Панаева-муза Некрасова и С. Впрочем, неправда

Творчество, а тем более,  жизнь Панаевой никто не изучал. Неловкие попытки делал вездесущий самоучка Чуковский, но, кроме пояснений в духе "этого не может быть, потому что не может быть никогда", ничего на-гора не выдал.

Судя по ее воспоминаниям, Панаева была наблюдательной и памятливой (не смотря на путаницу дат и последовательности событий).
Умом от природы обладала незначительным, до конца жизни не могла отделять хорошее от плохого, великое от ничтожного. Демонстрацией этого являются многие моменты ее жизни. Во-первых, ее оценка своих родителей как деспотов и ничтожеств (в то время как все иные свидетели, в том числе близкие родственники, утверждают обратное; девочка с малолетства была капризна и своенравна, некоторые из приглашенных в гости даже опасались приходить в дом Брянских из-за опасения подвергнуться насмешкам и преследованиям агрессивного ребенка). Во-вторых, уничижительные описания учебы и нравов в театральном училище. Театральное училище, конечно, не было светочем знаний, но закончившие ее, представители примерно той же театральной среды, например, Александра Куликова (Шуберт) - Санкт-Петербургское отделение  и Мария Ермолова - Московское отделение  выказывали из себя и в молодости, и в зрелости людей достаточно высоко эрудированных и образованных. Панаева же из своей учебы в театральном училище не вынесла ничего. В-третьих, конфликтные отношения с ведущим автором "Современника"  Иваном Тургеневым.
Тургенев в русском литературном бомонде - главным образом, в плане отношения к нему других литераторов и деятелей - выступает мерилом доброты и порядочности людей. Тургенев был человеком ярким, высоко эрудированным, остроумным и подчас острым на язык, но при этом чрезвычайно добрым и отзывчивым. У него постоянно возникали конфликты на самых неожиданных основаниях (Лев Толстой, не терпевший в своем окружении лиц, не восхищавшихся им и не считавших его пупом земли - всерьез вызывал его на дуэль; литераторы и их родственники, оказавшиеся в тяжелых жизненных условиях, до которых никому не было дела и которым сердобольный помещик Тургенев выделял землю, средства для ее обработки и кров - потом судились с ним ). В-четвертых, причастность к неприглядной истории с деньгами Марии Огаревой (см. заметку "Письма эпохи. Некрасов-Панаевой, (дело Огарева)"). В-пятых...
В Панаевой уживались две крайности: искренне презирать или даже ненавидеть (часто вне рациональной мотивации - неизвестно за что) и столь же истово почитать и быть преданной. Ее раболепствующее отношение к Некрасову, человеку скрытному, непонятному, мрачному, а подчас и мерзкому, - это не отношение гения и музы, это жизненная убогость и низость. Ее жизнь с Некрасовым и ее, так восхваляемая в поздних поколениях, любовь и преданность есть ничто иное, как утрата женской гордости  и унижение человеческого достоинства.

Благотворное влияние Панаевой на Некрасова не очевидно. Некоторое знакомые поэта считали, что она приносит несчастье. Правда, Чернышевский, человек наиболее близкий к семейному кругу Панаевой и Панаева и Панаевой и Некрасова,  говорил, что годы сожительства Некрасова с Панаевой положительно повлияли на первого. Однако, судя по контексту, Чернышевский имел в виду лишь банальное пьянство.

Панаеву в литературных и около литературных кругах недолюбливали. Когда после смерти третьего мужа , она осталась с маленькой дочерью без средств на существование, об этом знали многие литераторы и посетители салона "Современника", но лишь Чернышевский  попытался ей помочь.