Алый отблеск зари. Глава 18

         Глава 18. Полет

        Ночью снилась такая смесь безостановочных напряженных лиц с невозможным завихрением около каких-то вокзалов, незнакомых многоэтажек — весь бедлам судорожного, не желающего отдохнуть возбужденного сознания, которое заполнилось потом вдруг качающимися на ветру ветками цветущей вишни.

        Ярославу даже показалось, что он ощущает этот всепроникающий аромат весеннего великолепия, и, проснувшись, он еще пять минут уплывал в полусознательном ощущении приближающейся весны.

       После завтрака его внезапно вызвали к начальнику гарнизона. Степенный подполковник встал из-за стола, подошел к Ярославу, помолчал, спросил строго:

        — Дурака в школе валял? Или баллов в институт не хватило на бюджет?

         Ярослав вытянулся:

         — Никак нет! Решил сначала отслужить, а потом поступать!

         — Если не врешь, то поддерживаю. Пойдешь ко мне в водители? Живу я в городе с семьей, и тебе придется подниматься на полтора-два часа раньше других и быстренько на машине за мной. Проспишь или опоздаешь, вернешься опять на охрану объектов. Будешь моим личным адъютантом! И поменьше болтать. Согласен?

         — Так точно! Разрешите идти?

        К службе Ярослав постепенно привыкал, но многочасовые вахты и дежурства утомляли своей вроде бы бессмысленной тратой такого бесценного времени впустую. Он представлял полки своей домашней библиотеки, словно наяву листал страницы уже давно прочитанных книг и, сжимая автомат, на леденящем, пробирающем до костей северном ветру, жалел об утерянной на год возможности провисать ночи напролет у компьютера.

        Звонки Марине терялись безответно в бесконечности замороженного пространства, но очарование от, действительно, мимолетного видения необыкновенной девушки с каждым днем начало все сильнее разгонять кровь, когда он мысленно произносил ее имя. Краснели щеки, и даже уши.

       Ругать себя теперь было поздно и бесполезно. Простоял возле незнакомки столбом, потупившись, боялся рот раскрыть, растерялся и даже на пороге гостиницы не спросил, откуда Марина приехала в командировку.

       Легкой жизни в новой шоферской должности не дождался. С ранней побудки и до позднего ночного часа были бесконечные выезды на засекреченные объекты, расположенные за сотни километров друг от друга в глухой тайге.

      Наезженные без прав километры с дедом, отличная практика в школе позволили Ярославу с первого же раза получить водительские права еще дома, в сельском центре подготовки водителей, как только ему исполнилось восемнадцать. И машина здесь была новенькой.

       Начальник гарнизона оказался не «кабинетной шишкой», в дороге больше молчал, за что Ярослав зауважал его еще больше.

       Зато в дни совещаний свободное время позволяло Ярославу читать в тишине запоем. Он забрал в библиотеке все, что касалось поэтов серебряного века, изучил их биографии, потом переключился на роман «Доктор Живаго» Пастернака, критические статьи Блока. Эта насыщенная жизнь и трагические судьбы великих писателей и поэтов наполняли армейские будни новым смыслом и знаниями, которыми хотелось с кем — то делиться постоянно.

      И такой собеседник неожиданно нашелся в лице Александра Владимировича. В первом письме тот без всякого предупреждения прислал три старых, еще юношеских стихотворения о своей любви к Инне. Ярослав растерялся. Но после долгого мучительного молчания рассказал в письме о встрече с начитанной девушкой и об увлечении поэзией. В ответ Александр Владимирович признался, что читает всего Пушкина, включая поэмы и сказки.

       Его письма были написаны грамотным литературным языком. Он выдавал такие интересные собственные заключения о стихах, которые раскрывали его творческий и незаурядный характер, продуманность и глубину мысли, что невольно привлекало Ярослава.

      У него в школе была отличная учительница по русскому языку, пенсионерка старой закалки. Но стремительный темп изучения произведений классиков, большой список необходимых сочинений и рефератов задвинули литературу в дальний угол необязательных предметов. На углубленное изучение просто не оставалось времени из-за спорта.

      А сейчас и время, хотя урывками, появилось так удачно. Ярослав хотел попросить деда перевести ему деньги, чтобы приобрести приличный ноутбук, но парни предупредили, что по уставу и новому закону его тут же конфискуют — не положено. И в подушку не спрячешь — все равно найдут при осмотре или своруют. Ничего, потерпит — книг пока хватало.

