Железные крылья

-Ты нашего доктора не видал? Моя дочурка хворь подхватила, надоб подлатать ее.

-Говорят, в него бес вселился после того, как в «страшное» место провалился. Бегает по домам, у всех вилки да ножи просит, все со своими книжонками мечется, не по-людски это, не по-нашему!

-Чур тебя! На благо деревни все идет, балда…

Местный врач и по совместительству алхимик, инженер и «золотые ручища», как его окрестил необразованный люд, жил в единственном каменном строении в этой деревеньке, остальные дома представляли собой деревянные халупы с погребами, каждая из которых была где-то да поломана. Как не пытался иноземец починить их, через два-три дня что-то да снова ломалась. Бывало, люди нарочно портили себе дома, а то не по правилам это – отличаться. То крышу пробьют, то полку уронят, бывало, даже хаты поджигали: «Не злись, «ручища», у меня стена разрисованная, а у соседа нет, - непорядок!»

Местные правила ценили и уважали. Все «законы» были высечены на огромном дереве посреди деревни, чтоб каждый мог увидеть их и, если понадобится, показать соседу. Первое гласило: «Все равны». На этом,пожалуй,и стоит завершить весь обзор правил, ведь все они исходили из нерушимого принципа. «Коли у тебя украли скот али вещи твои, то ежели преступника найдут, ты в ответ крадешь у него». Все это больше походило на театр абсурда, если бы не одно но. Люди действительно следовали законам и жили в доброте и понимании. Один другого побьет утром, днем помирятся,вечером будут братья по крови.

Но с недавней поры рядом с каждым правилом была криво написанная подпись: «Кроме «золотых ручищ…»Где-то писалось, что, коли он тебе ногу оттяпал, то так нужно, иначе умер бы ты. «Если алхимик берет вещь какую али скот, то это на нужды всей деревни, и люди помогут тебе,ежели чего». Все это говорило о том уважении, которое испытывали эти маленькие люди перед чужеземцем.

Он всегда ходил с прямой спиной и красивым уверенным шагом, в строгом искусно заштопанном пальто, потертых брюках и до безобразия чистых туфлях, алхимик чистил их по нескольку раз на дню, руки все не доходили до постройки нормальной дороги. Лицо его источало мудрость и с недавних пор легкую зависть к жителям. Он вечно улыбался и пытался быть добрым, но в глазах читалась тоска по чему-то далекому, неизвестному ни одному местному.

Жилище врача представляло собой небольшой каменный дом, видимо, когда-то принадлежащий королю края мира, но это было так давно, что сами селяне уже и не помнят. Внутри все было чисто, а главное - исправно. Ведь в «замке» не только проводились хирургические операции, но и создавались лекарства против болезней, строились машины для помощи в хозяйстве и многие другие удивительные вещи.

Приходит как-то фермер и говорит: «Сделай мне такую махину, чтоб она сама все поливала, а я бы лежал и ничего не делал, только брагу пил». Придя к горе-фермеру домой, алхимик увидел, как мальчик вырывает страницы из книги и кидает их в сестру.

-Зачем ты это делаешь?

-Папа говорит, ежели читать буду много, то у меня раздуется голова и взорвется. Поэтому я кидаю книгу в сестру, чтоб знаний было много и разбухла черепушка. Она на меня порчу наслала! Видишь? - и мальчик высунул язык, на котором было несколько бородавок.

Алхимик не стал объяснять, что это обычная инфекция, которую мальчик получил, когда ел яблоки из одного ведра с детьми в карантине. Он лишь глубоко вздохнул и незаметно для всех убрал слезу с глаза.

Иноземец никогда не жаловался, говорил грамотно, мало и по делу. Однажды ему пришлось несколько часов подряд объяснять, что болезнь не уйдет, если просто молиться и укрываться не одним, а сразу двумя одеялами. Был случай, когда местный охранник так испугался тени, что со страху кинул в нее большой камень. В итоге врачу понадобилось два дня, чтобы поправить лицо заплутавшего пьянчуги, ставшего теперь слабоумным, хотя он и до этого не отличался умом. Правда, последние несколько дней алхимик пел в кабаке старые песни.

Старые и грустные.

И был в том доме подвал, никто туда не заглядывал, потому что однажды послали туда местного дурачка, чтобы проверить, безопасно ли там. Через пять минут выбегает он, кричит истошно, а что горланит - не разобрать.Убежал к себе домой и скончался через пару дней в страшных муках. Лестницу, ведущую в «бесовское логово», сожгли, а пепел был закопан так далеко, насколько отважился выйти люд за деревню; люк на скорую руку прибили и порешили ни в коем случае туда не ходить.

