Владимир Кочкин. Право искушать. часть 1. Глава 4

Чудеса противоречат не природе,
а известной нам природе.
Августин.

ГЛАВА 4. МИР МАГОВ.

1.
Года полтора назад, выступая перед нами с очередной торжественной речью, Верховный маг обмолвился, что хранителей всего-навсего 487. За это время шесть хранителей умерло, пополнило ряды умерших в мире магов. Новых хранителей появилось... вроде бы столько же.
Умерших в мире магов намного больше - не менее шести тысяч. Оно и понятно: большинство живёт в нём по две-три сотни лет. Есть души гениев, которых маги перенесли в свой мир подчас с помощью их насильственной смерти на Земле. Их немного, не более полутора сотен. Есть души отъявленных злодеев и мерзавцев... - о том, зачем они нужны магам, расскажу чуть позже.
Точное количество умерших никто не подсчитывал, даже маги.
Хранители и маги называют их по-разному: мертвые, мертвяки, усопшие, бывшие, местные, городские, старожилы... Последние три слова наиболее предпочтительны в разговорах. Попробуй назвать умершего мёртвым, или бывшим - по шее схлопотать можно. Мертвяк - тем более! - словцо оскорбительное. А вот сами они, представляясь хранителям, могут небрежно бросить: из мёртвых (из мертвяков) я. И имя следом назовут.
Местные ничем не отличаются в мире магов от хранителей, лишь не просыпаются больше на Земле. У хранителей нет к ним ни неприязни, ни жалости. Собственно, о какой жалости и неприязни может идти речь? И хранители будут постоянными жителями мира магов, как только умрут - на Земле умрут.
Лишь ничтожно малая часть местных преподают нам, хранителям, основы магии и колдовства. Душ двадцать, не больше.
Тысячи полторы городских по очереди, круглосуточно, под руководством копий магов работают в Центре Перспектив. Занимаются они разработкой планов, программ и операций. Среди них много трудоголиков, готовых работать без отпусков и отгулов. Отними у них эту повинность - взвоют от скуки.
Часть местных, чуть более тысячи, задействованы в Центре Сфер Действительной Реальности. Они исследуют почти все случаи проявления колдовства на Земле, помогают вершить колдовство некоторым земным колдунам и народным целителям.
Около двух сотен умерших благоустраивают мир магов. Ещё столько же... нет, больше, гораздо больше, с тысячу наберётся - счастливы были бы получить пусть временную, но значимую работу.
Остальные, (вряд ли погрешу против истины), рады, что о них забыли. Маги подарили им возможность прожить довольно неплохую жизнь после смерти. Они полностью предоставлены сами себе, живут самой обычной, даже по меркам земных людей, жизнью. Влюбляются, заводят семьи и расходятся. Жалеют, что невозможно завести детей. Бездельничают и ищут чем заняться. Осаждают нас, живых, чтобы поделились мы свежими земными новостями и анекдотами. Обучают друг друга магии, оттачивают колдовское мастерство в магических поединках.

Маги каждого хранителя, лишь появится он впервые в их мире, наделяют первичными колдовскими навыками, но без осознанного умения колдовать.
Без магии, особенно умершим - жизнь не в жизнь. Чтобы ночью не исчезли простыни и подушка, их не только нужно создать воображением, но и закрепить образ. У некоторых местных это получается настолько хорошо, что спят на пуховых перинах, чуть ли не в царских палатах. Но есть такие, кто ночует в совершенно пустой комнате гостиницы, свернувшись калачиком на полу.

Многие мертвые пытаются сочинять. Пишут мемуары... Куда-то надо девать уйму времени, которое предоставила смерть. Постепенно понимают, что до Земли их труды не дойдут - безнадежные мечтания! В мире магов просто создать лист бумаги и карандаш, но стоит забыть слово, абзац – пропадают с листа. А то и вся рукопись исчезает: словно испаряется постепенно, если в неё не заглядывать время от времени (не закреплять созданную реальность).
В мире магов есть библиотека, созданная умершими, где востребованные рукописи могут храниться долго, очень долго. Маги обходят её стороной - была нужда излияния мертвяков читать! - а нам, хранителям, посещать её запрещено.
Творческие натуры с весьма большим остервенением бросаются в омут других страстей. Как-то, при мне, один из таких умял в таверне целого кабана, зажаренного на вертеле. Запил сие кушанье, чуть ли не дюжиной кружек крепкого пива. А затем, едва ворочая языком от сытости и опьянения, потребовал у фантом-официантки подать ему карасей в сметане, штук семь, да пожирней, да каждый был чтоб в ладонь шириной.
Ха, видели бы вы его ладонь - секира уже.
В мире магов не только кабана, слона съесть можно в один присест, было бы желание. Объем пищи не имеет большого значения, чувство сытости можно подавить волей. Но выпить такое количество пива - это подвиг. От каждой выпитой кружки хмелеешь, как на Земле. Противостоять этому нет возможности.

