчестве Василий Гортынский ознакомился с идеями А.И.Герцена и Т.Н.Грановского. В 1842—1845 гг. молодой выпускник Университета служил судовым врачом и одновременно ординатором морского госпиталя в Кронштадте, успев за это время пройти одно кругосветное плавание. На службу в Козелец Василий Гортынский определился в феврале 1845 года - сыграло роль прошение отца, желавшего иметь сына ближе к дому (со службой в Могилевской или одной из смежной губерний). Вакансия нашлась в Черниговской губернии - так Василий Степанович Гортынский оказался в Козельце, где и встретил свою будущую жену.   
Судя по воспоминаниям и семейным фото, Василий Гортынский был человеком неординарным: энергичным, деятельным, не чуждым внешнего щегольства. Он умел располагать к себе, и принимал самое активное участие в общественной жизни. Эпоха правления Александра Второго, ознаменовавшаяся социальными реформами и либерализацией многих сфер жизни, чрезвычайно удачно совпала с мировоззрением и темпераментом отца Марии Гортынской, достигшего на пике своей карьеры чина действительного статского советника - в 1872 году. Не пройдет и 10 лет, как "эпоха реформ" завершится показательной лево-радикальной расправой над "Царем-Освободителем" - Александром Вторым. А вскоре после гибели Императора, в 1882 году, сын действительного статского советника Василия Гортынского - Петр Гортынский - будет нервно ожидать своего приговора по делу о Киевских революционных кружках и связях с организацией "Народная Воля". В Киев из Парижа, прервав учебу, прибудет и Мария Шишацкая, чтобы поддержать семью. Ожидания приговора Петру не вынесет его мать - Александра Михайловна (урожденная Лагода), которая скончается от сердечного приступа, в феврале 1883 года.

Но летом 1854 года ничто не предвещало такого рода семейных трагедий - напротив, перед отцом новорожденной Марии открывались блестящие должностные перспективы. К началу 1860-х годов, Василий Степанович получает новое назначение и переезжает с семьей из уездного Козельца в губернский город Чернигов. В семье уже четверо детей, и к середине 1860-х годов Василий Гортынский приобретает целую усадьбу - в самом древнем и живописном районе Чернигова, на спуске к Троицкому монастырю, откуда открывался великолепный вид на Десну. Есть основания полагать, что средства на покупку усадьбы пришли по линии матери Марии, Александры Михайловны, урожденной Лагода - от ее родителей, умерших один за другим в 1862 и 1864 годах.
В черниговских жизнеописаниях семьи Гортынских отдельной строкой указывается, что "со временем семья обзавелась коляской, тарантасом, небольшим штатом прислуги". Конечно, данные приобретения не шли ни в какое сравнение с расходами на покупку усадьбы - но были, видимо, сделаны из средств самого Василия Степановича.
Для его супруги Александры, выросшей в дворянской усадьбе отца, владевшего сотнями десятин земли и десятками крепостных "душ", приобретение коляски и штата небольшой прислуги было лишь слабым напоминанием о детстве и юности - однако, жизнь шла вполне в духе нового времени.

На семейном фото Гортынских от второй половины 1860-х годов, предстает чета Гортынских с четырьмя детьми, вместе с семьей сестры Гортынского - Юлии Степановны. Мария - девочка-подросток - стоит на фото около отца, положив руку на его плечо. Мать Марии - Александра Михайловна - выглядит самым хрупким элементом этой семейной конструкции: миниатюрная большеглазая женщина, с кротким выражением лица. Сама Мария Васильевна говорила, вспоминая свое детство: «Я очень любила свою мать, но любовь к отцу была совершенно исключительной, и у нас с ним была особенная дружба». Это не удивительно: в детском окружении Марии доминировало семейство Гортынских, где всё вращалось вокруг ее отца. 

