Отец и дитя. Глава 21

     Сегодня не обычный день, а праздник – день знаний. Я узнал только одно: в парке около моей школы новая детская площадка. Я заметил её, когда шел мимо. Это самая ненужная информация, которая только может быть в жизни, поэтому через две секунды я об этом забыл. И стал размышлять о более важных вопросах.
     Например, о том, что впереди ещё один год учёбы, и надо наверстывать упущенное за время болезни. В школу я зашёл в грустном настроении. Это первое в моей жизни первое сентября, в которое я не увижу Олю. Вот приду в приют и буду умолять заведующую перевести меня обратно в мою школу. Может, она и согласится.
     Линейка прошла, как всегда скучно и растянуто, как и последующий классный час. Уставший и замороченный я вернулся в приют. В нашей комнате сидят Антоха и Варя. Интересно, что она здесь забыла.
– Привет, – сказал я. Ребята тоже поздоровались. Варя радостно сказала Антохе: – Вот видишь, и Даня пришел. Вдвоём вы с ним ещё лучше разберетесь.
– Что? – удивился я, - С кем мы разберёмся?
– Блин, наконец-то ты пришел! Пойдём скорее, нас уже ждут.
Антоха встал, и мы поспешно вышли из комнаты. Ничего не понимаю.
– Что здесь происходит? – спросил я. Вслед за нами из комнаты выскочила Варя.
- Куда вы, мальчики? Ты мне что, не поможешь, Антон?
– Не могу. Нас Дэном уже ждут.
– Кто ждёт? – спросила Варя недоверчиво. Мне тоже интересно, кто нас там может ждать. Я даже ещё не обедал и не хочу никуда идти, кроме столовой. Антоха, подумав, ответил:
– Психолог.
– Ты врёшь. Никто вас не ждёт! – возмущенно воскликнула Варя. Хоть бы она оказалась права. Не хочу я к психологу. Да и зачем мы ей нужны вдвоём?
     Кабинет психолога для меня - самое страшное место в приюте после ПТО. Нет, ПТО даже лучше. Оттуда можно сбежать, а от психолога никуда не денешься. Познакомился я с ней ещё в прошлом году, как только поступил в приют. Первые три встречи психологу не удалось добиться от меня ни слова, кроме «здравствуйте». На четвёртый раз она стала выписывать мне направление к психиатру, решив, что если человека спрашивают, а он слышит и не отвечает ни на один вопрос, даже на "как дела?", значит, он тронулся умом.
     Я подумал, что, несмотря на ненависть к дурацким вопросам психолога, мне не выгодно, чтобы меня считали психом. Пришлось с ней разговаривать. Теперь, когда я отвечал на её вопросы, она каждый раз говорила «почему?». И оспаривала каждую мою мысль, суждение и довод. В итоге я не находил ни утешения, ни понимания, ни полезного совета – ничего, за чем обычно люди ходят к психологу. Вместо этого я только сильнее запутывался, сознавая, что куда ни ткнись, я везде не прав, и злился на психолога и на свою злую судьбу.
     Поэтому слова Антохи о том, что нас ждёт психолог, меня вовсе не обрадовали. Антоха, пока я обдумывал психолога, послал Варю куда подальше вместе с её проблемами и потащил меня прочь из отделения, пока она не успела добежать до воспитательской и пожаловаться на нас. Мы вышли в коридор, но вместо того, чтобы идти к психологу, Антоха остановился и сказал:
– Дэн, у нас проблемы.
– Какие? – удивился я.
– Тощие и белобрысые, по фамилии Шумов!
– Не понял. Что случилось то?
– Ты доворовался.
– Меня кто-то засёк?
– Тебя, Дэн, весь район засёк! И меня теперь закроет Ильич. Я из масти валить должен теперь из-за тебя, дебил огородный! – тихо, чтобы никто не услышал, но зло высказал Антоха.
– А ты тут причём, если меня засекли? – спросил я.
– Клоун ты помидоровый, а кто тебя прикрывал?
– Меня прикрывал… Ты?
– Да! А ты как будто не в курсе! У меня теперь проблемы с Ильичом из-за твоей самодеятельности.
– А зачем ты меня прикрывал?
– Да пёс знает, на самом деле. Наверно, зря, раз ты вместо благодарности спрашиваешь, зачем я это делал.
– Спасибо, конечно. Но как я тебе могу в твоей проблеме помочь, и что тебе грозит?
– Зона мне грозит, Дэн! А как помочь, сам решай задачку. Вот тебе условие: Ильич меня попросил найти среди братвы того, кто тебе помогает. То есть самого себя. Круг замкнулся, вот и все дела. Если ты мне не поможешь, то мне каюк. 
