Гл. 14 Если убьют, то уж не закричишь

 Повесть о послевоенном поколении


                Когда-то у той вон калитки
                Мне было шестнадцать лет,
                И девушка в белой накидке
                Сказала мне ласково: «Нет!»

                Сергей Есенин


          С вокзала Саша сразу отправился к Доронину, где его мама, приятная, миловидная женщина поблагодарила Сашу, за прекрасный, спокойный отдых сына на природе. Находившаяся здесь же кузина Сергея, с улыбкой слушавшая свою тётю, не выдержала, и прыснула. Саня понял, что Серёга рассказал ей о поездке на крыше, о «спокойном» отдыхе.
           Потом товарищ проводил его на соседнюю улицу, в дом, где сдавали комнату. В просторном доме проживали муж с женой и младшей дочерью Валей, бойкой и, по первому впечатлению, озорной девушкой Сашиного возраста. Семья показалась ему очень простой, доброжелательной и он сразу же согласился снять у них комнату, не пытаясь искать другие варианты.
            Выделенная им с сестрой комната была небольшой, там умещались стол и кровать, поэтому решили, что в отдельной комнате будет спать он, а Салима - в зале, на диване, что будет удобно, как понял потом Саша, исходя из семейной иерархии: главными в доме были женщины, муж тети Маруси большую часть времени проводил во дворе, сарае, или в зимнее время курил на кухне у дверки печи. Дома хозяйничали женщины и им проще, если Саша будет в отдельной комнате.
            Недалеко от дома располагалась летняя эстрада, где с началом темноты демонстрировались фильмы. В один из первых вечеров Саня с другом отправились туда. Серёгу многие знали, здоровались с ним. Тут же Саша увидел хозяйскую дочь Валю, в компании развязных, блатных парней. Она радостно приветствовала Сашу, пригласила сесть рядом и увлечено стала с ним болтать. Саша весело разговаривал, шутил, не замечая, что это не нравится местным. Зато это понял Серёга и подозвав к себе, сказал:
- Шура, смотри, если нарвёшься на скандал с местной шпаной, я тебя выручить не смогу.
            В это время подошла группа ребят, впереди шёл парень, с которым Серёга вежливо поздоровался, тот небрежно подал руку. Парень был лет двадцати, очень интеллигентный на вид, в очках, и Саша был поражён, когда товарищ шепнул ему, что это местный главарь, причём очень жестокий. Восточный посёлок, как уже упоминалось, в эти годы держал верховенство среди группировок в городе, и получалось, что вот этого интеллигентика знает и побаивается вся шпана города.
 
            Вскоре приехала Салима. Ей очень понравились хозяева, она подружилась с хозяйкой, с её дочерью. Но особенно сестре понравилось в городе, она наслаждалась свободой, которую наконец-то получила. В отличие от Саши, который уже десяток лет пользовался ею, она, как и старшая сестра Рашида, никогда её особо не имела. Интересно было учиться на курсах медсестёр, оказалось, медицина, это - её призвание.
             В те дни, когда у него не было вечерней тренировки, Саша, у которого уже был большой опыт, готовил ужин, чаще всего гречневую кашу с мясом, либо суп. Потом шёл встречать сестру, поскольку уже темнело, а единственный маршрут троллейбуса пролегал далеко от дома, но главное – идти нужно было через лесопосадку.
            В дни, когда у него была вечерняя тренировка и он уставший возвращался домой, то просил сестру что-нибудь готовить к его приходу. Но она, выполнявшая дома кучу самой разнообразной работы, готовить не умела, этим занималась в основном бабушка, иногда мама. Видя, что ужина нет, Саша укорял сестру, Салима быстро вспыхивала, прямо как их отец, они ругались, однажды она сгоряча даже порвала Саше майку. Конечно, не дрались, поскольку испытывали теплые отношения друг к другу, с самого детства дружили, разница в возрасте у них была небольшая, всего два года.
            Услышав несколько раз как они шумят, тётя Маруся расспросила Салиму о причине и предложила в эти дни самой им готовить, всё равно у плиты торчит, так что всё утряслось.
 