Новая усадьба в Чернигове быстро наполнилась родственниками Василия Степановича. Напротив поселилась его овдовевшая сестра Юлия Степановна (в замужестве Дейша), с тремя детьми. Полноправным членом семьи Гортынских в новой усадьбе стала незамужняя старшая сестра Василия Степановича - Мария Степановна - также врач, помогавшая в воспитании детей.
Недалеко от Чернигова, в селе Жоведи, жил младший брат Василия Степановича - отставной  майор  Александр Степанович Гортынский (ставший Поручителем Марии на ее первом венчании с Николаем Иллич-Шишацким в 1874 году). Александр Степанович Гортынский проживал в Жоведи со своей семьей: женой Александрой Петровной (урожденной  Владимировой) и тремя детьми - Юлией, Александром, и Зинаидой, часто навещавшими своих городских родственников.

Забегая вперед, скажем, что Юлия Александровна Гортынская (младшая кузина Марии Павловой) стала самой деятельной дамой-революционеркой, которая в 1890-х годах была лишена права возвращаться в Россию, за нелегальную перевозку и распространение анархистской литературы. В одном из современных очерков, посвященных Юлии Гортынской (в замужестве Дебогорий-Мокриевич), она заслужила даже сравнение с Надеждой Крупской, "которой не повезло".
Примечательно, что активно разъезжавшая по Европе с революционными целями, уже разведенная Юлия использовала в качестве прикрытия при пересечении границ собственного ребенка, но писала вступившему на трон Императору Николаю Второму гневные письма - с требованием вернуть ей право посещать Россию и семью, апеллируя к приверженности новой царской четы семейным ценностям.
Неутомимая Юлия Гортынская вовлекала в свою орбиту и других членов семьи Гортынских, по которым так скучала. Отказать настойчивой Юлии было трудно, и многие черниговские кузины и кузены Юлии вольно и невольно участвовали в нелегальной переписке и перевозке запрещенной литературы.
Итогом стало установление за многими Гортынскими негласного надзора полиции - со временем, уже за одно общение с Юлией. Под надзор полиции попали и родители Юлии, и сам Василий Степанович Гортынский.

Ну а в благостные для семьи 1860-70-е годы, Василий Степанович Гортынский был центром семейного влияния и притяжения многолюдного клана Гортынских, проживавших в Чернигове. Стараниями Василия Гортынского, на должность начальницы Черниговского Епархиального женского училища была устроена его сестра Юлия Степановна, окончившая Смольный Институт (выпуск 1848 года). Через свои связи в городском управлении, Василий Степанович добился, чтобы был благоустроен целый квартал вокруг его усадьбы - "с помощью городского плана благоустройства, настоял на укреплении спуска к Десне, которая ежегодно во время паводка подтопляла низменную местность, добился устройства новой площади, способствовал ликвидации свалки мусора и прочая".

Атмосфера в семье Гортынских была подчеркнуто либеральной. Много говорилось о свободах, равноправии, женском воспитании и образовании. Девочки мечтали о естественных науках. Но для начала, Марию вместе с младшей сестрой Ольгой (как и их кузин) традиционно отправили на обучение в Киевский Институт благородных девиц, о котором Мария сохранила теплые воспоминания. Институт  поддерживал  связи  с  Киевским университетом, профессора которого, известные специалисты в своих областях, преподавали институткам - в том числе, естественные предметы. К этому, разумеется, прилагалось непременное изучение иностранных языков (французского и немецкого) и зарубежной словесности, что позволило Марии Гортынской впоследствии свободно постигать лекции в Университете Сорбонны и вести интенсивную переписку с мировым научным сообществом - чего нельзя было сказать о Марии Склодовской, испытывавшей острую нехватку французского языка в ходе своего обучения в Сорбонне. 