Ходил взад-вперед алхимик, думал свои думы великие, да так и провалился в подвал, а там умом тронулся. Вынес уйму книг, бумажки какие-то разрисованные с картинками страшных существ. Одна его особенно заинтересовала. Ходил он пару дней, собирал у всех приборы острые, чаще ножи брал, и несколько часов очень громко что-то мастерил, такое было в последний раз, когда его попросили собрать аппарат «чтоб сам пойло делал!».

Вышел алхимик, как ни в чем не бывало, только с явным блеском в глазах, с огромным брезентом на спине. Весь народ вышел поглядеть на новую «страхолюдину» иноземца. Это словно ярмарка была для людей, в чьей жизни ничего не происходит. Сначала в огороде работаешь, потом с друзьями пьешь, потом с женой или мужем ругаешься, потом снова пьешь, только уже с любовью твоей, на том и миритесь.

Никто из них не знал, как чужеземец попал в эту деревню, просто в какой-то момент появился чудесный доктор, который лечил детишек и помогал местным фермерам за скотом ухаживать. Так «золотые ручища» стал неотъемлемой частью маленькой обители на краю жизни.

Около сотни взглядов смотрели, как на старое сухое дерево еле-еле карабкается инженер, волоча на спине свое творенье. Весь в поту и грязи, посмотрел он на людей с высока, скинул полотно, и все тут же ахнули в один миг. Из сотен лезвий были построены прекрасные железные крылья, которые на фоне солнца выглядели еще ярче и краше, чем они есть на самом деле. Но вся эта физическая красота меркла на фоне истинного счастья в глазах человека, стоящего на краю дерева и практически победившего небо.

Вот он сделал шаг вперед и, немного подлетев, упал наземь. В эти секунды, что алхимик летел вниз, помимо боли от сотни больших и маленьких порезов,житель каменного дома ощущал, насколько сильно ему осточертело здесь находиться. В деревне на краю мира, где не с кем поговорить по душам. Он очень старался найти кого-то близкого по духу, обучал людей грамоте, читал им свои труды, помогал, чем мог. Но все было тщетно. Врач устал находить прописи в ямах для мусора, перестал бороться с тем, что жители закрашивают его рисунки на стенах. В последние несколько недель в душе алхимика поселилась такая тоска и боль, что ни одно изобретение не могло их победить, ни одна книжка не затмевала вселенское одиночество, поселившееся в сердце иноземца. Эти крылья были последней надеждой сбежать из ловушки самой смерти. И даже они его подвели.

Железные лопасти уже заметно загрязнились, словно, как только коснулись земли, заразились бесконечной закостенелостью этой деревни. Ни лучи солнца, ни багровая кровь уже не могли вернуть прежний блеск и красоту.

Все бегали туда-сюда, громко кричали: «Золотые ручища погибли!» Мельтешили, не давали пройти людям с водой. Но тут алхимик встал и, не сказав ни единого слова, пошел к себе домой, по пути снимая железные крылья и обнажая свои свежие раны на старых шрамах.

Жители замерли в ожидании неведомо чего. Через несколько мгновений иноземец вышел с большим рюкзаком и двинулся к выходу из деревни. В «Мертвые земли».

Толпа закричала ему в след: «Глупец!», «Вернись, пока не поздно», «Там ничего нет, кроме смерти».

-А тут разве есть?- сказал железный алхимик и пошел прочь от великой человеческой трагедии – невежества.

Через несколько дней по ночам был слышен лишь плачь матерей, чьи сыновья, ищущие просвещения и ума, надевали крылья и прыгали с дерева. Кто-то даже построил башню из веток, которая была выше сухого дуба, но точно так же упал и ничего не понял, как и все. Старые, больные, женщины, мужчины- все пытались разобраться, что им делать дальше и как жить. Некоторые пытались заменить врача. Кто-то с очень умным видом говорил, чтобы больной больше лежал в тепле и чаще пил брагу. Некоторые пытались починить машины алхимика, но в итоге забрасывали и закапывали: «Ежели бахнет, то хотяб в земле, чтоб червей выкинуло наверх».

Но, как всегда и бывает, с дуба стерли упоминания про алхимика, кусок железа, отдаленно напоминавший крылья, который утратил всякий шарм, бросили в подвал, и на этот раз основательно заколотили дырку в полу, «чтоб уж точно бесы не вылезли». Все равны. Жизнь снова превратилась в один большой серый ком.

А алхимик как шел, так и идет себе в неизвестность. Недавно инженер сломал ноги, но все еще продолжает ползти. У него на плечах очень тяжелый груз, раны на спине все никак не могут зажить до конца, из-за этого очень и очень больно. Но он идет дальше, несмотря ни на что. «Мертвые земли» должны когда-то закончиться.

Нечто живое просто обязано быть в конце.