            В выходные Саша отправлялся в посёлок, где его с нетерпением ждала Катарина, как он стал её звать по имени девушки, героини популярной тогда одноименной песни. Их долгие прогулки происходили в основном за селом, он возвращался домой часа в два ночи, а уже в четыре нужно было вставать и ехать в город на «барыге». Мама, слышавшая, когда он пришёл, приготовив завтрак всё не решалась его будить: ну пусть её сыночек ещё хоть немного поспит. Когда дальше тянуть уже было нельзя, начинала его потихоньку тормошить.
            В следующий приезд мама его уговаривала хоть чуточку раньше возвращаться, однако прекрасная погода в эту осень длилась на удивление бесконечно, они с Катариной подолгу гуляли. Саша понимал, что опять будет стоя спать в поезде всю дорогу до города, "но расстаться нету сил", как пелось в песне. Солнце за день сильно прогревало землю, и когда они уставали от дальней прогулки, от десятков долгих поцелуев, то садились на тёплую землю, на расстеленный девушкой платок.
            Все эти месяцы их отношения ограничивались хоть и страстными, но невинными поцелуями. Но горячая натура Саши, уже давно осознавшего себя мужчиной, подогретая страстными поцелуями не менее темпераментной и влюбленной в него девушки, просто требовала прикосновения к неопознанной ещё светлой тайне жизни. И однажды он решился: ласково склонив её на землю, стал нежно гладить горячее девичье тело, стройные ноги, всё выше и выше поднимая подол легкого платья. По телу девушки прошла лёгкая дрожь и тихим, срывающимся голосом, она даже не сказала, а выдохнула: «Не надо, милый». Этого оказалось достаточно, для юного, неопытного, оттого, наверное, ещё нерешительного Саши.
            Он медленно опустил подол её платья, они ещё полежали, касаясь друг друга, потом поднялись и некоторое время шли молча. Саша, взволнованный и кажется даже немного удивленный своей смелостью, совсем не испытывал сожаления, что вот во второй раз не смог «лишиться невинности». Ему было так хорошо от близости девушки, даже от самого дуновения чуда, которого чуть не случилось с ними.
            Саша не знал, о чём думала притихшая, чуть улыбающаяся Катя, нежно прижимавшаяся к его плечу. Сожалела ли она о том, что у неё не случилось близости с парнем, которого она любила или была благодарна, что он так покорно подчинился её просьбе?
            Ввиду молодости и безмерной глупости ребята хвалились своими победами, зачастую выдуманными, при этом некоторые болтали чуть ли не всему посёлку. Хотя Саша не был особо болтлив, но он и три его самых близких товарища знали почти всё друг о друге. Вот и про этот случай, когда девушка сказала ему ласково: «Нет!», он рассказал им, поскольку полагал, что о случившемся с ним он вправе рассказывать своим близким. Бывает ведь, нужно посоветоваться, или их предостеречь от ошибок, что совершил сам. Это чужие тайны следует хранить, тем более если тебе доверился друг.
           Неожиданно через несколько дней он получил возмущенное письмо от Катарины, в котором она удивлялась и возмущалась тем, насколько же болтливы бывают некоторые ребята. В данном случае речь шла о нём. Оказывается, Вася и Шурик, учившиеся в одном классе с ней, на перерывах дразнили её, повторяя: «Ну что? Милый, не надо, да?». Письмо было настолько гневное, бескомпромиссное, что Саша не решился поговорить с девушкой, и их отношения прекратились.
 
