Два рассказа из нашей жизни. Рассказ II

II.

В числе учредителей «Новой Игрушечки. Русского журнала для детей» был замечательный русский писатель Станислав Тимофеевич Романовский. Феномен в советской литературе. В полуподвале дома в Елабуге, в квартире второго этажа которого прошло детство Станислава Тимофеевича, поселилась монашка из ближнего разогнанного властями монастыря. Мальчик часто бывал у неё в гостях, и под её влиянием стал искренним, убеждённым верующим человеком. Он никогда этого не скрывал, что не помешало Романовскому в молодости учительствовать в провинции, а в зрелые годы работать в Москве, в редакции популярного в советское время журнала «Сельская молодёжь». Более того, он был не то главным, не то ведущим редактором (я не знаю точно названия этой должности) знаменитого приложения к журналу - «Подвиг».

В церковь Романовский ходил регулярно. Публику же поражала его феноменальная память — Станислав Тимофеевич наизусть знал Четьи-минеи Дмитрия Ростовского. Ему можно было задать вопрос о любом святом, о любом дне календаря — чью память чтит в этот день РПЦ, и спрашивающий получал исчерпывающий ответ.

Всю свою писательскую жизнь Романовский посвятил литературе для детей. Не буду лгать — я не любитель его светского творчества, но издательство «Детская литература» и журнал «Мурзилка»  сотрудничали с писателем с готовностью.

Талант, если не сказать искорки гениальности по настоящему раскрылись в духовных повестях Станислава Тимофеевича, созданных по заказу редакции «Новой Игрушечки» в последние годы его жизни. Это дивные, потрясающие красотой слога, знанием, глубиной мысли повести о Сергии Радонежском, Серафиме Саровском, Иоанне-воине, Иоанне Дамаскине и др. В конце XX столетия Романовский, безусловно, был в числе первопроходцев православной темы в светской литературе для русских детей (я, безусловно, пишу не о национальности, а о детях, для кого русский язык является родным). В нашем журнале православная тема безоговорочно оставалась за Станиславом Тимофеевичем.

Равно как за Анатолием Васильевичем Митяевым была закреплена тема армии, флота и Великой Отечественной войны; за Александром Степановичем Старостиным — темы Севера и северных народов, полярников и космонавтов (будучи из семьи советского лётчика-героя, в детстве он был любимчиком прославленной героини Валентины Степановны Гризадубовой, многие годы служил в гражданской полярной авиации, став писателем, издал книгу «Адмирал Вселенной» о молодости С.П. Королёва и др.); на мне лежала ответственность за перепечатки из дореволюционных и ранних советских журналов для детей и материалы о древней истории Руси, а также заметки об искусстве. Особо журнал отличался тем, что с ним сотрудничали и входили в редколлегию выдающиеся, даже великие советские художники-иллюстраторы. Перечислять имена сейчас не буду, скажу только, что проиллюстрированные ими книги имеются в каждом культурном доме нашей страны.

Но вот неожиданно для всех умер Станислав Тимофеевич Романовский. Оказалось, что он страдал аневризмой аорты — разрыв произошёл в одно мгновение, и его не стало.

А вскоре Александр Степанович признался, что хотел бы писать о святых русского народа. К тому времени он уже был упрямым и даже агрессивным апологетом православной веры. Никто не возражал. Правда, вскоре «Новая Игрушечка» прекратила своё существование. Но Старостин продолжил работу над повестью о Матроне Московской. Это была первая светская книга для детей, рассказывающая о глубокочтимой в народе святой.

Когда труд был закончен, встал вопрос — где повесть опубликовать? И тут Александр Степанович вспомнил, что сестра калязинского отца Александра Ольга (в монашестве Феофания) назначена Священным Синодом игуменей Покровского ставропигиального женского монастыря на Таганке, того самого, где покоятся мощи Матроны Московской. До поступления в насельницы Дивеевского монастыря она много лет работала товароведом и завскладом, церковное начальство очень ценило её за опыт и деловую хватку (патриарх Алексий II и особенно тогда ещё председатель Синодального отдела внешних церковных связей, митрополит Смоленский и Калининградский, любимчик митрополита Никодима Ротова и будущий патриарх Кирилл). Лучшей рекомендации для издателей и найти было невозможно.

