Посеребрённые крылья ангела

Никанору Ивановичу подарили ангельские крылья.

Преподнесли.

Вручили ему как знак признания его заслуг и как знак надежды на его заслуги будущие.

Никанор Иванович, что было ему, в общем, не свойственно, несколько растерялся.

«Ну какой из меня ангел? — подумал он. — Я же столько всего натворил. Ой, сколько я натворил!..»

Но думать об этом не хотелось, а говорить вслух и вовсе было бы неосторожно.

Крылья Никанор Иванович спрятал в металлический шкаф, замаскированный под деревянный, стоявший в дальнем углу кабинета. Крылья были большие, мощные и тяжёлые.

И ослепительно белые.

Никанор Иванович примерял их несколько раз наедине и чувствовал, как они оттягивают и утяжеляют спину.



Потом он как-то поднялся на плоскую крышу большого административного здания, в котором находился его кабинет. На крыше Никанор Иванович надел крылья. Дул ветер и крылья чуть шевельнулись. Каждое пёрышко разгладилось, все пушинки затрепетали, подстраиваясь под направление потока воздуха и в нетерпении замерли.

Никанор Иванович сделал взмах и тут же взлетел метров на десять ввысь. На земле крылья давили его своей тяжестью, а в воздухе наоборот поддерживали его своей силой и тянули всё выше и выше.

Никанор Иванович сделал круг над площадью, потом над городом, а потом поднялся вверх и охватил взглядом всю область и плоды своих трудов. Из поднебесья всё виделось очень хорошо.

Никанор Иванович рассмотрел свой дом, реку, поле для гольфа и конюшню, где он держал скакунов и тут же решил, что всё он в своей жизни сделал правильно.



Больше Никанор Иванович не летал.



Он иногда надевал крылья, чтобы сфотографироваться в них. Эти фотографии доставляли ему удовольствие и смотрелся он в таком наряде очень хорошо.

Только крылья он покрыл серебряной краской, чтобы они выглядели ещё лучше.

От краски перья слиплись и схватились одним мощным, серебристым панцирем, напоминавшем чешую неведомой рыбы. Они перестали реагировать на ветер или случайный резкий сквозняк и стали ещё тяжелее.



Потом далеко, за тысячу километров от вотчины Никанора Ивановича, произошло событие, ускользнувшее от внимания большей части граждан. Просто большой чиновник из одного министерства, перешёл на работу в другое ведомство и центры тяжести немного сместились, противовесы разбалансировались и плоскость, на которую опирался Никанор Иванович, из горизонтальной превратилась в наклонную.

Естественно, что всё принялось сползать.

Крылья у Никанора Ивановича потребовали вернуть и сдать на склад и заявили, что выдали ему их по ошибке.

Были ещё всякие нехорошие знаки и приметы, и даже вышел сюжетик на одном из центральных телеканалов.



Никанор Иванович решил, что время настало, и испытывать судьбу дальше ни к чему.



Авиалайнер тяжело оторвался от взлётной полосы, набрал скорость и его крылья, тоже большие и серебристые, уверенно понесли его далеко-далеко и опустили в аэропорту совсем другого мира.

Там у Никанора Ивановича имелся дом на океанском побережье.

Правда выяснилось, что от морского воздуха быстро ржавеют все металлические части дома, а мощный прибой — бум, бум, бум! — постоянно бьёт в сушу, раздражает днём и мешает спать по ночам. А купаться и вовсе было страшно и приходилось ограничиваться прогулками по, плотно утрамбованному, песку пляжа, ёжиться под резкими порывами ветра и следить, чтобы они не вырвали из рук какую-нибудь вещь и не унесли её в глубь материка.

Но дом на берегу океана — есть дом на берегу океана, и приходилось мириться и терпеть всякие неудобства.

От скуки Никанор Иванович написал несколько постов в интернете, намекая в них на либеральность своих взглядов, сопричастность к оппозиции и подчёркивая ореол политического мученика.

В кабинете он повесил свой портрет, на котором художник изобразил его с серебристыми крыльями за спиной.

Никанор Иванович встречался с другими людьми и в разговорах многозначительно ронял, что вот он имел когда-то два ангельских крыла. Собеседники поддакивали, но было заметно, что они если и держат Никанора Ивановича за существо крылатое, то уж совершенно другой породы.

«Тот ещё жук!» — судачили они между собой.

Чтобы разогнать непонятную тоску, Никанор Иванович заказал в известной итальянской мастерской крылья. Крылья вышли прекрасные и золотого цвета, удачно отражавшего солнечные блики. Но поднять в воздух человека они не умели и в этом отношении совершенно не шли ни в какое сравнение с прежними, изготовленными в городе Златоусте и выдававшимися не за деньги, а специальным распоряжением.



А шестилетняя дочка Светочка, напевая под нос:

«Ай  вона би лав бай ю...»

и болтая под столом босой ногой, нарисовала на листе бумаги человечка с крыльями за спиной и используя серый карандаш, попыталась придать им серебристый оттенок.

Но рисунок получился не очень похожий и для большей уверенности Светочка надписала его печатными буковками: «Мой папа ангел».

И подарила Никанору Ивановичу.



Ба дидли-дидли-дидли дам

па пуп

пи

ду !