Мой адрес - не дом и не улица, Мой адрес -Томск

 
 Пассажиры, ожидающие поезд "Москва-Тында" на вокзале станции Казань, после объявления на посадку, ринулись на перрон.
 Аня с Галей (соседкой по улице в родном поселке, которая ехала на сессию в Томск) подхватили свои дорожные сумки, поспешили к  девятому вагону, из окон которого доносились  слова песни:

"Колеса диктуют вагонные
 Где срочно увидеться нам...
               
 Мой адрес Советский Союз"

 Они расположились в одном из плацкарта, согласно купленным билетам.
 Попутчики были уже на месте и занимали нижние полки плацкарта.
 
 Пожилая чета ехала до Новосибирска и всем предстояло ехать вместе почти трое суток.
 Так  далеко Аня не ездила никогда. Это было ее самое длительное путешествие, путешествие из Шелангера в Томск.
 Нет, конечно, она ездила к бабушке в соседнюю Мордовию, даже с пересадками, но там весь путь занимал часов восемь.
 
 Провиантом на дорогу Аня запаслась основательно, мамины пироги, вареная курица, яйца,  ну и всякое такое, что положено брать в дорогу.

 Как всегда завязался непринужденный разговор, познакомились. Попутчиков звали Алла Ивановна и Пал Палыч, так он себя представил.

 Ане нравилась такая обстановка, незнакомые люди делятся своими проблемами, словно родные люди, иногда и чисто личными, зная, что этих людей, они больше не увидят и их тайны унесут с собой.

 Проводники, проверив билеты, разносят постельное белье , чай; пассажиры достают свои незатейливые продукты,  и вот уже весь вагон в бряцаньях ложек, стаканов и запахах яиц и варено-копченого мяса и  колбасы.
 
 Так, попивая чай из стаканов и поедая горький шоколад, медленно и безмятежно, Аня с соседями по купе проводят время в пути, отъехав от Казани — одного из самых древних городов России, еще более древнего, чем даже Москва.

 Спустя некоторое время, поезд следует уже по Вятской земле, это сразу заметно по входящим на остановках пассажирам, вернее по их забавному говору.
 Нигде больше Ане не слышала такой запоминающийся  говор, как у них там, на Вятке.
 После чаепития Анина соседка, Галя и попутчики, стали играть в карты, приглашали и ее, но Аня вежливо отказалась, она не любила играть в карты, да и не умела совсем, в семье ее, это занятие крайне не приветствовалось. Даже в праздные дни, когда собирались гости, никому и в голову не приходило "играть в карты", считалось  это крайне непристойным занятием.

 Дома за застольем, гостям всегда было что обсудить, поговорить, собирались не так уж и часто, да  и просто попеть песни в своем кругу в такие дни, они были большие охотники.

 В будни, в семье все должны были быть заняты делом,  если отец видел детей ничем незанятыми, спрашивал: "Вы что, Обломовами  хотите вырасти". И довольно часто этого персонажа приводил детям своим в качестве отрицательного примера.

 Долго не понимала Аня, что за Обломов, сначала думала - декабрист, но изучив историю почти досконально не нашла такого среди них, и только в конце старших классов, среди литературных героев, ее осенило: "Так вот, кто он, Обломов".

 Еще, чаще отец напутствовал, или может так, и себе напоминал больше вслух:
"Во всем надо знать меру", "Мера везде должна быть" или  " Ну как жить без меры".

 Но в силу своего возраста, дети не особо придавали значения словам, пропуская мимо ушей, иначе не набили бы столь шишек в своей начинающей жизни...
 
 Очнувшись от воспоминаний,  Аня забралась на верхнюю полку и стала любоваться мелькающими за окном пейзажами, совершенно отличавшиеся от марийского края.
 
 За окном менялись весенние пейзажи. Была середина мая,  распускались листья, пробивалась нежно - зеленая трава, с первыми весенними цветами, которые букетиками бабушки продавали на  остановках при вокзалах.

 Запомнился ей Агрыз — самая красивая станция на длительном пути следования.

