Covid Театр 2020

на фото - сцена из спектакля "Макбет", реж. Михаэль Тальхаймер,  Berliner Ensemble.


Ну, что ж...

Стали ли мы другими?

Нет. Думаю, нет...

Человек не меняется.

К сожалению. Или к счастью.

Он не меняется никогда.

Конечно, кроме тех - в общем-то, немногих, кто сумел по-настоящему изменить  свою духовную природу, да и физическую зачастую…


Ветра бьют в хмурые окна домов, листва раскидывает цвета и линии по мокрой траве и асфальту. Птицы качаются на ветках деревьев и молчат насуплено.

Осень.

Стали ли мы другими?

Да. Думаю, да.

Ненадолго человек способен вдруг осознать свою, казалось бы, очевидную и вневременную незащищенность. Ненадолго он способен раскрыть прикрытые бездумной суетой веки и изумиться: «Послушайте… Бог мой… Как мы живем?.. На что тратим чуть не все отпущенное нам и так стремительно исчезающее время?.. Послушайте!..»

Но это ненадолго…

Мы все, ну, или многие из нас, помнят те ощущения по весне.

Когда улицы и дома становились чужими.

Когда люди смотрели друг на друга с прищуром и шарахались прочь друг от друга в метро и магазинах.

Когда вдруг молчание, как какая-то великая всепроникающая  скорбная музыка повисало над улицами и площадями, вцепляясь в каждую клетку, в каждую пору...

И ты идешь по как будто мертвому обезлюдевшему  городу. Где только мерцающие сине-красные маячки полицейских автомобилей то тут то там вспыхивают и исчезают, рассыпаясь искрами далеких дрожащих бликов и отсветов.

Человеку становится тяжко и страшно под этой вдруг так явственно нависшей и приблизившейся вечностью. Жестокой в своей отстраненности, в своем безжалостном равнодушии...

- Почему!? – кричит он, человек.

И голос его дробящимся и улетающим в никуда эхом разлетается, и бьется о застывшие в кривой усмешке стены и стекла, и затихает...  – Ну, почему же!?

- Да потому что, - безмолвно и безучастно отвечает вдруг приблизившаяся и окутавшая его  явственная неизбежность. – Читал ли ты книгу Иова? Там как раз про это… “Why?” “Because…”  Если кратко… Нипочему… Так устроен этот мир…

Но человек за все свои века выживания, бессмысленных, по сути, войн и самоистребления, за все времена моров, катастроф и чудовищных эпидемий всё-таки сумел придумать что-то, позволяющее преодолевать собственную эфемерность и беззащитность. Оказываться сильнее их надменности и торжества. Оказываться сильнее ускользающего так называемого времени. Оказываться сильнее кажущейся бессмысленности своего ничтожного с точки зрения вечности краткого существования.

Он создал искусство. Собственно, за этим оно в значительной мере и нужно.

Раздвигать рамки нашего представления о самих себе. И оправдывать, и фиксировать, и объяснять что-то про нас, тех, что есть тем, кто, может быть, будет потом... Чтобы они что-нибудь поняли про нас...

Но если религия первое, к чему духовно прибегает человек, чтобы спастись и защититься в тяжкие и опасные времена, наука защищает или пытается, по крайней мере, защитить его, человека,  физическую составляющую.

Искусство же дает силы. Именно так.

Силы дает и религия, вера. Да, это верно. Но только тем, кто внутри этой конкретной религии находится.

Искусство же дает силы всем. Вне различий и убеждений.

Искусство вообще. И театр, в частности.

Конечно же, я люблю его, театр. Странно было бы, наверное, если бы я занимался им столько лет, не любя его.

И в моем понимании, он далеко выходит за рамки сценических площадок и арен.

Туда, где есть «артист» и есть «зритель». То есть и театр.

В местах самых разных и непредсказуемых.

Потому, например, я ждал, ждал с нетерпением заседаний Совбеза ООН, когда там схлестывались неистовая, яркая, прекрасная ирландка-американка Саманта Пауэр, своего рода интеллектуальный Конор Макгрегор в юбке, с нашим умницей и мудрецом Виталием Чуркиным. Который легко и, казалось бы, не сильно-то напрягаясь, двумя-тремя фразами мог довести  эту заводящуюся с пол-оборота американку до ярости.

Это были настоящие спектакли.

Чуркин, между прочим, еще ребенком снялся в нескольких фильмах. У Кулиджанова и Донского. Умел говорить очень образно и емко.