В таверне случаются порой пьяные драки. Редко, но случаются. Если подумать, кулаками махать - смысла нет. Синяк и тот не удастся поставить обидчику. А боль от физического воздействия тот ощутить сможет, кто сам захочет ею “насладиться”. Страшней магические поединки... - о том расскажу ещё.
Разнимают дерущихся сами умершие, в основном старожилы - маги редко вмешиваются. Они же воспитательные беседы проводят. Не помогают увещевания избавиться от дурных привычек, привнесённых с Земли, приневоливают с помощью боевой магии, весьма болезненной.
Старожилы установили жесткий порядок - ничего неприличного в общественных местах. В гостинице, в своем номере, хоть голышом на голове ходи. Это не означает, что женщины не строят глазки мужчинам, а мужчины не пристают к ним с заигрываниями. Но, все в правилах приличий.
О, если бы так было на Земле!
Они же, в основном, старой закваски, многие еще до Великой Октябрьской революции умерли, стремление к чистоте и строгости нравов в крови, можно сказать. Молодежь, из тех, кто “Спид-инфо” наяву читали, в меньшинстве пока.

Одно из главных увлечений умерших – театр. Театральных студий не менее десяти. Два-три раза в неделю – концерт. Или спектакль. Один из домиков в городе так и называется – театральный. В нем, как зайдешь, небольшой, гектар в пять, парк. За ним, напротив фонтана, театр оперы и балета. Справа театр драмы. Слева – консерватория. Откуда, из каких городов маги “выкрали” образ площади и прилегающих к ней зданий – не знаю (не удосужился спросить), но это самые посещаемые домики. В премьеры попасть в любой из трёх театров так же трудно, как в московскую “Таганку”, когда актёром там был Владимир Высоцкий.
Мертвые заядлые театралы, а кому, как не им, легче достать заветный билетик.

Многие местные увлечены живописью. Даже те, кто понятия о ней не имел на Земле, создают воображением холст, краски и кисти, и часами, а то и сутками пропадают в саду магов. Там есть что рисовать. Это лучший музей из тех, что видел.
Сад кажется бесконечным. На деле, в диаметре он не более 40-50 километров. В нём воссозданы самые лучшие виды Земли.
С одной стороны сада - вьюги и метели, нагромождение ледяных глыб. Там запросто можно повстречать белого медведя. С другой – жаркая Африка. Есть даже два слона со слоненком.
В тропическом лесу можно увидеть летучего дракона, что водится на Суматре, заглянуть в глаза мышиному лемуру из Мадагаскара, полюбоваться на мартышек мона из Африки, вспугнуть дикую собаку динго из Австралии... Больше всего я был поражен, когда однажды из зарослей вышла обыкновенная корова.
Не только красоты сада заставляют умерших колдунов браться за кисти. Картины нередко сами переходят в закрепленную реальность. Некоторые не исчезают десятки лет. Они и ценятся больше. Именно те, которые сами перешли в закрепленную реальность - уж поверьте, местные эксперты легко отличат подделку.
В восточной части сада соседствуют друг с другом водопады, образы которых маги позаимствовали с Земли. Но копия - в натуральную величину! - самого высокого в мире водопада из Южной Америки, где река Карони срывается вниз с высоты 979 метров, находится в Западной части сада, за замком магов, в противоположной стороне от города.
Маги создали интересный дизайн: замок ниже водопада метров на двести, но благодаря такому сочетанию не выглядит со стороны неуместной громадиной. Скрадывают его размеры и горы, которые начинаются в полукилометре за водопадом. Впрочем, горы красиво смотрятся из города и сада. Из окон замка, с последнего этажа, видны лишь пики пяти наиболее высоких вершин.

