Глава 6. Принятие. Доверие. Нежность

       Один сентябрьский день принес сразу много эмоций и расставил точки над «i». Мы тогда расстроились, что путешествие наше может и не состояться. Случись так, я избежала бы многих испытаний. Но нам не дано предугадать, как отзовется каждое событие в нашей жизни, боль оно принесет или радость, на счастье оно или на беду. Можно только принять судьбу и попытаться найти в этом смысл, смирившись с горькой правдой. Ценность нашей жизни придают не серые будни, а яркие эмоции, я это поняла для себя. Лучше всё пережить и действовать осознанно, а не оставаться в плену иллюзий.

В тот день, на гребне волны эмоций, разговор у Валеры зашел в такие эротические дебри, что шуткой не отделаешься. Так что пришлось это прервать. И я, наконец, спросила прямо: «Помнишь, ты сказал мне, что гей?». На это он спокойно ответил: «Да? Ну и ладно, сказал и сказал. Что из того?». И стал уверять, что он «обыкновенный парень», только не сильный, а чувствительный. Что иногда ему кажется, что он просто понимает, как думают женщины. Я, конечно, растерялась от такого оборота, но сказала: «Будь со мной кем хочешь: геем, бисексуалом, «обыкновенным парнем», да хоть импотентом. Мне главное – личность. Остальное только приложение. Прошу, не притворяйся со мной. Я нестандартная, ты – тоже, а мне нравится все нестандартное». Он тогда ответил мне: «Ты сейчас даже не представляешь, что ты для меня сделала. Ты не камень сняла у меня с души – плиту».

И всё же эта игра была нечестной. Я услышала его, но не была уверена, кто же он на самом деле. Я ощущала его рядом с собой мужчиной, не «подружкой». Но он не ответил мне на прямой вопрос – кем же он хочет быть со мной. Я была в полной фрустрации. И всё же мне нравилось плыть между Сциллой и Харибдой. Я не хотела отказываться от этого, моя жизнь окрасилась совершенно новыми красками. Такой романтики у меня давным-давно не было, вот я и вбирала её благодарно всеми порами души.

Я бы рада знать правду, но называю и отвечаю только за свои эмоции. Чувства другого человека понимаешь лишь косвенно – по его словам, глазам, поведению, поступкам. Ведь никто не может заставить мужчину так действовать и говорить, только его собственные желания.
«Наш уголок нам никогда не тесен, когда ты в нем, то в нем цветет весна», – эти слова танго точно мои мысли о тебе, – писал он мне. – «Для тебя у меня в душе отдельный уголок. И в нем так тепло и уютно. Я сейчас живу, благодаря тебе. Сердце оттаивает рядом с тобой. Я убираю иголки, и это только твоя заслуга». Он говорил: «Ты меня открываешь, и так хорошо на сердце, с тобой я ощущаю себя абсолютно другим человеком, мне не нужно притворяться. Только представлю, если бы мы не знали друг друга, так холодно становится на душе сразу. А с тобой рядом редкое и незнакомое для меня чувство абсолютного счастья».

Я действительно наблюдала его изменение. Я чувствовала рядом с собой превращение «вечного мальчика» в мужчину, как он становится сильнее и даже начинает доминировать. Мне нравилось это ощущение. И я удивлялась: «Может ли быть лучше, если мы уже сейчас оба говорим, что счастливы?». «Может, – отвечал он, – всё только начинается».

Так как же получилось, что напоследок мне достались совсем другие слова: «С чего ты вдруг решила, что можешь как-то на меня влиять, что ты меня знаешь? Ты себе от скуки зверюшку завела. Ты до и после нашего тесного знакомства – два разных человека. Тебе что, так одиноко? Мне заумь твоя не нужна, я обыкновенный, и меня в твоей жизни нет. Мы в тупике!».

Где правда? Сейчас я понимаю, что рядом со мной, как с катализатором, раскрывались лучшие качества его души, или его внутреннего источника, самой личности. Ведь так он это и называл. Открытость, доверие, восприимчивость – вот так мы двигались вверх по параболе.
Вот его слова, не мои: «Ты во мне открыла что-то, что мне так незнакомо, но при этом ощущение полной свободы и счастья. Спасибо тебе огромное. Я такое удовольствие давно не испытывал. Ты как будто кнопку какую-то у меня нашла и нажала». Я выключила его страхи, его стражи, я пробудила в нем лучшее. Вытащила это на поверхность, но не создала. Это все было в нем, заглушаемое установками ли, тяжелым ли прошлым опытом, средой, в которой он существует.

