Жены братьев Де-Симонов. Ч. V Добрый гений

   Де-Симон Надежда Петровна, урождённая Проценко, до замужества принадлежала к мещанскому сословию города Житомира (фото№1,3). О её отце городском жители Петре Яковлевиче Проценко пока ничего не известно, слышал, он погиб в русско-турецкой войне 1877-1878 годов, но это надо перепроверять. Мать Фёкла Самойловна (1857-1935) в 18 лет вышла замуж и имела от брака с Петром двух дочерей Надежду 1876 г. и Анну 1878 г. рождения. В конце 70-тых годов мать Надежды овдовела и, будучи в молодости, как рассказывали, женщиной очень привлекательной, повторно вышла замуж за Якова Дорофеевича Королюка (1856-1929), и благодаря ему вместе с дочерями оказалась на Черноморском побережье в Сочи.

   Там, где «темные ночи», у Нади и Ани Проценко появились единоутробные братья и сестры с фамилией Королюк: Варвара (1881), Мария (1883), Вера (1886), Михаил (1888), Василий (1900), Петр (1903), Евгения (1908).

   Фёкла Самойловна была хорошей матерью, прекрасной хозяйкой, гостеприимным и добрым человеком, а старшая дочь её с детства старалась во всем ей подражать. Еще древние римляне говорили: «…дочь же во всем повторять будет родимую мать…» и, хотя бы в отношении Надежды, были абсолютно правы.

   Александр Александрович Де-Симон в письме Л.И. Кореневич характеризует Фёклу Самойловну, как «общую любимицу всех, кто только знал Вашу добрую, хорошую бабушку».

   Семья Королюк, в которой воспитывалась Надежда, принадлежала в Сочи к числу обеспеченных горожан, благодаря деловой хватки и предприимчивости отчима Якова Дорофеевича и хозяйственности и дружелюбию её матери Фёклы Самойловны. Они содержали в городе гостиницу «Россия».

   Вот что пишет Гордон К.А. о гостинице и её хозяевах: «Но вернёмся снова на «морскую» сторону Московской улицы (ул. Орджоникидзе) к месту её пересечения с Александровской (ул. Морской). Здесь на противоположной стороне Александровской улицы в двухэтажном отштукатуренном доме помещалась гостиница «Россия». Хозяином её был пожилой худощавый человек Я.Д. Королюк, а его жена, маленькая и круглая как шар, была замечательной поварихой, и гостиница славилась своим столом». От себя добавим, не только столом, но хорошей домашней атмосферой и дружелюбием хозяев.

   Свою высокую репутацию хозяева гостиницы подтвердили во время мятежных событий в Сочи в 1905-1906 гг. 1-го января 1906 г. после сдачи мятежникам гарнизона, начальник округа Розалион-Сошальский был отпущен на свободу. Его жену, беременную женщину, мятежники удерживали в гостинице Пострелова, с целью заставить начальника округа сдаться, что, в общем-то, им и удалось сделать. После освобождения Розалион-Сошальский вместе с женой поместился в гостинице «Россия» у Королюков, видимо потому, что там они чувствовали себя в безопасности. Хозяин гостиницы Яков Дорофеевич участия в мятежных событиях в Сочи не принимал и с оружием по городу не бегал, так как был убеждён, что жизнь можно улучшить только упорным собственным трудом, а не революционными преобразованиями.

   Окружённая заботой большой, работящей и дружной семьи, Надежда Проценко прожила до 17 лет, пока не встретила 24-летнего Виктора Де-Симона (фото№2), который полюбил её, и она ответила ему взаимностью. После получения благословения родителей: Фёклы Самойловны, с одной стороны, и Нины Ивановны Де-Симон, с другой – состоялось их бракосочетание 11 июля 1893 года. Но и после того, как Надежда Петровна переехала к мужу на Верхний хутор, семья Надежды Де-Симон продолжала поддерживать родственные отношения с Королюками.
 
