Разные

Рекомендуемый саундтрек:
1. Kwoon – Bird
2. Kwoon – I lived on the moon
3. Eleventh vibration – Whales
4. Harmonix college – Day 6
5. Break my fucking sky – Seven
6. The best pessimist – The Half-World
7. April rain – Queue up for infinity
8. Distance – Arrival
9. Lights & Motion – Drift
10. Toundra – Cielo negro
11. The best pessimist – I just want to be your everything
12. This will destroy you – Quiet
13. Glasgow coma scale – Northern wastes
14. Молчание моря – Кассиопея
15. Harmonix college – Libra
16. April rain – This sky is meant to grow
17. God is an astronaut – Suicide star
18. Break my fucking sky – I promise you
19. If these trees could talk -  From roots to needles
20. City of the sun – Someday
21. Levithan – Birds over the ocean
22. Floating in space – We are one
23. Oh Hiroshima – Simulacra
24. Break my fucking sky – I, the ache
25. Mono – Dream odyssey
26. Talk talk - Eden

Не знаю ничего отвратительнее, чем зима в городе. Температура скачет вокруг нуля, слякоть сменяется гололедом, гололед – дождем. И, кажется, это происходит бесконечно. Голые деревья, серые дома, унылые люди. Чтобы дожить до весны, нужны специальные краски – раскрасить всю эту серость и убогость любимого города. Не акварель, не гуашь, не масло. Алкоголь. Только он всегда спасал меня от зимней тоски и депрессии. Но что делать, когда пить уже не хочешь, а других красок пока не завезли? Уехать. Туда, где теплее. Где море и горы. Где почти нет людей.
Так я и решил поступить. Сразу после Нового года собрал пару сумок – только самое необходимое на два ближайших месяца. Шестнадцать часов за рулем, и я на берегу моря. Уже не в своей стране, хотя этого почти и не заметно. Небо свинцово-серое, хмурое, но едва ли его можно назвать неприветливым. В отличие от неба в городе, тоже серого, но совсем по-иному: серость того скорее была бесцветной, безразличной; в ней не было характера, не было индивидуальности. Небо же над морем было собой и дышало штормовой силой.
Машина не торопясь катилась по трассе. Справа свинцовое море – прямое отражение неба, слева – стена гор. Машин на трассе было очень мало, и я мог позволить себе поглядывать на белые буруны, набегавшие на берег. Море. Мое место силы. Несмотря на то, что и здесь лиственные деревья давно облетели и стояли голыми, от них не веяло городской тоской. При взгляде на оголившиеся склоны гор думалось только о цикличности жизни. О том, что через время зима сменится весной, и эти же самые деревья снова оживут. И опять будет солнце, будет тепло. Пронзительно-тягучий и мрачноватый пост-рок в колонках подчеркивал мысли непрерывной жирной чертой.
Гостиница, в которой я забронировал номер, стояла на краю пляжа, метрах в тридцати от воды. Двухэтажное здание, обшитое деревом, нечто в минималистичном скандинавском стиле. Пляж – крупная галька. За задней стеной гостиницы, в тех же тридцати метрах, начинался сосновый лес. При взгляде на верхушки деревьев начинала кружиться голова – такими невероятно высокими они были. В путеводителе говорилось, что лесу не одна сотня лет. Я в это охотно поверил. От сосен одуряюще тянуло чистотой и ароматом хвои. Зелень – даже в середине зимы со мной будет целый зеленый лес.
Дверь мне открыл сам хозяин гостиницы – невысокий, почти седой темноглазый мужчина. Порядком за шестьдесят. Местный. С заметным акцентом он улыбчиво поприветствовал меня и провел к стойке регистрации.
- Зимой я сам здесь живу, - рассказывал он, непривычно расставляя ударения внутри фраз. – Никто не приезжает почти. Зачем мне здесь персонал? Не нужен, да.
Вернув мне паспорт, он провел экскурсию по гостинице – кухня и столовая, гостиная. В столовой я заметил шкаф с местными винами и прихватил одну бутылку, тут же расплатившись за нее с хозяином. Номер я попросил на втором этаже, с видом на море. Поблагодарил хозяина, захлопнул дверь, бросил сумки на кровать. Размеры комнаты меня вполне устраивали. Широкое окно, справа от него письменный стол. Я сразу же перетащил его к окну. Так море будет всегда перед глазами, пока я работаю.
На столе, рядом с пепельницей и парой стеклянных стаканов, лежал штопор. Очень кстати. Я открыл бутылку и сделал глоток, глядя сквозь оконное стекло на море. Легкий ветер гнал к берегу волны, украшенные гребнями белой пены. Полусладкое красное почти мгновенно разлило тепло по всему телу. Местное вино всегда было очень хорошим.
Спустился на пляж и не спеша пошел вдоль прибоя, вдыхая прохладный соленый ветер. Сначала старался ни о чем не думать, просто наслаждался тишиной, одиночеством. Ароматом моря и тонкими, почти нежными, иглами прохлады, покалывающими кожу. Но все же, незаметно для себя, я погрузился в мысли. Год был непростым. Не хорошим и не плохим. Именно непростым. Я потерял нескольких важных для себя людей. Кто-то ушел из моей жизни, кто-то ушел из жизни вообще. И в то же время я обрел, наконец, себя. Два года назад на сеансах у своего психолога я не мог ответить на самые простые вопросы: «что я чувствую» и «чего я хочу». За последний год я не только справился с ними. Я перерос не только их, но и многое другое. Поэтому я справился и с уходом моих людей. Устроил свой бизнес так, что пару месяцев он вполне может существовать и без моего присутствия. Понял, что одиночество – это не бремя, а дар. Почти перестал пить. Алкоголь, который в какой-то – довольно длительный – период моей жизни, был моим другом, в последние годы стал скорее врагом. Я понял, что устал от бесконечного похмелья. От ощущения пустоты там, где ее быть не должно. Перерос. Перешел в другую жизнь. Теперь у меня было их две, очень разных – до и после.
Остановился и сделал еще один большой глоток из бутылки. Хорошее вино. Перерос – да. До того состояния, когда можешь отметить приезд туда, куда давно так хотел попасть. Наслаждаясь вкусом. Я сел на гальку, скрестив ноги. Пристроил бутылку между камнями рядом с собой. Волны с шипением набегали на пляж и отступали. Так же, как и сто, как и тысячу лет назад. Что может быть более вечным, чем море? Горы вспучиваются и осыпаются. Море же было задолго до гор, до любой суши. Море может разрушить горы, но не наоборот. Я смотрел на прибой и впитывал его мощь всем телом. Следил за движением волн, иногда глотая из бутылки. Мир понемногу погружался в сумерки.
