За все прощайте Часть3 Любовь не предает Глава15

XV
 Выбежав за ворота, Юля  успела увидеть как Алексей сел в такси. Тяжело вздохнув, она тоже вызвала такси по телефону и подождав несколько минут, села в него и поехала домой. Поднимаясь в лифте Юля испытывала чудовищное одиночество. Она вошла в квартиру, сняла пальто, устало села на диван, огляделась. Подавленное и гнетущее настроение не исправили ни мелодично играющая музыка, ни взятая с полки книга, ни телевизор.

Чтобы хоть как-то порадовать себя она достала из холодильника пакет молока и положила в кулек несколько котлет, чтобы покормит кота. Серый, бездомный кот  жил на крыше и был общим любимцев подъезда. И Юля часто подкармливала его, хотя от обилия подношений он был похож скорее на перекормленного поросенка, чем на бродячего кота. И пользуясь всеобщей любовью, игнорировал хлеб и не давался на руки, только мог снисходительно разрешить погладить у себя за ухом. Аккуратно поднявшись на крышу и не найдя кота глазами, Юля стала подзывать его стандартным кошачьим прозвищем.

- Кис, кис, кис,- все громче кричала Юля и чуть не потеряла дар речи, когда из-за шахты лифта на нее посмотрел Алексей. Похоже, он тоже был озадачен.

- Праздник уже закончился?- спросил он почему-то грустно и серьезно.

- Я сама ушла,- Юля растерянно остановилась.

 Алексей вышел из-за шахты, подошел к Юле, накинул куртку ей на плечи.

- Ушла, так ушла, - ответил он необычно простодушно и дружественно, усмехнувшись, добавил, - думаю, ничего сногсшибательного  не пропустила.

 Алексей повернул голову и с отрешенным видом стал смотреть вдаль на огни ночного города. Юля внимательно посмотрела на него и только сейчас убедилась, что он действительно абсолютно трезвый. Необычная задумчивость Алексея вернула к ней  воспоминания о почти забытой привязанности к «сталкеру»- непобедимому и храброму воину, дерзкому и настойчивому хакеру, вассалу всемирной паутины.
 
- Леша, а зачем ты к маме пошел? Ты же не хотел, - тихо спросила она.

 Алексей повернулся.
- Сама на день рождения к матери пошла, а меня без ужина оставила,- произнес он то ли пренебрежительно, то ли шутливо.

 Юля растерянно пожала плечами.
- Почему без ужина. Вот котлеты были в холодильнике,- и она подняла и показала пакет с котлетами, которые принесла для кота.

- Ужин заботливой жены « сам ешь – сам приготовь»,- усмехнулся Алексей,- а я вот тебе завтрак всегда в микроволновке оставляю.

 Юля растерянно посмотрела на котлеты.
- Они бы до вечера испортились,- оправдываясь, ответила она.

Вздохнув, Алексей подошел к ней.
- Давай свои котлеты,-  и  забрал у нее  из рук котлеты и пакет молока.

 Он впился зубами в котлету с такой жадностью, как будто в жизни не ел ничего вкуснее. Доел котлету, прямо из пакета выпил молока и принялся за следующую. Аппетитно жуя, Алексей  ехидно посмотрел на Юлю:
- Ты меня, Юлька, задушить должна, а ты меня кормишь.

 Юля, усмехнувшись, натянула его куртку, и опять так остро вспомнила их компьютерную вражду.

- Мы же с тобой в одной команде,- весело ответила она.

 Алексей неожиданно перестал жевать и сосредоточенно посмотрел на Юлю. Юля  испуганно прикусила губу.

- Где-то слышал,- объяснил Алексей, полагая, что напугал ее его сосредоточенный взгляд.
 
- Сама то хоть ела? – улыбнулся он и, остановил руку с последней котлетой, уже собирающей отправиться к нему в рот,-  котлету хочешь?

- Хочу, - утвердительно закивала Юля.

- У родной матери кусок поперек горла становиться, - сокрушенно покачал головой Алексей, -  на ешь, так уж и быть, поделюсь с тобой. И отломив половину, он протянул ее Юле.

- Я сытая,-  откусив, призналась Юля, -  но котлету захотелось. Ты так аппетитно ешь. Юля быстро съела котлету. После застолья она не оказалась такой вкусной, как ей показалось.
 
- А я голодный, - Алексей допил молоко,-  с обеда не ел, а у папаши моего чем больше правды скажешь, тем меньше съешь.

 Юля продолжала стоять, придерживая на плечах его куртку.

- Ты бы меньше говорил, больше бы съел,- угрюмо заметила она.

- Папаша первый начал. Сам все в гости зовет, а сам «зачем пришел? Вон пошел!»,- и Алексей, совсем как кот, стал старательно облизывать пальцы. В лице его, серьезном и задумчивом, не было ни злости, ни сарказма.

- Ты додумался. Такой подарок подарить,- недовольно проворчала Юля, теперь ясно осознавая, что Алексей  просто устроил балаган.

  Алексей весело вскинув голову.

- Да это он для вида возмущался, чтоб никто не заметил, как у него глаза заискрились. Видела, что он  хлыстом вытворял? Так разошелся, будто всю жизнь дрессировщиком стать мечтал. Да мой подарок в отличие от ваших безделушек уже сегодня по назначению используют.

И так простодушно Алексей задрал тонкий свитер и показал следы от ударов, что Юля невольно засмеялась. Сочувственно положив ладонь на красную борозду у него на груди, она участливо спросила:
- Больно?

  Алексей поспешно убрал ее руку и опустил свитер.

- Не больно,- и его лицо опять приняло независимое выражение. Алексей подошел к парапету, посмотрел вниз. Потом повернулся и, не подозревая, что котлеты предназначались коту,  спросил:
- А как ты меня нашла?