            А языкастых его товарищей бог быстро наказал. Саша гостил дома, когда прибежал Валера:
- Сань, ты, наверное, ничего не слышал про Васю с Шуркой?
- Нет, а что?
- Их сейчас милиция допрашивала. Чуть горбатого не пристрелили!
            «Горбатым» в посёлке прозвали мужчину, который действительно был с этим недостатком. Многие подростки поддразнивали этого бедолагу, молодость часто бывает жестокой. Но к Васе с Шурой это не относилось, они были доброжелательные ребята. Возможно, многие задирали мужчину и потому, что характер у него был, что уж скрывать, сварливый, довольно пакостный.
            На работу и с работы он проходил мимо улицы 9-го мая. Друзья сделали длинноствольный «поджиг», что-то среднее между пистолетом и ружьем, и решили опробовать его на небольшом пустыре в конце улицы. Поставили несколько пустых консервных банок и собрались стрелять по ним. В это время мужчина как раз возвращался домой. Ребята сделали первый выстрел, в банки не попали, а пулька полетела в сторону мужика. Тот был довольно далеко, ребята и не беспокоились, что кто-то идёт. Но поскольку «поджиг» был длинноствольный, не такой как обычно они делали, пуля долетела до нежеланной цели. Услышав выстрел и почувствовав удар чего-то в тело, мужик упал на спину, задрыгал ногами и стал орать:
- Убили! Убили!
          Ребята, не ожидавшие такого, с перепугу, вместо того чтобы подбежать к человеку - может помощь нужна, бросили всё и убежали. К ним домой приехали из милиции, беседовали с ними и с родителями. История закончилась благополучно: оружие все-таки было слабенькое, пуля даже телогрейку насквозь не пробила, застряла в толстом слое ваты(1). Ребят отпустили, предупредив, что в следующий раз они будут привлечены к ответственности.
            Валера с Саней подшучивали над друзьями, а те удивлялись панике мужика:
- Представляете, даже одежду не пробило, а он орёт: «Убили! Убили!». Если убьют, то уж не закричишь.
            Действительно, тонко подмечено.

            Саша узнал, почему Лиля попросила, чтобы в тот памятный летний вечер он её не провожал. Парень из села, Перминов, влюблённый в неё, был так настойчив в желании встречаться с нею, что она решила поговорить с ним. Он был на четыре года старше Саши, уже мужик, Лиля решила, что в случае конфликта между ними Саше может крепко достаться от него, и встретилась с ним в тот вечер, чтобы поговорить с ним и всё объяснить.
            Получалось, он зря обиделся на девушку, заботящуюся о нём. В других случаях Саня особо не беспокоился за свои рёбра, они с Жорой стали так дружны, что все считали их двоюродными братьями, и мало кто осмелился бы его обидеть. Однако никто, наверное, не помешал бы выяснению отношений за девушку, тут он действительно мог пострадать.
            Они помирились, чему оба были несказанно рады. Причём, он не услышал от Лили ни слова упрёка. Снова он с нетерпением ждал выходных, чтобы ехать в посёлок. Возвращаясь в город, вспоминал эпизоды встреч, сладостные, волнительные минуты общения с этой необычной девушкой.

