Заметки крёстной

Небольшая преамбула: когда-то я довольно активно сотрудничала с порталом "Матроны.ру", и в моем "портфеле" осталась пара-тройка статей, которые по каким-то причинам редакцией не были приняты. Решила выложить их сюда - не пропадать же добру:).

ЗАМЕТКИ КРЁСТНОЙ

О своем первом опыте «крестного материнства» – во многом интуитивном, «вслепую» – я уже однажды писала. Честно говоря, сама не ожидала, что снова вернусь к этой теме.

И еще меньше я ожидала, что снова повторю: нет, я и не подозревала, за что взялась!

Быть крестной – это такой странный опыт, когда ты одновременно и действующее лицо, и наблюдатель. Этакий странный ракурс: и изнутри, и со стороны. Пожалуй, именно с этой точки зрения и стоит излагать ворох своих размышлений и наблюдений. Не всегда, к сожалению, радужных.

То, что «восприемники принимают на себя ответственность за церковное воспитание крестника» (конец цитаты), – это уже аксиома. Аксиомы, как известно, не доказывают. Вопрос, что под этим понимать. «Церковное воспитание» – это умение правильно перекреститься? Знание молитв и праздников? Обучение внешним формам церковной жизни?

Если да, – то не спрашивайте, почему, перешагнув порог храма, люди нередко сталкиваются с черствостью и хамством. И почему детвора в ожидании причастия порой не отличает амвон от песочницы. Да потому что учили не тому.
Даже далекий от церкви человек может быть добрым, порядочным, нравственно развитым. Человек верующий – не может не быть. Если растить одно в ущерб другому – без уродств и перекосов не обойдется. Нельзя просто учить ребенка молитвам и водить его в церковь, если все это никак не «прорастает» в жизни.

Как-то неожиданно, само собой у меня родилось четкое понимание: «церковное воспитание» не может (да и не должно) стоять отдельно от воспитания вообще. Невозможно растить верующего человека отдельно от самого человека. «Религиозное воспитание начинается не тогда, когда ребенок повторяет за матерью «Отче наш», а тогда, когда отец учит сына благодарить маму за вкусный пирог» – не помню, чья эта фраза, но готова подписаться под каждым ее словом. Понимаете, что я имею в виду? Сначала – десять заповедей, а уж потом устройство скинии.

Христианское воспитание не сводится к заучиванию молитв, ограничению в сладостях и мультиках во время поста, чтению детской Библии и хождению на причастие. Вся эта прекрасная сторона может в один прекрасный момент рухнуть или зависнуть в воздухе, если не будет опираться на другую. Христианское воспитание – это прежде всего усвоить назубок, что нельзя перебивать бабушку или называть тетю дурой. Это умение жалеть и помогать. Делиться вкусностями и говорить «спасибо» продавцу в магазине. Понимать, что папа с мамой тоже имеют право на слово «хочу». Это, наконец, радость от совершения доброго поступка.

А теперь другой вопрос. Неужели вся эта кропотливая ежедневная работа – целиком и полностью лежит на плечах восприемников, так сказать, «родителей второго порядка»?

Крёстный или крёстная – это ведь своего рода… акушерка. Она помогает ребенку появиться на свет, но не вынашивает и не кормит его. В противном случае восприемники рискуют стать воспитателями… для самих родителей. А это, сами понимаете, не есть хорошо. Советчики, помощники, этакий полезный довесок – да. Но в целом наша роль гораздо скромнее. Лично для себя я взяла за правило: не противоречить родителям своих крестников в «генеральной воспитательной линии». Хотя «совещания» и «консилиумы» у нас периодически устраиваются стихийно. Что поделаешь, в каком-то смысле мы – поколение экспериментаторов и первопроходцев, и есть немало вопросов, которые просто так, по готовым инструкциям, не решишь.