 - Ты же кот, а коты всегда прячутся на крыше.

Юля и с грустной радостью вспомнила их встречу на дне рождения Андрея Евгеньевича, где она впервые  назвала его котом.

 Алексей присел на корточки, странно вздохнул и сказал, подумав несколько минут:
- Знаешь, Юлька, я когда в Париж прилетел меня в аэропорту спросили: как Вас зовут? Я им ответил – Леша, а они хохотать. Я чуть всем не врезал, только представился, а они с меня ржать. Отец еле меня сдержал, пока  мне не объяснили, что Леша по –французски – кошка. Хоть потом Алексом и представлялся, своими выходками так французов смешил, что все равно себя  дуралеем из  «Мадагаскара» чувствовал.  Вот так:  во Франции я кот, а в России – выродок.

Внезапно замолчав, Алексей стал тихо насвистывать какую-то  французскую мелодию.

- Ты во Францию учиться ездил? –Юля поразилась горечью, с какой Алексей это рассказал.

- Нет, на экскурсию, - Алексей посмотрел на нее и со счастливой улыбкой добавил: сам с отцом напросился.

- Париж хотел увидеть?- заинтересованно уточнила  Юля, заметив, как он  радостно улыбается.

- Нет, - опять возразил Алексей,- с Эйфелевой башни спрыгнуть.

Это странное желание вызвало глубокий вздох страха  у Юли. Она беспокойно спросила:
- Чтобы разбиться?

- Это у тебя, Юлька, суицидальные наклонности,  - усмехнулся в ответ Алексей,- а я хотел спрыгнуть, чтобы полететь.

 С тревогой смотря, как он встал и раскинул над крышей  руки в стороны, Юля проговорила:
- Все равно бы разбился.

- Вот ты тоже не понимаешь,- досадно посмотрел на нее Алексей и  стал ходить по крыше размахивая руками,-  Ведь до земли – целая вечность. Прыгнул и летишь: без страховки, без парашюта, без крыльев. Не как птица, а как человек – мгновение: зато без границ, без пределов. Весь мир  под тобой: жалкий, ничтожный. Ты – повелитель горизонта, человек, который сам  набрал скорость.  Ветер в лицо, а ты в просторе  воздуха, как метеорит, несешься в неизвестность, задыхаешься. Вверху океан, внизу океан, то ли ты к земле, то ли земля к тебе и ничто больше не имеет значения, - с блестящими от восторга глазами рассказывал Алексей.

 Беспокойство в груди Юли все нарастало, она в непонятно отчаянье смотрела на него.
- Леш, ведь все равно разобьешься,- тихо заметила она.

Алексей остановился, медленно повернулся. На лице его  уже не было написано ни восхищения, ни радости.

- А я и так разобьюсь, - пристально посмотрел он  на нее,- и так Юлька разобьюсь. Тогда отец за шкирку и подзатыльниками отговорил, а я ведь знаю, я все равно разобьюсь.

 В панике она подошла к нему, горячо обняла, посмотрела в серые, пронзительные в эту минуту глаза.

- Нет, Леш, не разобьешься, ты не можешь разбиться, ты же кот, а коты всегда на четыре лапы приземляются,- вздрагивая, убеждала его она.

- Кот, - усмехнулся Алексей, но не оттолкнул ее, а сильней натянул на нее куртку,- кот среди псов. Видела, как меня твой родственничек разделал – без удара на лопатки. А говорят «лабрадоры» не бойцовые собаки. Собаки всегда взгляд прячут, а этот постоянно в глаза смотрит, словно десять лагерей прошел.

Юля улыбнулась:
- Может быть  пионерских,- и грустно добавила,-   он, Леша,  смерть видел.

 С тягостным чувством она вспомнила, как Андрей Евгеньевич зашел к ним после похорон Александра Викторовича, брата Сергея Викторовича. Зашел уже попрощаться, поскольку уезжал обратно в воинскую часть, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, какую жуткую трагедию он пережил. Погибли все, кто был с ним рядом на боевом задании в Чечне, а он один остался. Даже матери дед запретил  о чем либо его спрашивать. Тогда он избегал смотреть кому-то в глаза. Когда же Юля, еще совсем ничего не понимающий ребенок, радостно бросилась его обнимать, он с таким страданием взглянул на нее, что она испугалась и заплакала. И болезненно отвернувшись, он ушел, не сказав ни слова, и только спустя время Юля случайно узнала, что с ним произошло.

- Так я тоже видел, -  запальчиво воскликнул Алексей, и положив обе руки Юле на плечи,  и с силою, очевидно, не сознавая, что делает, начал трясти ее:
- Тоже видел, Юлька. Отца ненавижу, мать ему никогда не прощу.

 И, резко бросив ее и отвернувшись, он гневно ударил кулаком по бетонной стене шахты лифта.

- Зря ты так, - не в состоянии ничем смягчить его гнев, Юля растерянно наблюдала, как Алексей болезненно трет запястье и гладит  сбитые до крови  костяшки пальцев,-  что он еще мог сделать, чтобы ее спасти?

- Он все, Юлька, мог,- горячо заговорил Алексей,-  с его деньгами он все мог. Он ей подснежники в декабре привозил, а спасти не смог, значит умышленно не спас.

  И Алексей пренебрежительно посмотрел на Юлю с затаенной враждой.

- Если бы он ее специально не спас, он бы к моей матери  не пошел,- догадавшись, о чем он подумал, ответила Юля.

