44 глава

-Чт.. - Люце сглотнула и облизала губы. - Что ты сейчас сказал?
Сигнум глубоко вздохнул и взял сестру за руку, поняв, что он хочет перенестись я схватил его за другую, и мы оказались в подвале. Я не был здесь прежде, но судя по атмосфере, весь периметр кишел защитными заклинаниями, как обычно кубы.
Сидус следовал за нами. Бледный и удрученный. Лицо его было измазано кровью, а бровь рассечена. Он прислонился спиной к стене и сполз на пол, оставляя на стене кровавый черный след. Я остался рядом с ним.
Старший из близнецов положил ладони на плечи Люце, и. глядя прямо в глаза повторил медленно, чтобы она осознала каждое его слово: - Корвуса больше нет. Он не вернётся. Мне очень жаль. Он, - тут брат помедлил, - он мне нравился.
Зрачки Люце расширились, и, к моему ужасу, она улыбнулась одними губами, от чего стало жутко. Свет факелов, искаженный неясным голубоватым сиянием укрепленных заклятьями стен, превратил ее лицо в безумную маску. Девушка сначала медленно, а потом энергичнее замотала головой, не в силах вымолвить ни слова
Я видел, как сжал Сигнум ее плечо, костяшки кисти были красны от крови.
-Мне жаль, - повторил он почти шепотом и опустил голову, касаясь лбом лба сестры.
По ее щекам покатились слезы, но она не издавала ни звука, все так же жутко улыбаясь. Наконец, дрожащей рукой она стерла капли, упавшие на грудь, и подняла ладонь, разглядывая, будто не понимая, что это, будто ожидала увидеть что-то другое. Люце заколотило, странно и прерывисто дыша, она поднесла руки к шее и начала чесать. Лицо ее полнилось ужасом. Я дернулся к ним, но Сидус ухватил меня за локоть. Когда я обернулся брат удрученно покачал головой.
-Огнем владеет только Сиг. - тихо произнес он.
-Люце, милая, дыши глубже.-Сигнум, тоже выглядевший здесь бледнее обычного потер сестру за плечи, будто согревая, стараясь перевести ее в себя. Люце, поддавшаяся панике царапала руками горло, не в силах вдохнуть. Она осела на пол, Сигнум опустился рядом с ней на колени, успокаивая, отнимая от шеи руки. За всю свою долгую жизнь не видел ее такой. Никогда. Она потеряла мать, отца, тётю, убила лучшую подругу на моих глазах. Участвовала в сражениях, даже приняла смерть от рук ведьмы хладнокровно, осознанно. Но сейчас Люце была в панике.
-Люце, дыши же! - тут Сигнум влепил сестре пощёчину, и она, резко и глубоко вздохнув, по инерции отвернулась. Мы с Сидом тоже застыли. Наконец, она глянула на брата взглядом полным отчаянья, всхлипнула и зарыдала в голос. Брат обнял ее, прижимая к себе, она обхватила его снизу за плечи, уткнувшись ему в грудь, и выла раненым зверем. Сигнум ласково гладил ее по голове, вороша огненные кудри.
-Тише, тише, милая, - Сиг глянул в нашу сторону, все гладя сестру по спине. Между близнецами произошел немой диалог, Сид кивнул и перенес нас в лазарет. Отдельную комнату, выделенную братьями для снадобий и лекарств. Он был похож на библиотеку, но вместо книг на полках стеллажей стояло множество бутылочек. Были здесь и книги, и свитки, а также кушетка для экстренных случаев. Брат, скинув на стул изодранный кафтан и закатав рукава рубахи, порылся на полках, читая этикетки. Выбрав три пузырька, он достал из маленького серванта здесь же стакан и, перемешав в нем содержимое трех бутылочек и одобряюще кивнув, исчез, оставив меня одного. Стоило подумать, что я не знаю, как отсюда выйти, как братья вернулись. Сигнум уложил Люце на кушетку. Шея ее была исцарапана в кровь. Братья сели на стулья рядом и принялись обрабатывать раны.
-Как так вышло?
-Сайре. Он поймал Корвуса для экспериментов с кровью. Хочет сделать из него инферион перемещения.
-Что?
-Чертов псих. Ай! – Сидус зажмурился, пока брат обрабатывал ему бровь.
-Ничего, сейчас заживет. Довольно сильный отвар. – Запахло свежестью трав и, действительно, шипя и пузырясь черной пеной, рана постепенно затягивалась. - Я смотрю, ты не удивлен.
-Я так и знал, что дело в нем. Это ведь он давал Юдифи подсказки? Это он назвал ей имя Люце? – я посмотрел на лежащую на кушетке сестрицу. Она крепко спала. Недвижимая и немая Люце все еще плакала.
-Не только ее имя, братец Циус. – не преминул съехидничать старший из близнецов.
Циусом называл меня лишь Сайре. Снова услышав это прозвище внутри что-то шевельнулось. Я сел на край кушетки и взял Люце за руку.
-Но зачем? Он ведь…
Он ведь всегда искал моего одобрения, спрашивал моего мнения. Я думал, он как минимум уважал меня, чтил как старшего. Как же вышло, что он решил убить нас?
-Боюсь, что ты много внимания уделял не тому родственнику. – Сидус обработал уже раны Сигнума и убирал теперь бинты и склянки. – И технически, он только намекнул на твое имя, Юдифь не была глупой и догадалась сама. И латынь она хорошо знала.
