Отец и дитя. Глава 22. Оля

     Аааа! Как холодно! А радости то сколько, Боже! Теперь надо набрать воздуха побольше. Ныряю с головой в ледяную крещенскую прорубь и чувствую, как все проблемы, неприятности, усталость и грусть смывается святая вода. Благодать. Босяком выбегаю по снегу на берег, а там уже ждёт мама с полотенцем. Она тоже ныряет в прорубь, пока я переодеваюсь. Папа был первым. Мы с мамой, уже сухие, не чувствуя холода, идём к папе в машину и едем домой обедать.
     После обеда я стала готовиться к школе. Завтра ведь понедельник. Сделав домашнюю работу, я легла спать пораньше, чем обычно, но сон никак не приходит. Мыслей тоже никаких нет. Странно, никогда раньше я не мучилась бессонницей. Наверно, надо помолиться перед сном. Мама всегда так делает. Я встала, оделась и пошла в комнату родителей. Папа уже спит, ему завтра рано идти на работу. Мы с мамой стали тихонько читать молитвы на сон грядущий, чтобы не разбудить его.
     Моя мама - человек великой духовной силы. Почему? Она никогда не заставляла меня молиться или ходить в церковь. Она просто всегда сама делала это, и я брала с неё пример. Но когда по лени и глупости я отказывалась рано вставать в воскресенье, чтобы пойти на службу, она никогда не упрекала меня, оставляя эту задачу моей совести. И действительно, когда я, доспав, ждала родителей в пустой квартире одна и когда видела, какими умиротворенными и радостными они пришли из храма, мне становилось обидно и совестно, что я не пошла с ними. Мама, наверно, тоже переживает за мои грехи, но никогда не ругается, твердо уповая на то, что Бог милостив, и он меня вразумит. В этом и есть духовная сила. Не каждый сможет, видя, как падает его ребёнок, не поймать его, а позволить набить шишку для опыта и развития ответственности за свои поступки. Мама меня очень любит. Мысли о том, какие у меня хорошие земные родители и небесный Отец, успокоили меня, и я вскоре заснула.
     На следующий день, подходя к школе, я увидела у крыльца Валеру Смирнова.
- Привет, Оля, - закричал он издалека.
Я тоже с ним поздоровалась и хотела уже зайти в школу, но Валера вдруг взял меня за руку и отвёл в сторону.
- Что такое, Смирнов? - удивилась я.
- Оля, я тебя люблю! - выпалил Валера.
     Сказать, что я растерялась - это ничего не сказать. Никогда раньше мальчики не признавались мне в любви, и я совершенно не представляю, что делать в такой ситуации. Глупо молчу и смотрю на Валеру. Тот не стал дожидаться моего ответа и ушел в сторону общежития, наверно в курилку. Мне даже стало обидно что он такой спокойный - вывел меня из равновесия и смылся. Я влетела в школу, быстро переоделась и побежала...не на урок. Куда угодно, только подальше от всех. Сердце бьётся бешено. Что это было? Зачем Валера меня любит и что с этим делать?
     К тому же, я не люблю его нисколечко. Он мне даже не нравится. Но если я скажу ему об этом, он наверно очень расстроится. Может, теперь мы должны с ним как Маша и Стёпа из параллельного класса ходить за ручку и обниматься? Я не хочу этого! Я не хочу думать о мальчиках, пока не выучусь. Я не позволю себе влюбиться, как легкомысленная девушка, в первого встречного. И тем более в Валеру! Решено, я должна ему отказать.
     Давно пора было догадаться, что он ко мне не ровно дышит. Теперь понятно, почему он водил меня в столовую, подсаживался за мою парту и донимал меня глупыми разговорами. Я то принимала все эти действия за обычную щедрость и общительность, не замечая, что они направлены только на меня. С остальными девочками Валера разговаривал в свойственном ему хамоватом тоне, а со мной в последнее время был странно вежлив. Но почему он так долго ждал? Ведь он ещё в прошлом году устроил этот спектакль с цветами на окне. Тогда бы и признался, а не отнекивался, и я бы вовремя пресекла эти его любовные поползновения. Ну что он во мне нашёл? Я ведь зануда и даже не красавица. К нему все девчонки липнут, выбирай любую, а он: "Оля, я тебя люблю!" Почему меня то?!