- Вот потому и убил, что к твоей матери пошел,- уже не скрывая злости, зыркнул на нее Алексей и  с усилием переходя на безразличный тон, добавил, - прикрылся заботой и сострадательностью, а сам только и думал, как бы себя осчастливить совместным проживанием  с обожаемой Катюшей. И посмотрел на Юлю, как смотрел бы на ведьму  средневековый инквизитор.

 Виновато опустив голову, Юля тихо произнесла:
- Ты все летать мечтаешь, а не понимаешь, что прыгать легче, когда знаешь, что разобьешься, чем прыгать и знать что не разобьешься, а будешь жить, мучаясь в инвалидной коляске.

 После удивительно долгой тишины на лице Алексея появилось  изумленное, доверчивое выражение, которое она не видела никогда раньше.

- Юлька, ты с какой планеты?- пытливо прищурился он.

- Я с «Зоны»,- усмехнулась Юля. С удивлением она наблюдала, как Алексей повернулся, совсем без опаски подошел к краю крыши, посмотрел вдаль.

- Не встречал,-  спокойно вздохнул он, и в голосе его уже не было ни иронии, ни злости.

 Никто не поверил бы, что Алексей, который не считается ни с кем и ни с чем такой только потому, что живет на своей собственной планете – виртуальной зоне его героя, придуманной им самим. Живет и сам не замечает этого, прячась от всего мира под слоем острых колючек.

- Ты же проводник, а не житель.

 И Алексей не мог видеть какими добрыми, искренними, любящими глазами Юля смотрела на его силуэт в свете ночного города. Он молчал и со странным видом смотрел на небо, полное бесконечных звезд и галактик, среди которых  нет его планеты. «Зона» – планета призрак, местность миф, запретная территория в его душе, безжизненная и покинутая только до тех пор, пока он не сбросит свои колючки. Юля подошла к нему, стала рядом и тоже стала смотреть в темное небо, в безлунную ночь.

- Смотри звезда,- вдруг радостно закричала Юля,- звезда  упала.

И она восхищенно задела рукой небосвод, где на недосягаемом расстоянии небо прочертила яркая вспышка.

- Я видел,- Алексей пристально вглядываясь в небо, мгновенно поглотившее такое удивительное зрелище,-  ты желание загадала?

Юля посмотрела на Алексея. Долгие четыре года она шла к нему. Через горы книг и пособий, часов репетиторства, дней блужданий по сети интернета и  череде игр на бесконечно меняющихся ландшафтах: на земле и под водой, в  прериях и джунглях, на небесах и  в космосе,  в подземельях и тюрьмах, на гоночных трассах и виражах скалистых гор.  Но теперь наяву под ночным небом она видит его без доспехов, плащей и панцирей, без бластеров, мечей и арбалетов, таким, каким бы он не смог спрятаться ни за одной маской и она как русалочка, готова отдать свой голос, только чтобы молчать  с ним рядом.

- Моё уже сбылось, - тихо ответила она,- а ты загадал?

- Я не успел, - грустно смотрел в небо Алексей,- я только подумал, какая она красивая и….. – спустя время, словно он с трудом мог это выговорить, добавил:   счастливая.

Он повернулся, и они смотрели друг на друга особенно долгим, пристальным взглядом, будто не звезда упала с небес, а что-то непреодолимое рухнуло между ними.

- Уходи от меня, Юлька,- вдруг предложил Алексей.

 Юля смотрела в серьезные серые глаза и медленно, но настойчиво  к ней опять возвращалась та странная сила, что заставляла искать его среди миллионов.

- Я не уйду, я с тобой, Леша,- тихо и необыкновенно настойчиво ответила она.

- Со мной,- усмехнулся Алексей и неторопливо сел на парапет, свесив ноги с крыши,- и вниз головой тоже со мной?

Юля тоже медленно и осторожно  села рядом. Наблюдая  с высоты четырнадцатого этажа, как по шоссе проносятся яркие огни машин, немного кружилась голова.

- И вниз головой тоже,- вздохнув, согласилась она.

- Так прыгай,- решительно смотрел на нее Алексей без тени улыбки.

- Прыгну,- уверенно согласилась Юля, и добавила,- но только с тобой.

 Алексей встал в полный рост, прошелся вдоль, рискованно балансируя и вернулся на место, остановив на ней ожидающий взгляд. Юля растерянно встала рядом. Быстрым, уверенным  движением Алексей подхватил ее на руки. Куртка соскочила с плеч и полетела в пропасть высоты  четырнадцати этажей.

- Ты чего, Лешка!- отчаянно закричала Юля, обхватив его за шею. Она в ужасе смотрела на него,- отпусти, отпусти меня!- в панике кричала она, но боялась даже пошевелиться, чтобы не нарушить шаткое равновесие.

- Так со мной или без меня? – спокойным и ровным голосом продолжил Алексей, бесстрастно смотря ей в глаза.

- Леш, перестань, - Юля в смятении вглядывалась в его глаза и видела опять в этих глазах непреклонную уверенность.

- Со мной или без меня?- повторил Алексей и повернулся, намереваясь спустить Юлю с рук на крышу.

 Мигом  пронеслось все, что хотелось вспомнить. Его теплые объятия, его  отчаянный голос, его нежные поцелуи.

- С тобой,- решительно кивнула Юля и безвыходно закрыла глаза.

 Алексей уверенно  повернулся, вставая лицом к бездне, крепко прижал ее к себе и через секунду  прыгнул. Сердце у Юли перестало биться, но сразу же она поняла, что он прыгнул назад. Алексей  упал на спину, Юля упала на него.

- Ненормальный, сумасшедший, чокнутый,- вставая, яростно  закричала Юля.

Алексей засмеялся, схватил ее за руку, притянул к себе.

- Это ты чокнутая, Юлька,- обнимая ее, смеялся он.

- Отпусти меня, псих,- отбивалась она.

