Нарцисс Араратской Долины. Глава 51

Где-то в середине декабря, Лёша меня пригласил поехать с ним в Латвию, в город Ригу. Его рисунки там печатали, в одной рижской газете, и он хотел с кем-то встретиться, получить гонорар и оставить там ксерокопии со своих новых рисунков. До этого, он там был этим летом, со своей красавицей женой, и ему в Риге очень понравилось. Называлась же газета - «Советская молодёжь», и это была популярная русскоязычная ежедневная газета, которая даже продавалась по всему нашему СССР. Разумеется, я не стал долго отказываться, и охотно составил ему компанию. Мы вечерком сели в поезд «Москва-Рига», и ранним утром оказались в столице Латвии. В поезде не надо было показывать проводнику никакого паспорта, и поэтому я, «человек без паспорта», ещё мог тогда перемещаться. Это была яркая и запоминающаяся поездка, особенно учитывая то, что мой богатый друг Лёша ни на чём не экономил. Мы жили в гостинице «Рига», в самом центре города. И буквально в двух шагах от неё находился не очень длинный заборчик, на котором выставлялись местные рижские художники. Днём мы там тоже вывешивались; и этим немного удивляли угрюмых прохожих, выбиваясь из обще-привычной картины. Несколько человек даже упало, подскользнувшись на льду, так как их головы были повёрнуты в сторону, так сказать, неожиданных новых зрительных раздражителей, в виде наших рисунков. Идёт себе хмурый рижанин на работу, привычным маршрутом, вдруг видит какие-то забавные рисунки на заборе, ну и ноги его продолжают по инерции идти, а голова останавливается и смотрит влево. Это было очень смешно. Слава Богу, никто ничего себе не сломал и не покалечился… Конечно же, это был не Арбат с его многолюдьем; и иностранцев здесь было значительно меньше; а с другой стороны, здесь была атмосфера, можно сказать, в чём-то даже покультурней. И художники местные нам вежливо выделили место на заборе, без особого недовольства. И не надо было никому платить за место. И всё там обошлось без неприятных инцидентов, и мы там простояли несколько дней. Сытые и постоянно хмельные, от рижского бальзама, гости из Москвы…

                Именно у этого забора мы, в последний день нашего недолгого путешествия, немного пообщались с редактором одной рижской газеты, c сильно эротической направленностью и со смешным названием - «Ещё». Редактора звали Владимир Л. Он подошёл к нашим работам, в компании с двумя ярко накрашенными девицами. Ему очень понравились мои графики, и я, польщённый, подарил какое-то количество ксерокопий. Владимир нам даже предложил пойти с ним куда-то там в гости, но нам уже было пора на московский поезд. Возможно, что мы бы попали в очень интересную компанию. И познакомились бы с интересными людьми. С рижским, так сказать, бомондом… Потом мои рисунки напечатаются в этой довольно радикальной и полу-порнографической газете. И мне даже Владимир пошлёт гонорар по почте. Этой газетой очень активно торговали бойкие старушки в московских переходах. И, я думаю, что тираж у неё был очень большой. Там печатали культурные и непристойные тексты разных авторов. Того же Эдуарда Лимонова, про которого я тогда ничего особо и не знал. Там ещё был молодой автор Ярослав Могутин, и мои рисунки украшали его тексты. Конечно же, это была хорошая и свободная газета, и я не стыжусь, что мне посчастливилось в неё попасть. Это был луч Света в нашем ханжеско-диком царстве. И, конечно же, в этой газете печатали разные платные объявления, содержание которых были настолько непристойным, что даже меня это смущало. В газете поднимались и транссексуальные темы и, я помню, там было интервью с Эриком Курмангалиевым, известным певцом с женским голосом. А что мы тогда про это всё знали? Чёрно-белые фотографии тоже не отличались пуританством, и без ретуши видны были гениталии обоих полов. Возможно, там встречался некий жизнерадостный цинизм, который сильно разлагал нашу молодёжь. Всё равно, я был сильно горд, что мои рисунки там печатали. В СССР это была первая газета такой с такой направленностью, и она просуществует несколько лет. Потом придёт пошлая мещанская «Спид-инфо», рассчитанная на постсоветских обывателей, да и появятся  разные другие бульварные газетёнки, но уровень там будет уже совсем не тот. С этим Владимиром я потом пересекусь, где-то через двенадцать лет, в Москве, в книжном магазине «Фаланстер»; на презентации книжки «Песни Аутсайдера», моей друга и бывшего экскурсовода Севы. Этот Владимир будет каким-то там деятелем в партии Эдуарда Лимонова, и чуть ли не его заместителем по партии, и будет бороться за права русскоязычных жителей Латвии. А бывший экскурсовод Сева станет известным поэтом, сочиняющим смешные баллады про свою жизнь простого русского паренька-алкоголика с рабочей окраины. А Лёша станет совершенно некоммерческим автором, которого перестанут печатать. Вот такие вот странные человеческие пертурбации…

