Судьба

«...Бог говорит единожды и дважды лишь иногда, не каждый слышит Его. Да услышат  Его!»
Книга Иова      


Предисловие



    Я просто хотел написать рассказ о моём отце. И сразу возникло ощущение тревоги. Как будто кто-то старается подсказать мне, о том, что я не знаю и не могу знать.


    Я родился в 1938 г, а сейчас в 2020году, спустя 82 года, только приблизился к разгадке тайны моих родителей. Это моя версия. Для кого-то она покажется фантастической, но повторяю, - это моя продуманная версия. Начну с конца.
 

    На склоне лет моих, (о, как часто я буду повторять эту фразу!)  я пишу воспоминания о своей жизни, цикл автобиографических рассказов. И сейчас задумал написать об моём отце.


     Он умер в 1974 году после 6ти лет мучительной, неясной болезни, (то ли рассеянный склероз, то ли ещё, не знаю). Он постепенно и, повторяю, мучительно терял память и речь.
 

     Разбирая документы и архивы после смерти отца, я обратил внимание на одну старую справку, выданную в 20тых моему деду Менделю о своём социальном происхождении. Тогда, в 1974, было забавно и только. Сталинские времена забывались.
 

     Так вот, я приехал Израиль поздно, в 2017 году. Давно надо было приехать, в 60тых, когда евреям разрешили ехать, и я был молодым, но сначала болезнь отца, потом десятилетнее  запрещение в 70тых, затем болезнь матери...

 
Неожиданно, словно пелена спала с глаз, и я осознал, что годы незаметно прошли, поздно пить боржоми, мне не светит никакой возможности устроится в Израиле. И я успокоился. Жил, как все, но с прекрасной мечтой об Эрец Исраэль.


    Я пережил проклятый совок, похоронил отца, похоронил мать, дождался независимой Украины, пережил всех своих жён, остался одиноким. И наконец, мой внук привёз меня в Израиль. И я наслаждаюсь своей старостью и своим одиночеством.
 

    От нечего делать, я стал писать воспоминания и обнаружил, что прожил прекрасную интересную жизнь, полную неожиданных коллизий и открытий.
 

    И теперь, возвращаясь к началу рассказа, я задаюсь одним вопросом:-  Чем я внезапно встревожен?
 
     И возникают дополнительные: - Кто стоит у меня за спиной?
Кто направляет мои мысли в нужное направление? Я не религиозен, но кто это, если не Всесильный? Ну, это слишком! Назовём его скромнее - Поручителем!



     Я склонен всецело доверять моему Поручителю, поэтому, чтобы понять мой рассказ о моём отце следует начинать рассказывать о моём дедушке со стороны отца - Менделе Израилеве.
 

     Часть первая. Дед мой Мендель.

    1. Страх

     Я мало знал своего деда, Менделя. Со слов отца, до войны он жил с старшими братьями Симоном и Наумом, моими дядями, и своей, матерью, моей бабушкой, Рахилью в Ленинграде.

     Могучий старик, он пережил блокаду. Бабушка Рахиль блокаду не пережила, он отвёз на санках на кладбище, но сам каким-то образом выжил. Сыновья деда вернулись с войны старшими офицерами с золотыми погонами, (но Наум, Нойка, как называл его отец, к сожалению, без ноги), и найдя Менделя весьма истощённым, решили отправить пожить в Киеве. Считалось, будто Украина сплошной курорт.

         
     Мы с мамой в 1944 году вернулись в Киев из эвакуации. Наш дом оказался целым, неразрушенным. Но нашу квартиру не отдали, - дом забрал НКВД. Отцу с мамой и со мной дали две комнаты в коммунальной квартире на Бессарабке и строго предупредили: - не жаловаться!.
 

    Дворник, который при немцах ограбил пустые еврейские квартиры во всей округе, продал нам стул и детскую кровать, и считал это одолжением и помощью ближнему.
 

    По сути дела мы после войны остались голыми и босыми, нищими, но, слава богу, живыми. Отец, хотя с ранением, но работал. Разумеется, мы согласились деда принять. Но какой же тут курорт?

         
     Мой отец, Самуил, был младшим в семье Менделя, и он привык подчиняться старшим братьям, но была уже моя мама, хранительница домашнего очага. И она блюла интересы нашей семьи. А интересы семьи, как полагала мама, как раз и состояли в том, никто не имел права вмешиваться в нашу жизнь, особенно папины братья.


    По рассказам мамы, что открыто обсуждалось, они поначалу очень хотели корректировать нашу жизнь. Они считали, что мой отец неправильно выбрал себе жену, то есть, маму. Наставляли, исправляли, вечно не так, вечно неправильно. Учителя жизни! Или - это комплекс старшего брата?! Они добились обратного: мама не признавала их и не вступала родственные отношения.


    Я не понимал, для чего это им было нужно. Может быть, они считали отца недалёким, глуповатым? Может быть.  Отец производил впечатление человека тихого, нерешительного. (Мы позже о этом поговорим).
 
    Братья считали, что мама помыкает им. Напрасно они так считали. (Мама разглядела в отце справедливого мужчину, и своей дальнейшей жизнью доказала это).
 