 Алексей крепко обхватил ее руки, лишив ее возможности двигаться, прижал к себе, спросил серьезно и сосредоточенно:
- Я, может быть,  поверил, что ты меня любишь, если бы ты сказала мне, за что меня можно любить.

 Уже не сопротивляясь,  Юля  покорно и радостно немела в  его горячих объятиях. Хотя и усевшись на холодной крыше, она совсем не чувствовала холода. Казалось, что его вспыльчивость настолько велика, что все его тело постоянно пышет жаром, как расплавленный металл. Согреваясь и прижимаясь к нему еще сильнее Юля ответила:
- За то, что ты, такой как я.

 Алексей хитро прищурился:
- А какой я?

 Со вздохом Юля обняла его.
- Странный и одинокий.

- Нашла за что меня любить,- с грустной улыбкой Алексей нежно погладил ее по волосам.
 
Они сидели  на крыше, и Юля с замиранием сердца чувствовала его острый подбородок у себя на плече, его теплое дыхание. Он совсем без неприязни обнимал ее, гладил и смотрел сквозь темноту на крыши многоэтажек. Показалось, он молчит, потому что думает о чем-то.

- Леша, что с тобой? – тихо спросила она.

 Алексей, который обычно просто вскользь отвечал на ее вопросы, сейчас поднял голову и пытливо посмотрел на нее. Смотрел долго, пронзительно.

- Ты часто так говоришь, как будто знаешь меня, - наконец, проговорил он, - а ведь я тебе ничего не рассказывал о себе.

 Ночь, абсолютна темная и абсолютно безмолвная,  усилила в эту минуту у Юли необычное ощущение  страха перед неожиданным разоблачением.

- Можешь не рассказывать, я и так все знаю,- уклончиво отвернулась она, боясь раскрыть ему правду.

- Как же я забыл, - усмехнулся Алексей  и, успокоенный, опять положил голову ей на плечо,- ты из тех  помешанных, которым интересно знать даже какими палочками я в зубах ковыряю. Да половина из того, что ты знаешь, я сам и придумал.

 Юля облегченно вздохнула, необыкновенно нежно обняла его. Ничуть не смутившись,  попросила тихо:
- Тогда расскажи, что не придумал.

- И что же тебе интересно? – ответил Алексей с оттенком иронии,-   сколько раз в месяц папаша мне кредитку пополняет?

Голос его опять стал жестоким и насмешливым. Юля грустно ответила:
- Тогда молчи.

 Алексей опять порывисто поднял голову. С какой-то простодушной и трогательной обидой  заговорил:
- Я бы мог тебя понять, если бы тебе деньги были нужны,- и он задорно взлохматив челку, изобразив на лице наивное выражение, - я, как будто, не из пломбира сделан и с кошками меня только компьютерная мышь  связывает, а ты прилипла, как комариха и «Москитол» тебя не берет.  Только прихлопнуть и остается.

 Никак не ожидая таких обидных слов, Юля резко оттолкнула его, опят горькое отчаянье овладело ей. Пытаясь встать, она яростно закричала:
- Вот и прихлопни. Давай, избавься от меня. Выполни обещание, которое ты сегодня  отцу дал.

 Но, вместо того, чтобы дать ей уйти, Алексей с силой заставил ее сесть.

- Вот и не могу,- хватая ее за руки и опять прижимая к себе, заговорил Алексей и совсем по детски сощурил глаза, будто от обиды,-   ты во мне уже с кровью смешалась.

Его дерзкое  в эту минуту лицо необыкновенно оживилось в порыве непонятного веселья, серые глаза засверкали одновременно лукавым и добродушным светом. Обхватив ее, словно что-то родное и близкое он также язвительно продолжил:
- Все.  Добилась своего, отравила меня. Мы теперь в симбиозе до страшного суда. Я  наверно буду единственный  из грешников, который будет, благодаря и радуясь,  в адово пламя идти, когда меня от тебя избавят.

 Почему-то испугавшись его слов, Юля пронзительно посмотрела на него.  Она даже мечтать не могла о том, что он будет так нежно обнимать ее, но почему-то насторожилась от  его внезапных откровений. Чувство, что он что-то задумал и все же броситься вниз с крыши, не переставало терзать ее.

- Леша, ты зачем на крышу забрался? – беспокойно спросила она.

  Алексей удобнее вытянул ноги, будто собрался навсегда остаться тут, посмотрел на Юлю изучающе, собираясь сказать что-то личное и  против обыкновения, ответил ей совершенно без насмешки:
- Я  в детстве часто на крышу залезал. Долго  сидел и на звезды смотрел. Даже считать пытался. Заберусь и жду, будут меня искать или нет. И никому не нужен. Спускался, а отец даже не знал, что меня не было, а от матери получал, что штаны где-то испачкал и куртку порвал. Матери не стало, вообще мог домой ни днем, ни ночью не показываться и никто не заметит. Отец успел в перекур меня сделать, а потом времени на меня уже не осталось – все некогда было. Всю жизнь в тяжелой промышленности.  Металлургию знает лучше, чем  собственный дом.  Не отец, а железный монумент. Весь из железа, что внутри, что  снаружи. Ни разу со мной, как близкий человек, не поговорил. Даже вопросы, которые я ему задавал, никогда не слышал, к энциклопедиям отправлял. Днем его не видел, а ночью спал. Что отец у меня есть тогда и понимал, когда  набедокурю и   подзатыльники получаю.  Ни одна няня со мной больше недели не держалась, сама увольнялась, вот я с детства сам по себе и себе на уме.

