Сибирь

Укутана снегами до небес
Промёрзшая и чистая земля,
Укрыт уж бахромою белый лес,
Он спит спокойно даже в свете дня.
Блестит на солнце серебристый снег,
Понылые деревья клонит вниз.
На пелене лишь отразился чей-то бег,
Медведь то брёл, иль пролетела рысь.
Здесь правит жуткий холод, а мороз
Сжимает сердце, что есть сил,
Не чувствую уже я красный нос
И не пойму, как здесь я раньше жил.
Тут ветер со снегами водит хоровод,
Сбивает с ног, мешает мне идти
И добавляет новых он забот –
Завёл в сугробы все мои пути.
Дышать приятно – воздух свеж и чист,
Пьянит он голову и закрывает веки.
Не спать! Смотри, как белый лист,
Раскинулись вдали заснеженные реки.
Безмолвный рай для любования тишиной
Здесь, нет ни фальши, ни людских сует.
А есть лишь глыбы льда и снег стеной,
И сине-белый мёрзлый свет.
Так зачаровано увидеть чудо-ель –
Чуть-чуть торчит её макушка.
Запрятала её в ночи метель,
На ней одна сидит охрипшая кукушка.
С утра здесь сыпет льдом роса,
А вечер посохом закрутит стужу,
Но вижу за кустами я глаза,
Их жёлтый свет глядит мне прямо в душу.
Я присмотрелся – кто же здесь?
Кто бродит, мёрзнет в тех кустах?
Кому ещё дана невиданная честь
Спуститься в холод и не греться в снах?
То волк, что бродит тенью в темноте
Без стаи, и горд он, что один.
Его величие вот в этой пустоте
Возводит в новый и могучий чин.
Не снёс его и сильный вал,
И бег не дал окоченеть,
А силой был его оскал,
Желание добычи, рёв и месть.
Он смотрит недоверчиво и зло,
И, как последний выживший герой,
Не в состоянии он подарить добро,
Зато готов с любым вступить он в бой.
Он исчезает... Снова тишина.
Опять мороз по коже пробивает.
В застылом небе - ясная луна
На землю свет холодный посылает.
Не суждено увидеть мне Берди,
Не ясно, где мой одинокий край,
Не видно дров в дымящейся печи,
Не слышно волн, что набегают на Алтай.
Лишь только чёрно-белый мир,
Постылых вёрст зудит обморожение,
Штаны давно затёрлись все до дыр,
Но от природы есть обворожение.
В ночи вдруг поднялась метель,
А тучи серые всё небо затянули,
И очень тихо, не нарушив птицы трель,
Урывшись в снеге цокоры мелькнули.
В пурге я только разглядел их чёрные верхушки,
Бежали быстро, что есть сил,
И, как локаторы, торчали у них ушки,
Чтоб сонный берл не раздавил.
Под утро яркий свет слепит глаза,
И весь покров так приторно блестит,
И замерзает неупавшая слеза,
Но что-то вдаль опять меня манит.
Здесь одиночество укутано в снега,
И есть здесь жизнь и правила игры,
Здесь свои войны, радость и беда,
Свои потери, тяжбы от судьбы.
И вижу - тенью пробирается шурга,
По снег висит её коричневая шерсть.
Зачем закинула её сюда пурга?
А в воздухе летает чья-то смерть.
Шурга не знает, где дорога,
И сквозь деревья медленно идёт.
И на душе рождается тревога –
Что это путь ей принесёт?!...
Из неоткуда вдруг бегут вахилы,
Их стая - шесть, а, может, пять.
Неравны будут точно силы –
Шурга давай от них бежать.
Бежала жутко со всех ног,
И сердце билось и стучало,
Но вот вахила приблизиться к ней смог,
Она давай петлять... Устала...
И стая ринулась в атаку,
Чтоб окружить со всех сторон,
Не выдержать ей эту драку –
Зубы в шею... Краткий, тихий стон...
И на снегу разлилась лужей кровь,
И хруст костей уж слышится над тушей.
Природа выбирает сильных, чтобы вновь
Закон природы древний не нарушить.
Здесь так же будет биться человек,
И будет так же кровь его разлита
Над мерзлотой уснувших рек.
На этом всё, конец, finita.