Шарф

"Мини-купер" летел по серпантину. Алиса краем глаза следила за знакомой дорогой, а основное её внимание было приковано к зеркалу заднего вида. Позади уже давно ехал старенький Додж. Он не отставал, но и не обгонял, не сигналил. Водителя Алиса разглядеть не могла, но интуиция говорила ей, что это кто-то знакомый.
Конечно, она слышала про разные психологические эффекты типа дежавю или даже Манделы, когда мозг придумывает ложные воспоминания, но интуицию свою тоже слышала и слушала. Ещё ни разу это не было напрасным.
Водитель пикапа не собирался пугать Алису, но хотел дать понять, что он здесь, он знает, куда ехать и знает, что замечен — так думала миссис М., выруливая на заключительный отрезок пути к дому, где её ждали гости и юбилейный торт.

Ещё один поворот — и откроется дорога к коттеджу. Алиса очень любила эту аллею. Клёны, липы, каштаны, высаженные ещё её дедом, радовали взгляд, навевали воспоминания о детстве, успокаивали, утешали. В юности она могла часами гулять меж высоких деревьев, слушая свои мысли и шелест листвы, который, казалось, потихоньку превращался в тихий шепот и давал ответы на мучившие девушку вопросы. Постепенно то ли Алиса забыла эту свою привычку, то ли сомнений и вопросов в жизни стало меньше, и аллея превратилась в место для игр детей, а позже и внуков.
Сейчас миссис М. спросила бы, кто и зачем едет за ней в старом пикапе? И подумалось ей, что ответ она знает. Но не хочет в том признаваться даже самой себе.  Иначе пришлось бы принять и признать то, что она так давно и глубоко спрятала в душе.

Почти пятьдесят лет прошло с той ранней осени, когда зажёгся в сердце Алисы робкий огонёк тёплых чувств, осветил грустные глаза, смягчил черты лица. Она снова начала улыбаться, впервые после смерти матери. Пугливой бабочкой мелькала улыбка, тихим ручейком звенел голос, когда Алиса выходила на аллею.

Лиам появился в их местах тем летом вместе с несколькими взрослыми бродягами, что нанимались на сезонные работы в пригороде, а зимой искали место в крупных городах. И если мужчин довольно охотно приглашали поставить беседку ли, забор, а то и просто поработать в поле, то худенький мальчишка зачастую оставался не у дел. Почистить трубы да помыть окна мансарды — негусто. Но Лиам только смеялся, мол, не пропадет, не первый год живёт.

Весной того года Алиса, до своих одиннадцати лет не знавшая тревог и забот более серьёзных, чем невыученный урок или потеряная игрушка, вдруг оказалась в водовороте горя, душевной боли, страха. Её мать скоропостижно скончалась; в доме поселилась тишина, а в сердце Алисы — холод. Отец переехал в город, оставив девочку на попечение бабушки. Но та, потеряв свою дочь, была не в силах заниматься тоскующей внучкой. Учительница, дававшая Алисе уроки чтения, письма, арифметики, французского, уехала, и девочка оказалась предоставлена сама себе. Она часами бродила по аллее, сидела у пруда, едва ли замечая смену дней. И так было, пока не появился Лиам.
Однажды он просто подошёл к Алисе, присел на выгоревшую за лето траву и стал кидать камушки в пруд. Потом достал из кармана яблоко, вытер о штанину и протянул девочке. Так началась их дружба.

Спустя годы, Алиса никак не могла вспомнить, когда же милая ребяческая болтовня перешла в разговоры о жизни, о мечтах, о будущем. Когда в мысли их вплелись фантазии о путешествии, непременно вместе. Почему она однажды позволила бездомному мальчишке робко коснуться губами её щеки.
А вот как бежала потом через всю аллею до крыльца, не дослушав торопливых слов Лиама; как колотилось сердце, когда она заходила в дом, сдерживая дыхание, чтобы бабушка не спросила ни о чём — это Алиса помнила. Как и последнюю встречу в начале зимы.

Отец приехал за ней, чтобы увезти в пансион, и Алиса пошла напоследок прогуляться по аллее.
"Я же не могу отказаться, правда?" — спрашивала она у каштанов.
"Я должна учиться. Мама так хотела этого!" — объясняла она липам.
"Мы ещё дети. Это просто игра", — говорила она клёнам. И деревья, к зиме потерявшие голоса вместе с листьями, лишь тихо покачивали голыми ветвями.
Девочка дошла до пруда, вынула из кармана камушек, бережно припрятанный туда заранее. Размахнулась кинуть, но передумала и положила его на ступеньку новой беседки, сиявшей свежей краской.
— Ты вернёшься? — услышала она хриплый голос.