  Алексей замолчал. Он проговорил все это таким спокойным тоном, будто речь шла совсем о постороннем человеке. Юля давно знала, насколько Алексей легко скрывает от всех свои мысли и чувства, прячет от чужих глаз даже малейшее проявление симпатии к кому бы то ни было, но о тяге к уединению, так присущей и ей, она узнала от него впервые. Он всегда был на виду, всегда в большой компании друзей и подруг, казалось, что его устраивает такая жизнь и он совсем не чувствует себя одиноким. Только в сети она знала его таким, и уже давно думала, что это было только притворством.

 Пораженная схожестью их судеб, Юля вздохнула и сказала, невольно намекая на собственное одиночество:
- У меня хоть и мать я ее тоже сутками не видела. Она же одна, помогать некому, вертелась, как белка в колесе. Цифры, бумаги. Пол ночи с калькулятором. Даже сказки на ночь никогда не читала. Зайдет, поцелует, одеялом укроет и уходит. На каникулах – у бабушки с дедушкой. Им тоже со мной играть некогда было, зато у них кошка была. Вот мы с кошкой и подружились. Кошка боевая была, даже собак во дворе гоняла, зато мальчишки ее ловили и мучили. Я ее всегда от них защищала, а они меня за это невзлюбили. Всегда меня во дворе снежками обкидывали, а летом – водой брызгали.  Я тогда об отце и начала мечтать, чтобы защищал меня, в обиду не давал.

 Алексей отчего-то усмехнулся. Юля невольно замолчала, удивленная несвоевременным смехом, вопросительно посмотрела на него.

- Тебя защитишь,- колко заметил Алексей и улыбнулся,-  Вон Вовку из-за кошки чуть не покалечила. Это от тебя людей надо защищать.

  Он сказал это обычным голосом, с такой неподдельной простотой и задором, что Юля не подумала  бы на него обидеться, но  почувствовала какое-то безотчетное смущение.
- Зачем ты так? Я же женщина. Мне хочется быть слабой,- уязвлено  ответила она.
 
- Женщина, - протяжно передразнил Алексей и  продемонстрировал ей, как она часто одним   рывком прижимала его к себе, упираясь в плечо своим заплаканным лицом, изо всех сил крепко сжимая объятия. Со смехом продолжил, вспомнив первое впечатление от ее выходок:
- А ведешь себя, как мужик. Если бы я сам не удостоверился, до сих пор бы  сомневался. Первый раз у института я тебя за юнгу с пиратской шхуны принял, тебе в отцы только капитан Флинт и годиться.

Горькая улыбка скользнула по ее лицу. Она смущенно опустила глаза, сделав вид, будто  рассматривает черного скорпиона, вышитого у него на свитере. Тем не менее, она продолжила:
- Пусть был бы капитал Флинт, а вообще то я хотела, чтобы  у меня отец космонавтом был. Они же ничего не бояться,  раз в космос летают. Смелые и сильные. Появиться у меня такой отец и сразу все завидовать будут и обидеть не посмеют.

  Грустно задумавшись, Юля замолчала. Алексей вдруг посмотрел на нее уныло и виновато, но заметив, что на глаза у Юли наворачиваются слезы, мгновенно вскинул голову и сказал насмешливо:
- Вот и хорошо, что мой папаша на твоей матери не женился. Был бы у тебя  отец-космонавт: близорукий, прижимистый и с больным сердцем. Это он из меня космонавта сделал – одним подзатыльником сразу  на околоземную орбиту отправлял.
 
 Невольно засмеявшись, Юля взяла его руку, на которой тоже остался след от хлыста, погладила ее своей ладонью. Все происходящее казалось ей теперь сном, который ей придумал кто-то добрый и подарил. Совсем не Алексея она видела сейчас рядом с собой, а того, почти позабытого «Сталкера», виртуального, но такого дорого и близкого, вдруг материализовавшегося из голограмм и матриц в живого человека.

Вдохнув свежего холодного воздуха, все еще надеясь проснуться, она ответила:
- Мне все равно, а отца очень сильно хотелось. Я своего и не помню. Вроде бы должна что-то помнить, а  на фотографиях иной раз путаю с кем-нибудь. Не то, что наказаний, даже голоса не помню.

 Посмотрев на свою руку, которую так нежно прижала к себе Юля, Алексей осторожно высвободил ее, боясь, что внезапная ласка вызвана жалостью к нему.

- Вообще-то отец у меня хороший,- потер руку другой рукой Алексей,- сколько потом у меня новых мам было, только твоя сама ушла. Горячий он только, а так отходчивый.

 Заметив сколько у них с отцом схожих черт, как внешних, так и в характере, Юля с укором посмотрела на Алексея.
- Как ты.

- Как я, - глухо согласился Алексей, рассматривая красную полоску на коже, но несложно  было услышать в его голосе  гордость.

 Со щемящим чувством трогательной заботы Юля откинула ему со лба непослушную челку, которая делала его взгляд угрюмым и колючим, спросила дрогнувшим голосом:
- А ты, Леша, неужели маму никогда не хотел? Никогда об этом не думал?

 То ли оттого, что она убрала эту колючую челку, то ли отчего-то другого, Алексей поднял на нее спокойные, пытливые глаза.

- Хотел.  Честно хотел.  Только хотел, чтобы она отца любила.
Юля хотела возразить, но прежде чем с ее языка сорвалась фраза, Алексей зажал ей рот ладонью.

- И не твою мать,- резко, но весело  добавил он.

Вместо ответа Юля несильно укусила его за ладонь.

- Кусаться!- возмущенно отдернул руку Алексей и словно от боли затряс ей в воздухе,- совсем дикая, никакого воспитания.

- Ты отцу расскажи, он тебе другую жену подгонит,- участливо посоветовала Юля и по-кошачьи предупредительно зашипела.

