Автобиография из неопубликованной книги 2011года

ДЕТИ ПОЯВЛЯЮТСЯ ОТ ЛАСКИ

Стихи Георгия Плишкина подкупают меня своей простотой, которая достигается хорошим чувством слова..

То ли я виноват, то ль погода,
То ли просто шалят провода,
То ль по злобной забаве кого-то
Попадаю звонком не туда…

Привычная знакомая житейская ситуация, но как много за ней стоит! Все мы порой звоним не туда, при поверке получается, что и адрес не тот, и человек не тот, и даже эпоха другая.
Блёстки в стихах этого поэта случаются и радуют. Многие его строки исполнены просто великолепной экспрессии, вот например такие строки:

…Звонарь сдурел, вызванивая жизнь.
И небо в муках лопалось на щели
И ангелы проваливались вниз.
Земные волны дыбились и гнулись,
Дома струились, как бетонный пар.
Я шёл на благовест, все чувства мои вздулись
И разум к Богу взвинчивал пожар…

Ирония украшает стихи этого автора, она делает их мускулистыми, пружинистыми. А он в своих стихах почти всегда идёт от жизни:

Нынче время хоть куда –
Все друг другу господа!
Пусть в кармане грош один,
Да зато я господин…
Биржа в городе стоит,
Господами зал набит.
Ждут известий господа
О вакансиях труда…
Господин Никто,
Господин Ничто.
Вон с помятой рожей –
Господин Хороший…

В другом стихотворении Георгий Плишкин как бы спохватывается, смущаясь своих гражданственных стихов:

Не пишу я стихов, не пишу –
Где мне с юностью в этом тягаться!
Ни вином, ни иным не грешу,
Так откуда ж поэзии взяться?

Но муза заглядывает не только в ухоженные сады и рощи, не только нюхает цветы, ведь ещё Сергей Есенин писал: «А этот хлеб, что жрёте вы, так мы его того-с… с навозом!» А в стихах Плишкина есть откуда поэзии взяться: он каждым нервом ощущает нашу непростую жизнь, откликается на все её ужасы, на всю её боль. А это делать в стихах непросто. Потому что боль приходится пропускать через своё сердце. Можно сказать, что муза Плишкина это – муза гнева и печали, и он продолжает дело своего великого предшественника Николая Алексеевича муза гнева и печали. А для этого надо иметь и мужество, и мастерство.
Посмотрите, как просто и в то же время сочно и ёмко говорит о жизни поэт:

А жизнь, скрипя пружинами коляски,
Везёт надежду в ворохе забот –
Ведь дети появляются от ласки,
Рождаясь даже в самый лютый год.

Много хорошего мог бы сказать о стихах этого поэта, но неблагодарное это дело пересказывать стихи, даже и хорошие. Каждый читатель – это особый приёмник поэзии. У каждого – своя частота, посему разные люди воспримут одни и те же стихи по-разному. В одном я уверен, что эта книжка порадует многих.

Б. КЛИМЫЧЕВ,

Здравствуйте, дорогой читатель! Приведённая выше рецензия Бориса Николаевич написана в 2004 г. для так и не вышедшей тогда моей книги. Года два назад я спросил разрешения у Бориса Николаевича поместить рецензию в подготавливаемую книгу и он великодушно разрешил мне это. Однако, книга «Времена», вышедшая в 2011 г. изготовилась так стремительно, что я просто не успел вставить рецензию туда.
В подписи Бориса Николаевича я убрал только слова «Председатель Томской областной писательской Организации, секретарь правления Союза писателей России», поскольку ныне Борис Николаевич уже не несёт этого бремени.

Паспортная моя фамилия – Плишкин, псевдоним взят по фамилии деда-эстонца (Toomberg), в которой я сократил длинную «о»…
Надоело мне спорить с шибко национально озабоченными с разных сторон – пусть они сами репу чешут, кто я по национальности.
Родился в 1954 г. в г. Иланске Красноярского края в семье бывшего фронтовика и бывшей школьной учительницы из Латвии, отбывавшую ссылку в Сибирь после депортации 14 июня 1941 г. Ссылка в данном случае – работа на лесоповале.
Перед свадьбой отца – коммуниста, ветерана, инвалида войны, орденоносца, имевшего неплохую по тем временам работу – предупреждали в райкоме о несообразности женитьбы члена партии на политссыльной. Получили ответ – «Не дело партии решать, на ком мне жениться». Приняли к сведению. Шёл 1947 год.
В сибирской глубинке на человеческие отношения накладывает свой отпечаток обширная стихия вольной тайги, задевать которую для любой власти небезопасно. Отцу дали по-людски отгулять свадьбу 3 дня, после чего вызвали в райком, исключили из партии, забрали ордена и лишили хорошей работы. Тем репрессии и ограничились – Сибирь…
В 1956 г. тот же секретарь райкома снова вызвал отца, выложил партбилет и ордена, повинился в ошибке, ссылаясь на «культ». Ордена отец взял, от партбилета отказался – естественно. Не мог же он состоять в одной с этим секретарём партии!
Тогда же кончилась ссылка для матери.
В Латвии появились другие проблемы – латышский национализм. На мать, жену русского, в провинциальном затхлом латышском городке смотрели косо.
В общем, отец и я уехали в Россию, мои брат и сёстры остались с матерью в Латвии. Так вышло.
Среднюю школу я закончил в Новосибирске. Пристрастился к химии – меня покорили таинство и красота химических процессов. Однако, в новосибирский университет не прошёл – слабоват был математикой, а там это профилирующий предмет на всех естественно-научных факультетах. Зато приехал учиться в Томск, за что и благодарен двум университетам – новосибирскому и томскому.
Поэзия, как расплата за грехи свои и общества, как отчаянная попытка переделать, переиначить мир, пришла ко мне в 80-х. Почему не раньше – неведомо.
Слово… Не бывает бесцельного слова. Доброе, злое или равнодушное – оно всегда нацелено, даже если сам автор этого не осознаёт или отрицает. Я разделяю искусство (искусство слова в том числе) на возвышающее человека и опускающее его. Литература и антилитература. У обеих – есть свои служители, «фанаты», ценители. Их «мирное сосуществование» исключено в силу их природы и целей. Они не просто не понимают друг друга – они воюют насмерть, на поражение забвением. Ведь их поле боя – культура, система ценностей человека. От исхода противостояния зависит, какая буква будет первой в слове «человек» – заглавная или мелкая.
Я – за Человека.
Георгий ТОМБЕРГ