Когда вина осталось всего на пару глотков, а солнце почти совсем село, я неохотно поднялся и пошел обратно в гостиницу. Хозяина за стойкой не было. Я запер входную дверь, в столовой взял еще одну бутылку – не забыть заплатить завтра – и поднялся к себе в номер. Разобрал вещи, приоткрыл окно, впустив свежий воздух в комнату. Сел за стол и закурил. За окном уже стемнело, но я все равно смотрел в него. Я знал, что за ним, и этого было достаточно. Мысли сами собой складывались в узоры сюжета, который я собирался в ближайшее время превратить в набор букв на экране ноутбука. Но это завтра. А сегодня я праздную и мысленно творю свою реальность на ближайшие два месяца.
Спать я лег, когда не было еще и полуночи. Непривычно рано для меня. Рано в городе, но не здесь. Заснул без труда и спал без сновидений. Через окно, которое я не стал закрывать, меня всю ночь баюкал шорох волн.

Неторопливо потекли дни. Я съездил в городок неподалеку и купил продуктов. Кроме меня и хозяина в гостинице больше никого не было. Это более чем устраивало.
По утрам, до завтрака, я спускался на пляж, садился на походный коврик и уходил в медитацию. Здесь, под шум волн, она удавалась просто идеально. Не отвлекали никакие лишние мысли. Одиночество и спокойствие впитались в кожу, прошли сквозь нее вглубь. Не думать ни о чем было очень легко.
После медитации я готовил завтрак, ел и поднимался к себе работать. Писал, поглядывая на море сквозь окно. Погружался в сюжет с головой, целиком уносясь в создаваемую реальность. Изредка телефон раздражал сообщениями или звонками. На третий день я стал просто отключать его на время работы.
За обедом мы иногда пересекались с хозяином, перебрасывались несколькими фразами. Он был ненавязчив, и я был благодарен ему за это. Во второй половине дня я первым делом решал деловые вопросы, если они появлялись. Потом читал, гулял по берегу или по лесу. Рано ложился спать. Погода менялась часто, иногда несколько раз в день. Утро могло быть хмурым, но к обеду выглядывало солнце, и на улицу можно было выходить в одной рубашке. К вечеру мог начаться дождь.
В начале второй недели позвонила Татьяна. Сказала, что может приехать ко мне на два-три дня. Я не стал возражать. Почему бы не сделать перерыв, не разбавить устоявшийся порядок? Все, что превращается в рутину, начинает разрушать – я слишком хорошо знал это. И я не хотел, чтобы мой отдых и моя работа здесь стали рутиной. Поэтому согласился.
С Татьяной мы были знакомы чуть менее полугода, но за это время нашли друг в друге очень много общего. Встречались изредка. Иногда встречи завершались совместным завтраком. Это было неплохо, но не более того. Я испытывал к ней интерес, но никаких серьезных чувств не было. Старался держать ее на некотором расстоянии. Татьяну, казалось, это вполне устраивало.
В тот же вечер мы встретились с хозяином за ужином, что было редкостью – ужинал он обычно позже меня. Сегодня же он сидел в столовой за столиком у окна, на столе – бутылка вина, полупустой бокал и тарелка местного мягкого сыра. Он пожелал мне доброго вечера. Я на секунду испытал чувство стыда за то, что с самого начала не запомнил, как его зовут – у меня всегда было плохо с именами. Тем более, у него было необычное имя. Сейчас переспрашивать было бы, пожалуй, невежливо.
- Вы играете в шахматы? – спросил он, когда я закончил с ужином.
- Да, немного. Не гроссмейстер, но когда-то выигрывал у друзей, - развел я руками с улыбкой.
- Тогда, может быть, составите мне компанию? Скучно проводить все вечера в одиночестве. Я вас угощу самым лучшим вином, - он весело подмигнул мне. – Домашним, да. У брата виноградник, сам делает. Самое лучшее. Такого нигде не купите.
- Да, с удовольствием. Я как раз хотел с вами поговорить кое о чем.
- Отлично, отлично, молодой человек, - он встал, потирая ладони и улыбаясь. А я вдруг подумал о том, что, похоже, моего имени он тоже не помнит. – Я сейчас вернусь.
Через пять минут на столе между нами уже была разложена шахматная доска, рядом стояла пластиковая полуторалитровая бутылка с вином и два хрустальных бокала. Хозяин разлил вино и поднял бокал.
- Хочу сказать тост за моего гостя. За человека, который скрашивает мое стариковское одиночество в это время года. За вас, за вашу семью, и дай бог вам здоровья, да.
Мы слегка соприкоснулись бокалами, которые, тем не менее, издали сочный хрустальный звон. Вино было красным, очень терпким. Оно вязало во рту, как неспелая хурма. Но вот послевкусие действительно было отменным. Нужно было ответить, и я поднял свой бокал, глядя на хозяина.
- Я поднимаю бокал за моего гостеприимного хозяина, за ваш гостеприимный дом и доброе отношение, - я ощутил, как уже после первого глотка вино ударило в голову. Действительно, отличное вино. – Рад быть здесь именно сейчас.
Мы снова заставили бокалы зазвенеть. После этого старик стал расставлять по доске свои фигуры, и я последовал его примеру. Начали партию. Когда-то я действительно неплохо играл, но уже лет десять как не садился за игру. Да и мыслей в голове крутилось много, так что я не особенно следил за развитием событий на доске.
- Скажите… Ко мне в конце недели должна приехать моя… гм… знакомая, - сказал я, не поднимая рассеянного взгляда от доски. – Дня на три. Сколько я должен буду доплатить?
- Знакомая… Ну что же… Я предполагаю, она будет жить в вашей комнате? – тон хозяина заставил меня поднять голову. Он смотрел на меня с хитрой, но дружелюбной улыбкой.
- Да, в моей, - я тоже улыбнулся. – Это моя хорошая знакомая.
- Тогда ничего платить и не нужно, молодой человек. Это ваша комната, ваши гости, да. Пусть приезжает, пусть. Давайте выпьем за вашу знакомую. И за вас.
Его лицо стало серьезным. Мне показалось, что он хотел сказать что-то еще, но вместо этого просто поднял бокал. Мы выпили.
- Спасибо вам. Я очень ценю ваше гостеприимство.
Первую партию выиграл хозяин. После тоста мы больше не разговаривали. Он заговорил снова, когда мы расставляли фигуры для второй партии.