Напоследок он «угостил» меня выволочкой, что уникальных людей не бывает, все одинаковые и все абсолютно читаемые. Но вот как это было в потоке: «Ты уникальна во всем. Ты особенный человечек. С тобой всегда эксклюзив. Ты для меня глоток свежего воздуха просто. Я с тобой дышать стал. Как же ты меня понимаешь, это просто огонь. Ты моя родственная душа. И наши души столько лет потеряли, ведь мы давно знакомы, а нужны друг другу стали только сейчас». 

Я не могу не верить во все эти сказанные слова, как в теплые, так и в жестокие. Их говорил один человек, но в разных состояниях. И я задаю себе вопрос: под чьим же влиянием закрылся источник его души, когда все сменилось на свою противоположность? Доверие обратилось в подозрительность, открытость – в отстраненность, мягкость – в агрессию, цинизм убил всю теплоту и искренность, обесценил все наше общение, а страх привел в тупик и уничтожил ощущение счастья.
Это движение вниз. Мне так жаль этого. Как будто свет погас, и я ничего не смогла сделать. Я бросила человека во власти тьмы, в том тупике, где он выбрал быть. Все ценные чувства погибли, а остались только опустошение и печаль.
 
Мне горько оттого, что не хочется быть причиной его боли и разрушительных эмоций. Я оставила его в темноте, сетуя что он полон ненависти, но, возможно, его одолели слабость или страх. Так вышло… Однако даже сейчас я не хочу, чтобы не случалось того, что на самом деле было.

Я говорила, что Вселенная тебя слышит, если искренне к ней обращаешься. Мы все бываем уязвимыми. И тогда мы ищем защиты. Кто где, чтобы укрепить свой дух. Даже я со своей жизнестойкостью. Как поется в песне, «не бывает атеистов в окопах под огнем». Хочется прибегнуть к чьей-то помощи, к чему-то большему, знать, что ты не одна. Может быть, это обращение внутрь себя, к неизведанным силам. И тогда годится любой инструмент, через который ты можешь сосредоточиться на главном – от деревьев или звездного неба до храма. И я бы не подумала никогда, что захочу так сделать. Но мне почему-то было мучительно услышать, что задуманная поездка может не состояться.

Мои ожидания были весьма наивны, но прозрачны и невинны. Хотя, похоже, общество  не прощает взрослой женщине переживание нереализованных вовремя порывов молодости и такая романтика подвергается глубокому осуждению и непониманию.
 
Я просто хотела быть собой в ближнем кругу друзей, среди которых могла чувствовать себя вполне вольготно, расслабиться и беспечно наслаждаться компанией и отдыхом. Мне нравилось быть рядом с мужчиной, который относится ко мне по-особенному, с нежностью и признательностью. Тогда он казался мне нестандартным, как и наша дружба. Это дарило мне яркие и свежие эмоции, которые вытаскивали из рутины повседневности и вечных стрессов.

Мне всё время казалось, что это судьба дает мне небольшую передышку. Я так недавно, всего лишь несколько месяцев назад, освободилась от гнета долгих лет опеки и ухода, я соприкоснулась со смертью и теперь исцелялась жизнью во всех ее проявлениях. Мне не хотелось от нее защищаться. Словно я выползла на свежий воздух из подвала, или, как улитка из панциря погреться на солнышке. Я была уязвима в своей искренней доверчивости и открытости. Искала света и тепла, не зная, много ли ещё впереди времени для счастья, часики-то тикают.
 