Цвет замка магов – черней ночи, это поражает новичков больше всего. Зачем, к чему эта мрачность? Позже узнают, что черный цвет выбран неспроста. Он поглощает магию, а значит с помощью магии извне в замок не проникнуть.
Замок был построен в незапамятные времена, ещё древними магами. Он не был таким огромным первоначально - имел всего два этажа. На первом - маги отдыхали. Второй этаж стал использоваться ими, как место, где удобней вершить ритуалы. Идея, превратить стены замка в накопитель магической энергии, принадлежит основателю мира магов, Великому Паириму.
Мне не ведомо, что за ритуал провели древние маги, только замок с тех пор стал расти. Он и сейчас растёт.
Переустройством замка маги начали заниматься около трёх тысячелетий назад. Они разделили его на семь этажей и создали на его поверхности окна. Между окнами, скорей для красоты, чтобы скрыть черноту стен, наколдовали бордовые огромные шторы.
Лет девятьсот назад на плоской крыше замка выросла огромная башня, с остроконечным шпилем. Спустя двести лет маги создали ещё четыре башни, по углам. Еще через полста лет они увенчали башни куполами. Круглые и златоглавые, они похожи на маковки церквей, вот только вместо крестов - остроконечные шпили. С них, когда маги колдуют в ритуальном зале, срываются в черные тучи молнии. Либо наоборот. Тучи всегда сгущаются над замком, когда маги колдуют в ритуальном зале.
Центральная башня выше остальных метров на сорок. Порой, она тонет в тумане. Часто касаются её облака: обычные облака, не от колдовства магов, а от реалий той жизни. А осенью, то ли программа такая в перелётных птиц заложена, то ли действительно земные инстинкты в них срабатывают, птицы собираются в стаи, кричат, гогочут, курлычут и тоскливо кружат вокруг башен. Почему-то не сразу улетают в сторону близкой “Африки”.
Замок опоясывает ров с мутной водой, куда сливает свои воды река “Карони”. До сих пор в нем плавает нечто экзотичное. С моста можно разглядеть чешуйчатые спины монстров. Иногда из воды вырывается тонкий, раздвоенный на конце хвост, со свистом взрезая воздух, чуть ли не касается моста, висящего на пятидесятиметровой высоте и, со всего маху, с буханьем пушки падает в воду.
Мир магов это сад, замок и город.

У кого-то язык не повернется назвать городом сорок семь разноцветных, маленьких домиков, словно бы позаимствованных у гномов. Пусть Вас не смущают их размеры. В них властвует иная реальность. Вы можете зайти в один из домиков и тотчас попасть в громадный, суперсовременный спорткомплекс, со всеми мыслимыми и не мыслимыми тренажерами. С бассейном. С баней. С сауной. Конечно же понимаешь, что образы закрытых хоккейных и футбольных полей, катков и всевозможных залов маги позаимствовали с Земли, собрали по частям с разных земных спортивных сооружений, но увиденное впечатляет.
Можно зайти в другой домик и очутиться в фойе огромной гостиницы. Администратор (многие умершие сами придумывают себе работу) торжественно вручит Вам магический ключ - бирку с номером комнаты.
Вы поднимитесь... - да хоть на 20 этаж, если есть он в наличии в данный момент, удобно устроитесь на лоджии в кресле-качалке, (если сумеете создать его воображением), и именно с этого этажа будете обозревать сад магов или замок, в зависимости от того, куда выходят окна. И это притом, что сама гостиница из города и сада не видна.
Местные любят играть в реальности. Каждый может телепортироваться в свой номер из любой точки мира магов - нет, толкутся в вестибюле. Стоят в очереди за биркой, хотя можно её не сдавать поутру. Ждут магический лифт, как две капли воды похожий на земной, из советских времён, а то и, притворно кряхтя и отдуваясь, пешком поднимаются на свой этаж по лестнице.