- А вам, молодой человек, здесь не одиноко? В этом большом доме. Уже вторую неделю… Может, это не мое дело, но почему вы решили приехать сюда в январе? Мои внуки катаются сейчас на лыжах в горах со своими друзьями. А вы здесь… Уж простите мое стариковское любопытство.
Он, уже без тоста, сделал глоток из бокала. Я последовал его примеру. Терпкость вина уже не казалась такой сильной. В голове начинало приятно шуметь, тело расслабилось. По венам растекалось тепло.
- Нет, мне не одиноко. Я приехал сюда отдохнуть от шума и суеты. Думаю, я несколько старше ваших внуков, и время такого отдыха уже для меня прошло. Ну… И, кроме того, у меня не осталось друзей, - я чувствовал доверие к старику, его доброжелательное отношение ко мне. Впервые за долгое время мне захотелось поговорить. – Многие разъехались по стране, кто-то завел семью и погрузился в нее. Как-то само собой так вышло.
- А у вас нет семьи? – в его вопросе проскользнули нотки сочувствия.
- В каком-то смысле есть… В каком-то смысле, - повторил я задумчиво, глядя в стену. Глотнул еще вина. На эту тему мне сейчас точно говорить не хотелось.
Старик словно услышал мои мысли. Открутил пробку и долил вина в бокалы. Сделал ход пешкой.
- Я вижу вас из окна по утрам, - сменил он тему. – Вы каждое утро сидите на берегу. Любуетесь морем? Так любите море, да?
- Я люблю море, - улыбнулся я. – Но по утрам я не любуюсь им, я медитирую. Любуюсь я обычно в течение остального дня.
- Медитируете? Хм… Вы буддист?
- Нет, вовсе нет, - я продолжал улыбаться, делая новый глоток. – Более того, я вообще не религиозен. В общепринятом смысле. Для медитации не нужно исповедовать какую-то религию. Это способ очистить сознание, отбросить лишнее, сосредоточиться на главном.
- А… Я понимаю, понимаю, да. В вашем возрасте, когда мне нужно было отвлечься от лишних мыслей, я просто шел в горы. Мог, знаете, ходить целый день. Просто ходил, и все. Это очень хорошо, помогает, да. А сейчас я просто смотрю на море, и все лишние мысли пропадают.
- Значит, это ваша медитация. У каждого свой способ.
- Вы необычный молодой человек. Летом у меня много гостей вашего возраста. Они жарят мясо, целыми днями пьют вино или чачу. Очень громкие молодые люди, да. Ссорятся со своими женами. Молодость, я понимаю. Стараюсь им не мешать, но… Наши молодые люди так себя не ведут, понимаете?
- Знаете… Я и сам мог бы быть таким. Если бы не стал другим. Раньше я жил совсем другой жизнью –  тоже любил пошуметь, тоже много пил. Очень много пил. Попадал в неприятности. Но так сложилось, что я переосмыслил все. Может быть, немного поздно. Хотя кто знает… Может быть и вовремя.
- Всему свое время, свое время, да, - старик задумчиво передвинул фигуру на доске. – Люди разные. Жизни у всех разные. Да… Вам мат, молодой человек.
Я сосредоточился на доске. Мат. Собственно, я и не играл. Автоматически передвигал фигуры, думая о своем. Глянул на бутылку и удивился – она была полной всего на четверть. Я даже не заметил, когда мы успели столько выпить. В голове уже порядком шумело. Несмотря на мягкость, вино, похоже, было значительно крепче заводского. Третью партию мы сыграли в тишине. На этот раз выиграл я. То ли тишина помогла мне сосредоточиться, то старик устал, то ли решил мне поддаться – не знаю. Мы поблагодарили друг друга за игру, попрощались, и я поднялся к себе. Хозяин же, когда я выходил из столовой, доставал из шкафа еще одну бутылку. Этой ночью мне снились сны: люди и события из прошлой жизни. Наутро я проснулся разбитым и усталым, как после долгой дороги в неудобном автобусе.

Татьяна приехала в пятницу. Она позвонила, и я встретил ее на парковке за гостиницей. Машина остановилась под каким-то диким углом относительно строгой разметки парковочных мест. Сама девушка стояла рядом – кареглазая, темноволосая, высокая, стройная, но при этом крепкая, как всегда излучающая неуемную энергию.
- Привет! Ты неплохо тут устроился, - голос низкий, хрипловатый, как всегда полный уверенности в себе. – Мне нравится. Заряжает.
Она подошла ко мне, и мы обнялись. Аромат цветочного парфюма, сигарет и чего-то домашне-уютного – букет, который я хорошо помнил.
- Помоги разгрузиться, - она, не глядя на меня, развернулась и пошла обратно к машине. – Я тут по дороге накупила вина. Сыр хороший должен быть, домашний покупала. Мясо не рискнула.
Она доставала из багажника сумки и передавала их мне. Сумок оказалось неожиданно много.
- Если бы ты спросила, я бы сказал, что здесь все есть. Не нужно было ничего покупать, - я тут же понял, что это ненужные слова. У Татьяны было слишком много энергии, ее куда-то нужно было вкладывать.
Я живо представил себе, как она неспешно ходит по рынку от одного прилавка к другому, пробуя сыр, мясо, вино. Задавая массу вопросов продавщицам, ненавязчиво торгуясь. При этом незаметно подавляя и доминируя.
Хозяин уже ждал нас за стойкой. Наверное, услышал, как подъехала машина. Я представил их друг другу. Точнее, представил Татьяну, а старика назвал «наш гостеприимный хозяин». Тот, как будто, ничего не заметил. Девушка же метнула в меня вопросительный взгляд, но ничего не сказала.
- Ты что, не знаешь, как его зовут? – спросила она, как только я закрыл за нами дверь номера.
- Нет, - рассмеялся я. – Я не помню. Кажется, он представился, когда я приехал, но я не помню.
- Класс! – расхохоталась она. – Наш добрый хозяин. Или как ты там сказал?
- Гостеприимный, - поправил я. – Ну не буду же я спрашивать его сейчас. Две недели прошло.
- Ладно. Я сама спрошу, - в карих глазах плясали чертики.
Она подошла ко мне и обняла за шею. Я положил руки ей на талию. Она нравилась мне своим уютом и теплотой. Вот с избытком энергии было сложнее. Мы стояли так с минуту, потом Татьяна поцеловала меня в щеку и отошла к окну. Взяла сигарету из моей пачки на столе и закурила.
- Я так рада, что вырвалась. Очень хотела отдохнуть. У тебя тут прямо сонное царство, можно будет немного замедлиться.
