16. Черные следопыты

Глава из повести "Под крылом Черного Ворона"

- Что вы наделали?! – Виктор с силой воткнул лопату в песок. – Неужели заштопали эту дыру, Миша? – со стоном произнес Воробьев.

- Ты чего, рехнулся, оладь тебе…? – одернул Виктора Чиж, не понимая, почему тот так резко обозлился на Филиппова. – Это же ему приснилось, он же лежал здесь без сознания, ты чего, не помнишь? И все это ему приснилось, Витя. И сейчас не зима, оладь тебе в душу! Лето!

- Да, ты, да, ты! - Виктор, схватив за ворот Михаила, с силой притянул его к себе. - Ты же враг истории! Ты…

- Я? – Михаил, увернувшись, сбил руки Воробьева, и с силой оттолкнул его от себя.
– А зачем же тогда ты меня сюда тащил, Витенька? Зачем? – и, сплюнув, продолжил лопатой скидывать песок с оврага.

- Стой! – закричал Виктор. – Стой! – и кинулся к появившемуся из песка бревенчатому срубу. И, в ту же секунду забыв о чуть не состоявшемся конфликте, посмотрел на Михаила и прошептал. – Неужели это правда? Мужики, все, работы прекратить, а то все развалим! - и, встав на колени, начал осматривать строение.
Михаил с Владимиром спустились к болоту и наблюдали за Виктором. А тот внимательно осматривал освободившиеся от песка бревна, плотно лежавшие друг на друге, и, вооружившись сосновой веточкой, смахивал песок с них.

- Удивительно. Если тебе поверить, то это было лет триста-четыреста назад. Но как же бревна смогли за это время так хорошо сохраниться? Что-то не верится этому, - то ли сам с собою, то ли с Владимиром и Михаилом продолжал разговаривать Виктор.
– А, похоже, что это часть сруба, а ты, Миша, говорил, что это пещера, в которой жил Феодосий.

- Так, может, это и вовсе не то, о чем я рассказывал, - смутился Филиппов.

- А может, и так, - согласился с ним Виктор. – Чего только во сне не бывает, - и, приподнявшись, сказал. - Ребята, помогите спилить парочку сосен, сделаем из них упоры для этих стен, чтобы не развалились, - и, сбежав вниз, ухватил Михаила за локоть, потащил его за собой.

Виктора, всегда спокойного и уравновешенного человека, сейчас было не узнать. Он все делал очень быстро: принес из избы топор, пилу, метром измерил расстояние от стены до места, на котором будет установлен из бревен упор, поддерживающий найденное строение.

- Ты прямо как пчела, - похвалил Виктора Чиж.

И работа закипела. В вырытые ямы были вбиты бревна, укрепили их между собой более тонкими брусьями и поставили несколько бревен клиньями, как дополнительные опоры. И только после этого, легонько простучав топорищем старый сруб, Виктор определил места, куда поставят бревна для поддержки сруба.

Закончив эти работы, никто и не заметил, как наступил вечер. И только по солнцу, опускавшемуся за линией тайги, подчеркивающей окраины огромного болота, поняли, что закончился день. Работы по очистке от песка с глиной сруба Виктор перенес на следующий день.

На ужин Воробьёв не пришел, остался около сруба, развел внизу небольшой костер, и лазил вокруг открывшейся стены, что-то ища в ней, потом начал делать отсыпку, нося песок в рюкзаке, взятый подальше от этого места. Но, глядя на мытарства своего товарища, Михаил с Владимиром не пошли ему помогать, понимая, что этим работам теперь не будет видно и конца.

- Я так и не понял, почему он тебя назвал врагом истории? – налив в кружку чаю, спросил у Михаила Чиж.

- За то, что мы «зашили» дыру во времени, - улыбнулся Михаил.

- Не смеши только меня, разве можно время зашивать? Оно что материя? - сощурился Владимир.

- Видишь, Витька считает, что можно. Мне тоже такое приснилось. Так что сам суди про все это, как хочешь, - вздохнул Михаил.

- Миша, так у тебя сон какой-то вещий был, что ли? 

- Почему так думаешь?

- Ну, ты же точно указал, где этот скит, или пещера находится.

- Может, это еще и не скит, Володя. Хотя, все может быть. Завтра всё и узнаем, если Виктор не затянет эти работы на месяц.

- Я, Миша, вам помогать не буду, - помотал головой Чиж. - Похоже, к нам гости идут.

- Какие?

- Боюсь, что те самые искатели, о которых Виктор говорил.

- Подробнее, пожалуйста, - посмотрел на Чижа Михаил.

- Черные искатели. Забыл что ли, Витька о них рассказывал же? Ну, о чёрных следопытах!

- Да, да.

- А как ты узнал, что они сюда идут?

- Кровь была на сопке. От лося-подранка, оладь ему в душу! - выругался Чиж.

- Может, он сам поранился, или косолапый его…

- Всё может быть, Миша, все. Но на такого лося, как этот, огромный медведь только сможет пойти. А следа его не нашел.

- Так может, он где-то далеко был отсюда?

- Все может быть, но рана сильная, лось много крови теряет, далеко не пройдет.

- А как ты это определил?

- Да он хоркал кровью, оладь ему в душу. Ртом хоркал, все по его следу вокруг на метр окровавлено. А это говорит о том, оладь ему в сердце, что он получил глубокое ранение в шею или в легкие.

- А выстрела-то мы не слышали.

- Вот это меня и удивило, Миша. Может и не расслышали, но нас трое, и кто-то же этот звук должен был услышать. Вот и пришла мне мысль после этого, что стреляли в лося из карабина или винтовки с глушителем.

- С глушителем?

- Да, да, с глушителем, оладь им в душу!

- А может все-таки это медведя работа? – не сдавался Филиппов.

- Не то сейчас время, чтобы косолапый на лося пошел. Сейчас отел у лосих идет, так что мишке, если даже он очень голоден, лучше подальше от лосей быть. Затопчут. Он сейчас у болот кормится, у речек, корнями, травой питается. А лосем закусит в октябре, после их гона, если жирка косолапый не добрал. А этот лось по следу вижу уже не молод, но и не стар. Да и не в этом дело. Судя по ранению, он далеко не уйдет. Завтра утром гляну, и если у него рана не пулевая, то освежую его, чтобы мясо не пропало.

- А если пуля? Может, просто, браконьерит кто-то из местных.

- А зачем хантам глушитель? Да и близко их здесь нет. А нашим тем более здесь нечего делать, оладь им в душу.

- Да уж.

