Исцеление

Коля и Вася познакомились, еще будучи абитуриентами, там их дружба и зародилась. Внешне они смотрелись, как полные противоположности – высокий, худой и сутулый черноволосый Коля и среднего роста, крепко сбитый и явно склонный к полноте блондин Вася. Сплотили их общие интересы – им нравились одни фильмы, книги, и даже в мечтах своих они почти не расходились. Про них можно было сказать «не разлей вода», но гораздо больше воды они ценили пиво, вино, водку и иные жидкости, поднимающие настроение.
      
Оба поступили, обоим достался арабский язык, учились в одной группе, вместе ходили в наряды и бегали в самоволки. Судьба благоволила к ним и в дальнейшем – вместе они ездили в командировки, и в очередную их тоже направили вместе, на этот раз в Сирию. В Дамаск их вновь ожидала удача – референт ГВС (главного военного советника), который распределял должности, знал их еще по учебе и оставил в столице. Правда, работать им выпало в разных управления сирийского Генштаба, но жить они стали в одной комнате офицерского общежития и свободное время проводили, естественно, тоже вместе.

Очень быстро они вошли в курс дел в новой среде и уверенно ориентировались в хитросплетениях улочек и закоулков старой части города, особое внимание уделив при изучении столицы дружественного государства местам, где можно было добыть огненную воду. Вскоре они стали завсегдатаями прилегающих магазинчиков, хозяева которых радостно приветствовали двух молодых иностранцев, которые могли запросто вступить в дискуссию на любую тему на арабском языке. Сирийцы ценили это очень высоко, а потому наша парочка не только получала приличные скидки, но магазин могли открыть для них в любое время, даже в Рамадан.

Через полгода Коля и Вася и сами могли рассказать сирийцам о вкусовых различиях сортов арака, с какими солеными орешками их лучше употреблять, а также пользе для здоровья. Жизнь наладилась и все шло своим чередом, пока вдруг не возник внеплановый выходной. С выходными в Сирии всегда было хорошо – там отмечают не только многочисленные государственные праздники, но и религиозные, причем всевозможных конфессий, чтобы никого не обидеть. Ход событий изменило то обстоятельство, что накануне внезапного нового праздника выдали зарплату. В отличие от хабиров, которые убеждены, что деньги – это мерило благосостояния, Коля и Вася, как и большинство переводчиков, считали, что деньги существуют для того, чтобы их тратить. А тут еще и повод подкинули, да еще официально, так что грех не отметить. 

Отмечать начали сразу после торжественного собрания, выслушивания зачитываемых по бумажке речей и вручения начальством ценных подарков в виде грамот и благодарностей. На концерт мастеров художественной самодеятельности решили не оставаться – под предлогом смены формы одежды Коля и Вася покинули сбор почтенной публики, где многочисленные советские полковники и генералы, а главное – их нарядные жены возбужденно ожидали начала концерта.

Насчет смены формы – это была чистая правда. Быстро приняв душ, наши герои ринулись в вечерний Дамаск совсем в ином обличье: на Коле была черная майка с белым стилизованным портретом команданте Че во всю грудь, а Вася и вовсе нарядился в свою любимую гавайскую рубашку, от многоцветья которой теряли ориентацию даже местные бабочки. Оба, вестимо, были в голубых джинсах и ослепительно белых кроссовках – знай наших!

Где и как друзья отмечали, сколько было принято на грудь и чего, осталось тайной. Очевидно одно – план мероприятия был перевыполнен и выпито было больше, чем моглось. Впрочем, надо отдать должное – два советских офицера, даже будучи в состоянии, которое для представителя любой другой армии мира означало бы летальный исход, контролировали пространство и время, а потому вскоре после полуночи у здания общежития появилась гимнастическая группа – Коля на себе волок Васю к пункту постоянной дислокации, с трудом передвигая ноги, но соблюдая направление движения.