Например, один из таких вопросов – «дети и причастие». Для меня здесь больше проблем, чем решений. Оно и понятно: у нас самих такого опыта практически нет, мы выросли в другое время, когда не что к Чаше, а просто в храм нас водили редко… Может, потому-то эти моменты так и запали в память? При всей непонятности службы – было ощущение священного, иного… Сейчас дошкольников можно приводить к причастию хоть каждую неделю. Целой компанией – если подбираются родители-единомышленники, живущие по соседству. Вспоминаю себя – и невольно задаюсь вопросом: с каким ощущением входят в церковь вот эти малыши? С тем же самым, что и их родители когда-то? Привычность, «обжитость» церковного пространства – рождает в детях благоговение или, наоборот, убивает его? Не станет ли для них причастие каким-то полупонятным ритуалом, окруженным еще менее понятными ограничениями, в которых почему-то редко принимают участие сами родители?
Ответов нет. Вернее, пока еще нет. Они появятся позже и еще неизвестно, какими будут.

А теперь не поленитесь и перечитайте первую фразу.
Да-да, я и не подозревала, за что взялась.
Быть крестной и быть крестной современного ребенка – это совсем не одно и то же.

Без сомнения, нашим родителям во многом было проще. И не только потому, что работали они «от сих до сих», а не «отсюда и до рассвета», как сегодня. Нас тоже – кого-то отдавали в детский сад, кого-то «сплавляли» бабушкам… Последним (я в их числе), на мой взгляд, повезло больше. У нас бабушки были другие. Частично оторвавшиеся (или оторванные) от своих деревенских корней, они все-таки сохраняли в памяти и привносили в семью «закваску» крестьянского уклада жизни. Именно «уклада», порядка, когда каждый в семье занимает свое место – в том числе и ребенок. Да, нас любили и баловали – но не «портили». Этот пункт программы в мировоззрение наших бабушек просто не входил. Не вписывался.

Как ни странно, – подобная идиллия царила и… на телевидении. Для всех свое место и свое время. И детям, и взрослым. Правда, каналов тогда было всего ничего: раз, два… и, собственно, все. Даже обсчитаться не получится. Однако дневное эфирное время (ну, еще утром и вечером по 15 минут) отводилось не бесконечным сериалам, а передачам для детей и подростков – ведь они как раз в это время возвращаются из школы. Я уж не говорю о «телепрограмме выходного дня». И у старших, и у младших членов семьи имелось свое время, когда можно было занять законное место перед телеэкраном. Взрослым не пришло бы в голову переключить канал, когда ребенок смотрит сказку. А дети не упрашивали папу пожертвовать спортивной передачей ради мультфильмов.

Сейчас-то, понятное дело, подобные «рукотворные радости» доступны детям хоть круглые сутки: тут тебе и интернеты, и телеканалы типа «Дисней» или «Карусель» – благо, спутниковые антенны украшают каждое второе окно…
Впрочем, я уже сильно сомневаюсь – благо ли.

И главная проблема здесь не в пресловутой сетевой или телезависимости: ребенок «присасывается» к экрану (гаджета или телевизора - неважно), когда у него нет других, более интересных занятий. Не в информационной перегруженности, про которую тоже немало языков оболтано. И даже не в качестве некоторых мультиков, которые словно рассчитаны исключительно на гиперактивных, нервозных детей.

Ключевое слово здесь – доступность. Всего и вся. Не только «развлекушек». Перегруженность не информацией, а удовольствиями. Протяни только ручку, дерни, деточка, за веревочку… вернее, маму за подол – и все тебе будет. Бери, бери и бери – подспудно, но непрерывно это прет отовсюду. И полностью оградить не получится – разве что ребенка на Луну отправить.

Но при всем при этом… дети сейчас постепенно лишаются другого – умения ожидать и предвкушать. Терпеливо (нет, наоборот – нетерпеливо!) вынашивать в душе обещанную радость и ценить уже полученное. А ведь именно из этого складывается радость детства, та копилка светлых воспоминаний, которыми «человек на всю жизнь спасен». И они должны быть как раз такими – выжданными, приправленными счастливым нетерпением. Иначе их с собой не понесешь дальше – забудутся, провалятся в болото памяти и не всплывут.

Наверное, мне с детскими воспоминаниями повезло – потому меня и заботит, будет ли у моих крестников такой же багаж. С ним и по жизни легче идти… и верить легче.
 
Вот только талоны на такой багаж – не знаю пока, где выдают.