Дед Петрован

      Сколько помню себя - дед мой,Петрован Герасимович, уже был незрячим, на нервной почве выключилось зрение напрочь.
 Мама рассказывала, что старших внуков дед успел разглядеть и покачать на своих руках. Решился на сложную операцию, но  она оказалась безуспешной и до конца своих дней деду требовался поводырь.
 Помню себя шестилетним пацаненком. Ездили с отцом на  сельсоветской лошади в Санниковку к деду. У него умерла очередная жена,Анна Дмитриевна. Запомнился сладкий поминальный обед и проливной дождь,когда возвращались домой.
 Мама с отцом не раз и не  два предлагали деду перебраться в нашу семью и жить с нами с условием, что не будет больше женихаться,позорить свою седую бороду. Дед смущенно крякал, выставлял вперед эту бороду и надолго умолкал,раскачиваясь вперед-назад. Иногда пытался выговаривать маме какие-то обиды. оправдывался за свою бестолковую жизнь. Когда отец женился,то дед даже не удосужился побывать на небольшом вечере по этому поводу и ни  копейкой не  помог молодой семье.
 Отец молчал, он был на стороне мамы, но и деда тоже жалел. Дед после смерти жены жил в Санниковке с падчерицей Варварой и изредка приходил к нам  в гости,сопровождаемый кем-нибудь из санниковских односельчан.
 Он не отказывался от чашки,другой браги,выпивал и тут же начинал петь песни. Все они  были на один мотив. Дед пел с надрывом, заунывно про  вечные разлуки,коварную любовь,про суровую каторжанскую долю. Концерт мог длиться и час и два! Как он смог запомнить такое огромное количество текста? Почти все песни были от женского имени. Помню такие слова из одной песни:
" Долго-долго с ним гуляла,
 Не знал отец, не знала мать,
 Отец узнал - прогнал из дома,
 А мать со света прокляла"

 В классе втором училась тогда сестра моя, Таня. Моя первая учительница, Варвара Иосифовна, учитель начальных классов,была ответственна в школе за художественную самодеятельность. И вот она предложила в классе сестры провести небольшой конкурс по  исполнению какой-либо песни и попросила учеников выступить. Сестра запомнила многие песни деда и тут же  предложила  выслушать её выступление. Варвара Иосифовна не возражала, вдруг что-то интересное исполнит второклашка.
 Таня с надрывом, повторяя дедову интонацию, спела и в конце куплета со словами:"Иди ты к черту от  меня!" топнула ногой, так, как это делал дед Петрован.
 К маминому ужасу, на этом представлении в начальной школе случайно присутствовало несколько её  коллег-учителей. Почему они оказались там - неизвестно, но  наша Таня стала "звездой эстрады" как  минимум на  месяц. Отец, когда ему рассказали о выступлении дочери, тоже не  выдержал, хохотал до  слёз.

 Дед Петрован сбежал из семьи, в которой росли две дочери и сын, к моей будущей бабушке. Интрига была в том, что деревня Кижи, в которой все  это  произошло, была столь малочисленной, что соперницы встречались на улице ежедневно. Закончилось все тем, что первая жена не выдержала такой пытки - лицезреть бывшего мужа и отца трех её детей и  перебралась с детьми в город Воткинск.

 Дед остался в Кижах, здесь в новой его  семье и родился ещё один сын, мой будущий отец.

 Началась война. Сводный старший брат Иван в первые дни войны был мобилизован и отправился на фронт, воевал в Карелии. В конце сентября 41 года пропал  без  вести.
 Отец отправился на войну в 42 году и вернулся домой на  малую  родину в марте  47  года.
 За эти военные годы дед сменил три  места проживания. Бабушку Таисью, свою вторую жену, не  спас, она  трагически погибла при  перевозке сена. На раскате упала с воза на  торную дорогу и  сломала позвоночник. Медицины не  было в глуши, бабушка умерла через две  недели. Отец о смерти матери узнал только  через полгода. Дед боялся писать сыну на  фронт об этой потере.

 В пятидесятых годах дед Петрован нашел первую жену в Воткинске. Зачем? Все равно он был для  них  чужим. Здесь-то и началась очередная склока в нашей семье между дедом и моим отцом. Заглаживая вину перед  первой женой, дед пытался найти сведения о пропавшем без  вести старшем  сыне. Принялся  теребить младшего  сына, надеясь на  его  помощь. А что мог  сделать председатель сельского Совета в уральской глубинке Союза?

