тапки

Тапки

«Ой, какие хорошенькие!» — восхищённо тараторила хрупкая светловолосая девчушка, крутя в малюсеньких ручках забавной формы домашние тапочки.

 Меньше всего в этот момент её волновало, что не далее чем вчера, гордо задрав свой веснушчатый нос, она доказывала Генри, что розовый цвет и всякие там мимишности — это не для таких как она настоящих уличных девчонок.

«Понимаешь, Генри, — подталкивая плечом своего нескладного долговязого друга, рассуждала она прошлым вечером, свесив ноги с перекладины ржавой лестницы. Надо сказать, служившей единственным украшением полуразрушенного дома на краю забытого людьми и богом квартала... — что может знать о жизни эта толстушка Бэкки в своих рюшах и ленточках? Она и жизни то не видела! Или вот эта, худосочная зазнайка Мэг, вечно трясущаяся над своими, чёрт их побери,  лакированными туфельками? Что они могут знать, когда и обед, и сон, и свежий воздух у них по расписанию?»

Генри многозначительно выгнул бровь, но рот его так и остался приоткрытым. Единственное, что удалось выпустить наружу — это глухое «Ммм».

Ещё бы! Кому охота спорить с «железной малявкой Лив»!
Он ещё помнил как при их первой встрече пытался приструнить её, но тут же получил изрядную порцию ругательств, лиловый синяк под коленом, а главное знания, что никто и никогда, являясь джентельменом, не должен перебивать дам и уж тем более спорить с ними.

Лив, словно прочитав его мысли, победоносно расправила плечи и, уставившись куда-то в темноту, продолжила рассуждать.

«Вот бы их сюда, а Генри! Посмотрела бы я, что сталось бы с их рюшами, кудрями и чистенькими платьями, пересеки они хоть часть города, удирая со свежей булкой с 3-ей улицы! — она хихикнула вслед за другом, представившим столь пикантную картину, и потёрла ссадину на ноге, торчащую через рваную штанину, как доказательство её слов. — Что бы тогда сказали их мамочки и папочки?»

«А то!» — коротко бросил Генри, а Лив залилась смехом.

— Чего опять то?
— Да просто представила, как завтра на свалке встречу Дина со его компашкой...
— Ну! — Генри не удержался, но вовремя осёкся и уж было стал закрываться руками, чтоб не получить в нос за недостойное джентельмена поведение, но с удивлением обнаружил, что Лив и не думала сердиться. Она все так же улыбалась, смотря в даль. — Ну же! А дальше то что?
— А дальше... — она нахмурила брови так, как обычно это делал Дин, пытаясь придать значимости своему и без того сурово-потрёпанному виду. — Он такой: «Зннакомтесь, рррееббяята! У ннас ннноовенькие...», а там Мэг и Бэкки, и даже Люси.
— Люси? Это дочь нашего булошника? Эта высокомерная заноза, что сдала нас сегодня отцу?
— Ага...
— Вот умора!!! — Генри прыснул от смеха и потрепал Лив за плечи. — Э, крошка, да ты совсем озябла. Пошли-ка в дом! Про Люси и прочих не обещаю, но Дин точно не даст нам шанса, если мы опоздаем хоть на пять минут. И все тёплые вещи опять отойдут его своре.
— А вот фигушки ему! Только, Генри... — лицо Лив вдруг стало серьёзным. — Не зови это место домом! Нас когда-то оттуда выкинула жизнь...
— Только не начинай, прошу. Помню я, мы настоящие уличные ребята. У нас есть свобода и всё такое... — он потянул её за рукав и уже через минуту, укрывая стареньким пледом, добавил. — Кому нужен этот дом, так ведь, Лив!
— Кому нужен дом... — повторила Лив, зевая и улыбаясь, предпочитая разглядывать растрепанные кудри Мэг, у которой в её фантазиях его тоже нет.


Всё это было вчера, а сегодня, опередив компанию Дина, прижимая к груди только розовые пушистые тапочки, она уже неслась обратно.

Ничего непонимающий Генри едва поспевал за ней, волоча пальто, сиденье от старого кресла и впопыхах схваченный венчик, от неожиданности намертво приросший к пальцам.

Силуэт Лив то появлялся, то снова исчезал, мелькая среди мусора, поваленных деревьев и серости туманного утра.

«Ну ты у меня получишь, Лив! — проносилось у него в голове. Тяжёлое дыхание сбивало мысли, но, — Выбросить такой удачный улов собственными руками, чтобы бежать быстрее за этой оголтелой? Это уж нет! Это уж увольте!»
Хрупкая фигура давно потерялась из виду, но надежда, что он найдёт её там откуда они выходили каких-то пару часов назад, его не покидала.
«Лив! — прокричал он у ржавой лестницы, — Лив! — повторил, поднимаясь, — Лив! — сорвалось с губ при виде её безмятежности, — Лив...»

— Чёрт побери, Лив, что это было?
— Сэр Генри Льюис, извольте не выражаться в нашем доме! — на этих словах она демонстративно скинула с ног потертые ботинки и вставила ноги в тапочки, от чего ещё больше расплылась в улыбке. — Я вас, право слово, заждалась.
— Кому он нужен...
— Не продолжай, Генри. — лицо некогда «железной малявки» смягчилось. — Сегодня я поняла кое-что. Дом нужен всем. Вот раздобудем тебе тапки, и ты поймёшь, что дом там, где уют. Ты знаешь, теперь, кажется, и я не прочь примерить на себя и локоны, и рюши... и даже обед по расписанию.
— Ты выросла... — он на секунду задумался и вместо привычного Лив добавил — Оливия. Я безумно рад.
— Чему именно?
— Тому, что ты меня ждала...
— Ты ещё такой глупый, Генри.

Она трепала его локоны, стирала сажу с лица и улыбалась, а он всё никак не хотел расставаться с мыслью, что дом там, где о тебе вот так заботятся и ждут... и это то, что действительно надо знать об этой жизни.