Мы пообедали и, прихватив пару бутылок вина, вышли из гостиницы. Прошлись по пляжу, причем так далеко, как я никогда не заходил. Впереди из-за верхушек сосен показались высотки какого-то пансионата. Сели передохнуть на ствол дерева, выброшенный штормом на берег, - обглоданный морем и отесанный камнями, и оттого неестественно гладкий. Выпили вина прямо из бутылки, передавая ее друг другу. Потом Татьяна увидела тропинку и потянула меня к деревьям.
- Как раз через лес и вернемся к гостинице.
Тропинка петляла, и в сторону гостиницы поворачивать никак не хотела. Я уже собирался вернуться обратно на пляж, когда мы, наконец, нашли дорожку в нужную сторону. Лес действительно был сказочным. Огромные сосны стояли довольно далеко друг от друга, между ними рос кустарник, сейчас голый, лежали поваленные стволы. Здесь не было звуков: ни ветер, ни шум волн не добирались сюда. Дорожка несколько раз расходилась в разные стороны, и один раз мы по ошибке ушли вглубь леса. Пришлось возвращаться. В гостиницу мы вошли незадолго до заката. Небо затянуло тучами. С моря дул пронзительно холодный ветер.
Хозяин сидел в столовой с бутылкой вина и газетой.
- Завтра будет шторм, - сказал он, когда мы вошли.
- Шторм – это круто, это мощная энергия, - Татьяна ходила от окна к окну, пытаясь увидеть в темноте неизвестно что. Потом повернулась к старику и мило улыбнулась. – Простите, я не запомнила, как вас зовут.
Лиса. Это она тоже умеет. Старик улыбнулся ей в ответ своей хитрой улыбкой.
- У меня и правда непростое имя, - он искоса посмотрел на меня. - Можете называть меня просто дедушка.
Мы рассмеялись одновременно все втроем. Ужинали тоже втроем, за одним столом. Было много смеха, шуток и вина. Присутствие Татьяны делало невозможной ту задумчивую неторопливость диалога, которая была у нас со стариком во время игры в шахматы. Наверное, именно так и выглядит ужин у дедушки, к которому любящий внук привел свою девушку. Сидели допоздна.
Когда мы снова оказались в номере, Татьяна села на кровать и протянула ко мне руки в немом приглашении. И я отдался ее энергии. Как будто шторм поглотил меня. Великолепный, ароматный, теплый и уютный шторм. Заснули только под утро, проснулись к обеду.
На следующий день море действительно было очень неспокойным. Резкие порывы ветра бросали на берег тяжелые свинцовые волны, которые тут же отступали назад с шорохом и рокотом перекатываемой гальки. На берегу было холодно. И мы пошли бродить в лес. По пути пили привезенное Татьяной вино. Много говорили. Темы, как правило, задавала девушка, я более или менее рассеянно отвечал, пытаясь насладиться природой, воздухом и ее присутствием. Просто присутствием, для этого вовсе необязательно было говорить. Лес пах хвоей и смолой, немного сыростью. Он был тих и недвижен, только высоко вверху качались макушки сосен. Сложно было поверить, что всего в нескольких сотнях метров бушует шторм. Мы шли неторопливо, глотая иногда из бутылки. Татьяна рассказывала о своих открытиях, озарениях; об интересных людях, которых она встретила за последнее время; о своих планах. Все это мало меня интересовало. Мне хватало своих открытий, своих людей.
Тропинка сквозь лес вывела нас к городку. Я и не подозревал, что напрямую до него не так и далеко. Поужинали в небольшом кафе. Местная еда была острой, но очень вкусной. Официантка была приветливой и какой-то по-домашнему строгой. Она не дала заказать нам сразу много всего, как мы собирались.
- У нас большие порции. Вы сначала скушайте то, что я вам принесу, а потом, если будете еще голодные, возьмете салат.
Заказ на кухню она прокричала прямо от нашего столика. С кухни ей прокричали, что заказ принят. Давясь от смеха, мы с Татьяной смотрели друг на друга. Колорит. Люблю такое. За ужином девушка стала расспрашивать меня. Многие вопросы касались прошлого. Это было странно, потому что раньше мы никогда не говорили о прошлом – ни о моем, ни о ее. Меня это устраивало. Не знаю, почему она решила поговорить о нем сейчас. Возможно, слишком много вина. Или было что-то иное. Так или иначе, после нескольких слишком будоражащих вопросов, я заявил, что не намерен говорить на эти темы.
- Что с тобой? – спросил я, заглядывая ей в глаза. – Ты никогда не спрашивала о моем прошлом. Зачем тебе это?
- Хочу узнать тебя… Ближе, - она протянула руку и накрыла мою ладонь своей. – Я подумала кое о чем.
Пауза. Я уже понял, что именно она хочет сказать. Мысленно я закрыл глаза и глубоко вздохнул. «Не нужно, Таня, не нужно, пожалуйста! Не порти то, что у нас есть».
- Я подумала. У нас очень много общего, - я все так же смотрел ей в глаза; «…и столько же разного», продолжил я про себя. – Нам хорошо вместе. И… Почему бы нам не начать серьезные отношения? Мы ведь, можно сказать, встречаемся. Не очень часто, но все же. Можем встречаться чаще. Через время можно было бы попробовать жить вместе. Мне кажется, это хорошая идея, разве нет? Что скажешь?
Некоторое время я молча смотрел на нее, разглядывал ее лицо: высокие скулы, миндалевидные карие глаза, густые брови, полные яркие губы. Подбирал слова. Сделал глубокий вдох, прикрыл глаза, медленно выдохнул. Снова встретил ее взгляд. Рука девушки все так же лежала на моей.
- Таня… Я хочу, чтобы ты поняла то, что я сейчас скажу. Нет никаких «нас». Ты заменяешь себя на местоимение «мы». Мне хорошо с тобой, когда мы видимся. Но для меня этого достаточно. «Мы» - не встречаемся. «Мы» не можем жить вместе. Это испортит все. Ты понимаешь меня? – ее рука медленно соскользнула с моей. Так соскальзывает обратно в море волна, наткнувшись на гранитное основание утеса. Разочарованно. Нет, вряд ли она понимала. Она уже выстроила у себя в голове наше совместное будущее, в котором «мы» - она – счастливы.
- Понимаю, - Татьяна смотрела мимо меня, в голосе была резкость, хотя она и пыталась скрыть ее. Так же, как и свое разочарование. – Извини. Я ошиблась.