     Я задумался.
– Я вообще не представляю, как тебе помочь. Может, мне прийти к вашему Ильичу и сказать, что мне никто не помогает?
– Ты дебил? Тогда он нас обоих закроет. Думай, короче. А я пошел.
     Я остался огорошенный в коридоре, а Антоха вернулся в отделение. Тут я вспомнил про психолога, и настроение испортилось окончательно. Даже обед не помог его поднять.
     Антоха влип по-крупному. Но я же не виноват, что он мне помогал, я даже не видел его. Нет, я встретил пару раз его после дела на улице, но думал, что это – случайность. Он скупал яблоки, но что сними было дальше, я не знаю. Думаю, надо всё-таки пойти к Ильичу. Только вот где его найти, чтобы Антоха ничего не узнал.
     Прослежу ка я за ним, куда он ходит по вечерам, и потом уже один приду к ворам и скажу… Что я им скажу то? Они, может, меня и слушать не станут. Просто прирежут на месте, а Антоху все равно закроют. Но ничто другое в голову не приходит.
     Постучав, я зашёл в кабинет психолога. Тут, кроме неё, никого нет.
– Здравствуйте, можно?
– Здравствуй, Даня, проходи, садись. Ну, как у тебя дела?
– У меня всё хорошо – ответил я. Все всегда люди так отвечают на этот вопрос, когда не хотят говорить правду.
– Ты хочешь что-то спросить?
– Нет. Ваша профессия задавать вопросы.
– Ты сюда пришел, чтобы я тебе вопросы задавала?
– Я пришел, потому что мне Антон Демидов сказал, что вы меня ждёте.
– Я всех всегда жду. Но я не просила Антона тебя приглашать.
– Ладно, значит, я что-то не так понял, – обрадовался я и направился к выходу из кабинета.
– Ты точно ничего не хочешь спросить? – окликнула меня психолог.
– Нет, до свидания.
     Хотя бы тут отделался быстро. Наверно, Антоха сказал про психолога только чтобы свалить от Вари. Одной проблемой меньше. Когда я вернулся в отделение, Антохи там уже не было. Вечером, часов в семь нас позвала на ужин воспиталка из второго отделения. На вопрос, куда делась наша Елена Васильевна, она ответила, что та поехала в полицию за Демидовым.
     Неужели я не успел?! Антоху посадят из-за меня. Как ужасно! Я должен сделать что-то. Маму посадили, теперь его, и всё это из-за меня! Что я могу сделать? Я даже не знаю, в чем его обвиняют. Не съев ничего на ужине, я стал ждать возвращения Елены Васильевны. Но она так и не вернулась до отбоя. Утром от Антохи также не пришло никаких вестей. Я оставался в комнате вдвоём с Кириллом и всю следующую неделю. Об аресте Демидова по приюту уже стали ходить разные слухи.
     Кто-то говорит, что его поймали на продаже наркотиков, кто-то утверждает, что Антоха ограбил ювелирный магазин. Я в свободное время по вечерам хожу по району и пытаюсь найти банду Ильича. Это весьма сложно. Если тебе надо найти, скажем, аптеку, ты просто спрашиваешь у любого прохожего, где она. А тут как? Подскажите, пожалуйста, где тут скрывается главный вор со своей бандой? Я даже спросил так ради прикола у одного мужчины. Он отправил меня в московский кремль.
     Арест Антохи повлиял и на моё дело с яблоками. Теперь мне некому их сбывать. Да, очень некстати замели Антоху. Я надеялся с выручки за следующую партию яблок наконец отдать долг однокласснику, с которым мы вместе курим. Он уже две пачки сигарет с меня требуют, хотя я с ним выкурил только одну на двоих. Воспиталки ругаются, что я плохо учусь. Я говорю им, что мне в классе никто не помогает, и прошу вернуть меня в мою старую школу, но заведующая непреклонна.
     С Валерой я окончательно поссорился, потому что он заявил, что выиграл спор. Однако, никаких доказательств, даже фотографии, на которой они с Олей целуются, он мне не показал. Я прямо заявил, что не признаю его победу, и что он врёт. Бывший друг отмахнулся от меня как от назойливой мухи и ушел.
     В итоге я остался совсем один. Даже сбежать уже не хочется. Я смирился со своим положением, хотя оно и отвратительно. Дни, похожие один на другой, как две капли воды, то мелькают, как кадры на киноплёнке, то тягуче-долго и медленно текут в никуда. Я иду в никуда вместе с ними. Уже второй Новый Год мне предстоит встречать без мамы.