             Быстро, один за другим, пролетали месяцы третьего года техникума. За два года Саша полностью втянулся в учёбу, множество специальных дисциплин, которые они теперь изучали, легко давались ему. Сопромат, теория механизмов и машин, станки и механизмы, детали машин, требовали знания математики и конструкторского видения - этого у него всегда было в достатке. Ранее ему доставляли проблемы предметы, требующие физических усилий: физкультура и практика в мастерских, со слесарными работами. Теперь эти неприятности были позади.
            По физкультуре у него стало намного лучше с результатами. Саша вытянулся, подрос, сил тоже прибавилось: за счёт тяжелых работ на шабашках, летних бесчисленных игр-состязаний, работ по хозяйству, занятий в секции борьбы.
             С игровыми видами спорта у них с ребятами в посёлке обычно не было проблем, большая часть из распространенных в то время видов не требовала особых сооружений, амуниции, поэтому здесь Саша чувствовал себя всегда уверенно. Единственно, где был баран-бараном, это баскетбол. Он не понимал правил, не умел даже просто правильно вести мяч.
            Ещё ему не давалась лёгкая атлетика, но он целенаправленно занялся ею на построенной с друзьями в посёлке спортивной площадке. Однажды летом Саша, побывавший до этого у отца на работе в столярном цехе, предложил ребятам:
- Давайте сделаем спортивную площадку. Для прыжков в высоту, в длину. Выкопаем яму, наносим опилок, их нам дадут в столярке.
            Сейчас трудно представить, что для того, чтобы попрактиковаться и посоревноваться не в таком уж увлекательном деле: прыжках в высоту и в длину, ребята сами, добровольно, копали яму, таскали за полкилометра мешки с опилками. Или вкапывали столбы и делали турник. Понятно стремление ребят сделать клюшки для хоккея, потом с увлечением соревноваться, или сделать простенькую, но настоящую волейбольную площадку, которая привлекала бы ребят (и девочек!) с соседних улиц. Но ямы для прыжков? Как будто этих скучных прыжков им не хватало в школе на физкультуре. Однако то поколение было на удивление активное.
             Переехав на окраину города, Саша каждое утро бегал в лесопосадку, делал там зарядку и вновь бегом возвращался назад. Причём не прекращал эти пробежки ни в какую погоду: если шёл дождь, одевал плащ, сапоги, бежал в них; зимой бегал в шапке, телогрейке, приобретенной для поездки в мастерские.
             В производственных мастерских тоже стало всё нормально. Они учились работать на различных станках: сложных - токарных и фрезерных, простых – сверлильных и отрезных. Больше всего Саше нравилось работать на токарном станке, чудище с салазками и кулачками, которыми Виктор Гайдуков напугал в своё время доверчивого Калинина. Это было крайне необычное, ещё неиспытанное ранее им ощущение: большая, мощная машина подчинялась его легким усилиям, по его команде резец вгрызался в металл и снимал слой, который напильником он наверняка пилил бы целый год. Станок марки ДИП (Догнать И Перегнать Америку - всего за семь лет, как грозился Хрущёв) был красивый, современный, даже сметать с него стружку, протирать и смазывать очень нравилось Саше.
              Техникум заключил договор с предприятием, выпускающим появившиеся тогда в СССР простенькие стиральные машины, и учащиеся изготавливали металлические валы механизма отжима белья, то есть выпускали в большом количестве настоящую продукцию и гордились этом.
             Работая в мастерских, в обеденный перерыв одни ели принесенное с собой, другие бегали в ближайший магазин. Однажды, когда группа из четырёх человек, в которой были и Доронин с Сашей, возвращаясь с обеда была уже недалеко от мастерских, их остановили и окружили местные парни, где-то 6-7 человек. Один из них, видно главарь, велел техникумовским вывернуть карманы, угрожая, что иначе они сами это сделают. Деваться некуда: вначале однокурсник, стоящий с края, потом Саша, вывернули карманы, где, к счастью, ничего не было. Но не таков был стоявший рядом с ним Доронин. Когда главарь подошёл к нему и велел сделать тоже самое, Серёга неожиданно врезал ему кулаком в ухо и крикнул товарищам: «Бежим!». Пока растерявшиеся от неожиданного оборота парни приходили в себя, техникумовские стремглав бросились к мастерским и вбежали туда.
             Следом за ними прибежали парни. Поскольку здесь техникумовских ребят было побольше и плюс взрослый мастер, то разборка шла только на словах. Главарь, увидев Доронина, направился к нему. Ещё возбужденный, злой, Серёга взял в руку тяжёлую металлическую заготовку для валика и демонстративно помахивал железякой. Парень стал возмущенно выговаривать ему, спрашивать, за что он его ударил. Мастер расспросил ребят о том, что произошло и сказал местным, что если они не уйдут сейчас же, то он вызовет милицию. К большому облегчению ребят, история не имела продолжения.

