Грыз грызи

       Вот не знаю как сейчас, в XXI веке, люди себя ведут при подобных обстоятельствах, но тогда, во второй половине века XX, обращение к бабке-знахарке имело место быть даже в образованной и культурной среде.
      Дочка родилась в середине марта, врачи сказали, что девочка здоровенькая. Здоровенькая-то здоровенькая, но только молодая мама ходила днём, как по ночам ходят лунатики — ни одну ночь дитё спать ей не давало — вот она, было, отчаялась совсем: даже молоко стало пропадать. Муж спал, накрывши голову подушкой, утром на работу спешил – знакомая история!  И тут дедушка-пенсионер на помощь пришёл, приехал и говорит:
— Давай-ка на дачу собирайся, поехали на свежий воздух! Ребёнку там лучше будет, май уже – пора!
Верочка (так звали молодую маму) обрадовалась, глаза засияли — уговаривать её было не надо! Она, как будто только и ждала этого приглашения: расстелила пикейное одеяло на диване и побросала пелёнки, марлевые подгузники, ползунки, чепчики, завязала добро узлом, увязала ещё один узел со своими вещами, и дедушка уложил это в багажник машины, коляску водрузили сверху.  Она быстро нацарапала записку мужу — дескать, буду скучать, но ребёнку необходим свежий воздух! Ждём на выходных! Взяла доченьку на руки и счастливая вышла из парадной. Дедушка сел за руль, и они поехали через каменный город, который начинала укутывать, еще робкая в мае, листва.
   На даче было чудесно, пенсионный народ копошился на своих участках и многие готовились к приезду внуков — лето было на носу! Дачная публика в этом садоводстве была изначально интеллигентна — жили здесь летом инженеры, юристы, врачи, архитекторы, музыканты и артисты. Верочкины ожидания на то, что воздух дачи благотворно подействует на ребёнка, не оправдались: дитё плакало по ночам пуще прежнего, и на нервной почве почти исчезло молоко.
— Ребёнок недоедает, поэтому плачет. Надо искать в ближайшей деревне хозяйку с коровой, — сказал дедушка.
— Да, в этом было бы наше спасение, — охотно поддержала Вера.
В разговор вступила соседка:
— Никого искать не надо, болеруны берут молоко неподалёку, надо с ними поговорить.
 Болерунами называли пару танцовщиков из Кировского театра, балерина была постарше Верочки лет на десять, и всё же она решилась на ребёнка, а молока у неё не было. В итоге договорились — дедушка и болерун ездили за молоком попеременно. Дети были сыты! Но у Верочки ничего не изменилось в плане ночных бдений.
Другая бабушка-соседка сказала как-то:
— Верунька, а ведь у дитя щетинка — вот и плачет!
— Какая ещё щетинка? — Вера потёрла виски пальцами, устремила взор к небу и подумала, что у грядок даже люди культурные  и образованные скатываются в мракобесие.
— Обычная щетинка, у грудничков часто бывает! Ты сцеди чуток молока и из ржаного мякиша сделай шарик. Вот этим шариком и катай по спинке доченьки – щетинка и повылезает.
— Откуда на детской спинке может щетина появится, что за бред? — Вера сердилась, но понимала, что делать она это будет!
— А ты не серчай, а попробуй всё же! — дело-то нехитрое.
Вера так и делала (чего не сделаешь от безысходности): катала шарик, потом выискивала щетинки на хлебном скатыше, но ничего не находила — перемен к лучшему не наблюдалось. Сердобольные знакомые заговорили, кто про сглаз, кто про порчу, кто про грыжу – многие советовали найти бабку и к ней поехать: сделать заговор. У Веры, да и у дедушки тоже, кругом шла голова — оказалось, что буквально весь дачный народ страдал от суеверий.
И тут соседка говорит:
— А чего бабку-то искать?! Вон балеруны ездили в соседнюю деревню грыжу мальцу заговаривать. Бабка-знахарка там живёт.
— Да, ну?! — удивился дедушка, а он мне ни слова, ни полслова! — пойду, поговорю с ним.
Действительно, вот соседи! Всё-то они знают! Артисты Кировского театра действительно ездили к знахарке заговаривать пупковую грыжу сыночку. На следующий день танцовщик сказал, что знахарка ждет Веру с ребёнком  на рассвете, то есть рано утром в шесть часов — в мае ведь белые ночи уже стоят.
