Это интересно 1

    Из жизни Н.С.Гумилёва

  Поэт Николай Степанович Гумилёв был полнейшим профаном в музыке: не любил,
не знал и не понимал её. Однако он настойчиво утверждал, что  о музыке можно говорить всё, что угодно: не понимает её будто бы никто.

  В редакции "Всемирной литературы" он как-то увидел авторитетного учёного
музыковеда Николая Александровича Бруни и сказал приятелям: "Сейчас я с ним заведу разговор о музыке, а Вы слушайте! Только вот о чём? О Бетховене? Что там Бетховен написал? Ах, да, "Девятая симфония", знаю..."

  Он подошёл к Бруни и завёл такой разговор:
  -Как я рад Вас видеть, дорогой Николай Александрович! Именно Вас! Знаете, я
вчера всю ночь почему-то думал о Бетховене. По-моему у него в "Девятой симфонии"
мистический покров превращается в нечто контрапунктически- трансцендентное лишь
к финалу. Вы не согласны? В начале тематическая насыщенность несколько имманентна, как, например, в ноктюрнах Шопена.

Впрочем, я у Шопена признаю лишь третий период его творчества! Но у Бетховена, слияние, элементов, скорей, физических с элементами панпсихическими в"Девятой симфонии" находит своё окончательное выражение в катарсисе, как у Эсхила.

  Длилась эта вдохновенная импровизация минут десять. Под конец Бруни взволнованно сказал:
  -Николай Степанович, Вы должны непременно написать это! Непременно! Всё это так оригинально, так ново, всё это так глубоко! Вы меня чрезвычайно заинтересовали,
Николай Степанович.

  Торжествующий Гумилёв возвратился к приятелям:"Ну что? Кто был прав? И ведь
какую околесицу я нёс!"