Оставалось преодолеть еще метров 50 и решить тактическую задачу – проникнуть на объект, не привлекая внимание дежурного коменданта. Его помещение находилось на цокольном этаже, прямо у входа, и было ярко освещено изнутри. Приблизившись, Коля сгрузил Васю на землю и прислонил к стене, хотя тот сразу стал порывался лечь баиньки. Отдышавшись, Коля пошел на рекогносцировку и понял – звезды на их стороне: комендант разговаривал с кем-то по телефону, громко делясь своими впечатлениями от праздничного дня и обсуждая наряд и прическу жены полковника имярека.

Собравшись с силами, Коля с трудом водрузил Васю на спину, обхватив с обеих сторон, и на дрожащих ногах приступил к финальному марш-броску. Быстрота и натиск, Суворов бы точно его похвалил! Проковыляв каракатицей мимо помещения коменданта, Коля даже сделал попытку присесть в движении для пущей маскировки, о чем тут же пожалел – присесть-то он почти присел, но вернуться в исходное положение стоило ему еще более учащенного пульса, а в глазах на мгновение потемнело. Но наши не сдаются и своих не бросают, так нас воспитывали! А потому Коля, пыхтя, сопя и все чаще останавливаясь хотя бы на несколько секунд, начал восхождение. Жили они на втором этаже, и это был плюс. Минус состоял в том, что дом был старинный, с потолками под четыре метра и без лифта.

Преодолев два пролета лестницы, Коля прислонил Васю к перилам и полез в карманы искать ключи от квартиры – руки не слушались, ноги готовы были сложиться сами по себе, а в глазах плавали красные круги. Нащупав, наконец, искомое, Коля в тот же момент услышал странный звук позади. Обернувшись, он увидел, что Вася исчез. Осторожно заглянув за перила, Коля увидел тело друга далеко внизу, с раскинутыми в стороны руками и ногами. Стремительно трезвея, он рванул вниз.

Когда он достиг цоколя, над телом Васи уже склонился комендант – он с изумлением поглядывал вверх и явно не мог определить источник. Поглядев на взмыленного Колю, дежурный смекнул, что тут нечисто, но Коле было уже все равно. Как и Васе. План провален и нет больше ни малейшего повода заявить, что вечер удался.

Уже вдвоем они стали визуально обследовать тушку: крови нигде не было, грудь Васи ритмично вздымалась, пару раз он даже хрюкнул. Но стало ясно, что без медиков не обойтись, и Коля позвонил в сирийский военный госпиталь, благо у коменданта в дежурке была доска информации с разными нужными номерами. Благодаря знанию арабского Коля изложил так, что вызов из аппарата советского военного советника восприняли в госпитале как высшую степень боевой готовности. Уже через минут 10 у входа остановилась карета скорой помощи с военными номерами, которая своей сиреной разбудила даже половину соседнего Ливана, а в Израиле некоторые и вовсе потянулись в бомбоубежища.

Из кареты появился военврач и два медбрата в белых халатах, водитель вышел из машины и повесил на плечо камуфлированной формы автомат стволом вниз, сделав вид, что приступил к охране и обороне – Дамаск считался в прифронтовой полосе, а враг, как водится, не дремлет. Подойдя к распластанному телу, военврач быстро измерил пульс, открыл Васе веки и внимательно туда заглянул. Вася в ответ, может, и хотел бы подмигнуть, но не совладал. Убедившись, что крови и явных травм нет, а части организма не надо собирать с пола, доктор махнул рукой и дюжие медбратья отработанными движениями на счет раз закинули Васю на предусмотрительно поставленные рядом брезентовые носилки, а на счет два с грохотом задвинули композицию в чрево транспортного средства. Дверь с красным полумесяцем захлопнулась и доктор дал понять, что медицинского вспомоществования здесь более не требуется и открыл дверь рядом с водителем, дабы покинуть место происшествия.