Первая часть главной легенды магов придумана не на пустом месте. Маги мастера моделирования таких сложных общественных систем, как современные - что им стоило воспроизвести, воссоздать жизнь первобытных людей? В одном из домиков города магов с салатного цвета стенами, с голубой остроконечной крышей, своей ухоженностью и красотой больше похожего на жилище сказочных персонажей, огромнейший мир.
Я не оговорился!
В этом небольшом и аккуратном домике, с виду метров пять на шесть, за приземистым входом, с густым туманом вместо двери, действительно огромнейший мир, населённый первобытными племенами. Настолько огромный, что однажды я заблудился. А ведь не пешком ходил, словно птицей летал. Так и не смог найти приметную вроде бы пещеру-возврата на одном из многочисленных холмов.
Страшно подумать, что было бы со мной, если не вытащили поля возврата (если бы не проснулся на Земле).
Стоит войти в этот домик, становишься невидимкой: лишь взгляд и слух присутствуют там. Сколько угодно можешь летать над тем миром, наблюдать за жизнью первобытных племен, не мешая им жить.
Два племени - в бескрайнем лесу. Еще два в горах, каждое в своем ущелье у быстрых рек, сливающихся в одну перед лесом у основания действующего вулкана (обычно спокойного, курившегося дымком, как большой костер из сырых веток, но раз в год, недельки две-три, плюющегося огнем и камнями). Самое большое и наиболее миролюбивое племя живет в небольшой долине за рекой, а еще одно, наиболее дикое, враждебно настроенное по отношению к другим племенам, вооруженное страшными острогами из рыбьих костей, от которых раны гноятся и долго не заживают - в непроходимых болотах, в хижинах на сваях. Болото полукольцом охватывает долину и часть леса. Замыкает непреодолимое кольцо - горы. Чтобы жители этого мира не проникли в мир магов, выход охраняют два дракона. Вместе они никогда не покидают пещеру. Пока один охотится, другой - на страже.
Дикари живут реальной жизнью. Рождаются и умирают. Спят по ночам и просыпаются утром. Охотятся и шьют одежды из шкур. Любят и ссорятся. Радуются и плачут от боли. Там клыки зверя так же, как на Земле, раздирают плоть. Там все реальное, как сама жизнь. Лишь смерть человека в другом облике - схлопывается тело, словно проткнутый воздушный шарик, и маленькая яркая искорка-звездочка, чуть помедлив, уносится в поднебесье.
У каждого мужчины из любого племени скорей всего была любимая женщина на Земле, а у каждой женщины - любимый. Были вещи, которыми они с радостью пользовались. Друзья. Работа. Хобби. Анекдоты... Маги стерли у них земную память. Позволили заново родиться в вымышленном, но более чем реальном мире, чтобы наблюдать за ними, делать свои научные выводы, чтобы мы, хранители, могли отправиться туда на экскурсии.
Там души реальных, умерших на Земле людей, но не стоит возмущаться и обвинять магов в особой жестокости. Там собраны души самоубийц, которые отверг Высший разум, которые уничтожили бы на Земле черные сущности. Маги спасли их, дали этим людям, разочаровавшимся в земной жизни, возможность прожить еще одну жизнь, загробную. Пусть даже такую... - нет, не никчемную! Те дикари владеют большим, чем человек на Земле: душами, опьяненным сладостью жизни, острой востребованностью всех чувств.

Я был поражен, когда зашел как-то в самый дальний от замка домик. Отвисла челюсть, перестал дышать, когда шагнул через порог и увидел перед собой в натуральную величину пирамиду Хеопса, перед ней – висячие сады Семирамиды, в цветах и зелени, слева храм Артемиды и храм Зевса, а справа - статую Бога Солнца, в натуральную величину (да, тот самый Колосс Родосский высотой 32 метра, который на Земле рухнул в 224 году до рождества Христова во время землетрясения). Рядом стоял храм Артемиды. Чуть поодаль – Александрийский маяк. Все эти здания и сооружения ограждены были фрагментом Великой Китайской стены. То ли маги решили её причислить к семи чудесам света, которые назвал ещё в четвёртом веке до нашей эры Филон Александрийский, то ли им потребовалось ограничить чем-то значимым окружающее пространство и они, не задумываясь особо, выбрали эту стену.
Не успел три шага ступить, поблизости вынырнул из-под песка мультяшный экскурсовод – диснеевский заяц Банни. Закривлялся, залопотал:
- Сударь, рад видеть Вас здесь!
- Исчезни! – рявкнул я.
Заяц послушно растворился в воздухе, словно привидение.
Когда оказался перед статуей Зевса работы Фидия, в целле воссозданного храма из Олимпии, забыл, что заглянул в него на минуту. Стоял перед двенадцатиметровой фигурой, сплошь отделанной золотом и слоновой костью, и благоговел перед мастерством магов, сумевших воссоздать такое великолепие. Тогда еще не знал, что маги сначала сделали фантом-копию с настоящего храма и лишь позже, постепенно, перевели ее в закрепленную реальность.

