Благодарность

Опять промокла взрывчатка! Ничто не останавливало на пути Чарли Доусона в его хищном и прибыльном горном деле по добыче золота, но эта гора с дикими рисунками была очень странной помехой на пути. Вся река Юкон была уже многократно перекопана старателями разных мастей, но Чарли был явно везунчиком — самые крупные самородки были найдены им, и, весьма значительно разбогатев, он уже устраивал свои законы на реке. Десятки тысяч старателей, приехавших в долину Клондайка, каждый год голодали целые зимы, и все равно прибывали новые «счастливчики». Но те, кто работал на Чарли, жили очень хорошо. Самые отборные горные инженеры в сочетании с отборными головорезами собрались в очень эффективную золотодобывающую банду. Их боялись и уважали, и им несказанно и методично везло.

Из этой горы вытекала небольшая река, из которой начиналась вся жизнь Аляски. Все геологические признаки указывали на то, что если ее перемолоть, то золота там будет не меньше, чем было найдено во всем перекопанном Клондайке. Осталось только «разрыхлить» ее под самое основание.

Чарли был непреклонен. Уже в четвертый раз все закладки взрывчатки промокали, и взрывов не было. Удалось разогнать надоедливых местных с их пророчествами насчет горы. Приходил занудный шаман с дарами и предупреждениями, но пара выстрелов — и он ушел, кланяясь горе, в бессилии остановить Чарли. Гора, казалось, боролась.
Однажды ночью внезапный селевой поток с горы смыл всю взрывчатку и припасы, а половина команды в ужасе с утра рассказывала о странном одинаковом сне-предупреждении. Всем им приснилось, как они примерзали к земле и властная красивая серебряная женщина превращала их в камни из льда. А двое в панике суеверно покинули лагерь ранним утром.

Чарли понял: гора сопротивляется. Но он же везунчик Чарли, ему нельзя отступать! Если Чарли отступит, то его свои же могут раздеть до нитки. Чарли и его удача — это и есть его основной бизнес. Богатеть каждый день, иначе — крах.
Банда разбегалась после каждой ночи, и даже самому Чарли во сне пришла эта серебряная женщина. Но Чарли прикинул ее стоимость на рынке серебра, причмокнул от суммы в голове и пообещал ей лично размозжить голову, потом распилить и продать частями. Утром в лагере нашли несколько полумертвых и не вышедших из сна бандитов — они были холодны как лед. Остатки бандитов просто разбегались. Фортуна в этот раз явно была не на стороне Чарли.

Но к этому моменту была доставлена новая партия взрывчатки. Чарли остался один на один с горой. Сложив все на лодку, он лично решил взорвать гору в самой сердцевине. Старательно толкая лодку, доверху наполненную динамитом, Чарли вошел в пещеру, из которой начиналась река. При подступе уже становилось холодно, а в самой пещере начинался ледяной туман. В конце пути Чарли увидел Серебряную женщину наяву. Она старалась засыпать Чарли снегом из тумана и заморозить реку и почти добилась своего, но в момент, когда Чарли леденел, он успел с проклятиями и дрожащими руками поджечь фитиль. Взрыв и обрушение, но Чарли был уже сам глыбой льда, вмерзшей целиком в лед мгновенно застывшей реки, и замер навсегда под обломками горы, не успев даже закрыть глаза.

С широко открытыми глазами Чарли попал в мир истоков. Все, что можно было охватить взором, было истоками, питающими истоки, и так — до бесконечности. Все в природе начала начал было отдающим и бесконечно питающим все вокруг. Это был мир корней Вселенной — здесь все состояло из связей, продолжающих связи, и множество переплетений рождало явления и стихии. И уже потом стихии создавали в разных сочетаниях весь проявленный мир, который был переполнен жизнью. Но путь души Чарли прекращался навсегда в виде безвольного ледяного камня. Напоследок, теряя волю, но очень ясно, Чарли перетекал в стихию речных камней, чтобы навсегда быть безвольным в потоке времени. Когда он оказался камнем, перед ним открылась картина невероятного симфоничного космоса — только камни видят происходящее в масштабах всего творения. И Чарли успокоился.

Но его покой напоминал жажду длиною в вечность — пространство играло вокруг танцующими струнами. Но отчужденность Чарли от этого танца напоминала вечно падающий камень в мире облаков, дождей и воды. Что-то звонко шипящее и страшно жаждущее пить внутри Чарли уже никогда не могло быть удовлетворено. Сама пустота и щелочная жажда разъедала сердцевину Чарли, делая его еще плотнее и все более падающим вниз. В самом низу его ждало то, что было всеми его представлениями о самом себе — Чарли стал Сфинксом, управляющим потоками времени, таким, каким он был, когда он был в эпоху пирамид, когда человечество совершило огромную кражу времени у пространства, расплачиваясь теперь за это рутиной повседневной тяжелой работы, отдавая свое время за пустые деньги ежедневно. Безграничная власть над потоками материи и возможностей пространства создавала в Чарли почти Бога, создателя любого блага. Время, боясь его, услужливо подчинялось ему подобно хорошо прирученной лошади. Сбывалось все, что хотелось! А хотелось всего одновременно.