 В ночь, перед тем, как к «бабке» идти, доченька заснула, заснула и Вера, но лучше бы она  не спала. Верочка так волновалась перед поездкой, что ночью навалился на неё жуткий кошмар. Вот идёт она по страшному лесу в полнолуние — ищет домишко колдуньи. Из-под ног выскакивают жабы, летучие мыши шелестят крыльями, бродят неведомые звери. А вот и избушка: всё в жилище пропитано колдовством — висят сушёные травы, виднеются вилочковые кости летучих мышей, обладающие страшной магической силой, змеи, снадобья в бутылках и варево в котле. Навстречу Веры движется страшная горбоносая старая ведьма, щёлкает единственным зубом и тянется к ней когтистыми руками. Верочка отшатнулась, выскочила наружу, неловко оступилась и под ведьмин хохот упала в яму, где кишели ядовитые гадюки. Тут появился, откуда ни возьмись, её муж, и, уподобившись младенцу Геркулесу, стал душить змей — спасать от неминуемой гибели свою любимую. Проснулась Верочка в холодном поту и в полном расстройстве психики. На часах было начало шестого.
     В шесть Вера с младенцем на руках уже стояла у калитки обычного деревенского дома, окрашенного в зелёный цвет. Навстречу ей вышла женщина лет пятидесяти пяти на вид, не больше (на самом деле ей было почти семьдесят), и пригласила пройти в дом. В комнате, куда её привела хозяйка, было полутемно, горели свечи и стояли иконы. Знахарка взяла ребёнка, раздела, положила девочку на кровать и осмотрела.  По договоренности женщина взяла у Веры три рубля и оставила деньги у иконы. Потом она сказала:
— Ты будешь говорить —грыз грызи, я буду отвечать — грыз грызу, и так три раза, запомнила? Пупковая грыжа у девочки твоей и две паховые. Пупковую заговорю навсегда, а паховые плохо поддаются, но попробую. Есть старик, живёт далеко отсюда — он сильнее, если не получится у меня — к нему поедешь.
— Запомнила,  — ответила Вера, поняв, что не запомнила ничего и даже толком не расслышала.
Пришлось знахарке указания повторить, затем она наклонилась над животиком ребёнка и пошло:
— Грыз грызи!
— Грыз грызу!
— Грыз грызи!
— Грыз грызу!
— Грыз грызи!
— Грыз грызу!
Она делала вид, что выгрызает что-то у пупка ребёнка, говорила ещё какие-то заклинания, похожие на молитвы, но Вера ничего не поняла. Сеанс окончился.
— Приедешь завтра, к десяти вечера, условно после заката, — велела «бабка».
Назавтра всё повторилось, Вера снова пыталась дать три рубля, но знахарка не взяла и сказала приехать наутро. Утром после заклинаний ребёнок описался и лежал в ворохе мокрых пелёнок. Верочка всполошилась, но напрасно. Именно такой реакции младенца и ждала «бабка». Приходить больше было не надо. Напоследок знахарка сказала:
— Завтра пупок почернеет, не бойся! А на следующий день втянется, потом посветлеет кожа. Паховые грыжи вернутся, но не сейчас – через несколько лет. Да, вот что ещё — щетинка есть у ребёнка — так ты ржаной шарик на грудном молоке слепи и по спинке катай! Ну, это уж каждый знает!
— Да, я знаю, — улыбнулась Вера.
      Так всё и случилось, как «бабка» предсказала. Пупковая грыжа исчезла и больше не досаждала малышке, ребёнок стал спокойным, успокоилась и Верочка. А через десять лет обнаружились паховые грыжи у дочки. Удивительно, но хирург сказала Вере, что заговорить это не получится и надо оперировать. Конечно, Верочка сразу вспомнила знахарку и её слова. Искать более сильного «заклинателя» она не стала. В детской больнице им. Раухфуса доченьку успешно прооперировали. А ещё через десять лет встретила она старушку в деревне.  Доброе лицо  мудрой старой женщины, в круглых очках толстого стекла, обратило на себя внимание Веры – так это же знахарка! Столько лет!
А на дворе стояли уже совсем другие времена — начало XXI века.