«…В тебе», - снова про себя я продолжил ее мысль. Меня стало тяготить ее присутствие, вся эта ситуация. Было бы хорошо, если бы прямо сегодня она села в машину и уехала. К сожалению, она этого не сделает. Во-первых, слишком много вина. Во-вторых, она просто не может позволить себе просто так явно отступить. Все должно выглядеть достойно. Самолюбие не должно выглядеть так очевидно уязвленным.
Заканчивая ужин и допивая вино, мы говорили о пустяках. Через лес шли уже в темноте, освещая дорогу фонариками телефонов. В номере Татьяна первой ушла в душ, а я сидел за столом, глядя в черноту окна сквозь свое отражение, курил, маленькими глотками пил вино. Потом в душ пошел я, а когда вышел, свет в комнате был погашен. Татьяна лежала в постели, лицом к окну и ко мне спиной. Я не видел, спит она или нет. Аккуратно забрался под одеяло  и закрыл глаза, стараясь не думать. Через пару минут девушка развернулась и обняла меня сзади, уткнувшись лицом мне в плечо. Так мы и заснули.
Татьяна уехала после завтрака. Я донес ее сумки к машине и положил в багажник. Мы обнялись. Я поцеловал ее в щеку. Она ничем не ответила. Развернулась, села в машину. Разворачивая ее, девушка помахала мне рукой, улыбаясь. Улыбка не была счастливой. Я стоял и смотрел, как машина становится все меньше и меньше. Наконец, она скрылась за поворотом. Я выдохнул. «Что я сейчас чувствую?» - освобождение, облегчение. «Чего я сейчас хочу?» - продолжить работать, наслаждаться одиночеством, быть в гармонии с собой. Прошла половина месяца. Последние дни я совсем не садился за работу. Нужно наверстывать. Внутри кипела энергия. Реальность, которую я создавал на экране ноутбука, - отступившая на время под натиском настоящей – снова вернулась ко мне. Согласен, смешно звучит: настоящая реальность и ненастоящая. Любая реальность, которую мы создаем – настоящая. Но разуму нужна упорядоченность, нужны разграничения, ограничения, ясность и однозначность. Иначе есть большая вероятность сойти с ума, запутавшись в бесконечности своих реальностей.

Дни снова потекли в том же ритме, что и до приезда Татьяны. Пробуждение, медитация, завтрак, акт творения, обед, работа, прогулки, чтение, ужин, сон. Все точно так же, разве что иногда в голову лезли воспоминания о том вечере. Но стоило лишь вовремя отследить их, и они тут же оказывались за пределами сознания. Я не испытывал ни сожаления, ни сочувствия.
Роман, который я писал, уверенно двигался к кульминации. Сюжет иногда сам по себе – и неожиданно для меня – сплетал причудливые узоры, становясь все более детальным. Все более реальным. Так прошло еще две недели. За это время мы почти не встречались с хозяином. Я видел, что в его комнате горит свет, но выходил он редко. Только один раз он снова  предложил мне партию в шахматы. Мы сыграли – действительно одну партию – вничью, перебрасываясь общими, ничего не значащими фразами. Он не задавал вопросов, и я снова был благодарен ему за это.
Январь закончился, наступил февраль. Погода не уставала меняться. Я не уставал от одиночества. По крайней мере, так мне казалось. В один из первых дней февраля я решил дать себе передышку. Вместо работы после завтрака я взял вина и отправился на пляж. Если бы не море, за месяц ежедневных долгих прогулок каждый метр территории стал бы мне знаком до боли. Но море вносило свои правки – само по себе вечно переменчивое, оно изменяло и ландшафт пляжа. Там, где вчера прибоем, у самой его кромки, намыло стену камней, сегодня легким штормом эту стену разбросало, остался пологий спуск.
Возможность начать пить до обеда раньше казалась мне привилегией, признаком статуса, символом того, что у тебя все хорошо, нет забот. Ты – то ли представитель богемы, то ли успешный бизнесмен. Сейчас это все казалось смешным. Это всего лишь игра, в которую ты играешь со своей реальностью, со своей Вселенной. Возможность почувствовать разные грани, пощупать свои эмоции.
Я продолжал идти. Слева спокойная вода, справа сосны. Дошел до отполированного морем ствола, на котором мы сидели с Татьяной. На фоне голубого неба, впереди и правее, высились здания. Я пошел дальше. Линия берега делала крутой поворот. За ним и открывалась территория огромного пансионата. Несколько корпусов – едва ли не вдвое выше сосен. Между ними – здания поменьше. Все почти у самой воды. Деревья подступают сзади почти вплотную.
Большой глоток вина и внезапное жжение в глазах. Что за черт. Потер, пытаясь избавиться от этого жжения, и с удивлением увидел на пальцах влагу. Слезы. Я рухнул коленями на твердую гальку, не замечая боли. Бутылка, сжатая в опустившейся руке, жалобно звякнула, ударившись о камень. Я стоял, чувствуя, как слезы текут из глаз. Сначала горячие, они быстро остывали, и до подбородка докатывались уже почти холодными. Я не вытирал их. Пусть. Вместо этого я на несколько секунд приложился к бутылке. Лег на спину, и стал смотреть в чистое голубое небо.
Воспоминания, которые я так глубоко спрятал, покрыл слоем нового опыта, закатал в асфальт принятия и осознанности, вырвались наружу. С воспоминаниями пришла боль, ощущение потери. Одиночество, столько времени бывшее благом, стало невыносимым грузом. Это продолжалось всего несколько мгновений – пока я не сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Пока не взял эмоции под контроль. И все снова стало на свои места.
Я сел лицом к зданиям, отпил вина, закурил. Лия. Эти здания, пляж и море напомнили мне о ней. О том, что у нас было когда-то. О том, что у меня была она. Каким дураком тогда я был. Та, прошлая жизнь, в ней было много хорошего. Но почти все я сумел потерять. Без усилий. Просто болтаясь в вакууме своего внутреннего мира. Не умея ответить на самые простые вопросы.
«Что я чувствую?» - спросил я себя, глядя на небо над высотками. Одиночество, спокойствие, любовь, благодарность, желание действовать. Целый спектр эмоций. И каждую из них я мог сейчас распознать, прожить, поставить на свою полку. «Чего я хочу?». Увидеть Лию. Здесь все было однозначно.
Я позвонил ей из номера. «Привет», «как дела?» и прочие ритуальные фразы отняли несколько десятков секунд.
- Я сейчас на море. Приезжай ко мне на пару дней.
- Зачем?
- Здесь тепло. Здесь есть лес. Здесь очень хорошо медитировать. Просто приезжай. Я… Соскучился.