В городе множество уютных беседок, увитых зеленью. Между ними змейками вьются тропинки: то вымощенные камнем, то словно только что присыпанные светло-желтым песком, создавая иллюзию чистоты, а то и, будто специально, неряшливо протоптанные среди травы и цветов.
Широкие дороги из разноцветных, тщательно подобранных друг к другу камней, сходятся восемью лучами к фонтану. На удивление простенькому. На одном из гранитных валунов сидит мраморный старец с посохом мага и печально смотрит в середину маленького озерца, где клокочет вода и время от времени гейзером взмывает метра на три в высоту. Этот фонтан, озерцо и старик в мраморе – памятник Великому Паириму, создателю Рунного посоха.
В городе всюду цветы. Они поворачивают вслед солнцу головки, покачиваются от легкого ветерка и источают запахи. Отцветают. Вянут. Разбрасывают семена, которые могут тотчас дать новые всходы. Можно пройтись по клумбе, при желании поваляться на ней - восстановится через секунду. Можно сорвать понравившийся цветок: секунд через пять исчезнет в руке, если тотчас не закрепить его образ, а на месте сорванного почти сразу же появится точно такой же.
Маги постоянно перестраивают, переделывают что-либо в домиках. Их нередко можно увидеть и в городе, и в саду, и даже на цветочных клумбах. Когда маг творит, всегда собирается огромная толпа зевак. Но, в основном, за порядком в городе следят местные, особенно женщины.
Какую-то клумбу можно прополоть, освободить от пожухлой травы одним простейшим магическим жестом, в долю секунды. Ан нет, в поте лица рыхлят и пропалывают. И даже поливают, носятся c лейками, как угорелые, к озерцу с мраморным Паиримом, хотя в этом нет никакой необходимости. А одна особа, Лида, бывшая хранительница из Севастополя, недавно погибшая в авиакатастрофе, всех поражает своим трудолюбием. Работает с утра до вечера, словно на собственной фазенде. Время от времени разгибается, щебечет счастливо:
- Ах, какое солнышко!.. Ах, какая тучка!.. Ах, какой лес!.. Ах... Ах... Ах...

Для нас, живых, нет лучше времени, когда маги исчезают куда-то на день, на два, а то на неделю, копии магов не генерирует в это время Рунный посох, а занятия отменяются. Мы разбредаемся по миру магов. Кто в сад, кто в город, в заветный домик, а кто-то в таверну. Жаль, бывает подобное раза три-четыре в год.
В остальное время мы появляемся в городе урывками, наскоком. Не всегда есть час-другой, свободные от занятий. А сбегать с лекций... - не больно набегаешься, маги звереют, если пропустишь более трёх занятий в месяц.
Обычно я уговариваю своего друга Пашу пойти в музей или в сад. Он шумно соглашается, кивает головой, в глазах вспыхивает огонек заинтересованности, но стоит дойти до таверны...
- Да ну его, твой музей, – смотрит умоляюще, - лучше пивка попьем.
Я покорно соглашаюсь.
В таверне может стоять всего один стол. Но входят в зал новые посетители и раздвигаются стены, появляются еще столы, массивные деревянные лавки по сторонам или стулья с резными спинками. Мерцают свечи в старинных канделябрах, или во вполне современных люстрах, которые никогда не сгорают и не дают копоти. Появляются из черных квадратов на стенах очаровательные фантом-официантки в платьицах мини, в белоснежных фартучках. С грациозностью лани скользят по залу, разносят еду и питье.
Нововведение появилось семь лет назад. До этого на побегушках были шустрые фантом-молодцы в старинных кафтанах, с полотенцами, перекинутыми через плечо. Чем-то не понравились они одному из магов, решил реконструировать таверну. За полгода переделал ее, мрачную и убогую, под современный ресторан. Ох, как взвились старожилы: недовольство "вёдрами выплёскивали". Даже делегацию, челом бить, к Верховному магу отправляли. А сейчас... - ха, верни былое, завопили бы еще более возмущенно.
Гурманов среди местных и хранителей раньше было не так много. Иной пытался спьяну ухватить за призрачный рукав фантом-молодца, а когда он поворачивался в его сторону, барски требовал:
- Ты вот что, любезный, принеси-ка мне водочки графинчик, да икорки тарелочку.
То был высший шик. Сейчас без консультации с барменом многие за стол не садятся. Бармен - истинный сомелье, как и официантки.
Сомелье - французское слово. Так называется одна из самых уважаемых и престижных специальностей во Франции (и у нас, в России, она становится не менее популярной).
Сомелье обязан знать о спиртных напитках всё. Не разнузданность в застолье пропагандировать, а культуру пития.
В том, что в таверне водку пить стали в несколько раз меньше, чем до её переустройства, заслуга бармена, официанток и мага, который их так запрограммировал.
Маг создал нечто необычное - меняющуюся закрепленную реальность и это больше всего привлекает людей в таверну. То выставляется в баре, на самом видном месте, замысловатая бутылка нового вина или водки. То меняется в одном из кранов сорт пива. То появятся новые картины на стенах. То официантки изменят прически, или поменяют фирменную одежду на нечто экзотичное. То массивные, дубовые столы вдруг начнут в течение месяца худеть и укорачиваться: сглаживаются углы, утончаются столешницы, ножки вычурно изгибаются, а стулья становятся настолько изящными и настолько хрупкими на вид, что старожилы садятся на них с опаской.
Изменения незначительны, почти незаметны, если бывать в таверне каждый день, но если появляться там наскоком, порой раз в неделю, как получается это у нас, живых - увиденное поражает.
Там фантом-бармен лихо, из одной бутылки, может наполнить хоть сто бокалов шампанским. Сразу из десяти кранов льется непрерывными струями пиво разных сортов и бесследно исчезает в стойке бара, пока кто-то не подставит кружки. В праздники таверна превращается в нечто невообразимо притягательное. Любимое занятие местных – что бы ни праздновать, лишь бы праздновать!
В таверне почти всегда полно народа.