Вот почему я уступила своим желаниям и обратилась к старинной иконе Николая Чудотворца, как сумела. У меня в жизни немного было радости и свободы, зато хватало долга, терпения и труда тоже. Неужели я не заслуживаю маленькой толики того, что мне дает ощущение счастья? Я просила о возможности раз в жизни получить это невинное удовольствие, только разделение впечатлений, более ничего. Мне некуда больше откладывать жизнь. Что плохого в том, что в мире станет чуть больше радости, если это не оскорбит никого?
В последнее время я прислушиваюсь к своим потребностям, поэтому я предложила (сама не зная – кому) щедро махнуться не глядя, не подозревая, насколько действительно неравноценным может стать такой обмен: год жизни за каждый день по моему желанию, и я буду считать это чудом. Я не понимала, что происходит, и просила вразумить меня и указать верный путь. Я сама не знаю, что я хочу, я только песчинка в этом мире, а пусть будет всё правильно.
 
Выговорившись, я отпустила все печали, уважая причины, по которым наши планы могли измениться. Но поездка состоялась, и всё закончилось таким образом, что и предположить было нельзя, когда я обращалась с такой мольбой.
 А ведь всё мне было дано, как я просила, даже сторицей: мы не провели вместе ни одного дня, только ночи – так что не за что стало расплачиваться годами. Я не понимала, что происходит, я потерялась в противоречивых чувствах – я получила ответы на вопросы, жестоко, да, но всё встало на свои места. Я просила указать путь – передо мной захлопнулась калитка, но открылись ворота. Я не могла бы сама создать себе такую дорогу, но сейчас я иду по ней. Вот почему я не в тупике, а на смотровой площадке, я счастлива и благодарна. И в моих глазах – удивление перед чудесами жизни.

Нелегко мне сейчас представить, какой же умысел мог заставлять человека проявлять ко мне поддельный интерес, надуманную теплоту, притворную признательность и всё же бежать ко мне с нетерпением, подгоняя транспорт? И какую я себе «напридумывала» роль? Или выгоду? Меня просто завораживало наслаждение свободой. Я ходила по лезвию бритвы, но по-прежнему не чувствовала ни вины, ни раскаяния. Даже когда мы встретились намеренно впервые не в публичных местах.

В тот теплый сентябрьский день мы безмятежно гуляли по золотому осеннему лесу несколько часов, беседуя. Это было так хорошо. Тепло его руки на моих плечах вызывало чувство защиты и покоя – он мог бы водить меня по этим дорожкам бесконечно. Пожалуй, на «зверюшку» я не стала бы тратить свое драгоценное время.
«Если человек тебе не безразличен, – говорил он, – все обыденные вещи открываются по-другому, и знакомые предметы обретают новые краски. Мы не упустили эту осень благодаря тебе. Я видеть всё стал иначе. Ты сокровище и подарок судьбы!».
Мы, озябнув, заглянули в гости к нашей подруге, дом её был рядом. Здесь он, чувствуя себя свободно, от романтики прогулки перешел к поцелуям украдкой. Но я как-то поняла, что не хочу идти дальше. Что мне не нужно ничего другого. И не потому, что я не могу себе разрешить. Я бы позволила себе всё, что захотела. Не было ожиданий, не было запретов. Все тогда было чудесно, но моменты, когда он мне грел и целовал пальцы, когда танцевал со мной под телевизор, когда мы кормили друг друга из рук – это было такое счастье, просто блаженство, большего и не нужно. Он писал о таких же чувствах, что восторг в его глазах говорит яснее слов. И я видела это.

Но впоследствии я пожалела, что согласилась на этот случайный визит к подруге, приподняла завесу тайны или посеяла сомнения. Глупо было надеяться на терпимость и способность разделить чужую радость, хотя именно этого ожидаешь от близких людей.  Друзья проявляли либо поразительную эмоциональную глухоту, либо так выражали своё неудовольствие или осуждение. Даже намёк на нашу дружбу был им неприятен. Трудно понять, к чему они ревновали – ко времени ли, ко влиянию ли. Но даже первый концерт, единственный, о котором они узнали, вызвал, как сказал Валера, ревность и шок, так что пришлось ему долго извиняться перед ними и заглаживать свою «вину».

И всё же тогда, осенью, мы общались всё больше, мы признавали и называли свои эмоции. Хотя иногда, чувствуя его отстраненность, я говорила: «Не беспокойся, сиди в пещере, твой образ жизни и твоя личность в неприкосновенности. Будь собой».
 Я так и не была до конца уверена, что за мужчина рядом со мной. В то время он уверял, что ближе ко мне, чем к кому бы то ни было, «поэтому так хорошо со мной. Так ново и как в первый раз, так интересно, очаровательно, спокойно, душевно и так приятно».