                По прибытию в город Рига, мы сразу же сходили в редакцию газеты «Советская Молодёжь». Я там тоже оставил какие-то свои ксерокопии. И буквально на следующий день они, к моему удивлению, напечатали один мой рисунок. Жили же мы, как я уже писал, в престижной центральной гостинице, и там же, по вечерам, ужинали в местном ресторане. Лёша себя там чувствовал совершенно раскованно и совсем не напрягался. Я же - то вилку ронял, то чуть не разбил бутылку с пивом, успев её поймать у самого пола. Лёшу это очень веселило. Когда же нас заселяли, то нужен был паспорт. У Лёши, конечно же, был этот важный документ, удостоверяющий его личность. А что со мной? Лёша сказал, что я бельгийский художник, и мои документы остались в Москве. Это не вызвало никаких особых вопросов, и меня вселили в отель. Видимо, моя внешность не вызвала никаких вопросов, и я тихо молчал в сторонке и застенчиво улыбался. Сколько стоил двухместный номер в этой гостинице? Этого я сказать не могу. За всё это платил мой дружок и ангел-хранитель Лёша. Я, конечно же, тоже что-то зарабатывал, - я не был полностью паразитом; но по сравнению с лёшиными доходами, мои доходы были значительно скромнее. Спрашивается почему? У Лёши лучше продавались его карикатуры, в этом смысле, он был профессионал. У него всё было поставлено на какой-то математически выверенный конвейер. Я тоже пробовал подкрашивать свои ксерокопии цветными карандашами, но от этого они не становились лучше. Всё равно, у меня что-то тоже продавалось и деньги тут же уходили на жизнь и пропитание. Я ничего не откладывал на чёрный день. И у меня не было даже кошелька. У Лёши же имелся толстый солидный кожаный кошель, который он вальяжно клал на стол. Помню, за соседним столом ужинали люди с бандитской внешностью, и мне стало очень не по себе. И там же было несколько барышень, которые явно искали клиентов. Они призывно смотрели в нашу сторону. Добром всё это не кончится, думалось мне. Слава Богу, никаких инцидентов не произошло. А потом, поздним вечером, Лёша пошёл в местный валютный бар. Я решил туда не ходить и остался в номере…

  Cколько времени Лёша провёл в баре? Где-то несколько часов. Когда он вернулся в номер, я уже спал. Лёша привёл с собой какую-то барышню, и они немного, так сказать, пообнимались в ванной комнате. Я, всё-таки, проснулся и, сквозь дрёму, слушал доносящиеся звуки. Они не стали этим заниматься при мне. А потом, Лёша ушёл её провожать и, вернувшись под утро, крепко уснул, уставший и довольный. Потом он мне рассказал, как он сидел в валютном баре, и пил, купленный за доллары коньяк и курил свой «Кэмел» без фильтра. Его там никто не ограбил, и он познакомился там с хорошей девушкой, которая приняла его сперва за иностранца. Историю этой девушки я не помню. Была ли она проституткой или просто туда пришла с подружкой, - этого я не могу сказать. Девушек в этой гостинице было много. И мне показалось, что они там делились на две группы. В одной были латышки, а в другой – русские. Возможно, я ошибаюсь. А возможно, что так и было. Тогда ведь в Латвии шёл некий процесс обострения национальных отношений, и это сказывалось даже в этой сфере интимных услуг. Бандиты же, я думаю, были в основном русскоязычные «пацаны». Сами латыши, на мой взгляд, люди довольно мирные. Как и эстонцы. Чего не могу сказать про литовцев, вспоминая поездку в город Клайпеду. Вообще, этот рост национального самосознания был очень заметным в те годы. Русские в Прибалтике чувствовали себя людьми второго сорта, но не более того. А почему они не учили латышский или эстонский языки, чтобы не чувствовать себя ущербными? А потому что, русские не очень легко учат иностранные языки, ввиду того, что считают свой русский язык самым важным и самым богатым. Это высокомерие по отношению к малым языкам у русских есть. Были и другие несправедливости, которые возмущали малые народы. К примеру, - в СССР, конечно же, все народы были равны, но в космос запускали, почему-то только русских, украинцев и казахов. Прибалтов, евреев и армян в космос не брали. Почему? Потому что они считались людьми недостаточно советскими. Возможно, это их сильно обижало, и поэтому начался рост национального самосознания, приведший к печальному распаду нашей великой державы, занимавшую одну шестую часть Мира.