Несмотря на бурные семейные разговоры о женском равноправии, Мария уже в 19 лет  вышла замуж - за своего земляка, родом из Козелецкого уезда, по фамилии Иллич-Шишацкий. В роду козелецких Иллич-Шишацких было много священников. Родным дядей первого мужа Марии был украинский поэт и писатель Александр Васильевич Иллич-Шишацкий (также известен как Шишацкий-Иллич) - редактор "Черниговских Губернских Ведомостей", который за свою короткую жизнь успел сделать многое для изучения и популяризации истории, литературы и этнографии Малороссии.

Первым мужем Марии Гортынской стал врач Николай Николаевич Иллич-Шишацкий (на момент венчания в 1874 году исполнявший должность городового врача в Красном Яре, Астраханской губернии). Здесь могла сыграть роль и домашняя атмосфера, окружавшая Марию в детстве, и фигура ее собственного отца - медика по образованию.
Однако следует уточнить, что "земским врачом" - в его чистом виде - Василий Степанович Гортынский никогда не был, вопреки утверждениям многих биографических статей о Гортынских. Само понятие "земства" возникло в эпоху правления Александра Второго, в то время как служба Василия Гортынского началась еще в 1842 году, в эпоху Николая Первого, и была по большей части чиновничьей службой "от медицины".
Своего пика карьера Василия Гортынского достигла к 1872 году - когда он получил чин действительного статского советника. Таким образом, к моменту первого замужества своей старшей дочери - Марии - Василий Гортынский был отнюдь не "земским врачом", а весьма высоким чиновником. При этом, Василий Степанович Гортынский имел широкий круг интересов - от служебных и профессиональных (по некоторым данным, Гортынский имел частную врачебную практику) до литературных и философских. В архиве РАН хранятся материалы -  "Рукописи Василия Гортынского (губернский врач) по теме "Медикотопографическое описание округов Черниговской губернии", а также  "Рукописи Гортынского Василия Степановича "История философских систем" в материалах М.В.Павловой. Тетрадь". 

Марию в ее раннем замужестве, скорее всего, увлекала идея подвижничества - столь сильная в российском обществе 1860-х - 1870-х годов. И юная, прекрасно образованная девушка отправляется с мужем на самый юг Поволжья, в середине 1870-х годов, где через несколько лет муж погибает смертью истинного земского врача - в ходе борьбы с эпидемией брюшного тифа. Не исключено, что именно раннее замужество и отъезд в Астраханскую губернию избавили Марию от тесного взаимодействия с младшей кузиной - Юлией Гортынской - и последующих проблем с властями и полицией. Этого не смогла избежать родная сестра Марии - Ольга, подававшая не меньшие надежды в естественных науках и получившая образование в университетах Женевы, Берна и Гейдельберга, но попавшая под надзор полиции, и ставшая в итоге земским врачом - одной из первых женщин в России. 

Авторы биографических статей о Марии Павловой задаются вопросом - откуда у молодой вдовы земского врача взялись средства на последующую поездку в Европу, для изучения наук в Сорбонне? Высказываются предположения, что это были накопления ее погибшего мужа, или сбережения самой Марии, дававшей уроки "для детей малообеспеченных родителей". Даже если так, едва ли речь тут могла идти о серьезных суммах. Вероятнее всего, средства на поездки обеих дочерей Гортынских в Европу (как и на их приданое к вероятным замужествам) были вновь взяты из родовых капиталов семьи Лагод. На этот раз, в ход пошли наследственные владения по линии бабушки Марии - жены Михаила Антоновича Лагода, Анны Васильевны. В 1873-74 годах, на "выкуп крестьянами" были выставлены остававшиеся от Анны Васильевны Лагода имения в селе Красиловка, Козелецкого уезда. 
Сам Василий Степанович Гортынский ничем не помогал старшей дочери, поскольку был в то время занят заботами о других членах семьи, согласно материалам о семье Гортынских. Однако Василий Степанович не забывал упоминать в письмах к Марии о причитавшейся ей казенной "вдовьей пенсии", по безвременной смерти ее мужа. 