В тот день мы сами подошли к стойке, наполнили пивом по кружке и, спросив разрешения у двоих местных, уселись напротив них. Один даже встать не смог, чтоб представиться (настолько был пьян). Он лишь чуть приподнял свою кучерявую, с черными и блестящими волосами голову, промычал нечто неопределенное, окинул нас мутным взглядом, и уронил ее, бедную свою головушку, на вовремя подставленные ладони. Задышал ровно. А второй, мощный старик, с усталым морщинистым лицом, держал в могучей руке словно бы вырубленной из корня дерева, бутылку минералки. Время от времени подносил её ко рту, делал малюсенький глоточек пузырящейся влаги и смотрел перед собой остекленевшими, мертвыми глазами. В них была тоска...
Маги живут долго. Верховному более двух тысяч лет, самому молодому - сто пятьдесят. Никто не знает, сколько проживет маг. Но и они, неизбежно, заболевают тоской.
Болезнь эту легко распознать по глазам. Маг как бы отрешается от всего, что его окружает. Уходит в себя, в свои раздумья, в собственные внутренние переживания. Длится такое состояние от месяца до полугода. Вдруг (всегда неожиданно) схлопывается пространство вокруг его тела. Оно исчезает бесследно, а там, где была голова, вспыхивает малюсенькая золотистая искорка-звездочка. Чуть помедлив, она срывается с места и пулей улетает в сторону Рунного посоха.
Души умерших хранителей исчезают из того мира точно так же, обычное дело. Только летят не в Рунный посох, в Высший разум, затем возвращаются на Землю, чтобы вселиться, в тело новорожденного.
В глазах старика была тоска, предшествующая перерождению.
Столиков свободных было превеликое множество, малый зал олицетворял собой грусть и одиночество - за любой садись. А в соседнем зале - "пыль до потолка", плясали под гармошку. Нет, Паше взбрело в голову подсесть именно к этим умершим. Нюх у него на приключения, не иначе.
Мы наслаждались холодным пивом, бросали в рот аппетитные, подсоленные сухарики, когда старик заговорил:
- Маги опять задумали что-то страшное. В мое время они не скрывали, что пророки были их лазутчиками... - что уставились на меня? Думаете не в своем уме? И не пьян я. Терпеть не могу эту гадость - спиртное. Просто устал от жизни этой, безалаберной.
- Все вы стараетесь попотчевать нас сказками, – притворно-неприязненно отозвался Паша, а у самого нос заметно вытянулся в сторону умершего.
- Клянусь, - не повышая голоса, совсем не обидевшись, продолжил старик, - маги здесь готовили колдунов, чтобы там, на Земле, они стали пророками. Они обставляли их появление на Земле разными фокусами. Они...
Его прервал сосед. Не поднимая головы, пьяно промычал:
- Пахом, напрасно так, маги не прощают...
Договорить он не успел. Над головой старика сгустилась маленькая, призрачная тучка - секунда, налилась чернотой. Сверкнула молния-заклятье. Голова Пахома взорвалась, разбрасывая по залу ошметки плоти, которые тут же, начали испаряться. Обезглавленное, окровавленное туловище рухнуло на столешницу. Покатилась по столу, разливая воду, бутылка. Паша подхватил ее, поставил на щербатую, дубовую столешницу. А сосед старика равнодушно зевнул и закрыл глаза.
Через минуты три-четыре Пахом выпрямился. Голова его, точно такая же, была на прежнем месте.
Даже маги не всегда могут убить там мертвого.
- Суки! Какие вы суки! – не скрывая ненависть, выкрикнул старик визгливо и, грозя кулаком в потолок, другой рукой размазывая слезы по щекам, истерично заорал: - Я к вам не вернусь! Слышите, вы, я больше никогда не вернусь в ваш мир!
Он схватил бутылку и из горлышка, не отрываясь, допил остатки воды.
"Бред сумасшедшего," - подумал я тогда, но слова старика не просто запомнились - врезались в память.
В мире магов любят праздновать.
Я как воочию увидел соседа того старика, как он поднимает стопку с водкой и обращается к собутыльникам с речью:
- Прошло девять дней, как душа любимого нами Пахома покинула наш мир. Все эти дни она летала в лабиринтах Высшего разума и вот, сейчас, устремилась к Земле прародительнице, чтобы вселиться в новорожденного. Друзья мои, выпьем за то, чтобы душа мученика нашего Пахома попала в здорового младенца, обрела счастье и спокойствие. И чтоб достались ему не пьющие, добрые, работящие родители. И может ему повезет: не забудет нас!
Везде, любой мир создает свои сказки и легенды.