- Вот тебе и «уж». Меня к этой мысли другое подтолкнуло, - сбавив свой голос, начал шептать Чиж. - В прошлом году сюда кто-то захаживал в сентябре. По следу видно, что неопытный охотник и не грибник-ягодник. Лез не туда, где может дичь находиться, ягода расти.

- Кто-то заблудился, может?

- Нет, нет, Миша, зачем же тогда ему карта этого района нужна с указанием мест стоянок древних людей?

- Не понял.

- А что здесь понимать. Это была Виктора карта, только скопированная. Виктор говорит, что она старая, десятилетней давности. Она в прошлом году где-то в начале лета пропала из его кабинета в музее, где он хранил её. Вот такие вот дела, Мишенька, оладь им в душу. А тот гость кем-то напуган был, все побросал, винтовку с глушителем, - поставил ударение Владимир, - рюкзак с пустыми кульками, тряпками и ни граммульки еды. По следу его смотрел, не погиб человек, не поранился, выскочил на «зимник», старый зимник до Хулимсунта и Урала, - Чиж посмотрел на Михаила, и, удостоверившись, что он эту дорогу знает, продолжил, - и на вездеходе ушел назад в сторону Югорска, через болота.

- На каком вездеходе?

- Колеса из камер «Урала», ну, может от «Камаза», широкие, им болото нипочем.

- А кто же его напугал?

- Следа не нашел. Не представляю даже, почему он все побросал. Может, что-то заболело у него, но по следу видно, что бежал, значит, с ногами все нормально. Там один участок – малинник, так его насквозь прошел, куртку всю изорвал о колючки.

- Дорогая?

- Нет, болоньевая, в трех местах ошметки от неё нашел, вот такие, - раскрыв ладонь, уточнил Владимир. - Цвета ярко красного или оранжевого. Быстро убегал?

- А может шаман?
Услышав это предположение Михаила, Владимир, прищурившись, взглянул на Филиппова:

- Об этом как-то и не подумал. А причем здесь шаман? – спросил Чиж, и, уставившись в пол, задумался.    

- 2 –

- Давай я открою, - прошептал Михаил и подошел к наглухо закрытой двери сруба.

- Может, Чижа подождем? – посмотрел на Филиппова Воробьев.

- Я не против. Но можно попробовать и самому, вон посмотри, видишь щель, - указал рукой в верхний угол дверцы, сделанной из плотно соединенных между собой сосновых бревен. – Там углубление, видишь, в нем должна быть и защёлка.

- Правда, что ли? – удивился Виктор.

- Сейчас посмотрим, - и, взяв у Виктора сосновую ветку и пошурудил ею  в углублении.

- Зачем?

- А вдруг там змея, или мышь.

Михаил не ошибся, нащупал пальцами что-то круглое, твердое, приподнял её, и она поддалась, но дверца так и осталась на месте. Взявшись за боковое бревно двери, Михаил с силой потянул её на себя, еще сильней.

- Дай-ка топор, - и, не дожидаясь Виктора, сам ухватил его за топорище, поднял с земли и, вставив в боковую часть двери, сильно надавив, сдвинул её с места.

- Ты что! – вскрикнул Виктор. Но дверь не треснула, а поддалась и полностью вышла из из своей коробки.

Михаил первым заглянул внутрь дома, и тут же, зажав нос, отошел в сторону от сруба, давая пройти вперед Виктору.

Помещение было небольшим, метра три на четыре. По всем бокам стояли нары. Большие  нары служили как постель и скамья, на малых стояло множество небольших предметов, покрытых толстым слоем пыли и песка, гнилого дерева, обсыпающегося с потолка. Бревна на полу совсем сгнили, напоминали мягкий ковер, сделанный из опила.
Свет от фонаря остановился на угловой части комнаты, закрытой множеством досочек, также покрытых пылью.

- Это иконостас, - сделал предположение Виктор, а чуть выше свечи, - и потянулся к округлой чаше, в которой посередине что-то возвышалось. Дотронулся до неё, и она развалилась, подняв пыль.

- Это была рыба, - прошептал Михаил. – Они их вместо свечей использовали.

- Знаю, знаю, - перебил Филиппова Воробьев, и остановился у нары, на которых лежал скелет, накрытый сгнившей шкурой животного...

- Феодосий, - прошептал Михаил, и указал пальцем на крест, лежавший на грудной части скелета.

- Почему Феодосий? - так же шепотом спросил Виктор.

- Ретиши работа. Крест медный. Феодосий свой потерял, скорее всего, проезжие оленеводы украли. И Ретиша выковал ему вот такой большой, а изнутри на нем свое клеймо поставил.

- Какое? – ударив по руке Михаила, запретив этим ему поднять крест со скелета человека.

Филиппов, отдернув руку, продолжил:

- Он был неграмотный, и отец Феодосий нарисовал ему буковки «омега», «О» и «N» латинская. Вместе это значит: воплощение Сына Божия и Его страдания. И Ретиша вылил его из железа, потом закалил его, и везде начал ставить свое клеймо.
Виктор из кармана что-то вытащил, и, выйдя на улицу, начал её рассматривать.

- Вот это да, - воскликнул Виктор, - значит, это все работы твоего друга! Удивительно. Вот это история, - и вернулся к Михаилу. – Так здесь не только диссертацией пахнет, - и поднял крест, покрытый грязной паутиной, и перевернул его.

- Вот оно, - и Михаил показал на самый низ креста. – Первая буквица «омега» это означает - «от небес приход»,  вторая буквица «О» - «они же Мя не познаша»,  и третья «Н» - «на кресте распята».
Виктор не спускал глаз с Михаила.

- Ну, даёшь! – прошептал он. – Так это тот самый скит, где тебя Феодосий лечил от ран, которые ты получил, когда летал и упал около истукана Пэхт-ики?

- Феодосия нужно здесь похоронить, только подальше от этого бугра, чтобы не обсыпался, - не слушая Виктора, прошептал Михаил. – А там, внизу под иконостасом на полочке в углу стоит икона Пресвятой Девы Марии. Её вылил тоже Ретиша. Она из золота. А еще Феодосий говорил, что «Золотая баба» у язычников, она как у православных и католиков Всецарица мать Божья.

Но Виктор, похоже, уже не слушал Михаила, и, положив крест назад, направился к иконостасу. Снял икону со стены и посмотрел на Михаила. – Правда, очень тяжелая. Из золота? И где вы его нашли? Миша? Я такую же, точь-в-точь икону находил в нескольких хантыйских жилищах, только они деревянные. Неужели это ваша работа?