- Хорошо, я подумаю. Напишу позже.
- Договорились. Жду.
Я нажал отбой и положил телефон на стол. Море за окном было неподвижно-нежным. По небу плыли легкие белоснежные облака. Чем дольше я смотрел в окно, тем явственнее видел Лию. Такой, какой она была при нашей последней встрече – больше полугода назад. Чуть выше среднего роста, длинные светло-русые волосы, прямой нос, холодные серо-голубые глаза, которые, в то же время, умели быть невероятно нежными. Я тряхнул головой, отгоняя видение, и посмотрел на телефон. Как будто он прямо сейчас должен мне дать какой-то ответ.
«Должен» - смешное слово. О том, что никто никому ничего не должен знают даже самые рядовые психологи. Правда, интерпретируют причину они по-своему. Когда же начинаешь хоть немного по-настоящему вникать в суть бытия, становится понятно, что все модальности не имеют смысла. Я вздохнул, прикрыл глаза и попробовал войти в медитацию. Через несколько минут отбросил попытки: не удавалось избавиться от крутившихся в голове мыслей. Ладно, черт с ним. Иногда можно поиграть и в слабость.
Ответ пришел вечером. «Приеду через неделю. Встреть меня на вокзале». И номер поезда. Значит, она уже забронировала билеты. Хорошо. Только теперь я почувствовал, как было напряжено все тело. Сейчас напряжение понемногу стало спадать. Вместе с расслабленностью накатила и волна усталости, как от тяжелой физической работы. Я заставил себя встать с кровати и спустился вниз.
Хозяин что-то писал в тетради у себя за стойкой. Увидел меня и приветственно улыбнулся. Я кивнул ему в ответ.
- Через неделю ко мне приедет… Знакомая. Другая, - сразу же уточнил я, видя, что он хочет что-то спросить. – И… Думаю, она будет жить в отдельном номере. Так что я оплачу его.
- Ну что же, молодой человек. Если так, то конечно. Отдельный номер. Я дам комнату рядом с вашей, да?
- Да, конечно. Спасибо.

Всю следующую неделю я писал, как будто в какой-то лихорадке – с завтрака и почти до самого ужина. Иногда пропускал обед. Это не было ни спешкой, ни желанием поскорее закончить. Сюжет тащил меня за собой, и я не мог противиться ему. Узоры сплетались все прочнее, все причудливее. Творимая реальность становилась все более реальной. Я знал, что успею закончить историю к приезду Лии.
В день ее приезда я навел порядок в своей комнате, сам не понимая, для чего. Побрился. Еще раз окинул комнату взглядом. Поправил покрывало на кровати. Подвинул стул. Идеально. Для чего? Я не знал. «Что я чувствую?». Нетерпение, волнение, страх, любовь. «Чего я хочу?». Увидеть Лию.
Вечером я встретил ее на перроне. Хотел купить цветов, но по дороге ничего не попалось, и никто из местных не смог мне сказать, где можно их сейчас найти. Из тамбура вагона она передала мне свою сумку, совсем небольшую. Опираясь на мою протянутую руку, спустилась по ступеням. В точности такая, какой я ее помнил, разве что волосы чуть короче. Глаза лучились энергией, но не буйной и взбалмошной, как у Татьяны. Это была энергия спокойствия и умиротворения. Мы обнялись.
В машине я приглушил свой пост-роковый саундтрек к этому путешествию. Искоса посмотрел на Лию. Она спокойно и расслабленно сидела в своем кресле, глядя вперед.
- Рад, что согласилась приехать.
- Не знаю, есть ли в этом смысл. Я люблю горы. Мы сможем съездить куда-нибудь туда? – она указала в сторону вершин.
- Попробуем. Нужно будет узнать, есть ли туда дорога.
- Хорошо.
- Как твои дела? Что нового? Мы давно не разговаривали.
- Все хорошо. Ничего, в общем, не изменилось.
Мы помолчали. Я пытался прислушаться к ощущениям, но ничего не удавалось понять.
- А ты? Решил сбежать сюда от зимы?
- От зимы, от города. В какой-то степени – от старого себя.
Лия легко усмехнулась. Я прекрасно понимал ее усмешку. Сбежать от себя, пусть и старого – невозможно. Это даже звучит глупо. Если только не понимать, какой смысл вложен в эти слова. Лия пока что не понимала. Зачем я позвал ее сюда? Я не думал об этом с того дня, когда позвонил ей. Сейчас внезапно понял: хотел, чтобы она увидела меня таким, каким я стал. Другим. Сильным. Взрослым. Лучшим. Чтобы она увидела, какие мы разные – я тогда, и я теперь.
Хозяин, как и в день приезда Татьяны, встретил нас у стойки. Он посмотрел на Лию и улыбнулся. Но сегодня его улыбка не была хитрой, она словно отражала Лию – была спокойной и теплой. Я не стал представлять их друг другу. Все равно я не знаю его имени. А как зовут ее, он узнает из паспорта. Я просто стоял и ждал, пока он впишет в свою книгу все данные. Затем мы поднялись наверх. Я занес сумку Лии в ее комнату.
- Встретимся в столовой через полчаса. Одевайся теплее, я хочу выйти на воздух, - сказал я, осторожно прикрывая за собой дверь. Лия стояла у окна и смотрела на догорающий закат.
Из своей комнаты я взял теплое одеяло и свой походный коврик. В столовой из шкафа достал бутылку игристого, тоже местного. Давно смотрел на нее, но для меня это не повседневный напиток. Скорее, для особых случаев. На кухне стащил из шкафа два узких стеклянных бокала. Стал ждать.
Лия спустилась через двадцать минут – да, я постоянно смотрел на часы. Я встал и кивком позвал за собой. В одной руке бутылка, в другой бокалы, одеяло на плече, коврик подмышкой. Такое снаряжение создавало ощущение уюта. Мы сели у самой воды, накрыв одеялом колени. Пробка вылетела из бутылки с хлопком и унеслась в темноту.
- За встречу, - сказал я, поднимая бокал.
Лия дотронулась до него своим, молча. Сделала глоток. Я отпил из своего.
- Я понимаю, здесь действительно должно быть очень хорошо медитировать.
- Надолго ты приехала?
- Послезавтра обратный поезд.
- Ненадолго. Что ж… Значит, завтра нужно будет попасть в горы.
- Было бы неплохо.