   Немного успокоившись, я зашла в класс. Уже идёт урок. Варвара Никитична очень удивилась, что я опоздала. "У тебя что, Филиппова, будильник сегодня сломался?" - спросила она. "У меня весь внутренний мир сломался!'' - хочу воскликнуть я, но вместо этого сдержанно извиняюсь. Классная разрешила мне зайти и сесть. За моей партой, как ни в чем не бывало, сидит Валера. Даже на уроке от него никуда не деться.
     Но сегодня, вопреки обыкновению, он весь день молчал. Как будто уже всё сказано, что можно и важно, и теперь слово предоставлено мне. Тщетно пытаюсь сосредоточиться на учебе под его вопросительным взглядом. После уроков я вышла из школы и вздохнула свободно. Мне всегда почему-то тяжело дышать в школе, хочется спать и мечтать. Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что обязана выучиться и все силы направляю на это, каждый раз за партой я чувствую себя, будто в кандалах. Отвратительное ощущение. Но мне полезно испытывать страдания - они напоминают об угрожающих мне адских муках за мои грехи. Поэтому, я люблю ходить в школу. Даже дома большую часть времени провожу за уроками, никуда не хожу и почти ни с кем не общаюсь.
     После признания Валеры мы с ним больше не разговаривали, хотя прошло уже две недели. Я стараюсь держаться от него подальше. Если учесть, что он мой сосед по парте, получается плохо. Я надеюсь, что все это закончилось. Он, наверно, сам понял уже, что я не отвечу ему взаимностью. Но всё равно вся эта ситуация не даёт мне покоя. Я чувствую, что я как будто обязана ему чем-то.
     "Оля, я тебя люблю"... Любить - это ведь хорошо. Я люблю маму и папу, они тоже любят меня, и мы заботимся друг о друге. Это приятно и радостно. Почему тогда не радость, а смятение мне принесло признание Валеры? Об этом я думаю, засыпая, каждую ночь. У меня есть привычка думать, лёжа в кровати перед сном. Весь день я живу в клетке из своих занятий, вещей, событий и происшествий, окружающих меня. Они так быстро сменяются одно другим, что я только успеваю вертеться и ни о чём не думаю. Зато ночью, когда выключается лампа над моей головой, в голове зажигается пожар самых разнообразных мыслей, на которые днём не хватило времени. Но начиная с двадцатого января уже несколько недель в этих вечерних раздумьях господствует одна тема любви Валеры ко мне, и мне это не нравится.
- Мама, а ты помнишь свою первую любовь?  - спрашиваю я у человека, которому все доверяю, чтобы наконец разобраться в себе. Я точно знаю, что мама мне посоветует, как быть.
- Помню, - сказала, улыбнувшись, мама, - это было в шестом или седьмом классе. Мне было чуть меньше лет, чем тебе сейчас. Один мальчик в моем дворе все время качался на качелях. Я шла в школу - он качался, шла обратно - то же самое. Он показался мне очень странным, и как-то раз из любопытства я решила с ним познакомиться. Села на соседние качели и, сказав ему " Привет. Как тебя зовут?", стала тоже качаться. Мальчик ничего не ответил, только смотрел вниз. Я не видела его лица из-за капюшона. Я подумала, что он мог не услышать и ещё раз повторила свое приветствие. Никакой реакции. Только, мерно скрипя, качались качели.
- И где тут любовь? -  спрашиваю я в недоумении, - какой-то странный мальчик этот. Как может быть любовь, если вы с ним даже не разговаривали?
- Подожди, это не всё. Ты поймёшь, когда я расскажу до конца. Мальчик молчал. Я решила, что он глухой, и спрыгнув с качелей, стала махать руками, чтобы он меня заметил. Но странный этот человек даже не пошевелился. Я испугалась, и убежала домой, и долго переживала этот случай. Однажды, спустя несколько дней, я снова увидела этого мальчика на качелях и ускорила шаг, чтобы побыстрее пройти мимо. Но тут он сказал: "Меня зовут Юра". Я остановилась в недоумении и увидела его глаза, глядящие на меня из-под капюшона. Он, казалось, сам удивился своим словам. Так мы познакомились. Оказалось, что Юра - инвалид. Он жил с бабушкой, потому что родители от него отказались. Бабушка, чтобы он не сидел весь день дома, вывозила его с утра на коляске на качели под окном и он сидел на них до обеда и качался, потому что не мог ходить. До этого Юра семь лет жил в детдоме, где с ним никто не дружил. Он боялся и не умел общаться с детьми. Я была первой за долгие годы, кто заговорил с ним. Мы стали много времени проводить вместе. Я возила его на коляске гулять в парк тайком от бабушки и много чего еще было. Вот такая у меня была первая любовь.