Вскоре Старостин приехал из села с прошением к матушке Феофании от её брата. Отец Александр хвалил книгу о Матронушке и приглашал игуменью поддержать хорошего писателя. Согласие на аудиенцию было дано скоро. Утром накануне встречи Александр Степанович постригся, прифрантился, нарядился в костюм-тройку и в праздничном настроении отправился в монастырь.

Тем же вечером, когда я зашёл к нему, на диване, свернувшись калачиком, лежал несчастнейший человек на земле. Рассказал он следующее.

Поначалу просителя долго держали в предбаннике покоев Феофании, потом позвали войти. Едва Старостин показался на пороге, Феофания заорала зычным голосом базарной торговки:

— Как смел ты, мирянин, без нашего дозволения писать что бы то ни было о великой святой?! Откуда ты смелости такой набрался?! Отдай рукопись и убирайся восвояси! Я сама решу, что с этим делать.

Старостин вцепился в распечатку и не смел слова вымолвить. Вошли две здоровенные монашки. Они повалили старика на пол (писателю было тогда за семьдесят), и началась борьба за рукопись. Когда Феофании надоело это гадкое зрелище, она велела:

— Вон!!!
 
Монашки подхватили Александра Степановича под локотки и скинули вниз по лестнице со второго этажа. Он кубарем выкатился на улицу пред очи толпы паломников к мощам Матронушки, вскочил и убежал. Зачем всё это было Старостин так и не понял до конца своих дней.


Ну что тут поделаешь? Однако рассказ этот просветлил мозги мне. Я тут же при Старостине позвонил друзьям в журнал «Москва». Его редакция под руководством Владимира Николаевича Крупина первой в стране объявила о православной направленности своего журнала. Я просил о помощи.

Уже на следующий день Александр Степанович был принят в Издательском отделе Патриархии, что в Даниловом монастыре. Тогда же рукопись была одобрена и пошла в производство.

И в тот же день случилось маленькое чудо. Когда воспрянувший духом Старостин вышел во двор монастыря, он увидел сидевшую в сторонке на скамейке молодую женщину. Она плакала. Александр Степанович подошёл спросить, не надо ли чем помочь? Женщина — звали её Ольга Подивилова — рассказала, что после окончания института некоторое время работала художником-мультипликатором в «Союзмультфильме». С большим трудом родила ребёнка, и вынужденно уволилась. Сейчас мальчик тяжело заболел, и она уверена, что таково наказание ей за грех профессии. Раскаялась, пришла в монастырь просить о помощи, но её отовсюду прогнали. Теперь вот не знает, что делать.

Александр Степанович попросил показать её рисунки. Они ему понравились. Старостин сразу же отвёл Ольгу в издательство, и по просьбе автора женщину взяли художником-иллюстратором его книги. Жила художница в городе Озёры. О ней ещё знаю, что сынок её после встречи матери со Старостиным и впрямь быстро пошёл на поправку, а она стала постоянным иллюстратором книг издательства патриархии.

Александр Степанович тоже стал постоянным автором этого издательства. А в журнале «Москва» Старостин опубликовал две замечательные, светлые повести о его военном детстве. Написал бы ещё немало прекрасных произведений, но заболел и умер в 2007 г.

Книга «Матрона Московская» переиздавалась несколько раз, и общий тираж её уже превысил сто тысяч. Одно время она продавалась во многих московских и подмосковных церковных лавках, старушки даже ставили её в домашние иконостасы и молились, как перед иконами.

Только в книжной лавке Покровского монастыря что на Таганке она по сей день находится под запретом. Недавно я узнал, что Феофанию (Ольгу) позвали в лоно церкви как опытную торговку водкой оптом. Не секрет, что в 1990-х гг. именно на торговле освобождённым для неё от налогов крепким алкоголем делала РПЦ свой основной капитал.

И ещё, уже не касательно Феофании. Сегодня распространяются слухи, будто в условиях санкций и после разоблачения квартир со свалками миллиардных состояний чиновных правоохранителей, российские монастыри стали тайными хранилищами богатств олигархических семейств. Ведь светским властям запрещён вход на монастырскую территорию. Я в эту спайку властных жуликов верю. Кто в монастырь пришёл к Богу, а кто - к монастырской мошне.