- Может быть, - Филиппов пожал плечами. –  Монах их вырезал из дерева, я тоже ему помогал. Правда не все получалось, но Феодосий меня не ругал, где нужно подчищал, и уносил с собой, говорил, что для лесных людей, им не на кого больше здесь опереться, только на Бога.

- Так все что ты говорил нам с Вовкой, значит, это не видения? – то ли спросил, то ли высказал он свое мнение.

- Похоже, - согласился Михаил. Только долго я там был, не день, и не два. Неужели моя душа переместилась в Ферапонта? Тогда нужно еще и в наше жилище сходить, это день ходьбы отсюда.

- Погоди-ка, погоди-ка. Ты что, это, Миша? Ты даже не представляешь себе, какую часть истории культуры этих народов ты открыл здесь. Ведь беглые мастера, как Ретиша с Ферапонтом, монахи как Феодосий, жили не только здесь? А везде! Везде. И по берегам рек в кодских княжествах на берегу Оби, Ендыря… Вау!

- А вот там, в левом углу, под скамейкой у Феодосия в ящике хранились резцы разные, для работы с деревом, - пояснил Михаил.
От коробочки ничего не осталось, только горка торфа, в которой Виктор и нащупал лезвия железных резцов.

- Что и говорить, ты, Миша, точно бывал здесь?! – сказал Виктор.

- Вот здесь он молился, - указал на место под иконостасом Михаил, и добавил, - стоя на коленях.

Виктор присел, и направив фонарь на бревна, стал разглядывать еле видимые выемки на на сохранившихся бревнах, и что-то найдя, показал Михаилу:

- Вот здесь он стоял, смотри, ровные ямки остались, это видно от пота, от тяжести его тела, как наждаком ямки очищены.

- Вот здесь, - указав на стену, чуть сбоку иконостаса, Михаил нашел пальцами торчащий из дерева кусочек черного остова от гвоздя и показал на буро-желтые потоки от него по дереву, - висела свеча из рыбы. И с той стороны тоже.

- А что еще помнишь?

- Я без сознания здесь лежал, - указал Михаил на нары. – Феодосий молился долго, когда я пришёл в себя, попытался его окликнуть, но он не слушал меня, он молился. А шаманы боялись войти к нему в скит, стояли снаружи.

- Это же тоже можно изобразить, поставив сбоку их фигуры. Это же целая история, как православие начало входить сюда, Мишенька! Я обязательно, как вернёмся назад, об этом расскажу отцу Алексию.

- Он воспротивится этому, - обрезал Воробьёва Михаил. – Он против связи церкви с шаманами – идолопоклонниками. Он вообще против язычества. Он считает, что сюда веру в Бога принесли русские, заселяя берега рек.

- А с этим никто и не спорит, - отмахнулся Виктор. – А вот такие как Феодосий, они о Боге рассказывали хантам, манси, ненцам. И даже убеждали их, - словно зная  об этом в точности, произнес Виктор. – Именно так и было, я же в некоторых стойбищах, пусть даже 18-19 веков, но находил иконы Богоматери, Иисуса. А это самое лучшее доказательство, что этим людям уже не нужны были шаманы, они знали, что Бог их слышит, они просили его о помощи.

Голос Виктора становился все громче и громче, и Михаил не выдержав этого, поднял руку, и показав на стены из сгнившего дерева, прошептал:

- От твоего голоса изба завалится.

- А-а, - согласившись с предупреждением Михаила, - Виктор взяв с собой икону и крест, вышел из сруба, и остановившись у входа в скит, спросил, - а скажи, как ты думаешь, зачем же он, Феодосий, тогда расположился здесь у самого ненавистного церкви идола Пэхт-ики. Кстати, а кто его так назвал?

- Унху, охотник из того сна, - сказал Михаил, и потянув за куртку Виктора, начал спускаться к болоту. - Он бывший русский, с казаками Грозного здесь воевал с князьками местными, не хотевшими платить дань России. Его сильно ранили в бою, он упал, казаки подумали что погиб, и тело его оставили здесь. А ханты нашли его, он стонал, вылечили, и он остался  у них жить. Имя ему дали Унху – большой человек. Около двух метров роста, здоровяк.

- Да, да, Унху. Значит здесь стоит идол Пэхт-ики. Пэхт-ики, Пэхт-ики. Стоп! - поднял руку Виктор. – Вспомнил, Пэхт-ики в переводе с хантыйского – это чёрный старик. Его еще называют Кынь-лунк, Куль, Хуль-отыр, кажется, ну, и так далее. Дальше что. А, да-да, вспомнил, это покровитель мира умерших. Он получает от Нуми-Торума списки тех, кто должен умереть и забирает их, отправляя в загробный мир: на лодке перевозит туда умерших. А в других мифах он разносит болезни по земле, чтобы людей много здесь не размножалось.

И ты говоришь, что когда он поднялся в свой полный рост над болотом, вокруг него танцевали шаманы? А звука какого-то не слышал, когда Феодосий вызывал Ангела, чтобы вернуть в подземелье Пэхт-ики? Например, такого протяжного как «ы-ы-ы-ы», или «и-и-и-и», чтобы душа этого звука не переносила и рвалась из тела, не слышал?

- Нет.

- А вспомни хорошо!

- Что ты имеешь ввиду, крик Золотой Бабы?

- Да.

- Нет, там только вихрь был. Ангел спустился с небес в белых одеждах, и крылья у него были. И вот, когда он спустился, вокруг поднялась такая буря, что рассмотреть его было очень трудно. Торф летал, кустарники, даже деревья. Да, да, и нас этот вихрь поднял, и закрутил, как листья летали над землей, то быстро, то медленно. До сих пор страшно это вспоминать, но на землю нас он не бросил, как камни, деревья, а положил аккуратно, даже не ушиблись. А сверху на меня кажется дерево упало…

- Кто он?

- Ангел. Больше некому под силу было такое сделать там, - прошептал Михаил.
Виктор покачал головой:

- А я Золотую бабу так и не нашел, и даже следа от неё, - вздохнул Виктор. - Поверил кому-то, что её не донесли до Казыма, а спрятали в этих краях. Вот и стал разрабатывать эту идею, и, даже, Миша, привирать всем, мол, что именно так и было. Да уж, так хотелось подняться в своих кругах среди ученых, чтобы меня, директоришку какого-то мелкого поселкового музея сразу же в профессора разных академий возвели. Блин.

- А вот это, идол Пэхт-ики, что, не находка, Виктор?