Действительно, к началу 1880-х годов, семейных проблем у Василия Степановича Гортынского образовалось немало: в 1880 году, старший сын Гортынских - Петр - окончил вольнослушателем ИМТУ (будущее МВТУ имени Баумана), получив специальность ученый техник (мастер). Но юношу не ждала карьера инженера. Еще в студенчестве Петр интересовался гораздо больше политикой, нежели учебой, и подвергся первому аресту в мае 1878 года - за участие в демонстрации, "при провозе через Москву киевских студентов, высылаемых в северные губернии". Петр судился по этому делу в Москве мировым судом, и 5 мая 1878 г. был приговорен к четырехдневному аресту.
Скупые сводки полицейских документов показывают, как Петр упорствует в своем желании политической борьбы - несмотря на прекращение дела о нем в мае 1879 года, "по высочайшему повелению". Как знать, не хлопоты ли о данном повелении отнимали всё время и средства Василия Степановича Гортынского, как и часть материнских капиталов Петра? Если так, то все усилия родителей оказались тщетны.
Вот хроника не самой долгой жизни Петра Васильевича Гортынского - после 1879 года, согласно полицейским отчетам:
- "С ноября 1879 г. состоял в московск. народовольческой группе и до 1881 г. работал в ее центре. В авг. 1881 г. отправлен в Киев в качестве агента Исп. ком-та. После ареста Сав. Златопольского вел в начале 1882 г. сношения с центром. После того, как киевск. народовольческая группа Вл. Бычкова и Ис. Левинского не признала его агентом Исп. комитета, организовал в Киеве другую народовольческую группу. По показанию И. Саранчева, рекомендовал последнему поступить в киевск. прокуратуру с целью доставления партии необходимых сведений. Арестован 2 янв. 1882 г. в Киеве по делу об рабочих киевск. революц. кружках. Содержался под стражей в Киевск. тюремном замке. Привлечен к дознанию, производившемуся при Киевск. ж. у. по делу о 69-ти лицах (дело Н. Геккера, Ис. Левинского и др.). По показанию И. Горовица, привлеченного по делу о одесских революционных кружках, находился в непосредственных сношениях с В. Н. Фигнер. По выс. пов. от 6 апр. 1883 г. выслан на жительство в Вост. Сибирь под гласный надзор полиции на пять лет. Отправлен 13 июня 1883 г. из Киевской тюрьмы в Московскую пересыльную тюрьму для дальнейшего следования в Сибирь. Около ноября 1883 г. водворен в Частоостровской вол. (Красноярск. окр., Енисейск, губ.); затем переведен в Минусинск; жил и в Енисейске. По возвращении из ссылки жил в Чернигове, состоя под негласным надзором с 4 дек. 1888 г. Умер от туберкулеза в Ялте в 1898 г.".
В отчет полиции вкралась ошибка - Петр Васильевич Гортынский умер в феврале 1903 года, в Московской губернии - видимо, в той самой больнице, где служила главным врачом его старшая сестра, Ольга Васильевна Гортынская, умершая спустя полгода после Петра, в Крыму.
 
Что так привлекало юного Петра Гортынского (как и многих его дворянских сверстников) к борьбе с царским режимом? Скорее всего, это была романтическая сторона революционной борьбы, и Петр отдавался ей со всей страстью молодости, пока дело касалось студенческих демонстраций, встреч с Верой Фигнер, коротких арестов, мировых судов с властями, и организации подпольных революционных кружков. Когда дело дошло до первого реального заключения, Петр оказался не готов к испытаниям судьбы. В архиве Марии Павловой сохранилось письмо Петра Гортынского к отцу - от апреля 1882 года - начинающееся словами "Дорогой папа", полное жалоб (и полицейских зачеркиваний) на условия содержания в киевской тюрьме, и искренним недоумением Петра по поводу несоразмерности условий заключения с его прегрешениями.
Прибывшая в Киев в феврале 1883 года, на время следствия над Петром, его мать Александра Михайловна посетила сына в заключении и вскоре скончалась от сердечного приступа. Выросшая в атмосфере почитания мужской воинской доблести и женской преданности, Александра Михайловна могла не справиться с чувством подспудной горечи от выбора Петра, хотя ее безвременная кончина выглядела трагической, но по-своему естественной реакцией матери на участь сына.   