             К сожалению, более неприятная, криминальная история случилась в стенах техникума. 
             Был обычный день. Начался урок черчения, который шёл «парой», поскольку предмет требует значительного времени. На первом часе преподаватель подводил итоги проверки предыдущего задания. Он брал со стола работу, называл фамилию студента и, обычно, выставленную оценку. Иногда давал характеристику работе, но не только ей. Бывало и студенту, критически-язвительную.
            Преподаватель был с юмором, довольно доброжелательный и никто не обижался, по крайней мере внешне.
            Нередко работа уже возвращалась ранее студенту из-за множества замечаний, и теперь, в момент презентации вновь представленной работы, преподаватель веселил группу.
- Так, Трубицын есть сегодня?
- Здесь!
- Прошлый раз я велел вам выполнить новый чертёж.
- Да, я сдал вам чертёж.
- Нет, вы подчистили старый чертёж, причём очень неаккуратно, и представили мазню. Заберите своё творение и сделайте новый чертёж.
          Толя идёт к столу, преподаватель поднимает повыше чертёж и своим остро отточенным карандашом протыкает его. Теперь уже точно не подчистить, придётся чертить заново. Аудитория веселится, Трубицын сконфуженно улыбается.
          У Саши другая проблема. Он прекрасно разбирался в чертежах, не имел проблем с конструированием – с малых лет постоянно что-нибудь мастерил, придумывал, сделал себе сотню игрушек. Но аккуратности, иногда и терпения, для тщательной, кропотливой работы не хватало. Вот с последней конструкцией: пока чертил, пришла другая идея, чертить по новой было лень, сделано уже много, он постарался тщательно стереть часть старого, несколько раз прошёлся по чертежу шариками из хлебного мякиша (испытанное средство!), потом начертил сверху новое своё решение. Теперь с тревогой ждал, что же его ждёт. Оказалось, то же, что и Трубицына: дырка в чертеже.
           Закончился первый час. В перерыве, как обычно занимались кто чем. Вдруг кто-то негромко крикнул:
- Рашид, лови!
            И тяжелая, мокрая тряпка прилетела в лицо Рашиду Гильманову, который слишком поздно отреагировал. Как уже рассказывалось, бросок тряпки с предупреждением, был привычной в группе шуткой. Рашид, как и другие ребята не раз ловил такой бросок и кидал тряпку обратно шутнику, но здесь задумался над своим чертежом и вероятно даже не слышал голоса. Он посмотрел в ту сторону аудитории, откуда прилетела тряпка. Там стояли несколько ребят, в их числе улыбающийся Витька Савицкий. Рашид подошёл к нему и отвесил пощечину. Савицкий моментально ударил его в голову, в районе уха. В руке у него был небольшой нож, сделанный из пилки для металла, которым он вероятно как раз затачивал карандаш.
            У Рашида из раны хлынула кровь, он быстро зажал место раны платком, кровь теперь медленно, тонкой струйкой стекала по шее. У преподавателя черчения был автомобиль «Москвич», он решил срочно везти раненного в ближайшую больницу, не дожидаясь скорой, побежал заводить машину. Все конечно были шокированы случившимся, не знали, как помочь товарищу. Витя Гайдуков подошёл к Савицкому и дал ему пощёчину. С одной стороны это было объяснимо, с другой – выглядело несколько картинно.
            Рашид, поддерживаемый Сашей, пошёл к машине, где преподаватель уже настелил тряпок на сиденье, чтобы поменьше залило кровью. Саша потом так и не мог потом сам понять, объяснить: почему он, самый младший из группы отправился сопровождающим? Они дружили, но Рашид со многими дружил. Возможно потому, что они были «одной крови», оба татарина?
             Рана заживала довольно долго, Рашида в больнице навещала их однокурсница, жившая рядом, и потом рассказывала группе, как идёт лечение. Савицкого исключили из техникума, на тренировки по борьбе он не приходил, и Саша его больше не видел.

             Сам он продолжал ездить на тренировки, хотя теперь это было далековато, и выступал на соревнованиях. В городе было несколько групп, которые тренировали разные тренеры, вначале соревнования проводились между ними. А вскоре состоялось первенство города, где участвовала и команда тренера Набатчикова.
             По своим способностям Саша в своём весе в группе не был лучшим - самым способным был Миша Жирников. Их весовая категория была довольно многочисленной, много отличных учеников было у Францева, главного тренера сборной области по борьбе, так что о первом месте на чемпионате Саше вряд ли стоило мечтать.
              Но так получилось, что Жирников не смог участвовать в первенстве города, а у остальных Саша в ходе соревнований выигрывал у одного за другим. Несмотря на это, в последний день чемпионата у него предстояли схватки с сильными соперниками, в его победу организаторы не верили и даже заранее подготовили диплом третьей степени с его фамилией. Но Саня выиграл и полуфинал, и финал, так у него потом и хранился диплом, где слово «третьей» степени было неаккуратно стёрто (их преподаватель черчения проткнул бы карандашом!), и на машинке впечатано «первой».
              Вот так он, прежде других воспитанников Набатчикова и ровесников из родного посёлка, которые стали заниматься борьбой раньше, стал чемпионом. Сашу включили в сборную города, а вскоре его и ряд других способных борцов из группы взял к себе тренировать Францев.