Особо любимый праздник там – день смерти Паирима. Словно по мановению волшебной палочки, гектар сто сада превращается в ровную площадку с трибунами для зрителей. Всех желающих присутствовать на представлении ждет халявное шоу. Если сможете представить, как десятиметровый великан борется с громадейшей шипастой змеей, в чешуйки которой можно смотреться, как в зеркало, тотчас поймете, в чем суть этого шоу. Маги демонстрируют нам сценки из жизни своих воинственных предшественников. Если учесть, что в мире магов нет ни телевизоров, ни кино, ни радио - поймете, какой невероятно притягательной силой это представление является для колдунов, умерших в позапрошлом веке. Это мы, сегодняшнее поколение хранителей, можем фыркнуть и заявить:
- Вчера фильм посмотрел со Шварценеггером, круче будет.
Меня удивляет, почему маги празднуют день смерти, а не день рождения Паирима? Словно подчеркивают, что для них оказаться в безмерной утробе Рунного посоха - радость большая!

А вот об этом - да, невозможно не рассказать - самая большая достопримечательность. Лет сорок назад невероятное событие произошло: Странник расстарался (о нём расскажу ещё). Домики города как бы потеснились и между ними недалеко от фонтана появился кособокий, почерневший от времени дом, с крышей из соломы, придавленной жердями. Он и сейчас там стоит. Громоздкий. Лишний. Уродующий город. Иногда выбирается из него дряхлый дед - не может понять бедняга, что стареть в том мире не обязательно. Он часами сидит на завалинке и счастливо улыбается.
Дед умер еще до революции. Всю жизнь работал на чужом поле и мечтал о своем клочке земли. И получил после смерти целый мир, на одного. Мир-поле. Утром его ждала лошадь с сохой, а вечером миска с похлебкой. Он вспомнил Бога. Просил, умолял вернуть в родную деревню, к семье. Затем, проклинал всех богов подряд. Позже - смирился. С утра, чтобы не сойти с ума, пахал свое поле.
Его нашел в своих бесконечных странствиях по мирам Странник. Взял старика за руку и зачем-то привел в мир магов. А следом, сам собой, возник в городе его дом. В точности такой, каким был он на Земле.
Вечером, как по заказу, уже не нужная, появляется на столе миска похлебки. Местные, что взяли шефство над стариком, охапками таскают ему еду из таверны. Завалили бы ей всю избу, снизу доверху, если бы не исчезала она вскоре сама собой.
Наивный старик до сих пор не верит в то, что умер. Так и живет в полной убежденности, что его заколдовали злые силы, но нашелся воин света, который спас его, разрушив волшебные чары. Возвращаться на Землю (к неудовольствию магов, любящих во всем идеальный порядок) он не собирается. По крайней мере, я видел его месяц назад, никакой тоски в глазах не заметил. Наоборот, в них была неуемная жажда жизни.

Нет места более защищенного, чем замок магов. Хотя... - случаю этому не поверил бы, за выдумку принял, кто другой расскажи, если бы не был очевидцем. Чуть более двух лет назад, в зал заседаний Совета, где маги собрали старших хранителей на обычное ежеквартальное совещание, ворвался человек с окровавленным мечем в руке. Волосы всклочены. Глаза бешеные. Рубаха завязана узлом на животе и порвана на плече: словно громадная кошка располосовала её когтями; на ленточках бурые пятна от засохшей крови.
- Где он?! – выкрикнул пришелец зло, окинул хранителей и магов быстрым цепким взглядом, повернулся и убежал сквозь плотно закрытую дверь.
Видели бы Вы, какими озабоченными стали лица магов.
- Сам разберусь! - сказал Верховный маг и исчез минут на пять.
За кем гнался пришелец, шеф не рассказал. Пробурчал лишь, что это “путешествовал” в своих снах писатель-фантаст. Каким-то невероятным образом он прошел сквозь защитные эргополя, проскользнул сквозь “минное поле” заклятий и - вот самое удивительное! - проснулся на Земле живым и невредимым.