Сохранились любопытные упоминания о Петре Гортынском - времен его студенческой молодости в Москве, где на квартире у Петра собирались нередкие веселые вечеринки. Петра привлекали подчеркнуто эмансипированные девушки, входившие в моду в конце 1870-х - они носили вызывающе короткие стрижки, много и напоказ курили, рассуждали о "пошлости" брака и силе учения Маркса. Одна из таких девушек (внезапно преобразившаяся "серая мышка") вызывала насмешки  студентов-инженеров - считалось, что учением Маркса она пытается привлечь к себе мужское внимание. Петр Гортынский ее защищал, находя "интересной". Когда ему сказали, что девушка вовсе не читала Маркса, а держит его книгу на столике лишь для виду, Петр парировал, что это не важно. Позже, эта "марксистка" совершила прилюдное, почти театральное убийство изменившего ей любовника - на квартире у того же Петра Гортынского. Юная дама была практически оправдана, провела всего несколько месяцев на лечении, и - благополучно вышла замуж за обрусевшего немца, врача по профессии.

Сам Петр Гортынский женился на весьма родовитой дворянской девушке, из семьи Дмитриевых-Мамоновых, приходившейся внучкой П.А. Оленину (1794-1868, участник Отечественной войны, генерал-майор в отставке с 1833, художник-любитель, почётный член Императорской Академии Художеств) и М.С. Олениной (урожденной Львовой).
Петр Гортынский стал единственным из детей Василия и Александры Гортынских, кто оставил потомство - сына и дочь. Избранница Петра Гортынского последовала за ним в сибирскую ссылку - в лучших традициях жен декабристов. Однако брак вскоре распался, и дети воспитывались отдельно от отца. По семейным воспоминаниям, после распада семьи Петр Гортынский "проживал оставшееся после смерти отца небольшое состояние, и в последние годы служил где-то в Ташкентской губернии". Согласно метрике смерти, на момент своей кончины в 1903 году, Петр Васильевич Гортынский состоял в чине Губернского секретаря и должности младшего архитектора Сыр-Дарьинского областного правления.

Дочь Петра Гортынского - Мария Петровна Гортынская (1883-1973), единственная внучка Василия и Александры Гортынских - родилась в Торжке, в доме своей бабушки по линии Олениных, и прожила долгую жизнь. Мария Гортынская стала известным театральным художником, иллюстратором и графиком. В 1920-е годы, она работала во МХАТе, вместе со Станиславским. В Оперной студии Большого театра Мария Петровна оформляла оперу "Вертер" Массне (в ширмах), пролог к опере "Сказка о царе Салтане", и сцены из оперы "Ночь перед рождеством" (вторая картина первого действия) Н. А. Римского-Корсакова. Состояла в переписке с Ираклием Андрониковым.
Мария Петровна Гортынская была женой скульптора Николая Андреевича Андреева, автора памятника Гоголю в Москве (1909 года).

К слову сказать, незаурядными художественными способностями обладала и сама Мария Васильевна Павлова! Это очень помогало ей в создании научных палеонтологических иллюстраций - зарисовках ископаемой фауны. Кроме этого, Мария Васильевна оставила в своих архивах художественные работы, выполненные акварелью и масляными красками - пейзажи, натюрморты, рисунки неба. Известная художница Ольга Лагода-Шишкина (супруга знаменитого Ивана Шишкина) приходилась троюродной сестрой матери Марии - Александре Михайловне Лагода (в замужестве Гортынской) - хотя и была ненамного старше самой Марии. 