 Вокзал, желтое здание с зеленой крышей и башенками, в самом деле, напоминающими англиканскую церковь, который стоит перед огромной паутиной железнодорожных путей, видимо большое количество поездов, проезжает через эту станцию.
 
 Вокзалы, вокзалами, но самое интересное ведь всегда происходит за окном. За окном вагона пейзажи менялись, как слайды - то леса, то поля, то погосты, проносились полустанки, маленькие станции, на которых наш поезд даже не останавливался.

 Вот пересекли бурную Каму. Она уже  полностью освободилась ото льда.

 С восторгом все это наблюдала Аня, чем  глубже  ехали в Россию, тем все величественнее становилась природа. Деревья казались еще выше, а реки еще шире, и мосты гораздо длиннее, и как понятны были ей слова поэтов и писателей.
 «Гой, ты Русь моя родная».

 Ближе к Уралу становилось холоднее и вот уже сам Урал, древний, седой Урал с обветрившимися скалами, но, все же завораживающим своим каменистым видом.

 Поезд мчался сквозь туннель в сплошной темноте несколько минут, пробитый в скалах Уральских гор.
 
 Уральские горы невысокие на Средний Урале, в районе Екатеринбурга, здесь они похожи, скорее, на холмы. Эта горная цепь вытянулась более чем на 2500 км, пересекая Россию с севера на юг, и представляя собой естественную границу между Европой и Азией.
 Отсюда путешествие продолжится уже по Сибири, которая занимает 70%  территории страны.

 От наблюдения за окном ее отвлек шум в вагоне, попутчики почти все были на месте, кроме Пал Палыча. А вскоре появился и он, весь взъерошенный, а вдогонку ему, молотила по голове сумкой  какая- то дородная тетка.
 
 Оказывается, Пал Палыч, принял немного на грудь коньячка, ну и пошел проветриться в  тамбур на перекур, заглянул к проводнице, еще пообщался с кем-то, и потерял свое спальное место, а уже смеркалось, да и пошел он без очков.

 Видит два спальных места пустых, подумал, что жена ушла в туалет, лег на свободное место и даже успел заснуть, как вдруг разбудил его шум, и кто-то истошно кричал и бил его по голове. А это вернулись из вагона-ресторана хозяйки спальных мест и приняли его за вора, поскольку рука свесившись Пал Палыча лежала по хозяйски на объемной сумке.

 Выбежав из чужого плацкарта, пробежав еще два, он вдруг увидел  свою жену, испуганную, выглядывающую из своего плацкарта, а вслед за ним бегущих двух женщин, одна из которых, так и норовила стукнуть его по голове.

 Тетки успокоились, как только увидели, что он чей-то муж, и вернулись,  восвояси, на свои места.
 Воцарилась тишина, минуты две никто не проронил ни слова, а потом, как выстрелом,  взорвался смехом весь вагон и долго еще не могли успокоиться, снова и снова вспоминая,возвращаясь к увиденному, закатывались от смеха.
 Так и шутили на эту тему почти до самого Новосибирска, над  незадачливым Пал Палычем.
 Когда все утихли и  заснули, Аня снова погрузилась в свои воспоминания.
 
 Задумав уехать из своего Шелангера, первое что пришло  ей в голову -отправиться по путевке на БАМ, тогда это была, важная для страны, стройка, да и молодежь всей страны рвалась за романтикой.

 Не была исключением и Аня.

"Я там, где ребята толковые,
Я там, где плакаты  «Вперед!»,
Где песни рабочие, новые,
Страна трудовая поёт."
 
 Но, даже путевки туда, давали особо отличившимся комсомольцам.
 Ну, конечно, она  тоже была на хорошем счету, (бессменный агитатор на выборах), съездила в райком, поговорила, назначили день получения путевки, срочно формировалась группа, и отъезжала в день получения путевки.

 За день до этого, когда Аня уже подписывала обходную для увольнения со своей базы, где и работала бухгалтером, а потом и товароведом, руководство ее упросило съездить с утра на машине за товаром на оптовую базу в г. Йошкар-Ола.