- Да, Миша, ты даже представить себе не можешь, что это такое! Если сейчас расскажем всему свету об отце Феодосии, об идоле Пэхт-ики, шаманах, так здесь чёрные следопыты всю землю завтра же через сеточку пропустят. Вот эта золотая икона, - он аккуратненько поднял ее перед собой, и осматривая ее на солнечных лучах, прошептал, – она бесценна. А думаю, здесь еще найдем и другие иконы, из того же дерева. Нет, без обсуждения этого вопроса с нашим губернатором, об этих находках даже вслух нельзя говорить, нигде! - уточнил Виктор.

- Ты прав, - кивнул Михаил. – Ты прав. Может, не стоит нам в этом болоте сейчас рыться, чтобы найти этого идола?

- А зачем? - посмотрел на Филиппова Виктор. – Его верхняя часть головы, кажется, уже начала вылезать из болота. Я когда тебя искал, на том островке всё, как говорится, «обнюхал». И ведь он, это не выпученный из болота торф. Там под торфом что-то очень твердое. Я подумал, что это лед, его вытеснило наружу. А когда вырыл ямку на том месте, то сразу и не понял, что это лед или что-то еще. Это, наверное, и есть тот истукан Пэхт-ики. Да, Мишенька, теперь и не знаю, за что сразу взяться. Руки чешутся, хоть бы то и был сам идол Пэхт-ики. Интересно, какой он высоты?

- Трудно сказать, кажется, выше пятиэтажки, - сказал Филиппов.

- Миша, ты даже сам не представляешь, что ты нашел здесь! Это же находка мирового значения. А если ещё добавить к идолу ту инсценировку, о которой ты рассказал - шаманов, танцующих вокруг идола, монаха Феодосия с крестом и так далее! Да, наша Югра после этого на туристах заработает не меньше прибыли, чем на нефти. Ну, может, чуть меньше. Да не в этом дело! Это, это же…

Ты же слышал о Шигирском идоле, который был найден золотоискателями в Свердловской области в 1890 году недалеко от Кировограда? Ты слышишь? Не в 1990 году, а на сто лет раньше, в 1890 году! – поднял палец Виктор. - А-а, читал? Вот и хорошо! Он находился в болоте на глубине четырех метров. Так вот, это древнейшая в мире деревянная скульптура идола. Она сделана из лиственницы, высотою более пяти метров. А возраст её более девяти с половиной тысяч лет. Представляешь?! И более того, на нём вырезано много разных орнаментов, изображений божеств небесного и подземного мира.
Виктор икнул, и не найдя флягу с водой, продолжил:

- А вокруг него были обнаружены десятки стоянок древнего человека, фигурки животных, птиц, наконечники стрел, ножи, весла, глиняные сосуды, даже рыболовецкие крючки! Представляешь? Так и здесь, Мишенька, если покопаться вокруг Куля, то чего только можно не найти.

«Вокруг него золото рассыпали шаманы, чтобы задобрить его», - подумал Михаил, но вслух этого не сказал.

- Может, он даже и старше Шигирского идола? – продолжал высказывать свои размышления Виктор. - И более того, нам известен, кто он, этот идол. А если уточнить время его изготовления, то мы сможем узнать и социум, жившего здесь древнего человека, изготовившего его. Может, это даже совсем и не ханты.

- Погоди-ка, погоди-ка, - останови Виктора Михаил. - А то, что он поднимается, это не предвестье, что какая-то новая болезнь к нам придёт?

- Да брось ты. Все это простая физика: от холода земля сужается, от тепла - расширяется, вот летом его изваяние, а это всего лишь камень или железо, недоухотворенное, понимаешь? - поднял вверх указательный палец, уточнил Воробьев.
– Да хоть и одухотворенное, но все равно, это всего лишь предмет. Так вот, болото выталкивает его из себя, а нам этим моментом и нужно воспользоваться. И скорее всего, тебя завтра или послезавтра нужно отправить домой. Я дам тебе некоторые адреса, подключишь моего отца, только, Мишенька, чтобы жена ничего не знала об этом, как и другие люди тоже. А Инга, Мишенька, особенно, и еще раз повторю, кроме отца моего больше никто.

Виктор осмотрелся по сторонам, и подсев поближе к Михаилу, продолжил:

- Лет семь назад она по своим коммерческим делам прогорела, влезла в огромные долги, кредиты, ну и всё такое. Это было связано с несвоевременными поставками товаров, растущей конкуренцией, и тому подобное. Но она, как знаешь ее, сдаваться не хотела, поехала в Екатеринбург к одному из воров в законе, что-то удалось ей утрясти по банковским делам. Но это не помогло, кредиты росли, мой отец ей отказал в помощи, так как она и его не раз обманывала, беря как бы в долг немалые суммы. Потом разборки пошли в тех кругах, убили того вора, его заменил другой. А в тот момент мое интервью вышло, что знаю, где находится Золотая баба. А Инга с этим журналом и полезла к тому дяденьке, не спросив моего разрешения. Короче,  тогда решила мною расплатиться. Ко мне приезжали те люди. Пугали, палец чуть не отрезали, короче, до сих пор пытаются контролировать каждый мой шаг. Вот такая трагикомедия получается. Ну а я, как могу, так пытаюсь укрываться от них, потому что расплачиваться с ними приходится почти всеми находками, - в ярости сплюнул Михаил. – И им все мало, Золотую бабу подавай… Весной, последнее предупреждение получил от них.

И только сейчас он обратил внимание, как часто дышит Виктор.

- Постой-ка, сейчас, - Михаил поднял руки и ладони направил на Виктора.

- Да, пошел…, - отмахнулся Виктор. – Мой путь на тот свет твои руки не остановят! Так вот. Инге некуда деваться, колдунов наняла. Услышал об этом два месяца назад, вот и сбежал. Что завтра будет со мною, не знаю. Извини, что я тебя ввязал в эти дела, - Виктор отвернулся от Михаила. – Короче, извини! Моя цель была, чтобы ты колдунов запутал или как-то отвел от нас. Всё! – и Виктор повернулся к Михаилу. – Извини. Хочешь, убей меня за это, - снова встал Виктор и осмотрелся по сторонам.
– Даже я если сейчас им предложу этого истукана, которого ты нашел, то они этого не поймут, так как потребуются огромные затраты, реклама. А государство такой лакомый кусочек им не отдаст. Чем это может закончиться, не знаю. Но, Миша, мне уже некуда деваться. Отца жалко. Ингу, её уже нет, сама напоскудила. Теперь и тебя с Витькой ввязал в эти дела, блин.