   О Надежде Де-Симон я слышал отзывы только в превосходной степени, все отмечали её доброту, душевность и желание всем помочь. Предоставим слово её современнице Ирине Константиновне Десимон: «Надежда Петровна (бабушка Надя) была добрым гением всех Де-Симонов. Жившая в многодетной семье отчима Королюка, я никогда не слышала даже намёка обиды на эту семью, по-видимому, была рада стать самостоятельной хозяйкой и иметь возможность привечать своих единоутробных братьев и сестёр, и их детей, и не только их! Она тащила такой семейный «воз», что даже страшно подумать! И до Первой мировой войны, тащила успешно! Сумела вырастить промысловый персиковый и сливовый сад, построить сушилку и чудесный чернослив, и сушёные персики отправлять в магазины Сочи и даже в Петербург. Кроме того, велось и прочее хозяйство (фото №5). Это было источником существования семьи».

   Надежда Петровна в жизни всегда и во всём руководствовалась чувством материнского и супружеского долга и этим была счастлива, не стремясь ни к какой иной свободе, кроме той, которую она, благодаря матери, ещё в детстве усвоила и хотела для себя сама: иметь возможность быть хорошей женой, матерью и хозяйкой. И в этом была мудра, словно подтверждая мысли Монтескье, о котором, возможно, даже и не слышала: «свобода состоит совсем не в том, чтобы делать то, что хочется… Свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего должно хотеть…».

   «Как-то уже в конце лета молодёжь собралась на Верхнем хуторе, – продолжает рассказ в письме Ирина Константиновна, – были и с Нижнего. Надежда Петровна спросила: «Почему Кости нет?» Иван рассказал, что слышал, что теперь он у Арута, но ему стыдно туда идти. Надежда Петровна ни минуты не колеблясь сказала: «Мальчики идите и приведите его», и Вадим с Иваном пошли и привели. Отец (Константин Александрович. – С.Д.) остался на Верхнем хуторе. Согласитесь, не всякая могла так поступить при той ораве своих и чужих детей».

   Однако вернёмся к Надежде Петровне. Из Александровичей, после того как их мать ушла на войну, она на Верхнем хуторе приняла в свою семью, кормила и воспитывала пятерых Аллы Константиновны Де-Симон (Голенко) детей: Константина, Елену, Евгению, Киру и Татьяну. Их старшие братья и сестра (Лев, Андрей Наташа и Александр) жили самостоятельно в Сочи. Михаил (1901-1918) и Марина (1905-1923) обучались к казённых заведениях, Марина, мне рассказывали, в институте благородных девиц, и в кадетском корпусе – Михаил. Как пишет Л.И. Кореневич он: «погиб в гражданскую войну. Миша был моя симпатия, я тогда была совсем девчонка 12 лет. Очень красивый, стройный, весёлый, задорный».

   Снова предоставим слово Ирине Константиновне: «В дальнейшем Александр сестру Наташу оставил у себя, а младших Елену и Евгению приютила Надежда Петровна. Младших 8 лет Киру и 5 лет Татьяну Алла Константиновна взяла с собой в санитарный поезд, – и далее И.К. Десимон пишет, – В общем, всех «цементировала» всеобъемлющее, необычной доброты сердце Надежды Петровны… Если бы не она разбрелись бы Александровичи по белому свету, а может и пропали бы, как Марина и Михаил. Ведь младших Киру и Татьяну, как только санитарный поезд должен был отправляться на фронт, моя бабушка Алла Константиновна, из Туапсе на какой-то шхуне, перевозящей солдат, отправила в Сочи, где их приютила опять же Надежда Петровна… более милосердной души свет, наверное, не видел, не производил!».

   Итак, к 1915 году, после того, как её старший сын, мой дед, Леонид (1895) ушёл фронт, на попечении у Надежды Петровны находились: кроме своих детей – Вадима (18 лет), Антонины (12 лет), Игоря (11 лет), Всеволода (9 лет), Валерии (8 лет) и Александра (2 лет); дети Аллы Константиновны – Константин (18 лет), Елена (16 лет), Евгения (12 лет), Кира (8 лет), Татьяна (6 лет). Кроме того, у неё летом собирались дети её сестёр: Анны – Александр, Владимир и Любовь Ерёменко; Варвары – Варвара и Нина Захаровы; Марии – Валентин и Любовь Кореневич.