- Вот злюка то, а,- досадно воскликнул Алексей,- со мной отец хоть сам справлялся, а  твое воспитание без ремня бы не обошлось.

  Прижавшись к Алексею Юля хитро ответила:
- Я бы с тобой сбежала.

Алексей громко засмеялся:
- От родной матери? С шутом, бродягой и оборванцем? Неизвестно куда и зачем, у которого  одна десятка в кармане сбежала бы?

Лицо Юля вдруг стало особенным: грустным, серьезным, отчаянным.

 -Я же сбежала, Леша, сбежала,- но, заметив, как руки его в панике, пытаются оттолкнуть ее, заставила себя засмеяться и добавила,- сбежала бы, чтоб ты далеко не удрал.

- Тебя бы я не взял, - Алексей прекрасно понял, что она хотела сказать и побоялась. Он грустно вздохнул,- там еще хуже, Юлька, еще страшнее, как среди зверей. Всего надо яростью добиваться, злостью. Постоянно надо  право на жизнь доказывать: кулаками, кровью, когтями, упадешь: никто подняться не поможет, еще и все карманы обшарят.

- Почему же ты второй раз сбежал, неужели ты так мою мать сильно ненавидел? - Юля робко посмотрела на него.

 Закрыв глаза, Алексей отвернулся, тихо произнес:
- Ты не поймешь.

- Да ты просто эгоист!- возбужденно закричала Юля,- почему вы все такие? У моей матери никого не было. Потом никого, никогда, я так страдала без отца, а у нас в семье даже розетки  мать чинила.

Это обвинение  заставило Алексея  бороться с негодованием.

- Это вы все такие, - гневно возразил он,- что ты можешь знать о своей матери? Она все от тебя скрывала. Ничего тебе не рассказывала. Про отца, про меня, что твой дед мою мать лечил. Что я  отплатить ей грозил, что весь ее род поклялся ненавидеть.

- Я знала,- упрямо возразила Юля.

- Ты никогда бы ко мне в машину не села, если бы знала,- не согласился Алексей.

- Я знала,- призналась Юля.

  - Знала? – удивился Алексей и некоторое время недоверчиво смотрел на нее.

- Надо было постараться понять, Алексей. Неужели тебя не посещала мысль, что твой отец тоже горюет и страдает? –на ее лице отразилась светлая  обида,- у тебя была бы мать, а у меня отец и нам не было бы так одиноко. Даже как брата, я все равно бы любила тебя не меньше.

     Алексей давно не с кем не разговаривал о матери и почему-то действительно не думал, что чувствовал тогда отец, почему не пытался его утешить. Почему  долгое время молчал, а по вечерам закрывался в кабинете и до утра у него горел свет.

Опять Юлька заставила его посмотреть на себя со стороны, осознать бессмысленность его мести, подтверждая слова Андрея. Воспоминания всколыхнули эти чувства с новой силой.  Мрачно, не в состоянии скрыть подавленности, он недовольно посмотрел на Юлю, тихо заговорил:
 - Вот потому ты ко мне и прилипла, что отца у тебя не было.   Подумала, что если я осмелился поднять  пистолет, то я сильней космонавта. От твоей любви скоро ничего не останется. Я унизил тебя, оскорбил, надругался над тобой, бросил. Один мой  друг сказал мне однажды: «Самый легкий способ убить любовь –  предать ее».  Я твою любовь еще в машине убил.

 Несколько минут Юля молчала, последние слова Алексея особенно поразили ее. Но вскоре она вновь обратилась к нему:
- Ты не должен так думать, я сама этого хотела.

 - Если бы ты хотела, ты бы сказала, что проиграла, а не выиграла,- горячо воскликнул Алексей.

Юля озадаченно посмотрела на него:
- Ты не виноват. Ты меня из машины выгонял, а я не ушла.

- Я знал, что ты не уйдешь, был уверен, что не выйдешь, - и, не задумываясь, почему он это делает, Алексей схватил Юлину голову, зажал ладонями, срывающимся голосом закричал:
-  Тебе ведь плохо было? Я у Андрея не спросил, ты мне скажи, ведь на самом деле плохо?

 Внезапная вспышка бешенства Алексея опять напугала Юлю.

- Я не помню, Леша, не помню,- испуганно отшатнулась она,- не помню я.

Алексей крепко держал ее голову обеими руками, не давая высвободиться, пронзительно смотрел в глаза, почти не дыша:
- Не ври мне. Все мне про  любовь врали, а ты не ври. Я тебе не вру и ты мне не ври.

 Волнение, охватившее ее, вдруг сделало ее совершенно слабой. Не понимая, зачем ему это нужно, она с усилием опустила голову, чтобы освободиться  от его ладоней, положила руки ему на плечи,  и словно оправдываясь, тихо и запинаясь стала говорить:
- Я расскажу, Леша, расскажу. Только успокойся. Мне плохо было. Очень плохо. Страшно, холодно, больно. Я по трассе шла, замерзла. Какая-то машина остановилась, я села. В салоне тепло, я сразу заснула, очнулась в больнице. Врачи, мама, а мне плохо. Все меня расспрашивают, а я, как в бреду «не помню, не знаю, оставьте меня в покое». Сама презираю тебя: за боль, за предательство, а сама думаю «Неужели разбился и все бессмысленно?» и спросить страшно, скажут «разбился» - тут же умру от горя. Андрей Евгеньевич в палату зашел, он всегда странно себя ведет, сразу всех попросил выйти. Мама не вышла – выгнал. У  кровати сел,  первое что сказал: «будешь молчать – помогу тебе, расскажешь – помогу  ему, скажешь правду – помогу вам обоим». Я кивнула, села. Он ладонь мою взял, в глаза посмотрел и спросил: «Алексей сначала блузку с тебя снял или джинсы?». Меня сразу  стошнило. Дальше спрашивал, как будто все уже знал. Что отвечала – уже не помню. Правда не помню,  слезы градом текли,  я все ему рассказала, потом он обнял меня, и я опять заснула. Проснулась,  будто тысячу лет прошло, все – как не со мной. Одна фраза его только в голове крутится, что любовь ненависти не сестра, а мать. Я до сих пор этих слов понять не могу.