Он был старшее ее почти на двадцать лет. И мне кажется, она была немного влюблена в него.

Хотя, конечно, вряд ли бы в этом когда-нибудь призналась… Она отстаивала интересы своей страны. Он своей. По разные стороны баррикад. У обоих были семьи.

Я набирал пива и вяленой рыбы. Никакой футбольный матч не сравнится с этим живым игровым противоборством. За которым реальные судьбы многих миллионов живых людей…

Я усаживался и включал прямую трансляцию с сайта ООН. Из зала Совбеза, с не очень понятной, нарисованной в духе масонско-розенкрейцеровской символики картиной на стене.

Начинались баталии. С надменно-презрительным (по отношению к нам), но внешне, как бы вежливым стилем представителя самонадеянных англичан, с достаточно злыми и как бы всегда обиженными французами, с мудрыми и выдержанными китайцами...

После окончания заседания камера часто выключалась не сразу, и можно было видеть иногда, как Саманта в ярости вскакивала с места и бежала к Чуркину, и наклонялась над ним, и что-то кричала, размахивая руками над его головой, и, казалось, вот, вот сейчас не выдержит, вцепится пальцами в его волосы и будет рвать их, рвать, рвать…

Чуркин же, не вставая, лениво отмахивался от нее кистью руки, как от назойливой мухи, или как бы отбивая летящую изо рта Пауэр слюну. Что бесило американскую ирландку еще больше…

Когда он умер, она написала несколько очень достойных строк в память о нем…

Я помню, например,  заседание ООН, на котором выступал Путин.

Это тоже был театр. Живой театр. И где за сценой тоже миллионы людей.

Вначале все делегации бродили по фойе у зала заседаний. Кроме, конечно, лидеров самых-самых стран. Те  появлялись откуда-то уже прямо перед своими выступлениями.

Но всё равно это было довольно занятное зрелище. Все эти люди, важные и влиятельные где-то у себя, здесь бродили кучками, озираясь по сторонам и чувствуя себя, кажется, не очень комфортно.

Я подумал, как, наверное, им самим любопытно вдруг оказаться вместе в туалете у писсуаров… - Ах, это вы? Здрасте... Вы здесь... Ах, тоже пописать... Ну, что там с этими саудовцами? Опять нефть поднимается?..

Наверное, они стараются писать или "до" или "после". Чтобы здесь не заходить.

Между прочим, каждое такое заседание начинается (по крайней мере, формально) с времени общей молитвы. Когда все, по идее, должны несколько минут молиться каждый про себя и на своем, а на большом экране идет видео-нарезка из разных мест Земли, событий… Все должны чувствовать ответственность "за общее"…

Но люди всё равно люди. Всегда и везде.

Сначала, еще перед самим заседанием, когда всех пригласили в зал – фойе опустело на несколько минут. И я не понял зачем камера его еще показывает.

Но вот стало понятно.

Когда прошли все, появились, демонстративно отдельно от всех, в совершенно пустом зале, «хозяева этого мира», американцы…

Ну, а теперь «пацаны идут», так это выглядело… После всякой шушары… Впереди Керри, широко переставляя ноги и чуть сутулясь… За ним «бригада»…

На самом заседании, конечно же, иранцы уходили, когда выступал, например, израильтянин и наоборот… Какая там «ответственность за общее»…

Конечно, случались и вещи довольно забавные.

 Казахский лидер говорил довольно долго, несколько минут, после чего его вежливо, но настойчиво перебил председательствующий.

- Простите, - сказал он, - надо остановиться, какая-то техническая накладка, мы не слышим перевода, и ничего  на вашем казахском языке не понимаем…

Была довольно длинная пауза.

После чего председательствующий опять обратился к президенту, мол, можно.

- Так что, сначала? – как школьник переспросил этот немолодой человек, глава страны.
- Ну, да, - сказал председательствующий.

Президент вздохнул и начал снова…

Между прочим, ему принадлежат очень глубокие слова о театре. Мало кто из правителей так хорошо понимает его, то бишь театра, глубинную суть. Хотя когда-то цари и короли сидели на премьерах спектаклей, Александр Третий сам участвовал в постановках, как режиссер… Потому что театр моделирует жизнь, ее возможные варианты, ситуации и их развитие… Обращает к историческому опыту предшественников, тоже правителей… Которым рубили головы… Которых травили… Которых сметала толпа…

На открытии оперного театра в Астане, в 2013-ом, Назарбаев сказал:

- Если государство и его руководители думают о своем народе, о его сегодняшнем дне – они  строят фабрики и заводы. Если они думают о его завтрашнем дне, на десятилетия вперед – они строят школы и больницы. Если они думают вперед на столетия  – они строят театры.
 