- Теперь понял, почему Вовка меня тащил сюда через десятые ворота, - сплюнул Филиппов, - чтобы их запутать.

- Хм, - усмехнулся Виктор, но на лице его радости не было, а только блеск в глазах от слез. – Тонущий человек, готов схватиться за любую соломинку, - бесперестанно кивая головой, прошептал Виктор. – Но боюсь, что уже поздно. Инга, блин, ведьм подключила к моему поиску. Я в это верю, и боюсь, что все попытки Чижа запутать черных следаков, идущих за вами, это уже не даст ничего. Ведьмы, это другой мир, Миша. Другой! Как нам от них защититься? Как? Миша, может, ты знаешь?

- Что-то пересохло у меня в горле, - откашлялся Михаил…
Вода в банке, висевшей над затухшим костром, еще была горячей. Михаил пил ее мелкими глотками.

Что-то треснуло в кустарнике. Михаил резко посмотрел туда и…

- 3 –

- Ретиша? – прошептал Михаил.

Кузнец улыбнулся и приблизил свое лицо.

- Ты не Ретиша же? – внимательнее и внимательнее всматриваясь в лицо кузнеца, Михаил, упершись руками в землю, приподнялся, и тут же удивился своему наваждению. – Ты - Виктор?

- Вот – вот, - закивал головой Воробьев. – А то думал ты опять в тот мир ушел, - и положил руку на голову Михаила. – Дерево упало рядом, вроде бы тебя и не задело, а ты упал, и был без сознания. Как себя чувствуешь, Миша?

- Почему? – смотря на звезды, спросил Михаил.

И Виктор, поняв, о чем он хотел спросить, прошептал:

- Уже вечер. Ты еще слаб, посиди, я что-нибудь сейчас поесть принесу из избы. Так, как чувствуешь себя? Что-то болит? Нет? Испуг? Я так и думал. Подожди, я сейчас.

Михаил, проводив глазами уходящего товарища, попробовал встать с земли. Получилось. В голове еще оставалась какая-то тяжесть. Оперся на ствол лежавшего дерева. Это была сосна. Её крона совсем рядом с ним лежит, живая, некоторые сучья от падения не сломались, и вывернуты, значит, дерево еще и съехало с обрыва вниз, перевернувшись.

Поднявшись на вершину обрыва, Филиппов осмотрел ее корень. Одна часть его щупалец еще оставалась в земле, другая – напоминала паука, поднявшего вверх свои лапы, чтобы защититься от какого-то врага, готового накинуться на него с неба.
Поежился. Вроде и ветра сильного нет, а дерево упало. Причина этому могла быть одна, не удержалось на кромке обрыва и «съехало» вниз.

Остановился, уловил носом свежий ветерок с приятным запахом. О-о, да сколько здесь на краю болота багульника цветет, такое впечатление, что снегом его укрыло.
Посмотрел на середину болота, да вроде ничего там, только дымкой немножко покрыло его, как туманом. Посмотрел вниз, где крона от сосны лежала, от костра только угли остались, значит не дымка, туман. Неужели холод придет?

Что еще удивило, в тумане замерцали огоньки, движутся медленно по кругу. Снова видение?

Михаил, подняв ветку от сосны, обломав маленькие отростки от нее, спустился к болоту и стал внимательнее рассматривать огоньки. Они летают над землей, не прикасаясь к ней, словно факела. А где же люди, которые их носят? Не опять ли это игры шаманов?

Огромная птица парит над болотом, мерно, спокойно. По виду не коршун и не филин, а ворона. Ворона? Точно, и каркает, словно зовет к себе кого-то. Михаил оглянулся, посмотрел по сторонам, вечернее небо чистое, звезд мало, но смотрятся они ярче и ярче. Как же он мог разглядеть в небе птицу. А её уже и нет, и факела погасли, а только остался туман на середине болота, и то уже почти осел он. Да, заканчиваются белые ночи, все растения успели отцвести, напиться соков, пустить листву.

Хруст веток привлек к себе внимания.

- Это я, - голос Чижа Михаил хорошо расслышал. – А где Витька?

- В избу ушел за едой.

- Что, решили ночевать здесь? – осматривая упавшее дерево, спросил Владимир. – Так бы и Витькину музейную реликвию развалило бы. А от этого тот сруб не сохранить, - размышлял вслух Чиж. Ну ладно, это его проблемы. Лося я нашел, оказался пораненным не пулей, сук торчал в его шее. Вот такие вот дела, оладь ему в шею. Но мясо жаль, пропадет, нужно перетащить его и часть завялить, часть засолить.

- Медведя решил в гости позвать? – спросил Михаил.

- Да не говори, - отмахнулся Чиж. – Ну, пропадет же. А оно свежее, от него дух идет такой, что сил удержаться нет, - и сбросив с плеча рюкзак, достал из него два заполненных мясом целлофановых кулька. – Это сердце с печенью, а там еще и язык, - ткнул ногой в рюкзак.

- Так темно уже, найдем ли?

- Утром, спозаранку пойдем и заберем, он недалеко отсюда, в километре. Кругаля по болоту дал и лег. На издыхании его взял, всего разделал, мясо на дереве развешал, за ночь не пропадет. А медведь? А что медведь. Медведь он хозяин.

…Наевшись вареного лосиного мяса, никто сразу и не смог уснуть. Виктор рассказывал о будущем этого места, какой можно здесь создать музей, откуда дорогу к нему построить, и какой вездеходной техникой можно сюда добираться, построив рядом небольшой городок для приезжих богатых и не очень…

Но Михаилу было не до его мечты. Поездка в отпуск сорвалась, это уже точно. Его путешествие на тот свет – по подсчетам Витьки в семнадцатый-восемнадцатый век, он так и не знал, как этот случай можно назвать. Да бывали сны, в которых он видел какие-то прошедшие или еще не наступившие события, и это были всего лишь мгновения. Но так как произошло с ним совсем недавно, он «жил» около месяца, если не больше и по-настоящему: охотился, вырезал из дерева фигуры, иконы, помогал кузнецу, общался с хантами, с монахом Феодосием. Все события, в которых он участвовал, они не снились, они были настоящими. Неужели он попал в какой-то временной провал и оказался здесь, на этом месте, где находится в данный момент, но его душа временно переместилась в тело того самого Ферапонта, который после травмы находился на волоске от смерти.

Да, все это может быть. А встреча с монахом, с которым его судьба свела всего лишь на несколько минут во время службы в армии, в военном учебном полку, и через много лет неделю назад заново.

