Сюрпризы теософии

                Теософия полна сюрпризов. Вот что пишет один из столпов теософии  ясновидец Ледбитер: «В Лемурии имело место одомашнивание животных: яйцеголовый лемуриец вёл за собой чешуйчатого монстра, который выглядел так же непривлекательно, как и его хозяин.» Мне почему-то сразу представился мой старый знакомый Гоша Семёнов, выгуливающий свою собаку неопределённой породы, колченогую и поросшую жёсткой пегой шерстью. Сам долговязый орангутангоподобный Гоша очень напоминал описанного Ледбитером лемурийца.

                Ещё сильнее заинтересовал меня другой отрывок из сочинений Ледбитера и тоже в связи с Гошей. Речь там шла о битве, в которой принимала участие обезьяна по имени Heracles. Она, спасая хозяина, получила смертельный удар. Хозяин склонился над умирающей обезьяной. «Несчастная обезьяна, не отрываясь, смотрела глазами, полными любви и преданности, в лицо своего хозяина, эта преданность вместе со страстным желанием защищать его, вызвали ответный поток аспекта воли монады в виде импулься энергии, и в момент смерти произошла индивидуализация обезьяны, и, таким образом, она умерла уже как человек.»

                Что до «аспекта воли монады», ничего вразумительного сказать не могу. А вот сама история гибели обезьяны несколько напоминает мне историю Гошиной смерти. Умер он от инфаркта лет десять назад. Но вот перед инфарктом произошла одна история, о которой я узнал много позже. К моменту Гошиной смерти я уже давно обретался в Чикаго.
 
                Вообще-то Гоша был человеком довольно неприятным, мало кто его любил. Болтун, грубиян, подкалыватель, ляпнет что-нибудь, а спросишь - зачем, мол, сказал, - и сам не знает. Тёща из-за него инфаркт получила, жена ушла, сын с ним тоже не ладил и практически не общался. К тому же он с матерью уехал в Германию. Так что Гоша на старости лет сидел один в своей развалюхе на Москалёвке. Пенсия у него была мизерная, иной раз он подрабатывал, помогая утверждать проекты по строительству частных домов.
 
                Теперь самое время вспомнить Вову Перова, которого я уже описал подробно в отдельном рассказе, как и Гошу, впрочем. Беда в том, что мне постоянно приходится возвращаться к уже описанным в другом месте персонажам и повторяться. Ничего не поделаешь. Это лучше, чем написать длинный бессвязный роман, в котором один эпизод наезжает на другой и который никто не осилит. Так по крайней мере случайный читатель не рискует переутомиться.

                Вова Перов был заложником инопланетян. Точнее, он служил переговорщиком и поэтому находился временно на свободе. В его задачи входило убедить Советское правительство семидесятых годов отдать инопланетянам часть харьковской области в обмен на заложников, которых инопланетяне похитили и соглашались обменять. Переговоры начались, когда Вова учился на четвёртом курсе архитектурного факультета. Вскоре Вова ушёл в академотпуск и продолжил переговоры из палаты областной психиатрической больницы. Через некоторое время переговоры прервались и Вова даже сумел окончить институт. Потом его жизнь протекала довольно разнообразно. Он даже женился, но ненадолго. Инопланетяне не желали от него отстать и приходилось их урезонивать всё в той же больнице. К тому же, в перерывах между их настырными притязаниями Вова основательно прикладывался к бутылке.
 
                Гоша учился с Вовой в одном институте и они дружили. Гоша близко к сердцу принимал Вовины проблемы и даже навещал его в больнице. В светлые промежутки он старался урезонить Вову и наставить на путь истинный, во всяком случае, на путь трезвый или хотя бы не запойный. Особенно Гоша сокрушался в девяностые, когда Вова почти нищенствовал. Однажды я случайно пересёкся с Гошей на улице и он потащил меня к Вове. Я не сумел отбиться и очутился в захламленной однокомнатной квартире, где Гоша проводил с Вовой сеанс психотерапии. Сеанс заключался в том, что Гоша помавал длиными костлявыми пальцами перед Вовиным носом и монотонно бубнил, что заказ надо выполнить в кратчйший срок, иначе не заплатят. «Это же деньги!» - вскрикивал Гоша и взмахивал руками, уставившись в потолок. Вова согласно кивал. Наконец, Гоше показалось, что гипноз достиг желанной цели, и я сумел унести ноги.

                Постепенно Вова деградировал, ему дали первую группу инвалидности и поместили в какую-то богадельню. Я уже к тому времени перебрался к Великим Озёрам и потерял их обоих из виду. Как выяснилось впоседствии, Гоша навещал впадавшего в слабоумие Вову. Кроме него Вову никто не опекал. Родители Вовины умерли, а жена давно его бросила и благополучно забыла о его существовании.  Несмотря на довольно жалкий облик, Вова держался и даже пережил Гошу. Как раз незадолго до Гошиного инфаркта случилась история, по-моему послужившая причиной Гошиной гибели. Вова ушёл из приюта и не вернулся. Ушёл он без определённой цели, а не возвращался просто потому, что давно уже не в состоянии был запоминать дорогу. Гоша, узнав о происшествии, бросился его искать. Он пробегал весь день, а вечером наконец заметил Вову в какой-то подворотне, причём его как раз пытались ограбить несколько подростков, а не найдя ничего, начали пинать ногами. Гоша встрял и получил своё. Он однако сумел доставить Вову по назначению, но дома свалился и, промаявшись пару дней, скоропостижно умер от инфаркта. Думаю, инфаркт случился не столько от побоев, сколько от стресса. Всё же Гоше уже было далеко за шестьдесят. Вова вряд ли особенно пострадал. Побои в основном достались Гоше, а слабоумие избавило Вову от психологического шока.

                Должен признаться, что Гоше я никогда не симпатизировал и частенько спасался от него бегством. Не я один, впрочем. Так что история эта несколько поцарапала мою совесть. В моём сознании произошло примерно то, что я процитировал из книги Ледбитера в начале рассказа, когда «в момент смерти произошла индивидуализация обезьяны, и, таким образом, она умерла уже как человек.» Прошу прощения за несколько циничную шутку.