Э-э-э-э! – на чистом арабском возопил Коля. Эскулап повернул голову в недоумении – что еще? 
- Да ты знаешь, кого вы тут так кантуете? Завтра министру объяснительную писать будешь! А потом на фронт, в Кунейтру! Это же советский офицер, ты до сих пор живой только благодаря таким, как он! И я! И вот он – Коля обернулся и показал на коменданта, который переминался и даже подпрыгивал на месте так, как будто третий день не справлял нужду. С этими словами Коля протолкнул доктора вглубь и сел третьим  - я лично буду сопровождать и все контролировать!
Коля пошел ва-банк, ибо терять было уже решительно нечего – ошалевший комендант все равно доложит, да и скрыть такое ЧП уже нереально. Остается одно – спасать друга, всеми средствами и любой ценой.

По дороге в госпиталь Коля неустанно сыпал именами самых разных сирийских генералов, демонстрируя свой рабочий пропуск в  Генштаб – документ был подписал начальником контрразведки ВВС, а эту контору в Сирии опасались даже уличные собаки и кошки. К моменту приезда сирийский военврач мечтал лишь о том, чтобы это дежурство обошлось без его скальпирования, но Коля не унимался. Когда машина остановилась под козырьком приемного отделения, заднюю дверь открыли два дежурных медбрата и, заглянув вовнутрь, неспешно отошли покурить. Коля издал боевой клич и выскочивший за ним доктор заорал так, что сирена предупреждения об очередном авианалете израильской авиации показалась бы колыбельной. 

Последовавшая транспортировка Васи в приемные покои скорее напоминала шествие раджи, не хватало только слонов и колесницы. Вокруг с проворностью белки носится Коля, размахивая своим пропуском, а когда он увидел, что из кармана бедолаги на каталке выпал пропуск Васи и никто не обратил на это внимание, то вовсе осатанел. Вася, к слову, трудился в Главном оперативном управлении Генштаба, и принявший его военврач испарился, передав дежурной бригаде. Те уже смекнули, что пациент не прост, но попытки успокоить Колю и изолировать его от поля битвы провалились – Коля настаивал, что не оставит без присмотра своего друга, Героя Сирии, Египта и Йемена, а также нескольких аравийских племен, которые еще об этом не знают.

Надобно отметить, что сам Вася проявлял к происходящему живой интерес, но выражал его лишь в периодическом мычании, похрюкивании и различных улю-лю и агу-агу разными тонами и в диковинных вариациях. Глава его периодически широко открывались, а пальцы шевелились, и Коля даже отметил, как Вася пытался сложить ими известную комбинацию.         

Вопли Коли завершились тем, что персонал госпиталя сдался – ему выдали бахилы, белый халат, маску и шапочку, после чего разрешили сопровождать друга по маршруту. Сначала Коля бдительно следил, чтобы каталку по ошибке не завезли в морг или отделение гинекологии, но потом поостыл – в госпиталь приехал вызванный по тревоге начальник, генерал медслужбы, и целая толпа начальников отделений, включая главного по переподготовке младшего медперсонала. И даже завхоза разбудили.   
Васю подвергли десяткам процедур, от банальных анализов до исследований на самых современных на то время рентгеновских и иных аппаратах и прочих штуковинах. Хорошо, до трепанации черепа не дошло, хотя уже бурно обсуждалось. Получив первичную картину, врачи провели консилиум. Затем – еще один, с привлечением разных местных светил, гордо заявлявших, что они учились аж в самой Франции.

Комендант, как водится, не подвел и доложил о происшествии всем, кому смог, не забыв упомянуть о своем героическом участии в спасении жизни воина-интернационалиста. Утреннее совещание у ГВС, изначально посвященное вопросам проведения дивизионного учения подсоветной стороны с боевой стрельбой, пошло насмарку. Но решение было найдено быстро – в Москву решили пока не докладывать, а для выяснения в госпиталь был отправлен замполит, генерал-лейтенант Б. Тут нужно пояснить, что даже в дружественных к СССР странах – а Сирия была в их числе – партполитработа среди командированных была под запретом. Впрочем, запрет был формальный, и стороны сошлись на том, что партсобрания проводились под видом профсоюзных, а комсомольские организации выдавались за спортивные.               