              В городе проходило первенство области «Урожая», сельского спортивного общества, на которое приехала и сборная Переволоцкого района. Саша всегда приходил поболеть за своих земляков, почти со всеми он дружил. В команде был и его одноклассник Юра Светин, Седой. В перерывах между схватками они общались, Юра делился новостями. В разговоре Седой спросил:
- Ты в эти выходные собираешься приехать?
- Конечно, а что?
- Приедешь, узнаешь. Мне пока не хотелось бы говорить.
- Давай рассказывай.
- Знаешь, по-моему, Петухов ухаживает за твоей Лилей.
             Приехав на выходные, Саша сразу зашёл к своему другу Валере. Тот сказал, что действительно, несколько раз видел Петухова с Лилей. Друзья отправились к Петухову, который сразу же заявил, что это она стала проявлять к нему знаки внимания, приходила домой в гости.
- Да вон спроси у Вали.
             Его сестра подтвердила, что действительно Лиля бывает у них. Саша заявил, что он во всём разберётся и сейчас же, не откладывая, отправляется к Лиле. Петухов изъявил желание тоже идти, чтобы на него не наговорили. И поскольку на улице зима, холодно, предложил выпить помаленьку.
             Он принёс самогон в большой бутылке из-под вина. Напиток был покрепче водки и употребляющий обычно вино Саша захмелел с первых двух рюмок. Валера выпил одну рюмку, Петухов чуть отхлебнул. Видя, что спиртное уже начало действовать на Сашу, он стал ещё рассказывать о том, как Лиля якобы пыталась «охмурить» его. Саша начинал закипать, а Петухов:
- Да не переживай, Саня, я всё время старался держать её на расстоянии. Мы же с тобой друзья. Выпей лучше, успокойся.
              Но сам как раз не хотел, чтобы Саша успокоился. Опять налил ему самогона и продолжил свои рассказы. Вот так постоянно подначивая его, «друг» всё доливал, не давая возможности нормально закусить. Валера уговаривал друга больше не пить, но ничего не мог поделать с упрямцем, потом просил Петухова остановиться, но тот только посмеивался и продолжал спаивать Сашу, распаляя его дальше, рассказывая о постоянном чуть ли не преследовании со стороны Лили.
             В результате Саша выпил пол-литра крепчайшего самогона. Учитывая его непривыкший к спирту молодой организм и массу в 60 килограмм, неизвестно, как он не умер от такой дозы. Возможно потому, что вскоре они вышли на мороз, поскольку Саша решил идти «резать Лильку». Валера и Петухов пошли с ним: один постараться по возможности уберечь от глупости, другой – чтобы Саша, протрезвев на улице, не передумал делать глупости.
            Вначале они отправились к подруге Лили, Гале Потаповой. Сказать, что шли – будет не совсем верно. Саша падал, ему помогали подняться, вскоре он опять падал, весь вывалялся в снегу. Когда их увидела Галя, то была поражена его видом. Саня заплетающимся языком спросил, не знает ли она, где Лилька, потому ей не жить, он её прирежет за измену. Галя ответила, что кажется, в школе, и выйдя с ними на улицу, помчалась к подруге, предупредить её.
            Но Саня в школу не пошёл. Когда ребята добрели до территории водокачки и шли по дорожке к дому, оттуда выбежала Лиля, на ходу одевая пальто. Перепуганная Галя успела ей рассказать, что Саша невменяемый, грозится её зарезать. Увидев Сашу, всего вывалянного в снегу, с криво надетой шапкой, Лиля рассмеялась, спокойно взяла его под руку и сказала, что нужно быстрее уходить, пока её отец  не увидел его в таком состоянии. Она как бы чувствовала свою власть над ним и совсем не боялась. Агрессия у Сани пропала, но практически ничего не соображая, он, под влиянием алкоголя и всего вбитого ему в мозги Петуховым, наговорил столько гадости девушке, что доведя его до калитки двора, она убежала домой и думается наплакалась от души.
 