-Ужик, - позвал Сиг, и фамильяр тут же появился.
-Да, господин.
-Присмотри за сестрицей, следуй за ней всюду, если что позови кого-то из нас.
-Будет исполнено. – поклонился блондин и стал против кушетки. Мы же отправились в библиотеку.
Близнецы на перебой доставали с полок книги.
-Сколько их было? Как вы могли проиграть?
-Он был один, - не прекращая рыться на полках, проговорил тихо Сидус и застыл. – Он…
-Один?! – я опять осмотрел все еще потрепанную одежду братьев. Но почему тогда… Он пошел дальше, да? Дальше, чем Юфи.
-Да. – Сигнум уселся за стол и принялся листать фолианты. - Мы думаем, что эксперимент Юдифи не сработал. Нельзя заставить сущность покинуть тело и оставить его целым. Ведь тогда, действительно, появилось бы идеальное существо.
-Тогда почему…
-Мы думаем, - продолжал за брата Сид, - после провала ведьмы он продолжил эксперименты и в какой-то момент опробовал метод на себе. Потому, что не мог отказаться от силы и потому, что не мог дать кому-то еще обрести такую силу.
-Так у него получилось или нет, не пойму я вас!
-Нет, он - ёма.
-Ема пожравший души и использующий инферионы. – вновь заканчивали близнецы фразы друг за другом.
— Вот уж действительно «в тихом омуте…»* (Напомню, полное имя Сайре -  silentium stagnum – тихий омут). Корвус навязал мне в кипу* (иногда называемые «говорящими узелками», представляют собой записывающее приспособление, состоящее из цветных, сплетенных и скрученных нитей. С помощью узелков в веревках зашифровывалась числовая и другая информация в десятизначной системе) «в тихом омуте», когда позвал на подмогу. Эта его любовь к пословицам просто …- тут Сигнум нахмурился. – Как мы допустили подобное.
-Мы? Как в нашей семье появился псих, способный жрать людские души — вот в чем вопрос.
-Как бы там ни было,- Сид тоже открыл книгу и сел рядом с братом.- Нужно что-то из ряда вон, чтобы вызволить крылатика.
-Так он еще жив? Так зачем вы наврали Люце, что…- близнецы не поднимали голов от книг. Занимался рассвет, багровым заревом окрашивая еще темное небо. - Я понял. Если здесь ничего нет, вы за ним не вернетесь.

***
Я брела, едва волоча ноги, не вполне понимая, где конкретно нахожусь. Всюду было одно и то же: высокие стены, колонны и пилястры. Так походившие на архитектуру Куамодо здания совершенно отличались внутренним убранством. Все, что так впечатлило меня, когда я впервые попала в эту страну, все казалось сейчас излишним. Бородатые Титаны с озабоченными лицами, поддерживающие каменные своды балконов и балюстрад так, будто это сами Небеса. Скульптуры работы тонкой словно вылеплены из воска, а не мрамора. Лица их столь полны эмоций, что коснись бедра очередной пышной красавицы и ощутишь тепло ее плоти и услышишь крик недовольства. Полил проливной. Тонкое мое платье вмиг промокло до нитки и потяжелело, казалось, на тонну. Тихие шаги по брусчатке превратились в хлюпающие и чавкающие. И всюду эти лица, провожающие взглядом. Отовсюду. Скульптуры, маскароны, кариатиды, теламоны - будто преследуют. Всюду. Лица. Лица. Лица. Я толкнула тяжелую дверь и шагнула внутрь. Здесь было тепло и сухо, и тихо. Неяркий мерцающий свет манил пройти вглубь, и я подчинилась. Забавно, но, это была церковь. Множество свеч горело здесь, исполняя молитвы и просьбы прихожан. Скамья звучно скрипнула, когда я присела. Скрип этот, отразившись от пустынных сводов, звонким эхом огласил тишину. Должна признать, тут было достаточно зловеще. Золото покрывало, казалось, все поверхности в этом месте, в мерцающем свете сотен свеч лица каменных ангелов и их, изображенных на фресках, братьев выглядели устрашающе, даже осуждающе. Обилие деталей внутреннего убранства наряду с лицами, сотнями восторженных лиц будто дышали параноидальной торжественностью. И как люди находят здесь покой? Находила ли я, будучи в приюте? Находила. Я обняла себя за плечи. Мокрая одежда неприятно липла к телу. Пахло воском от свеч и ладаном. Я подняла глаза к высокому сводчатому потолку. Сотни ангелов парили в пушистых взбитых облаках. Помнится, я мечтала о смерти, после очередной трёпки в приюте. Мечтала умереть и парить так же в небе, полежать в облаках, словно в мягкой постели. Корвус вырвал меня из этого ада. Помню, как тряслись его руки, когда он обнял меня в тот день. Огромный крест с распятым на нем Спасителем возвышался здесь в своем мрачном величии. Все еще не понимаю, разве подобную скорбь можно демонстрировать столь открыто? Несколько минут я смотрела на Него, не отрывая глаз, как, вдруг, услышала всхлипы и вздрогнула. Видимо, не одна я забрела сюда этой ночью. Щеки горели огнем, и я утерла ладонью непонятно откуда взявшиеся слезы. Вздрогнув, снова услышала всхлип и подвывание, обнимая себя за плечи. Все тело сотрясалось от скорби. Это я выла в пропахшей ладаном тишине.