По его инициативе этот театр и был построен и открыт…

Я помню уже на другой сессии выступление Трампа, когда он почти кричал, что уничтожит Северную Корею… Кричал хамски и довольно свински… В своей обычной манере…

И я помню, камера показала в этот момент какого-то северокорейского дипломата… Довольно молодого… Он задумчиво, без злобы, смотрел на человека, главу мощнейшей  и богатейшей державы, обещавшего уничтожить его страну… С деревьями и горами… Реками и рисовыми полями… Со стариками, женщинами и детьми… Чьими-то матерями и сестрами…

Он смотрел на Трампа…

Никогда им их не победить, думал я, глядя на него, этого корейца.

И конечно же, я смотрел эти недавние позорнейшие дебаты Зомби и Апокалипсиса… Байдена и Трампа…

Встал в четыре утра, как когда-то вставал, чтобы посмотреть прямые трансляции из Метрополитен…


В целом, театр, конечно, осознает свою миссию. Везде. Вне политических границ и культурологических рамок. В каком-то смысле, высоком, надмировым, это наше общее братство.

Я верил в это. И не ошибся. За малым исключением везде театр старался быть, как мог, с людьми.

Я верил в это.
И как только начались все эти карантины, я полез на сайты всех театров, самых разных стран. Я знал, верил - перед лицом общей беды, они поступятся своими обычными правилами и финансовыми интересами.

И человек из любой страны мира сможет быть приобщен к этой общей великой животворной культуре. Которая поможет ему выстоять, где бы он ни был.

Конечно, не все театры.

Я понимаю, что руководители многих из них встали перед дилеммой – открывать или нет свои кладовые, ведь это чревато серьезными финансовыми потерями в дальнейшем.
Театры стараются не выкладывать свои спектакли «просто так»…
И, например, мое отношение к одному из московских театров, любимому до сих пор, изменилось радикально. Он как-то стал не интересен совсем. Его внутренняя духовная составляющая оказалась фальшивой…

Он, этот театр,  хотел выгадать… Он свое настоящее предназначение променял на мелочность и расчет…

Которых в нем, кажется, не было раньше…

Он «выставил» только один свой спектакль… Тридцатилетней давности… Ну, чтоб отвязались…

Он хотел выгадать.

Но выгадал ли он?

Нет.

Он просчитался.

И просчитался серьезно. Катастрофически.

Его руководители оказались глупцами.

Почему?

Потому что, забегая вперед, скажу, что, например, лондонский Национальный  театр наоборот. Выставил всё лучшее, что у него было за последние годы.

Его спектакли начинали показываться в четверг. И шли до следующего четверга, когда их сменял следующий спектакль.

Я не очень люблю этот театр, и видел в нем спектакли достаточно посредственные. Да и среди представленных были и такие. Которые я смотрел всего несколько минут.

Но в целом – театр был представлен во всем своем блеске и во всей своей значимости.

Его смотрели шестнадцать недель, то есть было выставлено шестнадцать спектаклей.
 
Его смотрели в ста семидесяти трех странах мира.

Пятнадцать миллионов просмотров.

Еще раз.

Пятнадцать миллионов просмотров.

А ведь спектакль не модная рэп-композиция, не распиаренная трэш-группа...

В комментариях восторженные отзывы и благодарность. И желание прийти и посмотреть снова и снова…

Он не рухнул, этот театр. А поднялся на просто невероятную высоту…

Спектакли можно было скачать, что я сделал, с некоторыми, замечательными…

Я рассылал ссылки на них друзьям, артистам, просто знакомым… Где и когда еще они смогут посмотреть лучшие спектакли одного из лучших театров мира?..

К чести большинства наших театров, они повели себя тоже достойно.

И старались помочь людям и поддержать их. И помимо спектаклей были всякого рода онлайн чтения, какие-то придумки…

Но ведь и нам есть что показать. И что бы смотрели с удовольствием, я уверен, я знаю наверняка, из моего собственного опыта проведения и мастерских, и просто общения с "театралами" и "нетеатралами" во многих странах мира.

Нужна была только небольшая вещь. До которой почему-то никто не допер.

Надо было сделать английские субтитры.

Я уже писал много раз. Что отношение к нашей культуре во всем мире очень серьезное, если не восхищенное.