В принципе, все это может быть, и спорить самому с собой по этому поводу большая глупость. В противовес неверию можно поставить его умение видеть болезнь в человеке и побеждать ее, как и заклинания, противостоящие черной или белой магии. Скажи об этом кому-нибудь, засмеют, посчитают тебя психом. И будут правы. Человек, которому не дано чего-то другого в жизни, ему непонятны ни силы колдовства, ни волшебства, ни прошедшего, ни будущего. Он всего лишь кирпичик, благодаря которому что-то создается в этом времени в данный момент.
Михаил приподнялся, и посмотрел в сторону болота. Уже ничего не видно, а только чернота ночи, и звезды, редко разбросанные по небу.

- А все-таки я побаиваюсь вот чего. Лось так просто не смог оступиться, чтобы пронзить свою шею сучком, - шепчет Чиж. – Сейчас прокручиваю все в памяти, и не могу поверить в то, что произошло с ним, оладь ему в дышло! – выругался Вовка. – И как я сразу не обратил внимания на то, что под кожей, которую он проткнул, было гнилое дерево. А оно рыхлое. Нет, все же завтра нужно протопать по его следу.

- Володя, может, этого не нужно делать, только зря время потеряем? – спросил Виктор.

- Нет, Витенька, если что-то тревожит душу, то нужно сначала в этом удостовериться, оладь ему в...

«Правильно», - подумал про себя Михаил, и подгорнув под голову больше еловых веток, начал проваливаться в сон.

- 4 –

Да, все-таки чутью Виктора нужно отдать должное. Чиж нашел доказательство тому, что лось был ранен вначале не сучком от дерева, а пулей из мелкокалиберной винтовки, и, скорее всего, когда он переходил ручей. Саму пулю, вошедшую под лопатку, он не нашел. Похоже, она вышла в том самом месте шеи, которым животное уткнулось в сук. Её темный кровавый след он нашел, внимательно осматривая мясо лося. Она вошла под лопаткой, ударилась в ребро и изменив свое движение, и прошла через шею.

- Мясо не пропадет, только заветрится, - сделал вывод Чиж. – А вот след охотника нужно бы найти.

- А может, подождем его здесь? – предложил Михаил. – Пять утра, он, похоже, уже идет по его следу.

- Думаешь? – Виктор сморкнулся и тут же выругался, - Оладь мне в нос! Тогда давай все шепотом делать. Хотя, если он умный, то наш след еще вчера нашел, и ушел восвояси.

- Почему?

- Сам себя поставь на его место. А если ты егерь, то посчитай, во сколько обойдется ему этот лось?   

- А-а.

- Бэ-э. Пошли.

За Чижом трудно идти тихо, вечно заставляет не терять его из виду, что-то обходить, где-то перелезать через что-то, повторяя каждое его движение, поэтому и времени смотреть себе под ноги нет. А ветки на земле, сухие, толстые, словно кто-то тебе их постоянно под ноги подбрасывает. И ладно бы ломаясь, хрустнули тихо, а то с таким громким звуком лопаются, как ружейный выстрел.
Чижу уже надоело останавливаться и шипеть на Михаила.

- Ладно, - согласился он с Филипповым, - иди по моему следу, роса подскажет. Только вслушивайся хорошенько. Если что, сам принимай решение, ну там, поздоровайся, и так далее. Мы же не егеря и не полицаи, - сплюнул, крепко сжимая ствол своего ружья.

- А если они егеря?
Этот вопрос застал Чижа врасплох.

- Ну, это, археологи мы, или кто там ещё.

- Ага, студенты, - усмехнулся Михаил.

- А чего? - вопросительно посмотрел на Филиппова Чиж. – Витька так всегда представляется, если что, и корочку с собой всегда носит. А если что, у отца его такие связи! И слона назовут медведем, все согласятся.

- Вот-вот. Уже полтора часа без семи минут идем, что-то увидел.

- Нет, - покачал головой Чиж. – Метров через триста будет тот самый ручей, если не он, то за ним еще один. Сначала небольшое болотце, но, опасное. Возьмешь какую-нибудь палку и, тыкая ею, иди только по моему следу. А дальше я тебя подожду. Все, - Виктор, махнув рукой, скрылся за кустарником.

Михаил внимательно осмотрел траву. Действительно, она вся в росе, и след Владимира в ней хорошо просматривается, выделяясь темными пятнами. Но солнышко уже поднимается, согревая землю, и скоро от капель росы ничего не останется. Только бы не потерять Чижа, а то он, Михаил, здесь не у себя дома и, ускоряя шаг, Михаил преодолел бугор, и обо что-то споткнувшись, растянулся на земле.

- Ёклмн, - от боли в ноге промычал Михаил.
Ощупал колено, согнул его, к счастью движется без боли, ушиб только кость под коленной чашечкой. Упершись руками в землю, привстал. Под кустарником что-то юркнуло в сторону и замерло. Присмотрелся, заяц. Он, привстав на задних лапках, передними уперся в ветку, замер, и не сводит глаз с Михаила.

- А, привет, косой! – улыбнулся Филиппов. – Извини, что напугал.
Но то, что увидел за зайцем, привлекло внимание больше: ровно лежащие друг на друге бревна.

- Что это? – забыв о задаче, поставленной перед ним Чижом, Филиппов принялся рассматривать сруб.

Да, именно это и был сруб, похожий на избу отца Феодосия. Но только если там стены дома были широкие, под три-четыре метра в длину, то здесь узкие, около метра. А наверху крыша тоже из бревен, очень дряхлых, в трещинах. Древесная кора давно обсыпалась с них. Зачем-то уперся в них и попытался приподнять, не поддались. Приложил больше усилий, и тут же одно из них, в которое упирался пальцами, рассыпалось, оставив после себя дыру. Заглянул в нее, темно, и в сердце ёкнуло. Почему так?

Сел рядом, и заметил, что никак не может унять тряску в руках. Неужели это та самая их изба с Ретишей?

- Что с тобой?

Тихий окрик Чижа испугал Михаила.

- Что с тобой, сердце болит? – присел рядом с Филипповым Владимир.

- Да-а, - закивал Михаил. – Здесь я жил, кажется?

- Когда? – с удивлением смотрит на друга Чиж.

- Века три-четыре назад, когда был без сознания.

- Ты это, - усмехнулся Чиж, - псих, что ли?
Михаил не ответил, а только, прищурившись, посмотрел на товарища.

- Да ладно, не серчай, - шепчет Чиж. – Но без тебя я туда не полезу, - махнул в сторону Владимир. Там, похоже, люди есть, и много их.

- Ёклмн.