Говоря о мире магов, невозможно не сказать хотя бы пару слов о Рунном посохе.
Он стоит на специальном возвышении в Тронном зале. Лишь изредка шелохнется с лёгким шелестом, словно ветерок пробежит по верхушкам берез в лесу. Лишь изредка озариться, словно бы изнутри, золотистым сиянием.
Ближе десяти шагов мне не удавалось к нему подойти: словно бы густеет воздух, превращается в невидимую глазом упругую массу. С этого расстояния не разглядеть рун. Кажется, что над ним изрядно поработали жуки-древоточцы.
Магов он подпускает чуть ближе, но взять его в руки может только Верховный маг. Иностранных магов не признает.
Они участвуют в магических обрядах, но иногда, лишь в качестве зрителей. Причина проста: иностранные маги появились гораздо позже, чем наши - всего лишь чуть более двух тысяч лет назад, когда потребовалось более основательно контролировать развитие человечества. Для Рунного посоха, обладающего собственным интеллектом (настолько обширным набором программ, что они обрели способность предлагать магам собственное видение проблем и способы их разрешения) иностранные маги, как вершители, не особо значимы.
Рассказывают, что лет пятьсот назад нашелся смельчак (скорей недоумок!) который запустил в посох огрызком яблока. Он исчез. На Земле тело его похоронили, а вот куда душа делась - неведомо. В мир магов, в качестве постоянного жителя, он не вернулся. Проверить достоверность легенды, ясное дело, желающих не находится.
Четыре года назад Паша запустил в обиход ругательство:
- Да пошел ты, в Рунный посох!
Мы раскидывали его направо и налево, насмешничали.
Пашу маг “приклеил” к столбу позора. Час, с шипением и треском, летали вокруг него шаровые молнии, клубился желтый туман, пахло чем-то отвратным, словно неподалеку гурман-изврашенец жарил на сковородке тухлые яйца.
Спецэффектами нас не удивишь. Мы, все хранители и умершие, что были в этот час в замке, стояли вокруг столба и жалели “отступника”.
- Как ты, больно было?! – подхватил я обмякшее тело друга, когда отпустили его невидимые путы столба позора.
- Да уж, лет двадцать не буду пальцы в розетку совать, – прохрипел Паша, с трудом вставая на ноги. А всего через три месяца опять висел на столбе позора. Правда, всего минуту. Ради такого малого наказания маги не собирают толпу, даже я не присутствовал.
Внешне Рунный посох не представляет ничего интересного. Вырвали некогда с корнем деревце со стволом толщиной сантиметров 8-9 в метре от земли. Отломили верхушку. Небрежно, абы как, скорей всего каменным топором срубили ветви. Оставили три самых крупных корня: они торчат в разные стороны короткими обрубками, сантиметров по сорок каждый. А вот внутри... - целый мир. Мир умерших магов. И не только их. Говорят, по одно время, маги насильно утаскивали в посох души умерших земных колдунов... Знать бы, зачем?!
В Рунном посохе заключено могущество, сравнимое разве что с мощью Высшего разума. Он всегда восхищал меня. Если есть к нему что-то негативное, то всего лишь мелочное сожаление, что он сохранил в своей памяти заунывные саги древних магов, часть которых, довольно обширную, объёмом не менее поэтического наследия Пушкина, маги обязывают хранителей заучивать наизусть. Не столько потому, чтобы дань памяти отдать древним магам, сколько потому, чтобы хранителям было на чём особо изощрённо тренировать память и внимание.
Хотя, тут я скорей всего ошибаюсь. Когда транслировались саги в наши сознания из Рунного посоха, Тишина, который чаще других магов вел эти занятия, испытывал истинное наслаждение - лицо его лучилось умилением. Я подумал тогда, что за полторы тысячи лет жизни в мире магов его приучили относиться к древним магам с трепетным почтением.
Мне “посчастливилось” изучить весь курс древнейшей истории магов. Как вспомню - душу выворачивает! Не пожелаю и врагу - хуже, чем карцер! - просидеть в кабинке для индивидуальных занятий хотя бы пару часов и, изображая на лице внеземное блаженство, смотреть и слушать – слова не пропустив! – заунывные напевы этих доморощенных бардов, под грохот барабана, призванного изображать музыку.
Вот что забавно: каждый из древних магов (и Паирим, в том числе) слагал саги не в честь исторических событий и об особо выдающихся событиях того времени, а в честь себя, любимого.
640 часов длились самые нудные, абсолютно не нужные мне занятия. А перед этим, в рекордно короткие сроки, всего за 120 часов, пришлось выучить язык древних, в котором одно и то же слово, с разными призвуками, причмокиваниями и мычаниями, может иметь десятки значений. Такое испытание сегодняшним бы студентам – бегом, с криками “Ура!”, бежали бы сдавать сопромат.
Как знать, может саги древних магов перейдут в разряд открытых знаний. Не далёкие потомки, а Вы утешите ими свой слух.