     Даже из ПТО, в которое меня посадили сегодня, я твёрдо решил не убегать. Кроме меня здесь никого нет – всех разобрали по домам родители. Я бил себя по голове, кусал локти, ногти, и просто думал, но несмотря на все эти усилия так и не смог понять, что же движет людьми, которые приходят в приют сами, добровольно, от живых, здоровых и свободных родителей. Просто из-за какой-то фигни типа семейного конфликта.
     Я не жил в семье и не могу понять, что такое семейный конфликт, поэтому считаю это не достаточным основанием, чтобы разрушать семью своим уходом. Я считаю, что этими подростками правит обычная детская блажь, и не уважаю их нисколько. Особенно тех, кто на выходные и каникулы бегает к родителям полопать домашних харчей и попросить денег. Двуличность, лицемерие!
     Тридцать первого декабря с утра я проснулся от чьего-то храпа. Это особенно странно, если учесть, что я один во всём ПТО, кроме медсестры. Я вскочил с кровати, осмотрелся и понял, что положение моё стало ещё хуже. На соседней койке лежит Кирилл. Кроме крайнего дибилизма у этого человека есть ещё одно «достоинство». Кирилл храпит как паровоз на полном ходу. И вот с этим человеком мне предстоит встретить Новый Год и провести целую неделю. Похоже, мои планы меняются. Надо валить отсюда.
     После завтрака, за отсутствием других занятий, я сел на подоконник и стал пялиться в окно.
– Дэнчик, – обратился ко мне Кирилл. Ну почему он решил поболтать именно со мной?! Потому что никого больше здесь нет. Это неважно, пусть говорит с тараканами в своей голове. Я сижу и молчу.
- Дэнчик… А, Дэнчик. Дэн, ты что, меня не слышишь? – Кирилл встает с кровати и идёт ко мне. Сейчас ещё рядом усядется.
– Что тебе надо?! – воскликнул я.
– Дэн, а как мы будем Новый Год праздновать?
– Мне пофиг.
– Как это? Праздник же у нас.
– Если у тебя праздник, то веселись! Танцуй, визжи от счастья, можешь даже медсестру нарядить вместо ёлки. У неё халат зелёный, сойдёт. Только меня не трогай!
– Дэнчик, а давай…
     Спустя два дня я попросил пересилить меня в другую комнату, но это не помогло. Днём он ко мне приходит, и так как дверь в комнату не закрыть на замок, мне приходится его терпеть. Только вечером, когда я ложусь спать, наступает для меня тишина и покой. Приходит в это время Кирилл или нет, я не знаю, потому что крепко сплю.
     Вообще в приюте у меня почему-то появилась круглосуточная сонливость. Независимо от того, сколько я спал ночью, сразу после ужина меня вырубает. Может, виной этому сытная пища, а может – уборка, которую мне выгодно просыпать, не знаю.
     Свалить из приюта мне в этом году так и не удалось. Может, оно и к лучшему. Хотя бы выспался. Вернувшись в отделение, я узнал, что Антоху приговорили к одному году лишения свободы в колонии для несовершеннолетних. Я уже не надеялся его увидеть, но Антоха пришел вместе с ментами забирать свои вещи. Мы успели перекинуться с ним парой фраз.
– Антон, тебя Ильич из-за меня закрыл? – спросил я у друга тихо, чтобы менты не слышали.
– Нет, ты тут ни причём, Ильич тоже, успокойся. Мне тухлый товар подсунул дебил один. И меня замели на сбыте. А часики то были краденые, кража со взломом. Конечно, я об этом не знал, мне он сказал, что отобрал их у какого-то малолетки.
     В голове у меня мелькнула ужасная догадка, но я не успел и не посмел её высказать, Антоха уже говорит дальше:
– Такие вот дела, братуха. Так что будь поаккуратней. И сходи к Ильичу, мой тебе совет. Не то скоро увидимся.
     Антон улыбнулся и ушел, а я молча смотрю ему вслед, думая о том, что этого не может быть. Ну откуда Антохе знать Володю  Сыча? Таких совпадений не бывает. Мало ли кто ему подсунул часы какие-то. Про те часы, которые я украл из квартиры Рыжего наверняка давно уже все забыли.
     А вдруг это они? Ведь если Антоху посадили из-за меня, он мне этого не простит. Значит, я должен пойти в полицию и признаться во всём. А если это были не те часы? Тогда и меня посадят, и Антоху не освободят. После того, как он посоветовал мне быть осторожным, пойти в ментовку – это самое безумное, что я могу сделать. А куда мне идти? К Ильичу в банду?