    Перед войной мама не жила со свекровью. Родители поженились в Москве, прожили там 1,5 года и переехали в Киев. Так что слухи о безумной любви сына к своей маме, которые муссировались братьями, явно преувеличены.
 
    Просто он привык в годы студенчества ничего не брать, а, напротив, присылать часть стипендии маме Рахили, в семью. Ходили легенды, что Израилев, питался одними огурцами с хлебом, чтобы сэкономить немного, лишь бы послать матери денег.
 

     Когда отец уехал в Москву и жил у родной тёти, (и обязательно платил ей), работал, и одновременно учился в аспирантуре, он не оставлял привычки - посылать маме Рахили деньги.
 
    Даже когда моя будущая мама приехала к отцу в Москву, и они поженились, даже тогда обсуждался этот вопрос - присылка свекрови денег. Мама решительно прекратила обсуждение, и сама собою проблема иссякла.
 
    Возвратимся к рассказу.
Итак, дедушка Мендель в 1946 - 47 годах проживал у нас в Киеве. Подозреваю, что родители провели с ним беседу о том, чтобы он лишние разговоры со мной не вёл: страшное время было - Сталинское.


    Я мало что помню - был в третьем классе. Помню только, что он надевал на лоб свой талес и молился. Помню, я играл с ним в шашки, он слабо видел, и я обыгрывал его. У него были толстые книги, и он постоянно их читал.


    Не помню бесед, которые вёл со мною, и вёл ли. А жаль, я слишком мал был. Он бы мог рассказать многое, что в дальнейшем заинтересовало бы меня. Он, например, знал идиш и иврит, на идише разговаривал с отцом. Он мог бы научить меня тоже.
 

    Я заметил, что мои родители что-то скрывают от меня. Я не знал тогда, что они навсегда смертельным страхом при слове Сталин, пытаются закрыть мне рот, лишь бы я молчал. Я не пытался понять и подчинялся.


     Но я знал позицию отца, «что идиш и иврит - языки умирающие, только старики ими пользуются, чтобы молиться на иврите или ругаться на идише. Ты, обращался он ко мне, учи английский».


     И я с идиотской радостью излагал деду это, для меня тогда авторитетное мнение моего отца, не подозревая, что он глубоко не прав, и придёт время, и я буду изучать возрождённый живой иврит. Тогда я не допускал и мысли, что мой папа окажется неправым. Я свято верил своему папе.  А дед только усмехался, и повторял: - «ещё не вечер, ещё посмотрим!».


    2. Версия

     Он был из породы долгожителей. (Похоже, и я унаследовал эту привычку). Теперь, на склоне лет, сопоставляя скудные факты  и немногочисленные документы я прихожу к выводу, что мой дед Мендель был в прошлом учёным раввином, смею думать, похожим на меня. Да, да, вы не ослышались!


     Излагаю аргументы, поскольку фактов не достаточно я их заменю предположениями. Следите за мыслью.

1) По свидетельству моих родителей семья Менделя Израилева жила до революции в Витебске зажиточно. Чем занимался Мендель - никто не знает. Почему не никто знает? Потому что после революции и гражданской войны многих нет, и те далече!


     2) На минуту предположим, что он был раввином местной общины.
Моя мама узнала семью Израилевых невестой, когда Самуил представил родителям, Менделю и Рахили в что-то 35 - 36 годах. Отец не мог не сказать маме, кто в действительности Мендель. Тем более, мама была, как она себя называла, «комсомолка 20тых годов».


     3) Она когда-то, во время войны, вспоминала, что Израилевы богато жили. У них было много книг. Мендель постоянно читал. Они даже имели традиционные золотые стопки или рюмки, что ничего не доказывает.
 
     По сравнению с моим дедом Израилем Хасманом, он проигрывал.
Не надо забывать, что мама родилась в деревне, и потом училась в школе в городе Горки, где обучался в с.х. институте младший сын Менделя, Самуил, где они познакомились.


     4) Вполне допускаю, что молодой Самуил хотел вырваться из прежней жизни, и яркая певунья, дерзкими словами смутила покой Самуила.


     5) Мендель Израилев вместе с женой вырастили и воспитали 11 детей - это не мало. Но чем жили? Чем занимались? Как удалось дать образование детям? Это становится понятным, если принять во внимание моё дерзкое предположение!

     6) А самое главное: - я своими глазами видел и читал документ - справку, что Мендель Израилев занимался частным извозом в Витебске. После революции, после гражданской войны в 20 годах. Это значит, что мой дед был - извозчиком! В детве я бы поверил, но сейчас - никогда! Это - неправда!

    7) Он ни слова ругательного, матерного не знал! Он вообще плохо знал по-русски. Разговаривал на идише. Это значит, что местные органы власти выдали справку, чтобы скрыть истинное положение, например, угрозу жизни, когда в 20тые годы раввинов преследовали.

     Я вспомнил, как дед обмолвился, что любил младшего сына, Самуила, за способности к математике, с гордостью рассказывал, что, благодаря своим способностям, перескочил через класс.