                А так, больше ничего особенного вспомнить не могу. Мы ещё съездили в Юрмалу, в полупустой электричке. В Юрмале мы пообедали в ресторане. Выпили там пару бокалов пива с лёгкой закуской, в виде картофеля-фри. Был уже вечер и мы потом прогулялись по тёмным окрестностям. Запомнилось, как мы немного поиграли в снежки на абсолютно пустом пляже. Два весёлых молодых московских художника, по очереди, друг друга расстреливали. И падали в снег с предсмертными криками. Я громко кричать не умею, - я падал тихо. А Лёша падал с громкими криками и смехом. А на море же был лёгкий шторм и дул холодный ветер. Вот такая у нас была небольшая поездка в город Ригу. Больше я в том городе не окажусь. Я, через полгода, окажусь в городе Вильнюсе, и это будем моя завершающая поездка в Прибалтику. Вскоре, это всё станет заграницей. Для Лёши это тоже будет последняя поездка в эти чудные места. Хотя, он потом поживёт где-то около двух лет в Голландии. Где наберётся зарубежного ума и разума. Вернётся из тех мест слегка чокнутым, и уже немного грустным. Я ему буду сильно завидовать, и мне будет казаться, как всем советским наивным людям, что где-то там находится наш земной Рай. Что там с Лёшей произойдёт, - про это я не очень ясно смогу понять, ввиду того, что мой гордый друг не очень склонен к откровенностям. Я только пойму, что у него там через какое-то время не будет денег. И Лёша там столкнётся с бедностью, и на всём будет экономить. И ему будут отключать свет за неуплату. И он там научится готовить себе обеды из очень скромного набора продуктов. И ему даже придётся подрабатывать у каких-то богатых  русских, в качестве бейби-ситтера при их сыне-оболтусе. И эти неожиданные мытарства пойдут ему на пользу. Больше Лёша не будет сорить деньгами, да и денег у него особо уже никогда не будет. Этот золотой период в его жизни закончится. Лёша научится жить в очень скромных условиях. Хотя, при этом, будет себе позволять крутить самокрутки с голландским табаком. Он никогда уже не вернётся в Голландию, и будет иногда вспоминать свой Роттердам, про который он мне что-то рассказывал, но я слушал это всё краем уха и ничего не помню…

                Эта коротенькая декабрьская поездка в Ригу, конечно же, осталась в моей памяти. Наша человеческая память, странным образом, запоминает не всё. Вернее, она практически всё запоминает, но только это всё хранится где-то в очень глубоких внутренних архивах, куда никак не попасть. Так мне, примерно, кажется. Можно что-то вспомнить в процессе писания, если только не начать фантазировать. Кто теперь может меня проверить? Может, я вру, и не ходил Лёша в бар, и не приводил оттуда в номер девушку лёгкого поведения? Может это мне приснилось. Как и вся эта поездка в город Рига. И не было никакой газеты «Ещё». Всё-таки, с тех пор прошло тридцать лет, и планета Сатурн, совершив один оборот вокруг Солнца, уже вернулась в том место на своей орбите, где она была в то время. Это я сейчас такой умный, и могу что-то там написать; а тогда я совсем не умел ни печатать, ни долго сидеть на одном месте, ни держать язык за зубами. Вполне возможно, что это и есть настоящая и творческая  Жизнь. Когда ноги куда-то бегут, руки что-то рисуют, а голова не успевает ничего глубокого подумать и переварить. Это же очень красиво. Жить одним днём и не заботиться о будущем. Такое вот экзистенциальное существование. Только вот одно грустно, что долго так жить нельзя. Накапливается усталость и изнашивается организм. Там можно жить, от силы, лет пятнадцать. Потом же, по законам физики и метафизики, в результате сил трения, наступает истощение. Это и есть главная загадка нашего бытия. Почему мы так быстро истощаемся и начинаем деградировать? Где источник нашей энергии?.. А источник этой энергии, на взгляд мудрых оккультистов, спрятан где-то там, в гипофизе нашего мозга. Именно поэтому, его надо беречь, и не облучать всякого рода вредными излучениями. И, надо сказать, в молодости я вообще свой гипофиз, практически, не облучал. Я иногда ходил в кинотеатры, и там смотрел разные там мудрённые фильмы. И мой гипофиз от этого не сильно страдал. Может поэтому, я и могу что-то там вспомнить, благодаря своему чистому гипофизу…