Я снова попытался прислушаться к чувствам. И снова без внятного результата. Я повернулся к девушке. Луна слабо освещала контур ее лица, да свет из окна столовой едва заметно подсвечивал светлые волосы. Она была одновременно и такой близкой, и такой далекой. Любимой и чужой. Я и знал ее, и не знал. Впервые за долгое время я не смог ответить на вопрос «что я чувствую?». На второй вопрос тоже не было однозначного ответа. «Чего я хочу?». Чтобы этот момент длился вечно. Чтобы все это скорее закончилось. Сплошная двойственность. А ведь не так давно я, наконец, собрал в себе целое. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, глядя в темноту над водой. Долил вина в бокалы.
- Распорядок дня такой. Утром, до завтрака, медитация на пляже. Завтрак. Потом я спрошу дорогу, и поедем в горы. Куда сможем доехать. Нужно будет взять с собой еды, вернемся только к ужину, скорее всего.
Лия кивнула. Я заметил, как она зябко повела плечами. Снял одеяло с коленей и накинул нам на спины. Стало тепло. И уютно. Как будто вернулся домой. В дом, от которого настолько отвык, что уже не считаешь своим. Двойственность.
Мы допили вино под тихий шепот волн и шорох гальки. Попрощались, обнявшись, у двери ее номера. Я рухнул на свою кровать и стал смотреть в потолок. Пытался привести эмоции в порядок. Спать не хотелось. Хотелось делать что-то, неважно что. Я встал и походил по комнате. Выкурил сигарету. Включил ноутбук и стал перечитывать свой роман, внося правки. Я уже вычитывал его два раза. Править, казалось, больше нечего. Но я все равно вылизывал его, доводя до совершенства. Только дойдя до конца, я почувствовал, что, наконец, хочу спать.
 Лия вышла на пляж раньше меня. Я увидел ее в окно, когда только начал одеваться.
- Ты стала рано вставать? – спросил я, раскладывая коврик рядом с ней.
- Да, - она посмотрела на меня с улыбкой. – Доброе утро.
- Доброе.
И мы ушли в медитацию. Как всегда здесь, это было легко и приятно. Но ко всему прочему, сегодня я чувствовал присутствие Лии, ее энергию. Если бы ощущения можно было выразить словами, я бы сказал, что я улетел в космос и обнимал там звезды. Но это очень далекое и слишком слабое сравнение. Выйдя из медитации, приводя дыхание в нормальный режим, я ощутил, как кружится голова. Это не было неприятно. Наоборот. Так бывает, когда случается что-то долгожданное и приятное. Когда с трудом веришь счастью. Я дышал и смотрел на море. Лия вышла через несколько минут после меня. Повернулась и некоторое время молча смотрела мне в глаза.
- Знаешь, это было очень необычно. Я чувствовала тебя. Не просто твое присутствие, а тебя всего. Изнутри.
- И как я тебе? Изнутри, - я добродушно рассмеялся, глядя на нее.
- Хорошо… Целостно… Надежно… - ответила девушка задумчиво, как бы прислушиваясь к себе. – А у тебя было что-то похожее?
- Не совсем так, как у тебя. Я чувствовал твою энергию. И летал обниматься со звездами. Не могу сказать, что почувствовал тебя изнутри. Но ты ведь знаешь, что у меня с чувствованием всегда было не очень.
За завтраком Лия много смеялась и подкалывала меня. Была совсем не похожа на себя вчерашнюю: задумчивую и ушедшую глубоко внутрь. Я радовался этому, как мальчишка новогоднему подарку. Хозяин показал на карте дорогу, по которой можно было подняться достаточно высоко. Сразу после завтрака мы выехали. Второй день подряд везло с погодой: она перестала быть переменчивой и словно застыла в состоянии благодушия – с чистого неба светило нежное весеннее солнце, легкий ветерок был теплым, слегка порывистым. Серпантин крутил автомобиль то вправо, то влево, то на сто восемьдесят. Когда отъезжали от гостиницы, я сделал музыку на минимум, в горах выключил вовсе и опустил стекла. Полную тишину нарушали только шум двигателя и шорох колес по на удивление хорошему асфальту. Порывы ветра взметали волосы Лии, и пряди иногда касались моего лица. Тогда я чувствовал ее забытый аромат. Это не была смесь каких-то других запахов. Это просто была сама Лия.
Внезапно – в одно неуловимое мгновение – меня накрыла волна теплоты, нежности, любви ко всему миру. До мурашек по коже, до слез в глазах. Раньше я никогда не испытывал подобного. Это было очень мощно и очень не по-человечески. Совершенно неземные эмоции. Космический масштаб. Я вибрировал так, что казалось,  сейчас же должен разорваться на миллиарды кусочков любви – по кусочку каждому существу на планете. Мало… На триллионы кусочков – для всей Вселенной. Мне пришлось даже притормозить у обочины, потому что в глазах все плыло от слез. Лия с тревогой посмотрела на меня.
- Что случилось?
Я не мог ответить. Просто сидел, тер глаза и улыбался. Потом, почувствовав, что поток нашел свое русло и больше не пытается утопить меня в любви и блаженстве, я засмеялся. Со стороны, наверное, это выглядело диковато. Впрочем, для Лии – едва ли. Она умела понимать очень многое. Я перевел дыхание и повернулся к ней.
- Кажется, только что я понял, что такое безусловная любовь.
Мы все поднимались, крутились в поворотах. Наконец, на одном из перевалов, нашли хорошую площадку. Я съехал на обочину, и мы вышли. В десятке метров от дороги раскинулся небольшой ровный участок с видом на море. За спиной – вдалеке – вздымались вершины гор. На мой взгляд, здесь было немного мрачновато: лиственные деревья и кустарник стояли голыми, ни травинки, ни одного хвойного дерева, чтобы разбавить пейзаж зеленью. Но девушке нравилось.
- За все время ни разу сюда не поднимался.
- Ты же не очень любишь горы.
- Верно. Обычно мне ближе море.
- Все равно попробуй, - Лия уже расстелила свой коврик и похлопала по земле рядом с собой.
Зайти здесь оказалось сложнее. Я словно сквозь прикрытые веки видел голые деревья, голую землю; спиной чувствовал неуютные каменистые склоны гор. Но спустя некоторое время мне все же удалось. Я снова почувствовал энергию девушки, как на берегу. Но на этот раз сильнее. И все сильнее с каждым вдохом. В конце концов, я словно провалился в небытие, которое в то же время было ей, Лией. И мной – одновременно. В себя я пришел от легкого шороха. Медленно открыл глаза, стал восстанавливать дыхание. Девушка разминала затекшие ноги. Я глянул на часы – сорок минут. Как одна секунда. Перевел взгляд на Лию – она смотрела на меня.