  Аня, даже в последний день работы не могла отказать в помощи, поступаясь своими личными интересами.
 Подписав все документы и, загрузив товар в машину, отправились в обратный путь, езды - то было от города до поселка час с небольшим.
 Вдруг, среди дороги, сломалась машина, кругом лес, до жилых домов идти порядочное расстояние, да и как машину оставить с товаром.
 Аня была материально-ответственным лицом.

 Поломка оказалась серьезная, водитель же ушел за подмогой.
 Домой вернулись к утру. Конечно, Аня опоздала и в райком, и на поезд, и вот, что значит - не судьба.
 Но Аню уже было не остановить, задуманное, она всегда осуществляла.

 Тут и подвернулась соседка Галя, собиравшаяся на сессию  в Томск, раньше, она там жила и училась.
 Вот так все и разрешилось, в одночасье.
 
 Мать с отцом опомниться не успели, они даже не осознали, что Аня уезжает навсегда из дома.
 К поезду пришли провожать почти все из родных, мать все время пыталась ей навязать зимние вещи, пальто, говоря, что это Сибирь и там холодно, чуть не "северный полюс" и конечно же "медведи ходят по улицам", не без этого.
 Но была весна, середина мая и Аню, как всегда неотвратимо тянуло к изменениям, к созиданию, к неизведанному.
 Поцеловав всех по очереди, окинув прощальным взглядом старенький вокзал, перрон с родными, и поселок, в котором она прожила 21 год, Аня села в пригородный поезд, увезший ее до Казани, и уже оттуда, она поедет в Томск.

 На этом, под стук колес она  и уснула...

 Наступило утро, позади остался Урал.
 Если до Урала лес был смешанный и только вдали виднелась тайга, то за хребтом,  вот она, предстала, настоящая:

 "Ну, здравствуй, голубая тайга, сколько лет ты, мне грезилась,(бегая  по тропинке в школу, любуясь далью голубой),  а встретилась сейчас", - вдохновенно в мыслях приветствовала ее  Аня.

 Тайга была темная, незнакомая, чужая, (не как ее родной лес, который она знала с детства и где пасла свою корову) чувствовалось, таилась в ней опасность.
 
 Подъезжая к просторам Новосибирской области, открывались Аниному взору , Барабинские, бескрайние степи, их - то она знала по географии, из школьной программы.

 Рельеф слегка всхолмленный, отчетливо видны возвышения, гривы, занятые степями, лугами.
 Между холмами в понижениях степи видны были озера, болота.
 Степные пространства чередовались с небольшими участками березово - осинового леса.
 Очень странно менялась здесь погода, на протяжении следования поезда по этой местности, довольно часто и неожиданно, то легкие облака плывут по небу, то вдруг набегают тучи и льет дождь. Из растительности  видны были желтые цветочки, вероятней всего одуванчики.

 В вагоне становилось суетливо, большинство пассажиров выходили в Новосибирске и  начинали готовиться.
 Стали прощаться и попутчики Ани, за время следования они так сблизились, обменивались адресами, телефонами домашними, обнимаясь, приглашали в гости.

  От такого участия и теплоты у Ани защипало в носу, и, чтобы не расплакаться, она подхватила большую дорожную сумку:"Я помогу Вам" и  понесла в тамбур, где уже, проморгаясь, снова пришла в себя, шутила над Пал Палычем.
 
 Спустя год или полтора, они еще переписывались, поздравляли друг друга с праздниками, потом Алла Ивановна с мужем вернулись на историческую родину в г.Казань, где Пал Палыч заболел  и умер,  и переписка прервалась.

 После Новосибирска, ехать оставалось часов шесть, народу стало меньше, попутчики больше не подсаживались и они вольготно ехали до станции Тайга.

 Здесь стояли довольно долго, больше получаса. На станции Тайга их вагон присоединили к другому составу, следующему до города Томска. В "Тайге" подсела к ним группа студентов, молодые веселые ребята и, уже с песнями, гитарой , веселым балагуром, ехали до самого Томска.
 
 Ближе к Томску, всеобщее оживление перешло в движение и все подались к выходу.


 Вздохнув полной грудью томский сибирский воздух, Аня, осматриваясь уже на вокзальной площади, не сознавала еще, что приехала сюда навсегда.