            Они вновь поссорились, а вскоре Лиля демонстративно начала встречаться с Петуховым, но их встречи продолжались недолго, и когда они расстались, Саша, рано в этом году приехавший на каникулы, опять стал бывать у Петухова, который, как и другие одноклассники, готовился к выпускным экзаменам. Большая часть класса собиралась поступать в разные ВУЗы и техникумы. Петухов и ещё один, Вова Маленков, решили идти во военной линии. Поступать в военное училище готовился и Жора.
            Валера Петухов сильно возмужал, окреп за последний год. Неизвестно, занимался ли он дома физическими упражнениями, в спортивные секции он не ходил, но вот чему поразился Саша: несколько последних месяцев Петухов ежедневно выпивал трёхлитровую банку молока! Для многих бедных семей молоко, натуральное, от своей коровы, наряду с хлебом, было основной пищей, такой палочкой-выручалочкой. Но Петуховы жили хорошо, так что для Валеры это был дополнительный источник набора веса и силы.
             Совсем не так хорошо обстояли дела у Маленкова. В начале весны среди местной братвы возникли разборки, в результате которых пострадал один из них, Миша Шейнин. Это был такой здоровый парень, с бычьей шеей, немного сутуловатый, напоминал свергнутого ранее лидера Тукаева Мадарика, такой же гориллообразный. Шейнин работал в городе, а в выходные приехал в посёлок со своими городскими дружками, отомстить обидчикам, и по возвращении парней из клуба затеял разборки. В это время совершенно случайно вблизи оказался Маленков, один из городских ударил его ножом. Вове повезло, он успел подставить руку и защитил голову, нож пробил руку в районе локтя. Рана быстро зажила и теперь он усиленно разрабатывал руку, надеясь, что травма не помешает поступить в военное училище.
            Саша сидел у Петуховых, когда в комнату вошла его сестра Валя со своей подружкой, Любой Шатровой. Эту девушку с симпатичной мордашкой Саша не раз видел в школе, на эстраде, но никогда не общался. Стояла прекрасная, солнечная погода, девушки принимали душ на улице, были в легких сарафанах. Валя неожиданно распахнула не застегнутый сарафан подруги и спросила Саню:
- Нравится?
             Он обомлел. Распахнувшиеся полы открыли прекрасное девичье тело, ничем не прикрытое. Люба быстро запахнула сарафан, сказала негромко:
- Вот дура, - и они ушли в другую комнату.
            Обе девушки были на год моложе Саши, водились с местной шпаной. Однажды, когда Валя дня два не появлялась дома, Петухов попросил Саню и Валеру Акимова сходить с ним на хату, где собирались эти ребята. Риск был огромный, особенно для Саши, там среди десятка-полутора подвыпивших ребят мог быть Коля Дьяков, один из двух парней в посёлке, ненавидящих его. Если нет, то в любом случае будет кореш Дьякова, Коля Бражник, поскольку братва собиралась в его хате. Действуя по принципу «сам погибай, а товарища выручай», ребята отправились с Петуховым в самое логово.
             Валю увести домой им не удалось, а вот бока им уже собрались намять, когда Слава Шатов, младший брат Джона, сказал Бражнику:
- Да ты чё, это же Саня, брат Жоры.
            В результате они отделались лёгким испугом.
            Когда подруга ушла домой, Валя рассказала Саше, что он очень нравится Любе, она давно хотела познакомиться с ним, но сейчас, после шутки, застеснялась. Завтра она опять придёт.
            На следующий день он тоже пришёл, они познакомились, потом слушали музыку, болтали. Люба оказалась действительно такой весёлой, позитивной, как и представлялась ему из их случайных встреч в посёлке. И это несмотря на то, что жила девушка в очень сложной, неблагополучной семье.
            Так они встречались у Петуховых несколько дней, а потом Валя заговорщицки сказала Сане:
- Завтра у Любы родители уезжают на два дня, они будут только вдвоём с подругой Наей, приходи туда вечером.
- Люба не будет против?
- Да она просто мечтает быть с тобой.
- Может мне и Валеру Акимова позвать, я знаю, они с Наей нравятся друг другу.
- Конечно, бери Валеру.
            На следующий вечер ребята в волнении отправились на свидание к девушкам.
_____________________________
(1) Телогрейка - самая распространенная верхняя одежда пролетариата и простого сельского жителя того времени. Толстая ватная стеганка, короткая, из обычной дешевой ткани, как правило, черного цвета. Новую телогрейку носили повседневно, ходили в ней в гости. Для работы одевали поношенную, замасленную, нередко с многочисленными заплатами.