Тринитарий и загадочный Мигель

Монах закутался в свой длинный суконный плащ и прижался к Хорхе. Монаха звали  Хуан Хил-“Oсвободитель пленников”, он был из ордена Тринитариев, католического ордена Святой Троицы.
Хорхе,осёл 11-ти лет был для Хуана всем, как раковина для улитки. Он был ему домом, братом и другом.  Другого дома у него не было, как только зарыться в лохматую гриву Хорхе. Монахам тринитариям не дозволено было иметь ничего и никого, кроме осла.
Огромная луна над холмами, холодно и недружелюбно блистала над этим чёрно-белом пейзажем. Хуан плотно накрылся плащом, прислонясь к Хорхе и уснул. Посреди ночи его разбудило ржание Хорхе. Он вскочил, словно и не спал. Стая шакалов стояла на холме. Их чёрные силуэты на фоне луны, не предвещали ничего хорошего. Хуан палкой пошевелил затухающий костёр,от сырости палка не загоралась. Шакалы тоже замешкались в ожидании, но всё же решительно запрыгали по спуску холма навстречу  Хуану. А он поднял высоко над головой запылавшую головёшку и зверьё повернуло с прежней скоростью, но в обратную сторону. Хуан перевёл дух. Он уткнулся в Хорхе и, глядя на летящие в небо искры, задумался о себе, что не часто бывало в дороге: “ Кто я? Одна из этих летящих к небу искр? Мне повезло, что я не бабочка однодневка. Я бы никогда не увидел красоту этой ночи! И эти миллионы звёзд в высоком небе! И даже этих тварей, что я отогнал. Спасибо Господу”. Так думал Хуан Хил. О чём думал ослик Хорхе-неведомо. Тринитарий помолился и уснул.
Утром свежий, едва уловимый, нежный ветерок коснулся иссушенной щеки Хуана. Сквозь ресницы, он увидел разлитое белое молоко тумана и себя с Хорхе, словно в центре белой вселенной! Но вот первые лучи солнца прорвали молочную вселенную, расширили пространство долины, сияющей всеми цветами, до бесконечных границ.  Сквозь тишину, Хуан услышал первые звуки колокола, возвещающие день. Он пошёл на звук. И вот он уже он в последнем селении перед Малагой. А дальше переплыть на лодке пролив и город Алжир- цель путешествия. Он сел у базарчика и снял свою видавшую виды, ветхую шляпу. Старая испанка, с монетным профилем, подошла к нему:
-Что опять? Ты ж недавно, месяца два назад, был у басурман?
-Да. И снова иду. Брата Мигеля выручать.
-А денег тебе хватит?
-Ну не отпустят за эти деньги, прийдётся отсидеть за него, пока не соберут нужную сумму!
-Святые вы люди! -помолилась старая сеньора. Дай тебе Бог удачи!
-Да удача мне нужна. Ибо не знаю я, где этого Мигеля прячут. Говорят, что Гасан-паша его отдавать не хочет. Он, якобы, его талисман. Где-то услыхал сказку, что Алжир басурманский будет стоять, пока в городе однорукий пленник, вот и держит его на цепи, как личного леопарда. А вот где держит -загадка! В Малаге может что узнаю. Господь не оставит солдата, воевавшего героически за отчизну, за веру. Потерявшего руку в бою и одной рукой продолжавшего бой, при этом уложивши пол каравеллы врагов! И в плен-то его взяли в тяжёлом бою.
-  Да, удалой солдат, Бог ему в помощь и защиту! А деньги на него ты сам собирал?
-Нет, в этот раз вся семья собирала. Мать с отцом дом продали, сестры в монастырь ушли. Ухаживают за настоятельницами, чтобы брату помогли. Монастыри помогли и наш орден расстарался. Моя заслуга мала, вот иду выкупать к нехристям этим. Ладно, пойду, пора мне, добрая сеньора.
И они с Хорхе двинулись в путь, а старая сеньора их покрестила в дорожку. В Малаге, у лодочников, он кое-что узнал о Мигеле. Говорят, сидит в темнице. Четыре раза он бежал. И все неудачно, но всегда брал вину на себя, хоть и знал, видел, - за это сажали на кол, или кожу сдирали живьём. А его почему-то Гасан-паша миловал. Почему?  То ли смелостью и благородством покорён, а то, говорят, волшебство какое знает этот Мигель!
Хуан переправился через пролив и вот он перед стенами пиратского города-государства Алжир. Спотыкаясь, бредёт он со своим Хорхе по берегу, усыпанному камнями, и думает об этих простых солдатах, до которых никому дела нет. Родина его Испания потеряла все свои земли, людей и честь. Кончился её Золотой век владычицы морей и бесконечных земель.  И никто уже из знатных дворян не служит ей, а только вот эти-безземельные дворяне, у которых только плащ, шпага и честь, они одни защищают родину из последних сил. И вот они в беде и никому не нужны. А этот Мигель без руки сражался, как лев! За нас, за веру, за короля, за Испанию.. Слава Богу есть ещё наш орден, чтобы помогать христианам. Нищий нищему, честный честному, да поможет! - перекрестился Хуан.
Начался прилив. Хуан снял замокшие сандали.  И думы его не отступали: “Вот ведь что такое армия? Когда армия выполняет свой долг, она просто исправляет, или пытается исправить ошибки дипломатов! Ну не добились они ни посулами, ни договорами. Ведь кто армия,простой народ, а про них можно забыть, без упрёков. Так уж карта легла, а нам нужно исправлять итоги войны.”- так думал Хуан. Что думал ослик Хорхе, неведомо.
Вода подступала к стенам города.А ещё идти и идти. “Насмотрелся я на рождения и смерти, а вот что скажу –смерть, она учит человека достоинству, чести и  любви-той, которая жалеет другого  человека не из-за чего-то, а просто жалеет. Вот я здесь зачем?  Да за этим же.”
-Эй, открывай ворота! -застучал Хуан в ворота
- Ты кто? Чёрт тебя дери! Явился спозаранку!
-Не узнаёшь? Я тринитарий.
- За кем?
-Открой, скажу. Вода наступает.
Ворота открылись, но  два турка пиками загородили путь:
- Ну, за кем?
- За Мигелем Сааведрой.
-  Ну, это непросто. Жди ответ.
И Хуан сел рядом с уставшим Хорхе.
Он просидел долго. День и ночь, и ещё день, и ещё ночь, наутро он услышал:
-Эй! А сколько принёс за Сааведру?
-500 эскудо и нотариально заверенный акт об освобождении пленника.
- За что такая милость?
- За заслуги перед  верой и королём.
-Нам твой король-не король. У нас тут свой король, Гасан- паша. Что решит, то и будет.
Жди, что решит наш мудрый повелитель.
 И вот, 22 октября 1580 года Мигель Сервантес де Сааведра вышел из подвала тюрьмы. Хуан, тринитарий, снял с него кандалы и цепи, а с себя изношенный плащ и накинул на рубище Мигеля. И вот они двинулись в обратный путь. Так вернулся к жизни загадочный пленник, единственный, кого  избегала  смерть. И вернувшись на родину, в своей великой книге, устами Дон Кихота, он сказал:
-Веселье снова заиграло в моём сердце Неиспытанное блаженство охватило мою душу! Ибо выйти из плена живым и здоровым на берег своего отечества одна из самых больших радостей!