     Отец родился в 1904 году, учился в хедере, значит в 1917году, когда произошла революция ему было 13 лет, и он достиг совершеннолетия, а прибавь ещё годы гражданской войны! 

     8) Несомненно Мендель готовил младшего сына быть учёным - раввином ли или нет, не знаю! 

     Пазл сложился! Но легче не стало. Я не переставал                думать о доле отца. О роли деда. Может быть, они вместе искали пути - дороги к высшему образованию, может быть, и возникла та справка о социальном происхождении деда.

     Я думаю, а не совершил ли мой отец предательство, по отношению деду? Отвечаю: - Нет, не совершил! И снова плету золотую цепь фантазий:
« -  Деду было всё равно, - он думал о Боге. Он скорее гордился своими мучениями. Он чувствовал себя древним рабби, который не сдаётся. Он мнил себя рабби Акивой!
 



И дальше:
-  А как же сыновья? Старшие пробьются, они ничего не боятся, ни бога, ни чёрта.
     А младший Самуил? Я образовал его. С его чистой душой, его моральными принципами? С постоянной жаждой правды! Что он сделает в этом безумном мире? Ему придётся не сладко! Он слишком слаб духом, без поддержки меня он не выживет, и бог ему не поможет. А я не в силах ему помочь!


     И он, Мендель, задумал помочь сыну путём отказа от себя, от всей своей праведной жизни, от пути, по которому всю жизнь шёл и проповедовал. Это выглядело в духе времени. Многие отряхнули прах старой жизни со своих ног, но не Мендель!


     Всё выглядело безукоризненно. Отныне Мендель, учёный раввин превратится в простого извозчика, отряхнёт старый прах, разрушит свою жизнь, но построить новую вряд ли удаться! Всё будет в прошлом, ради сына.

     Ради одного: - пусть он поступит свой институт, забудет всё, что я его учил. Пусть проживёт свою жизнь, родит мне внука. А внук - найдёт путь к Святой Земле!

     Мендель снова и снова обращается к Самуилу, моему отцу.  Пусть забудет Бога, станет атеистом, если хочется, пусть случится всё, что может случается в жизни, и радости, и горести. Но боюсь одного, что Бог не простит его. И Бог не простил его.


3. Предательство.

     Мы жили в двухкомнатной коммунальной квартире, одна из комнат, где жил он, была проходной. Для деда установили раскладушку, он на ней жил. Надевал на лоб чёрный кубик, перевязывал ремешками худые руки и надолго погружался в молитву. Я слушал мягкий, незнакомый, звук восточной речи и тоже впадал непонятный трасс: «Слушай, Исраэль, Бог, Бог наш,Бог един!» Это было отнюдь не неприятно.

     Мы обычно хранили документы и ценные вещи в первой маленькой комнате. Но однажды дед забыл свой ключ в замке, комната осталась не запертой.

     Дед пошёл гулять, родители были на работе, я - в школе. Когда я пришёл из школы застал неутешную картину: в квартире милиция с розыскной собакой. Собака поначалу след взяла, побежала во двор, но после потеряла. Мама плачет: - нас обворовали. Унесли всё, под чистую.

      Как раз у соседей гостил родственник, военный, офицер. Он проходил не раз через нашу проходную комнату к соседям. Родители подозревали этого офицера, и собака него бросалась, но он милиционерам предъявил красную корочку, и они, откозыряв, его отпустили.

     Как мои родители пережили эту беду, можно только догадываться. Помог нам только дядя Миша, мамин брат. Он был председатель колхоза и смог моим родителям дать в долг достаточную сумму денег, чтобы выпутаться.

     Мама во всём случившимся обвиняла деда.

     Мендель отнёсся философски. (Если бы я тогда знал книгу Иова, то точно так реагировал.) Он витал в облаках. Вещи для него не представляли никакой ценности, за исключением книг.


       Его принцип был: -  Бог дал - Бог взял, и не надо жалеть и печалиться. Как Иов: - «нагим я пришёл этот мир, так нагим и уйду!».
И он произнёс загадочную фразу: - «Первое предсказание сбылось - это не беда. Второе сбудется - уже катастрофа!» Я тогда ничего не понимал, но в детской памяти отложились дедовы слова.


      Мама, напротив, была ближе к земле. Она плакала, вновь и вновь переживала утрату ценных вещей. Отец утешал её, но безуспешно.
Мама превратилась в неврастеничку, отец сопротивлялся, но сдался. Мама сломала отца, и деда отправили к родной сестре отца в Витебск.
 

     Перед расставанием Мендель повторил те же загадочные слова, которые врезались мне в память на всю жизнь. Он сказал: - «Бог говорит единожды и дважды лишь иногда, не каждый слышит Его!»

     И лишь сейчас я разгадал тайну этих слов. Мендель произнёс слова Элиу из книги Иова - два предостережения - прошлое и будущее. Он предупреждал отца о предстоящей болезни.


     С тех пор я не видел своего дедушку Менделя Израилева. Светлая ему память!



    Конец первой части.

    (продолжение следует)