Таки да!

                Одесса. Лето. Пляж «Аркадия». Жара. На старом, выцветшем, скрипучем стуле, под большим, тоже выцветшим пляжным зонтом сидит Софья Марковна в рваных шлёпках на босу ногу, одна из известных достопримечательностей Одессы. Все её зовут просто - тётя Соня. Стул ей явно маловат и не уместившиеся части её большого тела свешиваются с краёв стула. Она обмахивается дореволюционным веером. Жарко, лицо раскраснелось, но надо работать, ничего личного, только бизнес. Рядом с ней на табуретке стоит большой алюминиевый бак, а справа вешалка-ёлочка со шляпами, к табуретке с баком прислонено старое мутноватое зеркало для примерки шляп. Периодически тётя Соня обращается к отдыхающим,
- Граждане отдыхающие, покупайте шляпы, а то ж расплавите свои мозги и забудете покушать мою нежную кукурузу. Купившему шляпу, в презент прилагается жвачка с незабываемым одесским вкусом моря, каштанов и поцелуя страстной красотки.
Кто-то подходит, покупает варёную кукурузу, сам доставая её из бачка. Тётя Соня вставать не хочет, а только левой рукой приподымает крышку бака, уж слишком жарко и надо беречь силы, чтобы ещё накормить дома своих «оглоедов».
Два пацана в одних трусах канючат у тёти Сони,
- Тётя Соня, ну, дайте нам по жвачке, ну, дайте.
- Идите уже отсюда, байстрюки, не заслоняйте товар. Я вчера вам давала. Ви шо себе думаете, я фонд помощи голодающим детям? Гроши давай и жуй до пузырей из задницы.
Подошёл молодой, красивый парень в белых брюках, но без рубашки, чтобы все дамы уже издали увидели его красивое, мускулистое, загорелое тело в нескромных татуировках и уже заранее планировали себе приятности на вечер. Достал деньги.
- Сонечка, золотце, дай этим детям лейтенанта Шмидта по жвачке. А мне газировочки.
- Жорж, и откуда ты такой богатый, ты шо, дочку Рокфеллера таки раскрутил на гроши?
- А шо? Попадись она мне в постель, я бы и мильярд таки наработал.
- Жорж, не смеши мои тапочки! Они от хохота уже разорвались.
Альфонс посмотрел на Сонины тапки. Из разорванных носков шлёпок выглядывали красные ногти на коротких пальцах, а пятки были толстые, как и её тело, в трещинках и позавчерашней свежести.
- Соня, они разорвались, когда их стошнило от твоей кукурузы, которой ты их накормила. Давай газировку и приятно разойдёмся.
- Сегодня не взяла газировку, но могу дать бумажный стаканчик. Черпни у море водички, а газку туда добавит дед Гриша, он вчера ел гороховый суп, а сегодня дежурит на станции. Найдёшь его по запаху.
- Вот я за тебя, Сонечка, сильно удивляюсь, до чего же ты некультурно выражаешься.
- Ха! Культура в Опере, а мы здесь гроши зарабатываем, кто не работает, тот не хавает.
- Таки и я на работе.
- О, на работе! Шобы я так жила. Иди уже, работник постели, а то дамочки уже все истомились в ожидании почитать твои наскальные рисунки.
- Шляпу мне у тебя купить, чи шо?
- Я знаю. На кой тебе шляпа, у тебя мозгов нет, нечему плавиться, ты другим местом думаешь.
- Ну, это кому шо бог дал. Я не жалуюсь.
Жорж ушёл на «работу», а тётя Соня вновь стала призывать покупать шляпы и отведать кукурузу.