- А потом он тебе в любви признался?
- Нет, потом они с бабушкой переехали в другой город, и с тех пор я его не видела. О любви же не обязательно говорить. Можно просто чувствовать её.
     Мамин ответ меня огорошил. Я только еще больше запуталась. 
- Но ведь люди иногда говорят о том, что чувствуют.
- Конечно, но не всегда они говорят правду.
- Зачем человеку врать, что он любит?
- Мало ли зачем, - пожала плечами мама, - я не знаю. Почему ты про это спросила?
     Бывшее у меня только что желание рассказать маме про Валеру и свои переживания куда-то исчезло. Здесь всё не так. У меня не как у неё, всё по-другому. Я не люблю Валеру, а мама любила этого Юру. Она сама сделала первый шаг, осознанно, а на меня все это свалилось внезапно, как снег на голову. Впервые в жизни я осознаю, что она меня не поймет. Она выслушает, даст совет, но не почувствует всё это так, как я.  Но разговор с мамой всё-таки помог мне кое в чем разобраться. Я поняла, что первая любовь - это то, что запоминается на всю жизнь, и я должна тоже это пережить, чтобы потом рассказывать своим детям.
     Валера позвал меня в кино, извинился за что-то. Мысли роятся в голове, как пчёлы в растревоженном улье. Стреляю в него из охотничьего ружья. Улей упал, пчёлы сдохли. Я пойду.
    Не помню, про что был фильм. Точнее, мультфильм. Там плавали какие-то рыбы, и на них напал осьминог. Точнее пересказать не смогу. В чём смысл? Думая о смысле мультфильма, я вдруг поняла что мы с Валерой целуемся. Это не входило в мои планы. Но, значит, так надо. Маша и Ваня  из параллельного тоже целуются. И мама с Юрой наверное целовались. Но как бы я не старалась смириться с происходящим, всё равно у меня в голове прочно сидит чувство, что что-то не так. Может, это потому что в кино мы сбежали с уроков? Валера проводил меня домой. Всю дорогу мы молчали. Противное чувство чего-то фальшивого еще больше усилилось, когда я осталась одна. В тот вечер мыслей в голове было ещё больше, чем обычно.
     На следующий день я пошла в школу в приподнятом настроении в предвкушении встречи с Валерой. "Я люблю его, теперь в этом не осталось никаких сомнений. Так всё и должно быть", - говорю я себе, и чем больше говорю, тем больше понимаю, что это самообман. Ладно, пусть так. Значит, буду верить обману, это приятнее, чем осознать правду. Я даже не знаю, в чём эта правда заключается, но чувствую что не в Валере. То, что мы с ним вместе - неправильно. Я же не хотела влюбляться. Позволила себе больше, чем надо. А почему я всегда должна жить тем, что надо?! Ведь можно какой-то кусочек оставить и на "хочу". Маленький уголок души.
     Валера в школу не пришёл. Ни сегодня, ни через неделю. Начались весенние каникулы, и ещё десять дней мы с ним не виделись. Я уже забыла сладость лжи и вовсю укоряю себя за свою влюбленность. На каникулах я твердо решила отшить навсегда Валеру в первый же день, когда он появится в школе. И вот, этот день наступил. Я сегодня пришла в школу пораньше. Валера сидит за последней партой. Интересно, почему не за моей? Я подсела к нему, чтобы объясниться, волнуясь и тщательно подбирая слова. Но не успела я поздороваться, как Валера сказал:
- Филиппова, сядь к себе. Тут занято.
     И такой холод услышала я в этой фразе, что по коже побежали мурашки.
- Привет, Валера, - только и промолвила я, вставая из-за парты и уходя на своё место.
     В этот день, как и во все последующие, мне не удалось поговорить с Валерой. Он меня избегает. Очень странно и неприятно. На все мои попытки заговорить он делает вид, что сильно куда-то торопится и уходит. В школе я не хочу громко выяснять наши отношения, а после школы он быстро уходит, и я не успеваю с ним заговорить.