Как сложились судьбы других детей четы Гортынских? Увы, все их дети, кроме Марии Васильевны, прожили не слишком долго.
Кроме Петра (1857-1898), у Марии Васильевны был брат Василий (1859-1885), о котором известно крайне мало. По некоторым данным, Василий успел послужить в драгунском полку и жениться, но умер совсем молодым от скоротечной чахотки.
Его молодая вдова не слишком успешно "искала себя", после смерти мужа, о чем сообщала в письмах к Марии Павловой. На прямолинейное предложение Марии чему-то вначале  поучиться, а затем уже искать себя, вдова Василия ответила не без обиды, что самой Марии путь в науку "был укатан" - благодаря встрече с будущим мужем Алексеем Павловым. Думается, сей упрек был отправлен не по адресу: встречи и брака Марии с Алексеем Павловым просто не случилось бы, не будь Мария Шишацкая к моменту встречи целеустремленной студенткой Сорбонны.
 
В этом смысле по-своему драматичной выглядит судьба младшей сестры Марии - Ольги Васильевны Гортынской (1855-1903).Не менее одаренная и целеустремленная - в сравнении со старшей сестрой - Ольга закончила с золотой медалью Киевский Институт Благородных девиц, в то время как Мария получила там оценки от "отлично" до "весьма хорошо", по различным предметам. На какой-то момент, Ольга (не выходившая замуж) даже опережала старшую сестру на пути к вершинам научной и преподавательской карьеры, о которой мечтала. В декабре 1882 года, Ольга вернулась в Киев из Женевы, с дипломом доктора медицины и докторской диссертацией. Причиной возвращения были всё те же события вокруг ареста и следствия над братом - Петром Гортынским. При пересечении границы и сопутствующем обыске, у Ольги были изъяты сочинения Герцена на русском языке, наряду с книгами на немецком и русском языках, и докторской диссертацией. После экспертизы вещи были возвращены, но над Ольгой установили негласный надзор  полиции - на период 1883—1891 гг.
Скорее всего, "подарок" в виде сочинений Герцена был вручен Ольге для провоза в Россию ее кузиной Юлией Гортынской, которая к тому времени обосновалась в Швейцарии, где сошлась с беглым анархистом-народником, включилась в его деятельность, попутно изображая из себя студентку университета, хотя никаких занятий не посещала. Установленный надзор полиции, по причине "политической неблагонадежности", по сути, закрывал Ольге путь в официальную науку (путь и без того непростой, для женщины ее поколения), и оставлял ей только дорогу в практикующие медики.
В 1884 г. Ольга Васильевна Гортынская получила диплом женщины-врача и право на медицинскую практику - одной из первых женщин в России. Ольга Васильевна Гортынская стала истинным земским врачом - бескорыстным и безотказным. Служила земским врачом в больницах Остёрского уезда Черниговской губернии, Павлоградского уезда Екатеринославской губернии, Волоколамского уезда Московской губернии, в Сухаревской лечебнице Московского уезда Московской губернии. В начале 1890-х гг. Ольга Гортынская заведовала Петровской земской больницей в Верейском уезде (Московск. губ.). Она выезжала на вызовы больных в любую погоду, нажила ревматизм, который стал причиной сердечной болезни, от которой Ольга скоропостижно скончалась в Мисхорской лечебнице в июле 1903 года.

В отличие от Марии и Ольги Гортынских, никто из кузин и кузенов их черниговского детства не проявил себя на поприще наук - хотя все получили схожее начальное и среднее образование. Наиболее известные представители черниговского рода Гортынских отметились скорее революционной деятельностью. Некоторые из них успели пожать плоды своих усилий, и жатва эта оказалась весьма горькой. 
 