     Проезжая мимо гостиницы, невольно притормаживал, ожидая вдруг нечаянной встречи с Мариной. Теперь он не будет безмолвным истуканом. И снова загоралось огнем все лицо. Где-то на подсознательном уровне одно только имя «Марина» начинало раскручивать невидимый маховик неосознанных чувств и желаний.

        Известие о предстоящих родах матери и появлении младшего брата ошеломило, но отдаленность от семьи, какая-то нереальность происходящего не вызвали в душе ни особой радости, ни вспышки оторопелого удивления.

      Максим, этот всезнайка, дозвонился в какое-то воскресение и выдал тайну матери. Но полученное от деда основательное письмо о семейных делах сбило волну непостижимой новости. Дед писал:

       «Ярослав! Не суди свою мать слишком строго. Она — женщина. Она должна любить и быть любимой. И должна рожать детей в полноценной семье. Ей и так досталось многое пережить в своей жизни. И мы с бабушкой Натальей не отговариваем Инну. Все дети разлетаются из семей. А мы будем ждать тебя, дорогой Ярослав!»

      Витая в своих мечтах, представляя неожиданное появление Марины в его жизни как подарок небес, испытывая какие-то смутные желания и непонятное томление, резкий спад настроения от немого отчаяния до вспыхивающей надежды, он подсознательно верил, надеялся, что столкновение их в парке не было случайным. И этим ожиданием он как бы отгородился от далекой жизни семьи.

      Эта встреча произошла. Апрель и май прошелестели в дорожных разъездах, в незапланированных весенних военных учениях, когда спать приходилось урывками. Было не до книг и писем.

      В начале июня, рано утром, выезжая из части, от дежурного КП Ярослав получил приказ Михаила Алексеевича — забрать из гостиницы сотрудника, приехавшего из Москвы для отладки оборудования. Остановился у подъезда, вышел из машины, поднялся по ступенькам в фойе и буквально столкнулся, открыв дверь, с Мариной.

      — Привет! — они проговорили одновременно, растерявшись от неожиданности.

      Ярослав опомнился первым:

       — Марина?! Каким ветром тебя к нам занесло?

       — Я только сегодня ночью прилетела в командировку.

 ь     — Это тебя нужно везти к нам в часть?

       — И тебя за мной прислали? Вот чудеса! В прошлый раз был другой паренек.

       — У меня приказ: забрать сотрудника из Москвы.

       — Понятно! Тебя Михаил Алексеевич прислал? Вот я и есть тот самый сотрудник из Москвы! Поехали, Ярослав! Михаил Алексеевич не терпит опозданий!

      Марина была восхитительна в легкой элегантной белой куртке, черных брюках, черных модных туфельках на высокой сплошной подошве. Густые каштановые волосы плотными волнами обрамляли ее запоминающееся лицо со слегка прищуренными зеленоватыми глазами в оправе подкрашенных черных ресниц. Косметикой она не злоупотребляла. На губы был нанесен легкий слой перламутровой помады. Она прищуривалась слегка, и лицо ее принимало загадочный вид.

       «Наверное, носит очки из-за близорукости, — Ярослав стеснялся смотреть в зеркало над передним стеклом. — Неужели она приехала к какому-то офицеру из гарнизона в качестве будущей невесты или даже жены? И спросить неудобно».

      Михаил Алексеевич улыбнулся, галантно поцеловал ручку Марины, весело сказал:

      — Вот, Ярослав, знакомься, Марина! Будешь теперь нас возить из города и обратно вдвоем. Оставайтесь у нас, Мариночка, насовсем. Мы вам самого лучшего офицера в мужья сосватаем, на руках вас носить будет. А потом отправим его в академию на учебу. И никуда от вас ваша Москва не денется.

       «Как она зажигательно смеется!» — у Ярослава от волнения стали мокрой спина под футболкой, ладони.

       Дорога будто испарилась в это утро. День обрадовался вспыхнувшему разливу долгожданного солнца, хмурые сосновые заросли по сторонам сразу просветлели. Как, оказывается, мало нужно человеку для состояний взволнованного возбуждения и легкого опьянения! Просто видеть рядом ту, чье присутствие разбудило сразу все вокруг.