Лиам подошёл к ней. Одет он был совсем не по погоде, и Алисе от одного взгляда на него стало холодно. Она размотала свой длинный теплый шарф и закрутила Лиаму вокруг шеи.
— Тебя не будут ругать?
— Да. И нет, — ответила Алиса на оба вопроса сразу.
— Хорошо.
Лиам постоял ещё немного, поднял оставленный Алисой камушек, шагнул было к ней, но покачал головой сам себе и быстро ушёл.
По дороге в город Алиса корила себя за молчание, за незаданные вопросы и несказанные слова.
Ах, как не хватало ей мамы! Её мудрости, доброты, любви. С ней можно было бы поговорить о Лиаме. Бабушка так и не оправилась до конца, молчаливой тенью бродила по дому, делая только самое необходимое и почти не разговаривая с Алисой. Отец был погружен в дела, мысли, работу, и девочка не отваживалась отвлекать его.

Алиса не вернулась. Учёба оказалась интересной, постепенно девочка подружилась с ровесницами, привыкла, и Лиам стал казаться сном. Она ещё помнила о нём, но как о чём-то далёком, а их разговоры казались сказкой, из тех, что рассказывают малышам на ночь.
Прошёл год, другой, и ещё. Бабушка умерла, отец постарел и перебрался в коттедж. Алиса навещала отца, прогуливалась по аллее, и вскоре уезжала. Выйдя замуж, жила в городе, а когда родились и чуть подросли дети, стала привозить их на лето в коттедж. Мальчикам нравились пруд, аллея, поле. Потом они стали старше и жизнь на природе потеряла для них свою привлекательность. Алиса тоже перестала ездить к отцу и чаще приглашала его к себе.

Жизнь шла, дети выросли, обзавелись своими детьми, а Алиса неожиданно для себя поняла, что устала от города. Она поговорила с мужем и переехала в коттедж. Отец её, которому было уже далеко за восемьдесят, только радовался дочери, и они многие вечера проводили в разговорах, воспоминаниях. И однажды Алиса решилась.
— Помнишь, когда ты отвозил меня в пансион? У нас тогда рабочие достраивали беседку у пруда, хотя была почти зима.
Отец кивнул.
— Помню. Хорошая беседка получилась. И ребята хорошие попались, на совесть работали, даже самый младший.
— Лиам. Я..., — Алиса замялась, — он мне нравился.
— Знаю. Я видел.
Алиса почувствовала себя одиннадцатилетней девчонкой, которую заставили признаться в неблаговидном поступке, уже зная, что это действительно было.
— Ты знал?
— Потому и нашёл тот пансион, — старик пожал плечами, — тебе надо было учиться.
— Я принесу чаю, — Алиса вышла из комнаты. Все её детские мечты ожили и снова умерли в то же мгновение. Зачем она начала этот разговор спустя столько лет, Алиса и сама не знала. Заварив свежий чай и поразмыслив о случившемся разговоре, она решила не продолжать его.
Ей, как в детстве, казалось, что она всё придумала или прочитала в какой-то книжке.

Алиса повернула к аллее и остановила машину. Пикап тоже притормозил. Из него вышел молодой человек в джинсах и лёгкой куртке. Длинный вязаный шарф был небрежно обернут вокруг шеи. Мужчина направился к машине Алисы. Она бросила взгляд в зеркало, опустила стекло и стала ждать.
— Простите, что беспокою, мэм, но из вашей машины всю дорогу сыпалось что-то странное. Я специально ехал за вами, чтобы сказать, думал, вы остановитесь.
Алиса неспеша вышла из машины, обошла её, открыла багажник. Так и есть. Мешок декоративного песка, который она везла внукам для какой-то очередной их затеи, был почти пуст. Алиса вздохнула. Больше она не согласится на такое! Пусть сами везут, как хотят.