Главный профсоюзный активист взял с собой в госпиталь посольского врача и своего зама, генерал-майора, который в дороге напряженно обдумывал, удастся ли ему при удачном исходе ЧП занять место своего начальника – тот находился в Сирии уже почти три года, а зам – всего полтора и на следующий год ему исполнится 60 лет, что чревато увольнением. А ведь так чертовски хочется еще послужить за границей!

После бурной активности Коли в период приема пациента никто в госпитале не удивился появлению сразу двух советских генералов. Коля стоял среди встречавших, но замполит не сразу его узнал – тот был в распахнутом белом халате, Че на груди был какой-то увядший, а джинсы и вовсе заляпаны – где-то грязью и, видимо, это были последствия соприкосновения с земной твердью в ходе марш-броска с Васей, а где-то – чужой кровью, ибо,сопровождая Васю, Коля успел побывать в разных отделениях и уже заматерел.

Созванный очередной консилиум был ориентирован на гостей. По итогам докладов с демонстрацией снимков, кардиограмм, кипы анализов был оглашен вывод – случай непростой. Задет головной мозг, разные нейро окончания и рецепторы, а потому пациент нетранспортабелен. Остальные органы в норме, дышит самостоятельно, даже переломов нет. Коля представил свободное падение с 6 метров головой об бетон и подбоченился. Генералы не знали этих подробностей, но все равно переглянулись.

- Но прогноз дать затруднительно… Науке известны случаи, когда в подобных случаях пациенты полностью восстанавливались, но это сугубо индивидуально. Мы бы советовали постоянно давать ему аудировать информацию, но не музыку, и, к примеру, что-то близкое ему, родное… Ведь он утратил речь и память, но, возможно, это сработает. Учитывая важность ситуации, мы предоставим отдельную палату, регулярные осмотры, питание и уход, а от советской стороны ожидаем организации ежедневной читки информационных материалов. Их содержание лучше определить вам самим.

Посольский врач согласился с коллегами, на том и порешили. На обратном пути генералы захватили и Колю, который порядком умаялся. Разговор шел о том, какое именно информационное воздействие может произвести наибольший эффект и окажется лечебным? Полное собрание сочинений основоположников, хотя и имелось в наличии в библиотеке посольства, было отвергнуто в силу объема подлежащего усвоению материала – на такой срок рассчитывать нельзя. Предложение врача начать со сказок вызвало бурное негодование генералов от профсоюза и колики в пустом желудке Коли – он еле сдерживался, чтобы не заржать, при этом покраснел и раздулся так, что доктор с беспокойством пощупал его руку – не хватало еще возвращаться в госпиталь.

Итоги посещения были немедленно доложены ГВС, который немного расслабился. Раз Вася не помер, можно и в Москву не докладывать – ну прихворнул малость, отлежится. Узнав о лечении читкой, генерал и вовсе воспрял и хлопнул рукой по столу, где стопкой возвышались уставы – строевой, внутренней, гарнизонной и караульной службы, а также правила ношения военной формы одежды с приложениями. Замполит кашлянул и торжественно заявил: правда!

ГВС кивнул и заключил - Ну, стало быть, так тому и быть!       
- вы не поняли, товарищ генерал! Газета «Правда»! Читать с утра до вечера, от корки до корки, включая номер тиража и время подписания в печать! Только так мы поставим его на ноги!

Генерал-полковник не терпел, когда ему перечат, тем более младшие по званию, но случай был особенным. Замполит мог и в Москву стукануть, причем сразу в ЦК, объясняй потом свое отношение к центральному органу партийной печати… Боевой устав, ясный пень, гораздо информативнее будет, но и в КПСС есть Устав, и его обязан исполнять каждый коммунист, будь ты хоть ГВС на переднем крае борьбы с сионистами, хоть тракторист с похмелья. Махнув рукой, генерал лишь уточнил у лидера профсоюзного движения – и кому доверим?