Власть над материей опьяняла его до власти демиурга: хотеть и иметь сомкнулось в одно без всякого смысла. Это была чистейшая корысть, построенная на философии вечного голода и страха безграничного. Взгляд Сфинкса роковым образом все превращал в хаос стихий и стремлений, превращая покой в тягость желаний, легкость — в страх потери, свежесть — в химические запахи гари, здоровье — в изнеможение. Остановиться было невозможно, взгляд рушил даже воздух, превращая его в тягучие капли маслянистой кислоты, и провалилось даже небо от тяжести бесконечных желаний — сама Земля тонула в черной дыре, созданной неопытным демиургом. Чарли Сфинкс начал распадаться на песчинки, а песчинки — на молекулы, а молекулы стали исчезать навсегда. Это была вторая смерть Чарли.

А потом была третья, самая тяжелая — все, что осталось от Чарли, потеряло всякую возможность существовать, видеть, ощущать и желать. Чарли попал во Вселенную до Вселенной, где не было стихий и еще не было относительности. Все было только предтечей существования живой жизни. Не было даже пространства и времени — это была жизнь нежизни. В этом мире Чарли перестал распадаться. Но чтобы снова стать человеком, нужно было заново пройти всю эволюцию от неживого до живого, не меньше чем путь самой Вселенной от начала начал, от вечного истока истоков. Но власти над этим у Чарли уже не было — исчезла сама воля быть.

На месте горы была груда камней и льда. Река протекала мимо Чарли, застывшего во льду. Образовалось небольшое озеро. Женщина — дух горы плакала над несчастным телом Чарли. Она искренне сожалела о нем, но не знала, как ему донести всю красоту сотворенного, чтобы Чарли опомнился. Рядом оказались духи ближайших гор, рек и лесов, собравшиеся для того, чтобы исцелить Душу Чарли суровым, но очень мощным способом, подарив ему исключительную возможность испытать потерю не только Души, но и саму возможность быть, подарив ему тройную смерть: Тела, Души и Духа.
Чарли медленно в глыбе льда переживал заново всю эволюцию мироздания, было видно, как Чарли сопротивлялся, пока окончательно не превратился в абсолютно неодухотворенный камень. Но постепенно по мере прохождения утраты всего глаза его прояснялись от тихой жажды жизни, словно даже без его участия. Жизни, которая однажды сама по себе зародилась во Вселенной до Вселенной. Лед постепенно растаял, и талая вода уносила в своих потоках тонкие нити, из которых состоял ненасытный Сфинкс — могущество корыстного властителя над временем со времен пирамид уходило в песок. Старая планета Земля его простила. Постепенно Чарли ожил, но не весь — только дыхание. Несколько дней и недель он лежал и дышал на берегу, поддерживаемый духами, и его тело полностью перерождалось для полного восприятия потока жизни: сначала покой, потом дыхание, потом сознание, а потом желание и движение и, наконец-то, жажда творения в союзе со всем сущим.

Чарли встал на ноги на седьмой день. Но это был уже словно молодой Бог, совсем как первобытный человек — бывший старатель стал ранимым и до невозможности восприимчивым к созерцанию совершенства природы. Он совершенно интуитивно стал находить съедобные травы и рисовал, рисовал на остатках скалы рисунки восхищения, изо всех сил стараясь благодарить Вселенную за возможность дышать и жить. Он искренне, как слабоумный, гладил камни, которым причинил боль, и плакал у лона реки искренне и по-детски на коленях матери Аляски, как нежный мальчик рефлекторно просил прощения для рождения в новой славной жизни. В мягкое сердце Чарли началась нежная, но мощная своей бесконечностью жизнь со всем ее замыслом для всех одновременно.

Его глаза увидели, как золото распределяет покой, кристаллы — знание, горы — устойчивость, а реки — радость. И так — до бесконечности. Все работало только для того, чтобы Чарли жил и все жило. И Чарли часто падал на колени в великой благодарности и с пониманием, что все это создано для того, чтобы он жил, испытывая жажду дарения, тем самым создавая жизнь в себе в избытке, только потому, что только ею можно по-настоящему насытиться, только отдавание дает обладание высшей ценностью жить и дышать, от этого рождался танец жизни, и Чарли танцевал, танцевал, благодаря Жизнь каждым движением. Все служит жизни, и чем больше ее берешь, тем больше она рождается — таков главный закон! И Чарли искренне захотелось любить, жить и множить жизнь всем своим существом во благо всех миров во всех Вселенных.

Со временем взор Чарли стал настолько обширным, что он увидел, что весь материальный мир состоит из грандиозных Духов Космоса, которые настолько добры ко всему сущему, что только такие Духи способны поддерживать само мироздание — это словно лучшие друзья самого Творца. Чарли очень подружился с духами воздуха и воды и даже мог с их помощью вызывать небольшие дожди. Изучая заново мир, словно волшебную азбуку высшего созидания, Чарли узрел, что он сам является Духом благодарности, но в эпоху алчности заболел желаниями, которым конца и края не было. А сейчас Чарли приходил ко всем сбившимся в пути во сне и оставлял в их душах маленькие алмазы и россыпи золота, которые тихо и почти незаметно указывают путь истинного служения Вселенной, точно так же, как светят всем нам путеводные звезды на небе каждую ночь!