две флейты

Флейта-позвоночник и флейта водосточных труб.
Ноктюрн.
Представили?
Вообразите, что позвоночник-это то, на чём в теле держится всё. А  водосточные? По мне, так это путь, по которым небесные слезы изливаются в землю...Такая экспозиция у ноктюрна.

Понятие «хуже некуда» оказывается растяжимым. С ходу не определить, что за ним кроется. Его границы раздвигаются  шире. Хуже не бывает?
Бывает, еще как…

За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.

Все с этого  и началось. Что-то такое, чему нет названия. Никто не проходит по жизни без встречи с бедой, поражением или потерей. Их отношения были, назовем это так,— своего рода взаимной токсической зависимостью, со шрамами от ран или пережитого счастья...

Счастья израсходованного?
Безнадежного?
В том то и дело. Это  не походило на последнюю сигарету перед казнью. То была  сама казнь.  Он  оставался архитектором своего безумия...

Все чаще думаю -
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.

Говорят, самоубийство, как и все потрясения, исходы  случается там, где нет выхода. Говорят, это поезд, уносящий в  никуда. Можно добраться туда и своим ходом, но так - быстрее. Надо купить билет. Говорят, за билет - отдаёшь все, что есть. Поезд увезет тебя в ночь и оставит. Это жестокая схватка ума и тела, в которой нет победителя. Опыт научил его, что угли горят ярче, когда на них дуешь.

Черт, надо бы притормозить.
Надо сбавить обороты.

Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.

Он  и   играл.
Неистово.
А собственное тело настойчиво напоминало о себе. Оно забирало над ним власть, и становилось хранилищем истины. И его собственный план под названием «стереть её из памяти» буксовал.
Тем не менее, сэр… сэр... сэр.. Он не должен был...
Он не должен был до такой степени принимать участие в её личной жизни.
Но он  привязан к ней.
Он ее любил. Она была его наваждением. И с этим ничего не поделать.

Версты улиц взмахами шагов
мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

Наверно она берегла себя, словно последнюю реликвию.  Наверно и у вас в сознании живет это состояние. И звуки улиц, как кадры из фильма.
Они посещают.
Посещают...
Просвещают.

Солнце в тот день само замерзло, повиснув в небе холодным шариком желтого льда.
А доводы защиты ?
Обвиняемый не намерен отдавать себя на милость суда.

Мне,
чудотворцу всего, что
празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь
навзничь
и голову вымозжу каменным
Невским!

Бегство от действительности.
Вход воспрещен.
Смотришь – и думаешь: вот ведь как. Он ее слышал. Она его слышала. Они говорили на одном языке… . Все могло стать общим: дыхание, время, воздух, тела.

Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых
глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
ЛЮБИ!

Он сказал это как вызов, будто швыряя перчатку к ее ногам. Его слова походили на ноги канатоходца, напряженные, ощупью разыскивающие единственную нужную точку для следующего шага. Возник  над пропастью, жонглируя словами, и закачался над ней ... .  Он понимал, что выплескивает ярость. А это чувство умеет таиться и ждать.

Если правда, что есть ты,
боже,
боже мой,
если звезд ковер тобою
выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи,
пытка...

Кто-нибудь вообще отдает себе отчет, почему люди что-то делают?
Он приходил.
Она готовила кофе...лучший в мире...  Горячий, шелковистый...
Кофе  пенится, согревает, окутывает… Точно так  он  думал о близости...
С ней...
Только.... история не получит продолжения.
Пазл не сложился.
Медленная пытка жизнью. …

Короной кончу?
Святой Еленой?
Буре жизни оседлав валы,
я - равный кандидат
и на царя вселенной,
и на
кандалы.
...

Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду
мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть,
ничего не придумаю.

Это значит,  видение обострено, а ничто  не имеет смысла.
Это значит, он улавливает колебания как сейсмограф – сейсмические волны, а смысла нет.
Это значит, - вот та самая мука, что  нежно вбивает свой гвоздь.

Сила тяжести проявляет себя сейчас с жутким безразличием. Обездвижен. Время давило неумолимо – оно спешило, подгоняя  к моменту взрыва.

Возможно, это переходило грань чувственного восприятия. Возможно, это было даже за пределами духовного понимания. И ты ощущаешь покорность, неподвижность, своего рода тяжесть.

В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите -
гвоздями слов
прибит к бумаге я.

Ни верха, ни низа, ни света, ни воздуха — ничего. Луна полная.
А земля черная, черная, черная…
Пора бы тебе знать, старик, о чем не положено думать, чего нельзя касаться, что вообще ничто — ничто, лишь боль.

Дальше всё можно описать несколькими словами или сотнями слов. Но я уже не слышу, о чем говорит этот голос. Я с головой провалилась в ритм речи, не вдаваясь в ее содержание, не чувствуя ни малейшей необходимости вникать в ее смысл. Я готова принять все, слепо пойти за этим голосом куда угодно….

А вы
ноктюрн сыграть
могли бы?

И ласковое безразличие мира в ответ.


Владимир Мяковский,  его  "ФЛЕЙТА-ПОЗВОНОЧНИК". И  это  не  исторические факты. Всё безлично .