Вопрос оказался не так прост – тема серьезная, а инструкторы политотдела в штате профсоюзной организации не предусмотрены. Нельзя же, действительно, кому попало доверить такое ответственное партийное поручение. А среди командированных в Сирию офицеров лишь единицы окончили вечерний Университет марксизма-ленинизма, да и те в основном в войсках – не отзывать же их с фронта, из боевых частей сирийской армии. Зам замполита проявил находчивость: - переводчики пусть читают! Во-первых, это их боевой товарищ, а главное - это определит характеристику по завершении командировки. Вот мы и узнаем, кто чего стоит. И как он, долг, понимаешь, исполняет, что Родина ему доверила оплатить!!

Аки в Филях, решение состоялось и подлежало немедленному исполнению – ведь оно касалось человеческой жизни! И карьеры разных других людей. Вызванному референту была поставлена задача в течение десяти минут составить график дежурств, определить старших, получить в библиотеке подшивку газеты «Правда» под личную роспись и ответственность, а также организовать несение боевого дежурства у находящегося на излечении товарища силами всех имеющихся в наличии подчиненных, умеющих читать.

Услышав последнее требование, референт поднял бровь – из всех знакомых ему офицеров читать не умели лишь два выпускника одного из университетов братской солнечной республики, хотя и советской. Причем они не умели читать ни на каком языке, и в кадрах военкомата наверняка долго отмечали выполнение разнарядки по призыву двухгодичников.

Поднятая бровь подполковника не осталась незамеченной, и замполит пояснил:
- читать нужно с чувством, толком и расстановкой! Не бубнить! Не шепелявить! Делать акценты на наиболее важных моментах! И не забывать про паузы, порой одна пауза по смыслу своего содержания перевешивает три абзаца. Ясно?

С этим было яснее ясного, и лечение началось. Васе выделили в госпитале отдельную палату, референт составил график дежурств, в верхней части которого были размашистые подписи сразу двух генералов «Согласовано» замполита и «Утверждаю» ГВС. Назывался документ «Расчет несения службы в госпитале Тишрин». Референту хватило отваги не указывать, что тишрин для арабов означает название месяца, но для сирийцев это имеет и другое значение - революция! Чтобы было уж совсем понятно – представьте в СССР военный госпиталь им. Великой Октябрьской социалистической революции. И далее мелким шрифтом, под звездой  - патологоанатомическое отделение, или термических поражений, к примеру.

Первые дни среди тех, кто был допущен к выполнению спецзадания, царил подъем и воодушевление. Необходимость ездить в госпиталь с целью чтения вслух газеты «Правда» внесла явное разнообразие в размеренную жизнь молодых офицеров, коими в большинстве являлись военные переводчики, На весь день ты лишен возможности переводить устройство планетарного механизма бортовой передачи или построения боевого порядка мотопехотного полка в обороне, а лишь тихо наслаждаешься сводками с полей, приветствиями областного партактива в адрес ВЦСПС и осуждением очередного нарушения прав коренного населения где-то там, по ту сторону границы. Или океана.

Сначала просто чтецы и даже асы декламации периодически сверяли, какой эффект произвела доносимая ими информация до Васи, но тот, будучи интеллектуально пораженным, лишь моргал. Правда, иногда он в изумлении открывая глава пошире и даже давал команду знаком руки – переворачивай страницу.   

Уже через неделю процесс превратился в рутину, все реже заскакивали в палату врачи, а дежурные чтецы все меньше внимания уделяли качеству артикуляции и просто отбывали срок - приелось. И только Коля оставался непоколебимым образцом и маяком, отдавая всего себя заботе о друге, тем более что замполит довел доходчиво:
– ну а с Вами мы поговорим отдельно, пусть только пострадавший поправится. А не поправится – беседа состоится уже в особом порядке.

Заступив на очередное дежурство, Коля достал из портфеля свежий номер «Правды», только вчера доставленный из Москвы рейсовым самолетом. Точнее, два – во второй газете был завернут знатный бутерброд – несколько кусков черного хлеба вперемежку с толсто нарезанными кусками сала. Вместе с прессой из Москвы прибыли и передачки, с оказией.