 Алексей  с серьезным и сосредоточенным видом все выслушал. Пристально посмотрел ей в глаза, словно в поисках чего-то, требующего особого объяснения. Но, видя ее растерянное и непонимающее выражение лица, задумчиво отвернулся.

- Он часто говорит такие фразы, смысл которых только ему и понятен,- спустя некоторое время, произнес он. Показалось, даже несколько испуганно и словно он постиг что-то, что не смогла осознать Юля, спросил:
- Если ты не поняла, тогда зачем ты ко мне приехала, зачем за меня замуж пошла, зачем ребенка моего в себе носишь?

  Юля робко наклонила голову ему на руку, неподвижно застывшую в ожидании ответа. Подняла на него глаза, растерянно улыбнулась, но в этой улыбке не было ничего веселого, только лишь виноватое:
-  Без тебя мне ничего не нужно и я подумала, пусть то, что у меня есть, будет связано только с тобой.

     Алексей крепко обнял Юлю, но тут же, словно обжегся,  опустил руки и через мгновение склонил  на них голову. Юля взяла его за руки, отвела ладони. Алексей не противился, но  его лицо ей показалось застывшим и мертвенно-бледным. Она осторожно положила его онемевшие руки себе на плечи, а Алексей, словно во власти особого потрясения измученно склонил голову ей на плечо.

- А ты почему согласился на мне жениться? – проговорила Юля, почему-то сорвавшимся  голосом.

 Алексей молчал, лишь слегка приподнял отяжелевшую голову и посмотрел на нее.
- Ты же сразу согласился, мне возражать даже не пытался, -напомнила Юля,- из мести согласился?

 Алексей прикоснулся своими теплыми губами к ее щеке, потом к шее. Прижался щекой к ее холодным волосам и прошептал на ухо:
- Нет, Юля. Совсем не из мести.

 Она  хотела возразить ему, но необычное состояние Алексея заставило ее молчать и только пристально и внимательно наблюдать за ним.

-  Из корысти,- продолжил Алексей через время и опять прикоснулся к ее щеке губами.

- Это как? – удивленно воскликнула Юля, остановив на нем недоверчивый взгляд.

- Тебе было плохо со мной, а мне  с тобой – хорошо,- проговорил Алексей с горькой, загадочной интонацией,-  мне с тобой было хорошо, легко и только с тобой – не одиноко.

И так отчаянно он прижал ее к себе, что Юля осторожно повернулась, опустила голову ему на грудь и вдруг поняла, что он весь дрожит.

- Пойдем домой, Леша,- предложила она, полагая, что он замерз.

- А где мой дом, Юля? – тихо прошептал ей на ухо Алексей.

 Задумавшись, Юля опять взглянула на него, в его глаза в эту минуту особенно отчаянные  и грустные, погладила ладонью его всегда растрепанные волосы.

- Андрей Евгеньевич говорил, что дом у  человека там, куда в трудную минуту возвращает его сердце,- произнесла она и ей показалось,  будто это говорил кто-то другой.

Он так горячо обнял ее и прижал ее голову к своему плечу, что Юля подумала, что он не хочет, чтобы она смотрела на него.

- Тогда мой дом на крыше,- так же грустно заключил он.

- Нет, твой дом там, куда вернусь я,- погладила носом его шею Юля.

 С какой-то торопливой  горячностью, он погладил ее волосы,  обнял, не давая шевельнуться и в этом его движении чувствовалось сопротивление ее ласкам, сопротивление судорожное, отчаянное.

- Ничего ты не знаешь про меня,- глухо заговорил он,- я же по самому дну, по самой грязи  шел, такое видел, такое пережил. До крови дрался, меня до потери сознания били, воровал, бродяжничал, голодал, похлеще любого корейца собак научился готовить.  Всякую дрянь пил, курил, кололся.  Я даже сам не знаю почему я еще жив. Для смерти я всегда легкая добыча. Зачем ты ко мне прицепилась?

 С непритворной лаской она прижалась к его груди, обняла со  всей теплотой, на которую была способна:
 -  Я давно была с тобой только ты не знаешь еще. Всякий раз собираясь спать я слышала от тебя: «Останься со мной». И я оставалась: до самого утра, до ранней зари, до поздней ночи,  а когда  склоняла голову на подушку я обнимала ее так крепко, как хотела бы обнять тебя. Ты сам разбудил во мне это  чувство, которое без тебя никогда, быть может, не проснулось. Однажды я хотела оставить тебя и ты  чуть не разбился. Теперь я  должна знать, что  ты опять стал самим собой: плутоватым котом, с которым ничего не случиться.

- Ты, Юлька, не странная, ты реально чокнутая,- в ответ засмеялся Алексей, решив, что это просто ее восторженные фантазии.

 Он обхватил ладонями ее голову, закинул назад и поцеловал.  Поцеловал так страстно и горячо, что Юля поняла, как сильно он возбужден. Что его мучает  бешеный голод. Голод, похожий на тот, который  заставлял с жадностью есть котлеты. Юля подумала, что до этого момента она даже не жила. Так стало горько и радостно от мысли, что она вдруг стала нужна ему. Не страстная любовница, не законная жена, а она – чокнутая и ненавистная липучка.