   Последняя вспоминает: «Жили Десимоны на хуторе в районе Сочи за серными источниками «Мацеста» ещё 5 верст или км в горы, где было три хутора – Верхний, Средний и Нижний… На Верхнем хуторе жила и Нина Ивановна со своим двенадцатым сыном Виктором, дом стоял на горе, не каменный дом, а построенный скорее в виде дачи, как временный, вокруг дома была веранда открытая на южную сторону, на которую выходила самая большая комната – зала, как сейчас помню, стекла были разноцветные вставлены, синие, красные, зелёные, но не большие стекла, а маленькие в виде треугольников, наверное, 30 см на 30 см, дверь стеклянная выходила тоже на веранду, потом была столовая большая (в последствие кухня), спальня, комната девочек и комната мальчиков, для гостей были комнаты… я помню из них только 5 комнат. Этот дом построила Нина Ивановна, которая умерла, по-моему, в 1900 году. Моя мама бывала часто на хуторе и знала лично Нину Ивановну, а тётя Надя, сестра моей мамы вышла замуж за дядю Витю в 1893 г. Я тоже родилась на этом Верхнем хуторе 19.09.1906 года. Наша семья была очень близка с семьёй тёти Нади, всё наше детство мы провели на хуторе, а жили мы в Сочи, а летом нас отвозили к Десимонам».

   Во время Первой мировой войны два сына Надежды Петровны ушли на войну, сначала старший Леонид (1895 г.р.) добровольцем вольноопределяющимся на Юго-Западный, а затем Вадим (1897 г.р.) на Кавказский фронт. Нельзя было не тревожиться о них, она молилась, чтобы они вернулись домой живыми, и Бог её услышал. Благосостояние семьи в годы войны закономерно стало снижаться, чтобы удержаться наплаву необходимо было много работать, впрочем, как рассказывают, для неё всякий труд был в радость (фото №5).

   К революции хозяйство надежды Петровны стало нести убытки, нарушились связи с покупателями, некому стало поставлять выращиваемую продукцию, при её избытке часть её приходилось скармливать скоту, не «пропадать же добру». Ирина Константиновна вспоминает: «Следует отметить, что бюджет сильно пошатнулся – прекратились заказы на сухофрукты. Уже не могли держать работников, приходилось обходиться собственными силами. Материального достатка там не было даже на уровне крестьянского хозяйства, что подтверждают фотографии». До 1920 года выживали, на когда-то принадлежащей семье земле, в период, когда в районе Сочи и на хуторах фактически отсутствовала всякая власть. Затем она появилась…

   Безвластие и свободная жизнь для тех, кто остался на хуторах, закончилась. Теперь всё было подчинено законам Советской власти. Большевики начали с составления списков местного населения. Списки составлялись с учётом социального происхождения и состояния. Благодаря тому, что Де-Симоны жили среди армян, можно сказать, «душа в душу», помогали друг другу выживать, они в первые годы новой власти не подвергались издевательствам и преследованиям.

   Но это в Сочинском районе было не везде. Как это происходило порой можно понять из дневниковых записей современников. Девятнадцатилетняя Ольга Михайловна Сочевец, из семьи бывшего оброчного надзирателя, внесенного в списки «зажиточных», записала в дневнике: «Двадцатый год. Сочи – поселок «Новая Заря». Неделя бедноты. Конфискация вещей у населения. Заходят в комнату бабушки. Ей больше 70 лет. Открывают сундук. Выбрасывают на пол белье. Спрашивают: «Для чего, бабушка, бережешь столько вещей?» Бабушка отвечает, что вещи эти ей на смерть. Парни смеются: «Много на том свете жить хочешь». Бабушка плачет, причитает, просит. Парень связывает все вещи в простыню и, смеясь, говорит: «Пой, ласточка, пой!».