Вася, учуяв аромат, стал раздувать ноздри и даже сделал попытку хватательного движения.
- это харам! Нельзя тебе, вот выздоровеешь – отметим с тобой, как положено!

С этими словами Коля заботливо поправил Васе подушку и, отойдя к окну, неспешно вкусил. Затем взял партийное издание и начал сеанс. Пропустив призыв к пролетариям соединяться, он приступил сразу к основному материалу, впрочем, не особо вникая в смысл. Процедура уже приобрела рутинный характер и Коля то садился на стул, стоявший у ног Васи, то принимался расхаживать по палате от двери до окна и обратно. При этом он потягивался, почесывался и даже позевывал, но главного своего дела не прерывал, хотя оно и становилось нудным.

Почувствовав, как потребленные жиры осели на стенках желудка, Коля решил присесть на стул, для лучшей усвояемости. Не отрывая глаз от статьи и продолжая читать, он встал и продолжил лечение стоя, переминаясь на месте, как застоявшийся конь. Повернувшись к двери и сделав пару шагов, он вдруг уловил какой-то посторонний звук, похожий на свист. Коля решительно повернулся и проверил трубку с кислородом, подведенную вдоль стены к обители Васи. Утечки не было, да и свист прекратился. Немного насторожил взгляд Васи, в котором просматривалась злоба, но Коля соотнес такую реакцию с салом и подмигнул другу:
 - да ладно, завтра привезу тебе грамм 300, не дрейфь! Эх, нам бы с тобой под эту закусь еще бы 0,5, а лучше литр….

Мечтательно пожевав губами, Коля вернулся к исполнению служебных обязанностей и продолжил основное занятие, даже не заметив, что перескочил на другую статью. Совершив очередной круиз от окна до двери, он вновь услышал свист, но гораздо громче и явственней. Звук прерывался, но возникал вновь, причем уже громче и совсем недалеко. Коля в ужасе замер – змея???? Но как? В госпитальной палате??? У советского офицера???

В этот момент сзади донеслось громко и отчетливо:
- с-с-с--с-ссука!
Коля аж присел и замер, не шевелясь, коленки его стали подрагивать. Не в силах поверить в происходящее, он судорожно пытался понять, что это.
- с-с-сойди с-с-с рубашки, с-с-сука!
Коля обернулся и увидел полные гнева глава Васи, а под своими ногами – гавайскую рубашку, ту самую пресамую любимую! Коля не заметил, когда она упала со спинки стула и на ней уже давненько топтался.
- Заговорил!!!! А-а-а-а-а-а!

Коля бросился к другу обнимать, на его крик прибежали медсестры с двух соседних постов, но они никак не могли взять в толк, почему этот странный русский все время повторяет лишь одно слово – сука! И при этом так радуется, что обзавидоваться можно.

И пошел Вася на поправку, да так быстро, что вскоре вспомнил не только родную речь, но и иные языки, коими владел. И собрался очередной консилиум светил, и обследовали они Васю тщательно и даже с пристрастием, но лишь руками развели, сославшись на неясную этимологию и непознанное таинство русской души.

Ликование было бурным и всеобщим. Не смог скрыть своей радости замполит, который отметил животворящую силу партийного печатного слова, и даже ГВС, узнав об исцелении, довольно произнес:
– ну и молодец! Справился таки с задачей!
Заслуженный генерал сознавал, что даже ему при ином исходе в Москве будут задавать вопросы «как можно было допустить?» и «знаете ли Вы, что…». Старый служака знал, что любого можно довести до белого каления если, не слушая доводы и аргументы, с десяток раз подряд задать один и тот же простой с виду вопрос: а почему?

Вася, смущаясь от всеобщего внимания, тоже радовался возвращению к нормальной жизни. Единственное, что он не сумел восстановить в памяти - как он оказался в госпитале. Коля на его вопросы отвечал уклончиво, мол, чего ворошить? Жив остался – и слава Богу!