Она обернулась к мужчине. Тот так и стоял у передней двери её мини-купера. Она захлопнула багажник.
— Ничего страшного. Это можно исправить. Спасибо, что были так внимательны. Хотите, угощу вас чаем? — Алиса слегка улыбнулась.
Мужчина покачал головой.
— Благодарю. Мне пора. Я и так проехал лишнее, пока догонял вас. Моему пикапу уже сложны такие маршруты. Мы вернёмся домой.

— Ну что ж, мистер ... ? — Алиса вопросительно выгнула бровь.
— Лиам. Лиам Треверс. Знаю, это странное имя, но меня так назвали в честь дедушки.
— Лиам, — Алиса повторила имя, прислушиваясь, вспоминая, — спасибо. Уверена, вы достойны этого имени.
Молодой человек чуть поклонился, вернулся к своему пикапу. Медленно развернул его, чтобы ехать обратно. Высунувшись из окна, помахал рукой на прощание, и вскоре обшарпанный автомобиль исчез за поворотом.

Алиса в задумчивости стояла у машины. Забытая сказка вдруг вспыхнула новыми красками. Воспоминания ожили, завертелись перед глазами.
— Лиам. Надо же. Давно я не слышала этого имени.
Алиса открыла водительскую дверь и замерла. На сидении лежала небольшая коробочка, обёрнутая простой коричневой бумагой.
"Алисе в День Воспоминаний" — сказали аккуратные буквы. Она развернула бумагу и открыла коробочку. Внутри нашлась открытка, изображавшая прелестных детей, мальчика и девочку, держащихся за руки. А под ней — простой камушек, почти плоский, тёмно-серый, с коричневыми крапинками. Самый обычный камушек, каких полно в карманах ребятни. Или на берегу пруда.
— Лиам, — улыбнулась Алиса.
Она захлопнула дверь автомобиля и медленно пошла по аллее.

Был конец ноября. Старые деревья грустными силуэтами выделялись на фоне заснеженного поля. Тонкий лёд на пруду отражал солнечные лучи. Алиса подошла ближе и поняла, что в беседке на берегу кто-то есть.
Дыхание сбилось. Она усмехнулась. Удивительно, до чего доводит пара мыслей и совпадение имён. Хотя, есть ещё коробочка... Неужели...

Алиса поднялась в беседку.
— Отец! Что ты здесь делаешь? Холодно! Почему ты не в доме?
Старик молча поднял глаза на дочь. Вздохнул.
— Ты простишь меня, малышка?
— Простишь за что? — Алиса даже не успела подумать, вопрос прозвучал сам.
— Лиам писал тебе. Бабушка пересылала мне его письма. Первое пришло, когда ты перешла в старшую школу. Потом было ещё несколько.
— Нет, я не сохранил их, — седая голова качнулась, предупреждая возможный вопрос, — а вчера заезжал какой-то парень на древнем пикапе, привёз вот это, просил передать тебе, — и отец дрожащей рукой протянул Алисе старый шарф.
— Мой шарф! Надо же...
Она взяла его, подержала в руках, полузабытым движением обернула его вокруг шеи, погладила рисунок.
— Но почему? Что за парень? Откуда у него шарф? — и осеклась, поняла.
— Пойдем в дом.
Она помогла отцу спуститься по ступенькам и повела его к коттеджу. На полпути отпустила руку.
— Иди, я сейчас.
Старик, тяжело опираясь на трость, зашагал по ровной дорожке к крыльцу.

Алиса подошла к пруду.
— Я вернулась. Поздно, да? Жаль, что так вышло. Надеюсь, ты был счастлив, Лиам. И твой внук... Он чудесный! Пусть и он будет счастлив. В память о тебе.
Она постояла ещё немного и пошла к дому — оставляя позади беседку и пруд; забытые и ожившие вдруг воспоминания и мечты; далёкую сказку о мальчике, когда-то влюблённом в неё — уткнувшись подбородком в старый шарф и сунув руки в карманы.

Алиса вошла в дом, где её окружили родные, помогли раздеться и повели в уютную гостиную, поздравляя, задавая кучу вопросов, предлагая горячий чай, обнимая. Она улыбалась, кивала, обнимала в ответ. Близкие люди согревали её душу, радовали сердце. Она замерла на мгновение, взглянув на видневшуюся в окно беседку у пруда, но уже через секунду смеялась какой-то шутке и хвалила рисунок младшего внука.
А на вешалке в гардеробной тихонько грелось старое пальто. В его кармане лежал серый камушек в коричневую крапинку.