Кроме того, там культ интеллектуализма, и если человек, не знаком, скажем, с Достоевским, отношение к нему достаточно снисходительное, как к недоумку, что ли…

И несмотря, например, на сложные политические взаимоотношения с поляками, в одном из польских театров актеры читали-разыгрывали, сидя в зрительном зале, пьесы Чехова.

Это то, что выше политики. Что объединяет нас всех…

Поляки читали Чехова. А театр, о котором я говорил, кое-как выдавил из себя видеосъемку одного, тридцатилетней давности, своего спектакля…

Другой наш театр, знаменитый, из "северной столицы", показывал разные спектакли, кроме самых последних. Но смотреть их можно было почему-то только в определенный день и в определенное время. Если ты в это время не мог – извини, иди сам знаешь куда…

Англичане, напомню, выставили лучшие спектакли последних лет десяти. Которые можно было смотреть в течение недели в любое время, и можно было скачать их себе…

Не только спектакли Национального. Потом к нему примкнул Олд Вик, хотя сначала тоже раздумывал. Потом, видно, увидел ошеломительный успех своих коллег-конкурентов…

Роял Курт, как и наш - выставил один спектакль. Теперь, наверное, кусает локти.

Да, спектакли надо смотреть живьем.

Но всемирная пандемия это форс-мажор и вызов…

И многие театры, Венская опера, например, разрешили бесплатную подписку на месяц, на просмотр своих опер и балетов…

Берлинская опера, брюссельский Ля Монне, Датская опера, лондонский Ковент-гарден, Парижская опера… Мексиканцы, бразильцы, аргентинцы…

И с другой стороны, можно было как бы посмотреть, что происходит сейчас в театре, в целом.

Обычно, это урывками. Да и я говорил уже – обычно никто не выкладывает спектакли целиком. Чтобы зритель шел в театр. И смотрел спектакли там. А по подпискам онлайн-трансляций, в основном спектакли старые, премьеры нечасто...

Да и времени нет на постоянное отслеживание, хотя я всегда стараюсь следить за тем, что и где любопытного происходит.

Сейчас же и время было. Вынужденно, но было.

И, конечно, я смотрел, и смотрел, и смотрел…

Десятки польских театров. В разных городах.
 
Я вообще люблю польский театр. Он живой. Он страстный и искренний.

Там, в большинстве своем, и как правило, довольно «бедная» и простая сценография. Много пьес на актуальные темы. Традиционно, довольно свободное использование обнаженного тела. Почти всегда по делу и не как скрытая самоцель.

Как в большинстве и зарубежных, и наших опусов своего рода, где так или иначе актеров, чаще, конечно, актрис, раздевают как бы в целях «художественных» и «высокохудожественных». Но сильно "как бы".

И в отличие, например, от немцев, где эта тема, кажется какой-то больной уже многие десятилетия…

Вот, вверху картинка. Которую я вырезал из видео спектакля. Это Макбет Тальхаймера. Который почти на всем своем протяжении весь в дыму дым-машин, как в семидесятые-восьмидесятые.

Всё с самого начала (то есть после первых пяти минут, можно дальше и не смотреть, примерно так и будет дальше) залито «кровищей», ну, и голое тело и мужское и женское… Своя эстетика, на мой вкус достаточно извращенная и незамысловатая.

Но я не критик. И не театровед.

Потому я не хочу писать о спектаклях, которые не понравились, или показались убогими и примитивными, это мнение субъективное.

Лучше о том, что показалось интересным или занятным. И в театрах драматических и в не драматических.

Среди оперных театров самой экстравагантной, в хорошем смысле, остается, как мне кажется, брюссельская опера.

Вообще, надо сказать, что оперные театры везде под гораздо более серьезной опекой или государства, или частных фондов, или и тех, и других, и прочих.

На их спектакли таскают зарубежных гостей из правительственных делегаций и прочих важных птиц.

 Потому что главенствует музыка, сюжеты легко поясняются программками и субтитрами. В отличие от спектаклей драматических театров. Которые, впрочем, почти везде уже тоже с субтитрами на разных языках.

А надоевшая "классичность" в опере, более, чем где-то еще, легко "преображается" в "квазисовременность", да с "сиськами-письками", почти непременно. И "политической" "элите", и "художественной", это очень, понятно, нравится.

Оперные спектакли начинают готовиться за год или даже два до премьеры. Под них часто разрабатываются специальные технические решения в смысле освещения, движения и перемещения декораций и т.д.