                А полуденное солнце никого не щадило и жарило, и жарило одесситов и разомлевших гостей города до состояния варёных раков. И только в море было спасение от этой изнуряющей жары. В море уже было так тесно, что ныряющие сталкивались друг с другом головами, заплывали между ног морщинистым пенсионерам и молодым дамам, что было приятней. Голозадые дети у кромки воды мастерили куличи из песка и горько плакали, если какой-нибудь ротозей наступал на их творения. Со всех сторон раздавался шум, гам, смех и визг. Мамаши звали своих детей посидеть в теньке или покушать, но те не обращали на них никакого внимания. И когда неразумное дитё тащили от воды, оно отчаянно сопротивлялось, плакало, как будто его тащили на убой. Весь этот ор перекрывал крики чаек, плавающих за буйками в надежде, что к ним приплывёт бутерброд с сырокопченой колбасой.
Жорж, взглядом профессионала, окинул лежбище старых, средневозрастных и молодых одиноких любительниц позагорать и для разминки, а больше для затравки аппетита у прочего контингента, выбрал молоденькую, но вполне ничего из себя девицу и прилёг рядом с ней на песок, предварительно сняв свои шикарные белые брюки. У него и ноги были красивые, и задница, как орех, и всё остальное, что вызвало заинтересованность у многих дам. Да, это был Аполлон! Он о чём-то тихо разговаривал с девицей, но громко смеялся, запрокидывая голову назад и показывая белоснежные, пока ещё не выбитые, зубы, а сам в это время выбирал даму побогаче, возраст и красота не имели значения – работа есть работа.

                А невдалеке, примостившись под скособоченным деревянным грибком, в теньке сидел белокожий парнишка с большой копной чёрных, курчавых волос. На вид ему было лет восемнадцать. Он неотрывно смотрел на девицу и Жоржа. Больше, конечно, на девицу. Что ему смотреть на Аполлона, он копию такого из гипса, с отломанной кем-то частью достоинства на память, в музее видел.
Неделю назад он случайно забрёл на пляж «Аркадия» и увидел …её, свою мечту. Она покупала воду у тёти Сони. Чёрная копна волос, как у него, пухлые губки, жгучие карие глаза, не по возрасту большие груди и… Да что там перечислять, пацан просто ошалел и первую ночь после встречи не мог уснуть, ворочаясь в кровати в мечтах о ней, с ней и совместной жизни. Уже на следующий день, забыв обо всех делах, с утра поджидал её на пляже, не решаясь подойти и познакомиться. И так всю неделю. А теперь припёрся этот Аполлон и нахально пристаёт к ней и, конечно же, соблазняет. Он о таких гадах в книжке читал.
А Аполлон красовался перед дамами своим телом и возможностями. Пацан горестно вздохнул, встал и подошёл к Сониному зеркалу глянуть на свои возможности. На него смотрел узкогрудый, худосочный чувак с копной волос шире плеч. Даа… на такой груди даже татуировки с пронзённым стрелой сердцем не сделаешь, не то что портрет… Сталина? Что вы, боже упаси! Портрет его любимой, конечно. Пацан повернулся чуть боком и напряг руки, как бодибилдер. Даа… и так голова шире плеч…
- Яша, ты шо так напрягаешься? Ты шо хочешь увидеть в моём зеркале? Оно не увеличивает. Там никого нет, кроме синюшного цыплёнка за рубль 65.
- Тётя Соня, у вас есть шо попить?
- Таки да! Немного рассола от кукурузы. Тебе не пить, тебе жрать надо. Тебя шо, мама не кормит? Тебе с твоим телом надо таки идти к Дюку.
- Доктору?
- Дурак! К памятнику.
- Зачем я ему там сдался?
- Разденешься до трусов и, своим больным видом, будешь отгонять голубей, а то они ж уже обгадили Дюка с головы до ног. Пусть хоть какая-нибудь будет с тебя польза.
- Мне и здесь хорошо.
- Таки нет! Сейчас Жорж твою Милу закадрит пока ты в зеркале себя ищешь и уведёт.
- А вы откуда знаете, шо она моя?
- За то вся Одесса говорит.
- Вся Одесса!? Но я даже не знаком с ней.
- Ну, и дурак! Щас познакомлю.