   В период ленинской новой экономической политики (НЭПа) семья Надежды Петровны проживала на Верхнем хуторе, на уже не принадлежащей ей земле, работала вместе с армянами и выживала, как могла. Ирина Константиновна пишет: «Я помню зиму и весну 1928-1929 г. прожить которые нам всей семьёй пришлось на Верхнем хуторе. Само-собой разумеется «не от хорошей жизни» – впечатления сложные и далеко нерадостные. Этот период я анализирую всю свою жизнь, ища подтверждения своих впечатлений у старших. Время было тяжёлое. Отец всю зиму пролежал с переломанными ребрами – его придавило бревном… Моя мать всю жизнь с благоговением вспоминала Надежду Петровну. В тот период она близко сошлась с вашей бабушкой Ольгой, поэтому то я и помню недостроенный дом вашего деда Леонида и вашего папу, только начавшегося ходить…».

   До 1930 года Надежда Петровна вместе с мужем и в окружение детей и внуков проживала в своём старом дореволюционном доме на хуторе Де-Симон. В их хозяйстве осталось от прежних времён две лошади, две коровы и один телёнок, две повозки и хозяйственные постройки около дома.

   3 февраля 1930 года после того, как были арестованы муж и сын (Де-Симон Виктор Андреевич и Леонид. – С.Д.) и конфисковано всё их имущество, Надежда Петровна вместе с младшим 16-летним сыном Александром вынуждена была переехать в Сочи к своей матери Фёкле Самойловне, Яков Дорофеевич в 1929 году умер.   
   По-видимому, у них же нашли временный приют дочь и внучка Надежды Петровны – Валерия и Надежда, глава их семейства Онуфриенко С.А. был арестован ещё в январе 1930 года.

   В следующем году весной был выслан в ещё один сын Надежды Петровны – Всеволод, все его называли Володя. Вот что он пишет ссыльному брату на Дальний Восток: «Я был выслан сюда в мае 1931 года безо всякого срока и числимся мы здесь, как спецпереселенцы, но всё-таки мы высланы сюда на 5 лет вольной ссылки. Это я узнал таким образом, здесь всё же стариков отпускали домой, им комендант выдавал справки, что высланы Закавказским ОГПУ в пределах Казахстана сроком на 5 лет».

   Из этого же письма узнаём, что ещё один сын Надежды Петровны – Вадим вместе зятем Андреем Александровичем Десимоном, мужем дочери Антонины, были высланы в административном порядке в Тифлис и работали в «совхозе №1 ГПУ» на «томатном заводе». У Вадима осталась без средств существования жена Евгения Александровна Десимон (он был женат на кузине) с двумя дочерями Мариной и Ольгой, а у Андрея – Антонина Викторовна Десимон с сыном Александром.

   У Надежды Петровны Советская власть отняла мужа Виктора Андреевича, отправив его в Северный край, и сыновей: Леонида (на Дальний Восток), Дмитрия (в Тифлис) и Всеволода (в Казахстан), а дети её дочерей на срок до 5 лет лишились отцов. И обо всех она постоянно думала и переживала, писала им письма и спрашивала, чем она может помочь.

   В дальнейшем, так и не дождавшись возвращения своего мужа, который не перенес суровых условий ссылки, Надежда Петровна стала жить вместе со своей дочерью Валерией и её семейством в Ткварчели, помогая им по хозяйству и щедро делясь с ними своей душевной добротой, так как остальные её дети, внуки и внучки были разбросаны властью по разным городам и весям Советского союза.

   Место мужчин, когда-то семейных добытчиков и содержателей жён и детей, теперь подневольных рабов государства, заняли женщины. И так происходило во многих уголках России в 30-тые годы, словно страна находилась на военном положении.
   Когда же через пять лет из дальневосточной ссылки вернулся её старший сын Леонид, Надежда Петровна вместе с младшим – Александром, сразу устремилась к нему навстречу в город Орджоникидзе.