И если для бюджета спектакля в нашем, скажем, драматическом театре сумма в два-три миллиона рублей для столицы и несколько сот тысяч для нестоличных театров дело обычное, то  смета оперного спектакля легко может составлять несколько десятков, а то и сотен миллионов рублей.

Сами же спектакли репетируются относительно недолго, и достаточно незатейливо. Месяц, примерно.

Часто режиссер просто ходит по сцене, рядом с ним ходит певец, повторяя перемещения, движения рук…

И главным часто становится общее режиссёрско-постановочное решение.

Которое бывает, конечно, и талантливым, и бездарным. Но которое, к  сожалению, в современном театре доминирует.

И часто мы смотрим/слушаем не Моцарта, а псевдоинтеллектуальные выкрутасы "Режиссера" на темы или близкие к изначальным в какой-то опере или спектакле, или совершенно далекие от них.

Под музыку "моцарта".

Хотя сами эти постановочные «ходы»  конечно, бывают и яркими. И неожиданными.

Например, «Любовный напиток», в том же брюссельском Ля Монне.

Действие перенесено (как же без этого), и  происходит в наше время и на пляже.

То есть, насыпан песок, стоят зонты, лежат лежаки, работает стойка-бар. Свет имитирует «солнечный пляжный».  Весь хор и солирующие певцы в купальниках и плавках, а оркестр в шортах и футболках сидит тут же, рядом.
Смотрится забавно, симпатично, публике нравится.

Бывают и более радикальные неожиданности.
В том же театре моцартовская «Волшебная флейта» в постановке модного Кастелуччи.
Первый акт довольно гламурный и эстетски умиротворяющий. С историческими костюмами и прочим в этом духе.

Второй начинается так. На сцену выходят три дородные, очень нехудые женщины. В джинсах и футболках. Они садятся на стулья на авансцене. Перед ними какие-то непонятные пока небольшие коробки-приборы.

Женщины задирают футболки и достают груди.  Тоже внушительных размеров. Кто правую. Кто левую.
Всовывают их в небольшие воронки со шлангами и включают приборы. Те начинают откачивать молоко. Которое бежит по прозрачным шлангам-катетерам.

При чем это тут? А вот причем.

Когда емкости немного наполняются, женщины приборы выключают, груди засовывают опять под футболки, и несут свои склянки к длинной стеклянной трубе, висящей параллельно сцене. И выливают свое молоко в эту трубу.

Труба эта символизирует Млечный путь. В самом что ни на есть буквальном смысле...

Вряд ли такого рода штуки возможны в Метрополитен, спектакли которого всегда достаточно выдержаны и очень ограничены в фривольностях. Чуть-чуть могут позволить, но не более того. Я смотрю их спектакли много лет. Но не постоянно, когда есть время.

Замечательных спектаклей там хватает. И по режиссуре, и по общей постановке. Музыкально, правда, они часто очень неровные.

Из тех, что не видел и относительно недавних, я бы выделил необыкновенно красивую постановку «Любви издалека» одним из лучших современных театральных режиссеров, Лепажем.

Наиболее толковое и выразительное использование модных нынче и повсеместных, светодиодов.

Их используют много. В виде экранов, в виде отдельных ламп, в виде лент и т.д.

Здесь это вот как.

Когда-то Шейнцис создал сценографический шедевр. Озеро в «Чайке» в Ленкоме. Монтировалось это очччень долго. Играть тоже было не очень удобно, эту штуку в антракте не убрать, а потому второй акт, довольно съежившийся пространственно, играли при закрытом занавесе, обыгранном декорационно.

Но всё равно. Это не могло снизить впечатление от самого озера.

Сделано оно было следующим образом. От кулис до кулис было натянуто множество проволок, параллельных планшету сцены. Которые поднимались как бы общим амфитеатром или ровным склоном, или пирамидой без конуса. От зрителя к заднику.

В свету, да даже и без света, эти дрожащие проволоки давали эффект какого-то потустороннего феерического мерцания, водной глади в легкой ряби…

Невероятно красиво… Волшебно… Завораживающе…

Здесь вместо этих проволок светодиодные ленты-трубки.

По всей сцене, от авансцены до арьера. Так же круто уходящие склоном-пирамидой вверх. Так же с пустым пространством между этими трубками-лентами.

Светодиоды не только могут светить разными цветами (ну, то есть, там их несколько видов—цветов), но и передавать-формировать видео, если это надо.