- Вот такие пироги, Мишенька. – Чиж встал, осмотрелся по сторонам. – Нужно все осмотреть и принять решение, что нам делать дальше. Судя по следам, люди умные.

- Как это понять?

- Шли крадучись, а лось их испугал у самого болота, и кто-то из них в него стрельнул, с испугу. Да не смотри на меня. Итак. Шли след в след, у ручья разошлись и гильза, вот она, - Владимир протянул Михаилу винтовочную гильзу. – Видишь, мелкашка, скорее всего «Вепрь», нюхом чую. А вот резинка, - кусочек черного материала лежал на раскрытой ладони Чижа. – Это доказательство тому, что на карабине стоит глушитель.

- Погоди-ка, погоди-ка, - перебил Владимира Михаил. – Это резинка может быть от чего угодно. Не только от глушителя.

 - Да, блин, нашел с кем спорить! - возмутился Чиж. – Да это кусок мембраны глушителя, он на выходе его был, обожжен газами, видишь? И более того скажу, самодельный, резина из каблука.

- (?)

- Да, да, из каблука, - зашипел Чиж. – Самодельный. Для охотничьих карабинов они не выпускаются, запрещены. Штраф 25 минимальных зарплат.

- Ничего себе! Значит это не егеря! - сделал предположение Михаил.

- Правильно говоришь, но и не лосятники. Сердцем чувствую, оладь им в горло! Это точно черные следопыты, о которых Витька говорил. Думал, запутаем их, ан нет, оладь им в задницу. Сволочи.

- Так что теперь нам делать?

- А хер его знает. Нужно хотя бы понять, где они. Так что, вперед, - и Владимир, сбежав с холма, пошел по краю болота назад. – Давай, что ты, ну! – и укоризненно посмотрел на Михаила Чиж. И тот, тут же спохватившись, вскочил с бревна, догнал его.

В перешеек гнилого леса, между сопками, решили сразу не спускаться, осмотрели шагов на сто по бокам овраг, на котором находились. Следов чужаков Владимир не нашел, а только медвежий, который его, однако, и серьезно испугал.

- Мишка-то метра три в высоту, не меньше! – прошептал он. – Такого еще не встречал. Только не пойму, когда он был здесь. Дождей сильных и долгих не было ни вчера, ни позавчера, чтобы мох мог так сильно пропитаться влагой. А роса, куда уж ей.

- Не понял?

- Только очень мокрый мох можно так глубоко продавить, оставив четкий след. Понял? Но он все равно после этого, высыхая, должен хоть на немного подняться. А здесь что, оладь ему в дышло. Почему же не поднялся? Что, медведь несколько тонн весит и выжал из травы все соки, раздавив её?
Следующее. Теперь смотри вон туда, видишь, косолапого след, к ручью идет. А я никак не пойму, почему люди побежали. Он за ними, выходит, пошел.

- Значит, они перед ним виноваты.

- В том-то и дело, видно ранили его, а у меня и пуль мало. А такого, чтобы завалить, пушка нужна, - вздохнул Владимир. – Оладь ему в горло.

- Так что будем делать? - посидев несколько минут в молчании, разорвал тишину Михаил. – Возвращаться за патронами?

- Давай, - и Чиж, вскочив, быстро направился к бугру.
Михаил только успел его догнать, как тот тут же остановился, как вкопанный.

- Что? – стукнулся ему в спину Михаил.

- А если он сейчас их рвет? – Чиж резко развернулся к Михаилу, и смотрит ему в глаза.

- Ну!

- Гну! Блин, места себе не нахожу! Может, это вовсе и не черные там, следопыты? Люди это, понимаешь?

Чиж шел быстро, очень быстро. Михаил старался не отставать, подавляя одышку, пытался идти нога в ногу с Владимиром. У ручья Чиж приостановился и присел, цокая языком, прошептал:

- Удивительно, неглубокий.

Михаил, чтобы не задавать лишних вопросов, замер над плечом Владимира и смотрел на широкие пятна от следа медведя.

- И что? – не сдержался Михаил.

- Вот и я о том же. Там раздавливал ягель, а здесь по зеленому мху прошел, оставив только очертания ступни, - и положив ладонь на мох, продавил, провалившись до самого локтя. – Во как! –удивившись, воскликнул Владимир, и на корточках сделал еще несколько шагов вперед руками. – Что-то здесь не так.

- Может, прыгал.

- Ха! – рассмеялся Чиж. – Прыгал! Таракана нашел. Это медведь! Мед-ведь, Миша!

- Да уж, - согласился с товарищем Филиппов, и отошел в сторону за куст. Расстегнув ширинку, посмотрел вниз и замер, увидев чей-то выцветший черный рюкзак, лежавший под веткой. Он был небольшим на вид. Попытался его сдвинуть ногой, тяжелый, не поддался. Чей он?

- Иди сюда, - позвал Филиппов Чижа.

- Ёклмн, оладь им в коромысло! – выругался Вовка. – Чем он набит, - и развязав его, раскрыл, заглянул внутрь его. – Воры! – вскрикнул Чиж и вытащил наружу небольшую статуэтку.

Михаил с удивлением рассматривал фигурку лягушки. Поднял ее на солнечные лучи и, чуть не икнул от удивления, увидев на ее лапке клеймо Ретиши - WON.

- Это клеймо кузнеца Ретиши, - пояснил Михаил, - жившего здесь: «омега», «О» и «N». Он был неграмотный, и отец Феодосий нарисовал ему буковки «омега», «О» и «N» латинскую. Вместе это понимается на старославянском языке, как воплощение Сына Божия и Его страдания.

- Да и на этой фигурке тоже его клеймо, - Чиж подал Михаилу статуэтку медведя. – Она что, из золота? – рассматривая статуэтку, спросил Владимир.

- Тише! – поднял руку Михаил и, подняв голову, стал осматривать кроны деревьев.

- Проблема, Миша, в другом, - вздохнул Владимир и поднялся, - они ушли в болото. Посмотри.

Филиппов обернулся и посмотрел на серебрящуюся в солнечных лучах гладь воды, уходящую чуть ли не до горизонта.

- Утонули, хочешь сказать? – прошептал Филиппов.

- Не знаю, - кашлянул Чиж, - но туда не полезу. Хотя погоди. Их след тянулся по краю сопки. А этот рюкзак оттуда сюда только силач сможет забросить, килограмм пятнадцать весит, не меньше. Нужно все обыскать. Так, Миша, ты справа все осмотри, я – слева.

«А что смотреть? Что? Что?» – Михаил, быстро осматривая белый мох, пошел по краю сопки.