И, набрав в легкие побольше воздуха, заорала громче, чем дед Гриша в рупор,
- Мила, подойди ко мне, срочно!
Голуби, выискивающие среди шелухи и окурков зёрна семечек рядом с баком, в страхе взлетели. Отдыхающие, даже те, кто дремал, повернули головы к тёте Соне, а плачущий мальчуган с испугу проглотил предлагаемый мамашей банан.
- Я, пожалуй, пойду, а то мне не очень.
- Стоять! Такой божий шанс выпадает раз в жизни, Яша. О, твоё счастье уже спешит, вытри сопли, байстрюк, и расправь оставшиеся плечи.
- Тётя Соня, вы меня звали?
- Таки да! Вот, познакомься с ярким представителем нашего славного района, с шикарным красавц… О, Господи, Яша, да одень ты таки уже рубашку, не отпугивай своё счастье голым телом.
- И что, я должна с ним знакомиться?
- А шо? Если его откормить немного, то он будет не хуже Жоржа. Посмотри, какая у него шикарная шевелюра, ещё ж можно с неё шиньонов понаделать и на толкучке лысому всучить. Хорошие гроши, между прочем.
- Зачем мне эти хлопоты с его шерстью? Вот Жорж…
- Деточка, слушай сюда. Шобы Жоржа иметь, надо гроши платить, а вы, как с Молдаванки к нам переехали, все гроши на жильё истратили.
- А вы откуда знаете?
- Таки за это вся Одесса знает.
- Ну, я и сама не дурна…
- Не дурна, но дура! Тебе шо папаша говорил?
- А что он мне такого говорил?
- Мила, золотко, выходи замуж за еврея, это лучшие мужья на свете, а если попадётся скрипач – это счастье, считай, шо ты сорвала Джек-пот.
- Вы и это знаете!?
- Таки да, за это вся Одесса знает. Вот оно перед тобой твоё счастье. Еврей и скрипач!
- Таки скрипач?
- А то! Он так играет, шо в нашем доме все собаки выть начинают.
- Что, так плохо?
- Наоборот, Милочка, наоборот. Душевно!
- И что мне с ним делать?
- То, шо хотела с Жоржем. Яша, утри слюни, у нас ещё идут дипломатические переговоры. Потом обрыдаешься от счастья.
- С Жоржем, …то с Жоржем, а этот худющий какой-то.
- Худющий? Таки да, есть немного. Но это от страданий, не жрёт ничего гад, измучился по тебе. Милочка, мне ли тебя учить, ты же одесситка? Пойдёшь на «Привоз», купишь телятинки, курочки домашней, цыплят не бери. Ну, там ещё шо покушать и откармливай его до состояния Жоржа, толще не надо, а то одышка в постели будет. А он тебе гроши наиграет, как твой папаша. Ну, шо?
- Ладно, пошли, Яша, до моего покрывала, но ничего пока не обещаю.
- Спасибо, тётя Соня.
- Будешь должен. ...Ох, молодёжь, молодёжь.
Мила и Яша ушли, а тётя Соня продолжила призывать граждан отдыхающих покупать шляпы и кукурузу, заманивая жвачкой.
К месту своей дислокации Мила шла впереди, красивая, фигуристая, нарочно покачивая крутыми бёдрами, чтобы кавалер охреневал. Яша шёл… Шёл? Нет, парил в радостном возбуждении, а в башке крутилась пластинка с песней «Мечты сбываются…».
На встречу попался Жорж с дамой неопределённого возраста под ручку. По её купальнику, маникюру, педикюру, пилингу и аромату французских духов «Шанель №5» было понятно, шо эта дамочка таки заплатит Жоржу хорошие гроши за удовольствие прикоснуться к молодому, сильному самцу. Шобы я так жил!
А солнце продолжало жарить, шум не умолкал, хотелось пить или посидеть в теньке. Шляпу что ли пойти купить у тёти Сони, а то расплавятся оставшиеся мозги? Пожалуй, таки да!

Алексей Балуев (04.10.2020)