- Я чувствовал тебя. Теперь я понимаю, о чем ты говорила.
Девушка улыбнулась, но не стала ничего спрашивать.
- Давай возвращаться. У нас сегодня торжественный ужин, а потом я хочу показать тебе кое-что. То, над чем я работал, пока был здесь.
Обратная дорога показалась значительно короче. Ехали с поднятыми стеклами, потому что к вечеру стало холодать. Небо затянуло сероватыми облаками. Я продолжал чувствовать в себе биение потока. Бурная горная река после летнего ливня. Но сейчас она была зажата между высоких скалистых берегов. Так она могла сохранять свою энергию, не расплескиваясь, не выходя из русла. Говорить не хотелось, но в тишине было свое очарование. Да и о чем говорить, если мы можем чувствовать. В какой-то момент Лия положила свою ладонь на мою, лежавшую на рычаге коробки передач. Одно легкое касание, и она почти сразу же убрала руку. Без всяких слов я знал, что это не стыдливый порыв страсти или нечто подобное. Здесь были ласка и благодарность. Ее улыбку я тоже почувствовал, не поворачивая головы.
Пока я готовил ужин, Лия у себя в номере приняла душ и переоделась. Ужинали вдвоем. Снова почти в полной тишине. Изредка, улыбаясь, переглядывались. Выпили по бокалу вина. Когда закончили, я отнес посуду на кухню, прихватил оставшееся вино, взял девушку за руку и повлек за собой. Порадовался, что навел порядок в номере. Хотя Лия никогда не придавала этому особого значения, для меня по какой-то причине это было важно.
Я усадил ее за ноутбук, а сам сел на кровать. Закурил.
- О чем эта история? – спросила Лия, еще не начав читать.
- Хочешь знать все заранее? – я помедлил с ответом. Девушка же выжидающе смотрела на меня. – О нас. О том, как все должно было бы быть.
Несколько секунд она продолжала смотреть на меня, словно осмысливая услышанное. Потом отвернулась к ноутбуку. До меня вдруг дошло, что она не успеет прочитать все сегодня. Слишком большой объем. Слишком много узоров для одного вечера. Мне было намного проще, когда я в третий раз вычитывал его вчера вечером – я знал его почти наизусть, к тому же перечитал два раза, поэтому я мог просматривать его по диагонали, уделяя внимание техническим мелочам, а не сюжету. Ей же было нужно вникать. Ну что же, сколько получится. Остальное потом. Я выкурил еще сигарету, разлил остаток вина по бокалам. Походил по комнате, стараясь не шуметь.
- Лия… Ты не успеешь все прочитать сегодня.
- Да, я знаю. Ты не против, если я возьму ноутбук почитать у себя? А остальное скину на телефон и дочитаю в поезде.
Конечно я не был против. Проводил ее до двери номера. Хотел обнять, но ноутбук в ее руках мешал. Она посмотрела мне в глаза и, вытянув шею, дотронулась губами до моих. Развернулась и исчезла за дверью. Я стоял, закрыв глаза, и глубоко дышал. Вдох и выдох, вдох и выдох. Повернулся и вошел в свою комнату. Непривычно было видеть рабочий стол пустым. Но пустота была символичной – работа окончена, место можно освободить. Грустно и радостно одновременно.
Выезжать пришлось на рассвете – поезд уходил до обеда, нужно было еще порядочно времени, чтобы доехать до вокзала. Я бросил сумку Лии на заднее сиденье, сел за руль.
- Я рада, что согласилась приехать, - тихо произнесла девушка.
- Я тоже рад, Лия. Спасибо тебе.
- Когда ты возвращаешься?
- Планировал в конце февраля. Или в первых числах марта. Как пойдет.
- Я много прочитала вчера. Мне нравится. Остальное дочитаю по дороге домой, - она помолчала. – Возвращайся.
«Возвращайся»… Одно слово и так много смыслов. «Возвращайся скорее»? «Возвращайся, я буду рада тебя видеть»? «Возвращайся ко мне»? Я не стал уточнять. Нужно прожить это внутри и понять, чего я на самом деле хочу. В последние дни я, сколько ни бился, так и не смог ответить на свои простые вопросы. Вернусь к ним, когда Лия уедет.
Возле вагона мы обнялись – как при встрече. Через пару мгновений девушка чуть отстранилась, мы встретились взглядами. Эта бездонная нежность серо-голубых глаз. Спокойствие, безмятежность. Я поцеловал ее. Она ответила на поцелуй. Он не был долгим, но значил больше, чем многие бессмысленно прожитые годы моей прошлой жизни.
Я стоял на перроне и смотрел вслед поезду. «Что я чувствую?». «Чего я хочу?». Ответы сами собой развернулись внутри меня обжигающими звездами.

Хозяина не было ни за стойкой, ни в столовой, ни в кухне. Я знал, где его комната, но ни разу не подходил к ее двери. Постучал. Старик открыл через минуту. В домашнем халате, красном, расшитом золотым орнаментом, в домашних же тапочках на босу ногу, он выглядел комично.
- Что-то случилось, молодой человек?
- В каком-то смысле… Я уеду завтра вечером.
- О… Хорошо, конечно. Но вы же заплатили до конца месяца. Я должен вернуть вам деньги, да. Сейчас, сейчас.
На несколько секунд он вернулся в комнату. Скорее всего, чтобы взять ключ от сейфа. Затем повел меня к своей стойке. Отсчитал нужную сумму и передал мне. Сделал какие-то пометки в книге. Положил ручку, облокотился локтями о столешницу и посмотрел на меня.
- Знаете, мне жаль. Я опять останусь один, да. Вы хороший молодой человек, хоть и необычный. Я был бы рад, если бы у меня было больше таких гостей, как вы. Хотя, конечно, я понимаю… О чем говорить… Все люди разные, что поделать. Даже вот и ваши… гм… знакомые. Очень разные. И жизни у всех тоже разные, - казалось, он погрузился в свои мысли и говорит сам с собой. Внезапно встрепенулся. – Приезжайте летом. Я сделаю вам хорошую скидку, да.
- Спасибо. А жизни… Они могут быть разными даже у одного человека.
Я направился к лестнице.
- Молодой человек! Скажите старику, что случилось? Почему вы так вдруг решили уехать? – прокричал он мне вдогонку.
Я остановился и повернулся к нему.
- Я понял, чего я хочу. Я хочу вернуться домой. Завезли новые краски.
Развернулся и стал подниматься наверх, оставив старика в недоумении.

5-6 октября 2020