        — Не пропадай! — сказала она, а начальника черт понес на самую дальнюю заставу, где задержались до поздней ночи. На КП дежурный доложил, что московская сотрудница уехала в город на автобусе.

        — Такая умница! Дал Бог и ум, и красоту! Программы ставит суперсложные, в программировании разбирается, а, самое главное, работает с увлечением. Мужик бы на ее месте уже давно тут пустился во все тяжкие: женщины, пьянки. А Мариночка себя держит строго!

       На другое утро она поздоровалась первой, спросила со своей загадочной улыбкой:

       — С поэтами Серебряного века разобрался? Тебя в увольнительные Михаил Алексеевич отпускает? Крутой мужчина! Его все боятся в конструкторском бюро! Если хочешь, в воскресение сходим в парк, в кино? Мне иногда за месяц тут делается так грустно от тишины и безлюдья местного. И от приставаний мужских со всех сторон. Как будто я им всем что-то должна! Такая несправедливость!

     В парке все аттракционы с началом лета запустили. Час просидели в кафе, ели мороженое, пили кофе, потом проголодались, приземлились на бревнышках у стилизованного под охотничью избушку шашлычного царства. И болтали, болтали.

      Марина рассказывала про Москву, про жизнь с матерью в маленькой однокомнатной квартире в самом центре столицы, про интересную работу после окончания университета. И очень удивилась, и расстроилась, когда Ярослав признался, что даже не сделал попытки поступить после окончания школы в вуз.

     — Ты такой рослый! Я думала, что ты после университета здесь пашешь! Или ты меня просто разыгрываешь?

       Ярослав, волнуясь и краснея, как мальчишка, поведал свою историю о поиске прошлым летом своего истинного отца.

        Марина почему-то стала грустной, и опять, как в прошлый раз, заторопилась в гостиницу. Ярослав купил у бабульки при входе букет сочных красных тюльпанов, вручил Марине, но она только печально улыбнулась:

      — Смотри, не опоздай в часть! Увидимся завтра!

        «Что случилось? Почему вдруг такая резкая смена настроения?» — как за тучку спрятавшееся солнышко летом моментально гасит очарование разбуженного дня, и стремительно набегающая волна тени сметает беззаботность и радость, наполняя пространство угрюмостью не сбывшихся надежд и планов, так и это оборвавшееся свидание расстроило Ярослава.

      «Что я сказал такого, неприятного Марине, что она упорхнула как птичка. Завтра, я буду не я, но спрошу в лоб. Неужели она считает меня лопоухим щенком и не хочет просто тратить на меня время, когда в части — половина офицеров неженатые? Но ведь почти целый день она была так расположена ко мне. Я не лез к ней, был безумно счастлив и откровенен, как никогда. Или она не верит в дружбу с мужчиной?»

      Спросить не успел. Утром нарядная Марина, в новом, светло-сиреневом облегающем платье, на шикарных шпильках, схватила за руку дожидавшегося ее у машины Ярослава и проговорила скороговоркой:

       — Признавайся! Обиделся вчера на меня? Сама себя потом запилила. Ну и что тут такого: разница в возрасте — шесть лет? Мы же не под венец с тобой собираемся. И ты мне еще тогда, весной, в парке понравился. Именно с тобой я чувствую себя великолепно. Только смотри, в меня не влюбись! Поехали скорее, Михаил Алексеевич нас прибьет за опоздание!

       Это был провал за несуществующую грань, когда где-то в глубине сознания вспыхнула начертанная всем существом, невидимыми красками безмерная радость. Она отозвалась такими бешеными сердечными ударами, мгновенной остановкой дыхания, что Ярослав, остолбенев, на несколько секунд зажмурился от неожиданности.

        «Неужели это прекрасное создание сейчас испарится, и я, открыв глаза, увижу только мокрый асфальт и поникшую от ночного дождя клумбу? „Смотри, не влюбись в меня!“ Да я влюбился в тебя еще тогда, когда мы выпускали с тобой шары в седое суровое небо! Все стихи в синей записной книжке написаны только для тебя, потому что все это время я дышу и живу только надеждой увидеть тебя. И, при чем тут разница в возрасте?»


     Предыдущая 17гл. http://proza.ru/2020/10/09/1811 

     Следующая 19 гл. http://proza.ru/2020/10/12/1827