Грифы, стерегущие золото

Наличник был рожден деревянной архитектурой
Но век деревянной архитектуры — канул.
А если где еще и есть какие-то экземпляры подобной архитектуры, то  они давно порвали связь с традицией и если чем и воспринимаются, то канувшей архаикой.
С ней ушел век и  деревянной резьбы, которая пышным цветом цвела на ее фасадах. Начиная с изысканных купеческих особняков. С куражом и норовом в каждом из них, выражавших в изысках декора волю и каприз хозяина данного строения, дополняемого столь же изысканной и неповторимой кузнечной ковкой. И кончая массовой застройкой, которой она, резьба придавала и разнообразии и колорит. И не только на наличниках, но и на затейливых нарядных карнизах, на дверях ли в дом, на широких ли въездных на усадьбу воротах.
В разных городах Сибири декор был разным.
Чаще всего на нем присутствовал растительный орнамент. Животный же мир чаще всего у нас был представлен изображением птиц. В Новосибирске, например, нередко можно было встречалось на наличниках изображение целующихся голубей.
Сам я, прежде всего, занимался резьбой в Новосибирске и Барнауле. Знаком по отдельным фрагментам  ее и в других городах, прежде всего в Томске, где пир деревянного зодчества  несомненен и бесподобен.

Особенностью же наличников в Барнауле изображение на них хищных грифов.

Откуда могло прийти сюда их изображение, и какое оно может иметь к  русской традиции?
Схема ответа на этот вопрос, на мой взгляд, несложная.
Размышления о судьбе появления этих птиц, как элемента такого необычного среза народного творчества, относит нас, пусть это не покажется кому-либо удивительным, к Геродоту, отцу истории, писавшему об Алтае как о стране золота, и о грифах, стерегущих там золото.
Затем нас эта мысль относит к скифам, к их искусству, скифскому звериному стилю и к золоту из их курганов.
А затем к расцвету бугровщичества, центром которого в годы заселения русским населением Сибири был Алтай, и которое до сих пор, кто с этим вопросом хоть немного соприкасался в исторических источниках, впечатляет своим феерическим размахом.
Основой чего стала затем та же Петровская коллекция Эрмитажа.
Да и стилистика тех же экспонатов знаменитых Пазырыкских курганов служат тому более чем весомым и убедительным подтверждением.
Именно из тех золотых украшений и были почерпнуты сюжеты резьбы.
Ибо иных источников на месте нет, а другие города этим сюжетом для декора резьбы не пользовались.
Которые затем и перекочевали на наличники города, ставшего центром сереброплавильной промышленности страны.
Наличник был  своего рода визитной карточкой хозяина, а не одним банальным ее украшением, коим он стал впоследствии и придавая и шик и лоск этой архитектуре.
Беда же Барнаула в плане сохранения этого его  уникального архитектурного наследия, а деревянная резьба ее была существенным и неотъемлемым элементом, заключалась в том, что  после пожара в мае 1917 года, который прошелся по нему, многое в не сохранилась, а сохранившееся, тихо источило и источает, и в этом вряд ли есть что военное — время и небрежение. Да и сам город, своим видом не оправился впоследствии от этой беды. Потеряв большую часть своей роскошной архитектуры сформировавшей его облик, сформировавшийся на рубеже 19-20 веков.
То есть у этих деревянных птиц, как бы в символе богатства и преуспеяния региона — глубокая и более чем древняя история.
И это лишний раз подтверждает истину, что символы, имеющие под собой глубокий подтекст, имеют долгую жизнь.
История грифов, вспорхнувших из тьмы веков праздничной песней на праздничный наряд деревянных фасадов — тому милое и более чем броское подтверждение.
В свое время  изображения этих грифов я пытался как-то актуализировать (шутка ли дело — такая древняя и такая  красивая просматривается сквозь них история). Я предлагал их в качестве эмблемы для газеты «Барнаульский утренний курьер», выпускавшейся непродолжительное время известным алтайским журналистом Олегом Логиновы. А также как эмблему  для книжной серии Алтайского книжного издательства «Библиотека Алтайского романа», которая была с благосклонностью руководством в свое время одобрена и  принята. Но это было уже в конце 80-х годов. Время уже было как бы ни то, и этот многообещающий для края проект так и остался не реализованным, а вскорости закончился век и самого издательства.
…
Эти мои заметки, как бы ностальгическая прогулка, по стертым теперь уже памятью тропкам статьи, которую я когда-то написал для журнала, выходившего в Новосибирском Академгородке в институте, которым руководил академик А.П. Окладников. Которую я писал по его просьбе. И тех публикаций по этому вопросу, которые делал тогда в местной прессе, в которых пытался в меру своих сил привлечь внимание общественности к вопросам сохранения   этого наследия.
Тогда этот проект сохранения деревянного зодчества, как уникального и самобытного пласта местной культуры еще немного тлел,  поддерживаемый в Новосибирске, прежде всего тамошним институтом прикладной геодезии, с которым я тогда плодотворно по этому вопросу сотрудничал.
(Странное дело, но этот сибирский институт, по заказу Министерства культуры Армении занимался тогда много  съемкой и систематизацией исчезающих памятников Армении)
С А.П. Окладниковым я был немного знаком, в ту пору, когда он пробивал идею создания музея подобного музея деревянного зодчества  у себя в  Академгородке. О судьбе этой статьи я сейчас ничего уже не знаю, статья сама тоже в архиве моем не сохранилась, но от нее остались отдельные изобразительные материалы, служившие ее дополнением. И сама переписка с академиком.

https://zavtra.ru/blogs/grifi_steregushie_zoloto