Ничего не привлекало его внимания. Муравейник, муравьиная дорожка, удаляющаяся вглубь сопки. Слева от муравейника несколько огромных коричневых шапок старых белых грибов. Сгнивший пень, покрытый зелено-серебристым мхом. Шалаш… Шалаш?
Михаил от неожиданности ойкнул. В шалаше никого не было, только несколько спальных мешков, два карабина «Вепрь» калибра 7,62 мм. На стволе одного из них глушитель, присутствие которого предсказывал Чиж.

Михаил не стал трогать оружие. Встав на колени, еще раз все внимательно осмотрел по сторонам, прощупал разбросанные спальные мешки. Под одним лежало что-то твердое. Приподнял его, второй рюкзак, покоящийся в вырытой яме. В нем тоже находилось несколько статуэток с клеймами Ретиши. И что-то мягкое. Похоже, шкура животного. Потянул ее на себя, и, увидев её, вздрогнул, - медвежонка.

- Фу-у-у! – громко вздохнул Михаил. И вытащив рюкзак наружу, увидел приближающего к нему Чижа.

- Вот это находка, - подойдя вплотную к шалашу, прошептал Чиж. – Оладь им в дышло. А шкуру узнал?

- Медведя.

- Медвежонка, - перебил его Володя. – Сюда смотри, - и развернув шкуру показал Михаилу белое пятнышко не шее. – Помнишь, когда мы с тобой сюда шли, нам кто-то подкинул шкуру медвежонка, так вот та часть этой.

- В смысле? – не понял Михаил.

- Тот кусок был оторван от этой шкуры! – повысил голос Чиж. – Видишь, верхней лапы на ней нет. Вот такие дела, - привстал Чиж. – Значит, я не ошибся, именно эти сволочи, именно они шли за нами тогда, и наслали на нас медведицу.

- Не понял. А может…

- Замолчи, - прорычал Чиж. – Оладь не оладь, а их пуля, что в лося попала, должна была попасть в кого-то из нас.

- Это черные следопыты?

- Миша, да мне плевать, кто это, Они воры! Что ты на меня смотришь? Это рюкзаки наши, как и все, что в них, - Чиж сплюнул, - пропали, выходит, сегодня ночью. Они лежали под избой, - тише стал шептать Чиж. – Остальные в подполе. И если они сейчас там, то могут и Витьку убить! Все, времени нет, винтовки забирай, пошли к избе!

- Так оружие же не наше, - удивился Михаил.
Но Чиж его не услышал. Это понял Филиппов, услышав его вскрик вдали от палатки.

«Видно, ушибся», - подумал Михаил.

- 5 –

В височной части головы была сильная ноющая боль, в затылке тяжесть. Михаил попытался рукой смахнуть с правого виска пот, не удалось, руки были связаны. Связаны? Похоже, но и удостовериться в этом нет возможности, тело обессилело.
Открыл глаза, по тому, что открылось перед его взором, понял, что находится в плену. Почему именно эта мысль пришла к Филиппову, понял сразу, осталось в сознании. Значит, забывчивость вот-вот должна пройти и все потихонечку восстановится в памяти.

Немножко повернул голову. Подбородок упирался во что-то мягкое. Что это? Куртка. Так. Нога отекла, но и сдвинуть ее никак не удается. Вот беда.

- Вот тот здоровый, похоже, главный у них, - услышал Михаил незнакомый мужской голос.

- Разберемся, - ответил ему, откашливаясь, другой голос. – Ну, что ты, кхе-кхе, решил?


- А если нас схватят?

- Да Балабан уже не встанет, чую нутром это. Кисель же не зря мне сказал, чтобы только через него все движения делали.

- Ха. Ну как хочешь, я сам пойду.

- Да он тебя сразу вычислит.

- Что-о-о?

- А те двое?

- Сегодня с ними и покончим. Там Гошка со Смрадом с обоими разберутся.

- А документы, паспорт? Билет возьмешь и у Балабана сразу на крючке останешься.

- Так до Ивделя можно и на попутке добраться, и дальше.

- А ведьма?

- Ведьма? Коляна мишка загнал в болото, что ж она, твоя ведьма не прилетела сюда? А? Что, веришь в нее?

- А ты?

- Страшно. А как выйдем отсюда?

- Впереди себя деревья бросать будем, по-другому в трясину не полезу.

- А старик, слышал, что говорил, о подполе. Может, у них там еще с тонну золота?

- Это все между нами останется.

- А Гошка со Смрадом. Они же с нами.

- Их здесь оставим, чуть в болото затащим. Я сам с обоими разберусь.
Михаил хотел было потянуться, и чуть не взвыл от боли в плече, но еле удержал себя от стона, понимая, чего это ему сейчас может стоить.

- …Я уже все придумал, Кошак. Одного из тех на берегу оставим, второго, что помельче, подальше в болоте бросим.

- А этого?

- Здесь оставим.  Порубим маленько, порвем, медведя след оставим.

- Так что сейчас кончай этого и к избе?
Михаил слышал, как кто-то из разговаривающих, двинулся к нему.

«Вот и все, и начинается мой бесконечный отпуск», - подумал Филиппов и закрыл глаза, ожидая смерти.

- Ты слышал? – громко вскрикнул мужик, который постоянно покашливал.

«Что же он там услышал?»

И тут же Михаил замер, уловив звук варгана: «И-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у-ссу-у-у-у».

«Что это? Шаман? Неужели шаман? Да, да, перед тем, как я «провалился» во времени, он звал нас с Чижом к себе этим же звуком. Нет, нет, тогда Чиж говорил, что он сам к нам идет. Интересно, приходил? Кто он? Погоди-ка, погоди-ка, что же о нем Вовка говорил? А-а-а, шаман Кёв Лук».

И-и-и-ус-су-у-у.

Звук варгана звучал все громче и громче.

- Где патроны? – взревел кто-то из невидимых незнакомцев.

- Угр-р-р, угр-р, - где-то невдалеке раздался повторный рев медведя.

«Все, конец, - не унимая дрожь в теле, подумал Филиппов. – Это точно конец мне пришел.

«Угр-р-р»

Раздавшаяся канонада выстрелов Михаила не испугала, а наоборот, дала почувствовать, что еще есть шанс спастись.

«Угр-рррр, угр-ррр».

Медведь был совсем рядом. Но только Михаил никак не мог услышать его приближение, как и разговоров незнакомцев, связавших его, и бросивших на съедение животному…

- Миша, ты жив? - услышал он шепот Чижа…