 На многочисленные запросы в военкомат, в столицу, где целый генерал возглавлял в Министерстве Обороны отдел по  розыску сведений о  пропавших без вести  воинов,приходил дежурный ответ:"Сведений нет"..

 А Иван Петрович уже давным-давно лежал на  Сорвальском кладбище города Выборга. Судьба его  сложилась , что не  пожелаешь такого злейшему врагу. В конце сентября 41 года в Карелии  он,тяжело раненый в правую ногу,  попал в плен к противнику.Финны даже спасли, отправив в госпиталь в Кокколу.Здесь они ампутировали раненую ногу выше колена. Где он находился в плену - неизвестно, работать одноногий явно не мог, а  туберкулезом заболел . В конце октября 44 года  они  передали всех пленных  нашим  войскам. Иван был неизлечимо болен туберкулезом и умер через полгода 11  мая  45 года в Выборгском армейском госпитале. За полгода, что  он  провел в госпитале, не  сумел отправить на  малую  родину весточку, что выжил в плену и для  родных так и  остался без  вести  пропавшим.
 Эти  сведения о сводном старшем  брате  отца я  нашел в Сети на  сайте Обобщенного  Банка Данных Мемориал только в 2014  году! В ноябре 2020 года в Сети были опубликованы новые документы(финский архив передал картотеку на советских военнопленных). Из неё стало известно, что Иван Петрович был женат до ухода на фронт, даже данные по жене и домашний адрес.
 А тогда, в шестидесятые годы дед орал на моего  отца, брызгая слюной:" Ты же Советская власть. Найди старшего брата! Делай что  хочешь, а  найди  следы Ивана".  Отец, конечно же, ничего  разузнать  не  смог, да и  реально не  было  у  него  таких  возможностей.

 Умер дед Петрован 29 июля 1969 года, через  три  месяца после  очередной женитьбы  своей. Я тогда закончил седьмой класс, работал в колхозе на  сенокосе. Вернувшись накануне  вечером  домой, увидел поспешные сборы отца. Он ничего никому  не  рассказал, кроме  мамы, и  ушел с  топором и рубанком в Санниковку. Утром  мама  сказала, что  дед  совсем  плох и отец пошел, быть  может, готовить его  в  последний  путь. Так и вышло, дед умер, не приходя в сознание. За  сутки скрутило его и  унесло из  жизни.  А ведь всего  месяц  назад плясали мы с дедом и с Юрой у  него  дома по  случаю увольнения Юры  из  армии. Дед обхватил тогда  Юру за пояс, поднимал и тряс его  в  воздухе, это в 86  лет!
 На  другой день мы  хоронили деда.Шел проливной дождь. По давнему обычаю могилу родственники не должны  копать и  копальщики не  хотели  пускать меня, но  я  настоял  на  своем. Они  молча дали  лопату. Дождь  шел  непрерывно, глину  выбрасывали по  щепотке, она медленно  сползала обратно. Копальщики, а  это были Игнат Викулович, Михаил Степанович и Гена Грунин вынуждены  были  разжечь огромный  костер, чтобы высушить одежду,т.к. промокли  до  нитки. Деда на  тракторных зимних санях привезли из Санниковки. Отец шел  пешком рядом  с  санями, не  пряча  своих  слез.  Вечером взрослые всё же помянули деда  парой  добрых слов, набрались основательно, благо  водки  отец  не   пожалел.


  Летом  2015 года я  поставил деду Петровану простенький серый  мраморный  памятник. Деда в  деревне  помнят  всего  лишь три-четыре человека. На могиле его  и  я  бываю очень  редко, не  чаще одного  посещения в год, последний раз был  три  года  назад.
 Закончится эта эпидемия с коронавирусом - обязательно побываю в Воткинске. Чем черт не  шутит - вдруг по довоенному адресу жены Ивана Петровича живут наследники, для  меня сводные, но родственные по деду Петровану души..

 Чудес не бывает. По адресу, указанному в карточке военнопленного, нынче проживают в Воткинске на улице Льва Толстого совсем другие люди. Они купили двухэтажный деревянный дом довоенной постройки  девять лет назад. Ничего конкретного о  предыдущих владельцах сказать не  могут, домовой книги, где нашлась бы  хоть какая-нибудь информация о тех, кто  проживал в доме в  послевоенное время - мне найти не  удалось.