Самая пламенная и одаренная черниговская кузина Марии Павловой - Юлия Александровна Гортынская - завершила активную политическую фазу своей жизни еще к началу ХХ-го века. Получив разрешение на возвращение в Россию (после амнистии 1905 года), Юлия обнаружила, что Россия сильно изменилась. Публикации, перевод и распространение идей анархизма и народничества выглядели романтичной архаикой на фоне происходящего в России начала 1900-х годов - где чуть не ежемесячно гремели выстрелы и взрывы, убивавшие и калечившие министров, губернаторов, и Великих Князей. Полицию ныне куда больше волновали перевозимые через границу оружие, взрывчатка и боеприпасы, нежели сочинения Герцена. Деятельная Юлия обратила весь свой талант и жар публицистки на популяризацию идей толстовства и вегетарианства, для чего несколько лет провела в Лондоне.    
Когда же сбылась ее главная мечта и российское самодержавие пало, Юлия вновь обнаружила себя не у дел. Состарившаяся анархистка дворянского происхождения была никому не интересна и увы, никому не нужна в новой России - несмотря на весь свой опыт революционной борьбы и политической полемики, на разных языках. В вопросах идеологии, молодой власти требовались молодые кадры - желательно, без "лишнего" образования и принадлежности к "бывшим". Попытки устроиться на работу к В.И. Вернадскому, начавшему формирование Украинской Академии Наук в 1920-х годах, не увенчались успехом - несмотря на протекцию Марии Васильевны Павловой (некогда обожаемой старшей кузины Юлии), ставшей видным ученым и коллегой Вернадского. 
По иронии судьбы, последним пристанищем для Юлии стал "осколок" ее дворянского прошлого - дача в Геленджике, бывшая приданым еще матери Юлии (урожденной Владимировой). Там Юлия Гортынская доживала в нищете и одиночестве. Ее дочь, выросшая и оставшаяся за границей, не желала ни знать, ни видеть свою мать. Юлия Александровна Гортынская тихо умерла в 1930-х годах, точный год ее смерти неизвестен.

Впрочем, некоторые революционно настроенные представители черниговского клана Гортынских оказались востребованы Советской властью - но лишь в первые 20 лет ее существования. Это были уже следующие поколения Гортынских - в основном, по линии сестры Василия Гортынского, Юлии Степановны Дейша (той самой Начальницы Черниговского Епархиального женского училища).

Дочь Юлии Степановны - Вера Устиновна, урожденная Дейша - была схожа со своей кузиной Юлией Александровной Гортынской в революционной бескомпромиссности и жажде низложения царизма, хотя больше времени проводила на родине, пройдя в том числе тюрьмы. Вера Устиновна Дейша была замужем за известным украинским литератором Михаилом Михайловичем Коцюбинским. Правда, более творчески и лирически настроенный Михаил Коцюбинский оказался не готов к всепоглощенности жены делом революции, и в последние годы своей жизни увлекся другой женщиной.
Михаил Коцюбинский скончался от туберкулеза в 1913 году, а простившая его (но пресекшая побочную связь мужа) Вера Устиновна умерла от тифа в 1921 году.

Старший сын четы Коцюбинских - Коцюбинский Юрий Михайлович (1896 - 1937)- стал после революции крупным украинским советским государственным деятелем. В 1936 году он был обвинен в руководстве контрреволюционной организацией «Украинский троцкистский центр» и расстрелян в марте 1937 года.

Младший и самый любимый сын Коцюбинских - Роман Михайлович (1901 - 1939) - был военкомом корпусного хозяйства Первого конного корпуса Красного казачества. После окончания войны работал на партийной  и научно-образовательной работе в Харькове и Одессе, попутно был директором музея отца в Виннице. Роман Коцюбинский был репрессирован и расстрелян 29 декабря 1939 года в Одессе. 