   Эта любительская фотография по-своему уникальна, сохранилось мало снимков, а с каждым годом их будет всё меньше и меньше, на которых запечатлены сразу после ссылок бывшие осуждённые, вырвавшиеся на свободу, особенно, когда рядом с ними, словно для сравнения, находятся, незнающие колючей проволоки, родственники.

   На фотографии (№6) это видно: раскован и улыбчив младший сын – Александр, его миновали по малолетству репрессии, и он уже вполне вписался в советскую жизнь; легкая улыбка их матери, она еще не до конца поверила в возращение старшего сына из ссылки; и, с другой стороны, Леонид, в котором, несмотря на приличную, по тем временам, одежду, любой опытный глаз узнает бывшего ссыльного-спецпереселенца, по худобе, причёске и глубоко запавшим глазам на измождённом лице – эти узнаваемые глаза узников лагерей, а ведь Леонид на этом снимке ещё сравнительно молод, ему только 40 лет (фото №6).

   Не долго продолжалось материнское счастье, с началом войны все, оставшиеся в живых сыновья, Леонид, Вадим, Александр, а также внук Александр, оказались на фронте, а это новые материнские переживания. В 1943 году пропадает без вести Леонид, трое других вернутся с войны живыми, но Надежда Петровна и в 1946 году продолжает верить в чудо: Леонид жив. В письме внучке Музе она не допускает мысли, что он погиб и спрашивает: «нет ли каких вестей от папы?» От него не было вестей уже три года, но надежда всё ещё оставалась.

   Помимо своих детей и внуков и многочисленных родственников со стороны мужа, Надежда Петровна до конца своей жизни поддерживала добрые отношения и со своими единоутробными сестрами. На фотографии № 4 она с Марией Яковлевной, женой Ивана Александровича Кореневича, известного в Сочи фотографа и Варварой Яковлевной Захаровой.

   В 1948 году 72-летняя Надежда Петровна отправляется в Москву к младшему Сашеньке, чтобы побыть с ним рядом, «может последний раз в жизни», а летом этого же года возвращается назад в Ткварчели к дочери Валерии, «там нужна её помощь», вместе с невесткой Ольгой. Вот что пишет бабушка Ольга моему отцу: «Я здесь в дороге, еду с бабушкой, проехали Курск. Набрали кипятку. Напились чаю. Курск понравился, стоит на горке. Издали видно, очень красивый. Провожали нас вчера Муза, дядя Саша и тетя Надя».

   10 июня они уже в Абхазии, в Ткварчели и Ольга Сильвестровна продолжает в другом письме: «Место здесь гористое, окружённое горами. Климат как в Орджоникидзе. Часто идут дожди. Поеду в Сочи в начале июля. Меня здесь встретили хорошо, сердечно, по-родственному. Конечно я здесь без дела не сижу, обшиваю всех, кому что. Семья у Вали большая: бабушка (Надежда Петровна), дядя Сеня (Семен Агафонович Онуфриенко), тетя Валя (его жена Валерия Викторовна), Надя (их дочь), Надин муж Юра (Сиротенко) и их дочка Танечка, ей 1 год и 7 месяцев».

   Мой отец последний раз виделся с бабушкой Надей в 1950 году, о чём сохранилась одна из последних её фотографий. На ней Надежда Петровна Десимон со своей дочерью Валерией Викторовной Онуфриенко (Де-Симон), внуком Анатолием Леонидовичем Десимоном (оба родились на хуторе Де-Симон) и правнучкой Татьяной (Фото №7).

   Надежда Петровна прожила долгую жизнь – 81 год и последние годы разделила с семьёй дочери Валерии.

   В заключении невольно вспоминаются слова Н.А. Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях с спокойною важностью лиц, с красивою силой в движеньях, с походкой, со взглядом цариц …  Идут они той же дорогой, какой весь народ наш идет, но грязь обстановки убогой к ним словно не липнет…»