- Леша, Леша,- в ответ застонала она,-  как ты нужен мне, Алешка. Если бы ты смог почувствовать, как ты нужен мне, зачем ты меня все время отталкиваешь? Почему не веришь, что я люблю тебя?  Объясни мне что это, если не любовь? Ответь мне  и я оставлю тебя навсегда.

И в тот миг, когда ее пальцы сомкнулись, обнимая его, Алексей вздрогнул.  Когда он потерял остатки пространства, разделявшее их, он почувствовал вновь  полное и неподвластное ему желание верить ей и быть с ней. Ни слова ни говоря в ответ он встал, схватил ее за руку и увлекая за собой, стремительно, почти бегом пошел к выходу с крыши. Собираясь спускаться по шаткой лестнице, он так торопился, что чуть не спрыгнул вниз. Юля удержала его, остановила и опять после жаркого, томительного поцелуя, он осторожно помог ей спуститься.

 В лифте, взволнованно и жадно прижав ее к стене, Алексей словно теряя силы, медленно опускался на колени, покрывая поцелуями все ее тело. Целовал горько, безнадежно.

- Отпусти меня Юлька, отпусти, отпусти меня,- шептал он и ладонями скользил по ее бедрам вверх, поднимая  платье.

Уже задыхаясь, не в силах сдерживать переполнявшую ее страсть Юля стянула  с него свитер.

- Если я тебя отпущу, ты разобьешься,- отчаянно говорила она в ответ,- ты разобьешься, Леша.

Вдруг он резко поднялся. Мучаясь от желания, закрыл глаза, прижал ее к себе.  Ловя воздух где-то у нее над ухом, он ответил:
- Я же кот, я не разобьюсь, отпусти меня, прошу, отпусти.

 Опять его руки начали скользить по ее телу,  давая понять, что у него не было больше сил сдержать этот пожар. Все горячей становились объятия, все жарче дыхание, все слаще поцелуи.

- Ты только для меня кот, только со мной кот, только рядом не разобьешься,- шептала Юля в ответ.

Иссушающая жажда, захлестнувшая обоих, принуждала искать не влаги, а огня. Сухие ладони, пересохшие губы, разгоряченное дыхание безжалостно сжигали пространство, разделявшее их  жгучей пыткой.

- Дверь,- выйдя из лифта, торопливо говорил Алексей, прижимая ее к стене и не переставая  обнимать, гладить, расстегивать одежду, - открой быстрей дверь, мои ключи в куртке остались.

- Я сейчас, секунду, я сейчас,- и Юля быстро нашла ключ и, вставив в замочную скважину, повернула его. Не дожидаясь, пока она  достанет ключ, Алексей втолкнул ее в квартиру. Раздвинув ей ноги коленом, он подхватил Юлю на руки и занес к себе в комнату.

Он отчаянно целовал ее  губы, обжигая ее лицо  грубой щетиной на небритом подбородке. Прижимал к себе, жадно, страстно, исступленно. Увидев разобранную кровать, на которой может быть еще сегодня, он обнимал свою любовницу, Юля в панике закричала:
- Ко мне, Леша, пойдем ко мне.

Алексей вдруг остановился и пристально посмотрел ей в глаза.

- Ты что, подумала?........- начал было он, и вдруг замолчал. Юле показалось, что бесконечно замороженное время Алексей смотрел ей в глаза, будто услышал что-то непостижимо мерзкое и ищет в ее глазах опровержение. Он медленно опустил ее на пол.

- Андрей мне не поверил, а ты поверила?   Ты поверила Юля?- вдруг дрогнул его голос.

 Горячо обняв его, целуя в неожиданно остановившиеся губы, трогая внезапно опустившиеся руки, Юля заглядывала в напряженно застывшие серые глаза.

- Одна нужна любовь, Леша, только  одна.

-Ты поверила,- вдруг сухим и насмешливым тоном произнес Алексей.

- Ты не понял, Леша. Просто пошли ко мне,- отчаянно обнимая его, вдруг охладевшего и хмурого, сказала Юля,- пошли ко мне в комнату.

-Я все понял,- спокойно Алексей провел ладонью по ее щеке. С горечью посмотрел на нее, тихо сказал: пошли. Неестественно спокойно он подвел ее к двери ее комнаты, открыл ее и сказал:
- Иди.

Ничего не понимая, Юля схватила его ладони:
- Леша заходи, неужели ты не понял.

 - Давай не будем друг друга обманывать,- холодно сказал он и  ничего больше не добавив, повернулся и пошел к себе.

 Смотря на удаляющуюся спину Алексея, так внезапно остывшего к ней, невольные слезы навернулись на глазах у Юли. Алексей вдруг  резко обернулся, неожиданно произнес:
- Юль, обещай мне.

- Что?- растерянно застыла она  у двери.

- Что ты не будешь плакать,- вернулся к ней Алексей,-  ты кричи на меня, бей, ругай, но не плачь. Хорошо?

Юля опустила голову, пряча глаза.

- Ну улыбнись,- обнимая ее, совсем по-доброму стал просить Алексей,-  улыбнись же.

 Юля подавленно подняла голову, грустно улыбнулась.

- Да не так,- с напускным недовольством сказал он,-  так улыбнись, чтобы я увидел, чистила ты зубы на ночь или нет.

Юля заулыбалась странной шутке.

- Вот увидел, не чистила,- обрадовано воскликнул Алексей,- вот, улыбаешься. Какая послушная у меня жена.

- Неужели ты не понял?- отчаянно обняла его Юля.

- Самая послушная,- как будто не слыша ее, ответил Алексей и вздохнул,- самая послушная жена  у самого бестолкового мужа. Поцеловал ее, крепко, нежно, но уже не пылко, повернулся и пошел к себе в комнату.

Продолжение: http://proza.ru/2020/10/07/1742