Еще одна видная фигура в данном семействе - хотя и не принадлежащая к роду Гортынских - Виталий Маркович Примаков (1897 - 1937) — советский военачальник, в Гражданскую войну командир украинского Червоного казачества; комкор (1935).
Виталий Примаков являлся приемным сыном Михаила Коцюбинского и одновременно зятем четы Коцюбинских, на дочери которых, Оксане, он женился первым браком (Оксана умерла в январе 1920 года при родах).
Примаков сделал хорошую карьеру после установления Советской власти, однако считал себя обойденным в ряду "легендарных" героев Гражданской войны, к которым себя причислял. Третьей женой Примакова, в 1930-е годы, стала небезизвестная Лиля Брик, успевшая побывать с Примаковым в Германии - до его ареста в 1936 году. В ходе следствия Примаков признал себя виновным в участии в антисоветском троцкистском военно-фашистском заговоре и подписал показания, по которым позже были арестованы и предстали перед судом многие представители командного и начальствующего состава Красной Армии. Сам Примаков был приговорён к смертной казни и 12 июня 1937 года расстрелян.   

Коснулись ли советские репрессии Марию Васильевну Павлову и ее мужа Алексея Петровича? На фоне всего перечисленного, можно сказать, что нет - наука явилась для супругов Павловых своего рода охранной грамотой, в пост-революционной России. Однако полагать, что политика и бурная история России начала ХХ-го века обошла супругов Павловых стороной, тоже нельзя.
Еще в предреволюционной России, где стремительно нарастали либеральные настроения - особенно в университетской и профессорской среде - супруги Павловы принципиально оставались в стороне от революционного движения. Они оказались в числе  преподавателей, кто в 1911 году не поддержал профессорский демарш в связи с "делом Кассо" и не покинули Московский университет - полагая, что преподавание наук и продолжение учебного процесса важнее текущей политической конъюнктуры. В пору культа революционности это было актом немалого гражданского мужества.
В числе подавших тогда в демонстративную отставку был профессор В.И. Вернадский - но на его человеческих и профессиональных отношениях с Марией Васильевной Павловой это не отразилось. Вернадский и Павлова оставались верными коллегами и друзьями до последних дней жизни Марии Васильевны. 

С наступлением Советской власти, супруги Павловы смогли и далее работать по линии науки и образования, продолжая взаимодействие с зарубежными учеными - вероятно, сказалась частичная заинтересованность в этом новых властей. Павловым удалось и в советское время сохранить личное и профессиональное достоинство - без громких речей, заискиваний перед властью и непременного восхваления нового режима.
Безусловно, Павловы не могли противостоять проводимым властями реформам и советизации науки. Овдовевшей в 1929 году Марии Васильевне пришлось стать свидетельницей классовых и идеологических чисток в среде ее коллег, когда пострадали многие сотрудники Академии наук, столичных и провинциальных вузов, краеведческих музеев.
Кроме того, в 1930-е годы был нанесен удар и по "научному сердцу" Павловых: подготовка по специальностям "геология" и "палеонтология" была изъята из компетенции МГУ и передана вместе со всеми университетскими коллекциями, помещениями, сотрудниками и студентами в распоряжение вновь созданного Московского геологоразведочного института, который в 1932 г. был переведен в ведение Министерства тяжёлой промышленности. По мнению В. И. Вернадского, это был тяжелейший удар по одной из самых сильных специальностей Московского университета.
В 1930 г. Мария Васильевна Павлова отказалась от преподавания палеонтологии, но продолжила научную работу. В 1931 году, в возрасте 78 лет, Мария Павлова отправляется на Волгу, на костяной остров в окрестностях Хвалынска и собирает там богатейшие коллекции, которые привозит в Москву. Ей не удалось самой закончить обработку этой фауны, дело было завершено ее учениками и преемниками.

Мария Васильевна Павлова (урожденная Гортынская) скончалась 23 декабря 1938 года, в Москве. До последних дней жизни Мария Васильевна была в тесном контакте со своими многочисленными друзьями, коллегами и учениками.
Одними из немногих родственных связей Марии Васильевны с семьей Гортынских в 1930-е годы были ее двоюродные племянницы, дочери черниговской кузины Марии Васильевны - Марии Устиновны Дейша, в замужестве Садовской. Это были последние напоминания о черниговском детстве и связях Марии Павловой с родом Гортынских.