То есть, здесь было море. Где мерцали-переливались всеми цветами эти светодиодные трубки. Или наоборот делали цвет монохромным. Это море было невероятно красиво и выразительно и пластично.

В этом море появлялись хористы… По нему плыла лодка героя…

В основе оперы средневековая рыцарская легенда. О влюбленных и их несчастливой любви. О том, как рыцарь плыл по этому морю к своей любимой, и умер. Море несет некий космический и философский смысл. И решено это прекрасно.

Свои спектакли показал и Комеди Франсез. В целом, довольно архаичные. Хотя, конечно, не все. Показали, например,  "Проклятых" Иво ван Хове, бельгийца, считающегося авангардистом (сценическая версия "Гибели богов" по сценарию фильма Висконти), "Лес" Фоменко, я его видел, правда, когда они его привозили к нам на чеховский фестиваль, два спектакля Васильева - "Маскарад" и "Амфитрион".
В общем, много было интересных спектаклей. И среди них совершенно замечательный Дон-Жуан. Спектакль старый, девяностых годов, как и фоменковский и васильевские, с не очень хорошим светом и невыразительной сценографией. Но с хорошей режиссурой Жака Лассаля и с очень хорошими актерскими работами.

Я никогда об этой пьесе всерьез не думал. Видел много спектаклей и драматических, и оперных. И хороших, и так себе. По большому счету, они все были ни о чем. Ну, по моему мнению, конечно.

Как бы мораль. На самом деле не очень-то и мораль. Ну, утаскивают его в конце…

И только этот спектакль заставил задуматься.

Ла Скала открыла доступ к архиву своих видеозаписей. Честно говоря, в смысле режиссуры там мало интересного. На мой взгляд, конечно. Больше там того, что называется в некоторых слоях зрительского общества «понты».

Но есть, конечно, и спектакли замечательные. Например, очень старый спектакль Стрелера «Похищение из Сераля». С чудным юмором и замечательный по стилю…

Много было хороших спектаклей…

Риголетто у немцев… Травиата в Ковент Гарден с Рене Флеминг… Волшебная флейта в Парижской опере… Фантастически красивый спектакль Турандот Дзефирелли в Метрополитен, и лучший, кстати, по свету (правда, только в одной из редакций)…

Но вернусь с того, с чего начинал. С замечательной подборки лондонского Национального театра.

Отмечу, между прочим. Что для этого театра, в отличие от большинства наших, нет разницы для актеров и режиссеров «взрослый» это спектакль или «детский».
У нас к таким спектаклям создатели их в основном относятся как к вынужденной обязаловке и несколько сверху вниз.

Здесь нет.  И среди прочих, театр показал, например, прекрасный Остров сокровищ.

Изумительная сценография. Качественный свет.

И всегда и везде очень качественный звук. И в подзвучке актеров и в звучании живых инструментов... И я еще буду думать, как они этого добиваются. Кажется, догадываюсь, но пока не уверен.

Хороший, достойный Кориолан.

Очень выразительный, с прекрасным финалом, Амадеус… Качественные и по-настоящему смешные комедии Хитнера Сон в летнюю ночь и парафраз на тему Слуги двух господ.

Хитнер некоторое время этот театр возглавлял, теперь у него свой – Бридж-театр. И, конечно, было бы любопытно посмотреть что-нибудь «серьезное» в его постановке, не только комедию. Но такого не было, к сожалению.

Очень хорошие спектакли.

Но особо, тем не менее, я бы выделил Джейн Эйр в постановке Салли Куксон. Я его видел давно и не живьем. Но и сейчас посмотрел с огромным удовольствием. Спектакль 2012 года. До сих пор свежий, легкий в своей пластике, местами пронзительный. И очень женский по режиссуре. Это бывает очень-очень редко. Как правило, женщины пытаются ставить, как мужчины. Здесь известная и много раз виденная история открывается вдруг с иной стороны. Которую мужчина вряд ли способен почувствовать сам… И сценография там неплохая, и музыка, и ее звучание, и работы актеров…

Но лучшее, что там есть – это работа режиссера. Глубокая. Ненатужная. Точная…


Конечно, это должно было закончиться. Потому что кончается всё. Ну, или почти всё. И это закончилось, и театры закрыли доступ к записям своих спектаклей.

Но помогли многим и многим в самых разных частях этой не такой уж большой планеты. Спасибо им.


Вот, осень. И как будто вторая волна…


Но уже нет той пустоты и неопределенности, что была весной…

И которую закрыл в том числе и Театр.

Великий вечный театр.

Низкий поклон.



2020.

________