Мы искренне притирались друг к другу. Я говорила ему, что может обижать меня – вранье и притворство, пренебрежение и невежливость. Я спрашивала, что во мне напрягает – знаю, что могу утомить собой в больших дозах, что меня бывает слишком много. Но он открещивался от предложения дистанцироваться и уверял только, что ему со мной безумно интересно и хорошо, просто кайф.

Мы на ощупь искали, как определить то, что между нами установилось. И в одном из разговоров оба признали, что это нежность. Всем ли повезет в жизни испытать такое чувство? Это не желание, не страсть, не огонь, не требование взаимности. Просто – принятие другого человека без цели, без условий, без подавления, без борьбы, без намерения быть вместе или всегда рядом, без планов на будущее. С нежностью жизнь становится мягче в своей открытой доверчивости. Можно распахнуть душу без страха получить удар.

Однажды он признался, что когда-то давно расстался с девушкой, и больше любить не сможет, все в нем умерло. Не знаю, почему меня это так резануло по сердцу. Я поняла, что у него в душе так и осталась незажившая рана, что он поделился сокровенным, своей болью, своими страхами. Я собралась и сказала: «Я рада, что тебе довелось любить, потому что это прекрасно, но давнее осталось в прошлом, а ты живёшь сейчас, и настоящее, живое, в себе предаешь ради фантома. Это не в тебе все погибло, а ты сам все убиваешь из страха перед болью и ставишь блок на жизнь, чтобы избежать потрясений. Порадуйся и отпусти с чистой душой каждого своим путем».

Не знаю, уменьшила ли я его терзания, но он уверял, что не хочет никогда меня ранить, «потому что я живая и ему далеко не безразлична». И мы решили, что любое прошлое никак не может помешать у нас настоящему, «нежной дружбе».
 
Это было, пожалуй, самое подходящее определение для наших взаимоотношений. Особенные ли они были или заурядные, как у всех, – каждый решает сам в силу жизненного опыта. Но мне жаль, что мы их не смогли сохранить. Это было прекрасно.
Просто приятельством и дружбой трудно уже было назвать эти теплые, нежные и спокойные чувства. Но они были направлены исключительно к личности, а страсти не было, ни у меня, ни у него. По крайней мере, никаких шагов он не предпринимал для этого, поэтому я была уверена в симметричности ожиданий. Я не играла чужими чувствами, я изучала свои, не обманывая ни его, ни себя.

Оглядываясь назад, я вижу, что не произнесла ни слова неправды. Я говорила, как дышала, действовала, как чувствовала. И даже сейчас я не откажусь ни от одного из своих слов. А с Валерой все с точностью до наоборот. Все слова отразились и преобразились в его Зазеркальи. Может быть, он боялся жизни просто, не готов был переживать эмоции, может, не хотел проиграть и не получить желаемого, другой причины страхов я не вижу.

Его пугало, что ему рядом со мной так хорошо. Мне тоже всё было странно и непонятно. Но это есть жизнь. И она смеется надо мной, над моими правилами и устоями, и показывает, какая она, жизнь, бывает, неуправляемая. Ни к чему не надо готовиться. Всё происходит только здесь и сейчас.

Шли мы с лета куда глаза глядят, без сопротивления и принуждения, а забрели куда-то слишком глубоко.  Словно по крошкам в сказочную чащу, откуда ног не унесешь. Но пока нам это нравилось. И ещё накануне поездки Валера, в шутку, конечно, мечтал, как самолет потерпит крушение, а мы выживем только вдвоем и останемся на всю жизнь вместе на теплом необитаемом острове. И мы радовались и ценили, что между нами есть такое доверие и открытость, и мы можем делиться друг с другом чем угодно, даже такими глупостями. И знать, что дальше это не пойдет. И что это не скучно. И что наша нежная дружба – это такая редкость.

Знали бы мы, что этого всего не станет в недалеком будущем…  Знала бы я, что мы все на пороге перемен… Впору было готовиться прыгать из самолета с парашютом. Целее бы была.

Ведь от нежности к ненависти оставался один шаг.