Возвращение домой. Ольга Ланская

Приснился Принцессе Варежке страшный сон. Первый раз! Страшно так, незнакомо, застонала она среди ночи. Я проснулась, подбежала к ней, разбудила, накормила, успокоила... И поняла я, каким жутким был для неё этот день!

Вернулась в наш двор давно отсутствовавшая семья. Вышли они во двор. Вчетвером. Иван, жена его, сынок – выше отца стал малявочка. И овчарка с ними. Молодая, красивая, сильная. И… без поводка.

Я в это время мыла окно, настежь распахнутое в необычную осень Года Короны, кода уходящий сентябрь вдруг превратился в июль – "макушку лета", как принято о нем говорить.
 
А Варежка, потомок мистических собачек Будды, сидела неподалёку от меня на спинке кресла у другого окна. Этакое крохотное инопланетное существо с огромными глазами и круглой головёнкой, увенчанной причёской из длинных роскошных волос – белые, черные, золотые пряди, ниспадающие на белый пушистый загривок, и хищно следила за воробьишками, которых всё лето подкармливала добрейшая наша строгая величественная тётя Ната с пятого этажа. А тут – овчарка.

Взвыла Варежка страшным голосом и чуть было не сиганула вниз. На овчарку.
Но окно возле наблюдательного пункта Варежки я предусмотрительно не открывала, зная, какой отважный хищник таится в душе с виду мягкой пушистой, как клубок мохеровой пряжи, Варежки. Основания для этого были.

В одно мгновение  она превращалась в стремительную, неудержимую охотницу. И это была уже не варежка, а Диана, Артемида – как ни назови, но остановить её в порыве схватить добычу было почти невозможно.
 
Однажды она, волшебным образом выскользнув из шлейки, оказалась в ледяной февральской воде Фонтанки, рванувшись за улетавшим от неё Карлуши, и поплыла за ним, даже не заметив, что под ней не земная твердь, а зыбкая черная стремнина.
Я едва успела выловить её и, засунув за пазуху, рванулась домой через набережную. С нас стекали струи ледяной воды, и  все машины затормозили, пропуская нас, а Варежка всё пыталась вырваться и догнать улетевшего Карлушу. Интересно, что после этой купели она даже не чихнула.
 
А совсем недавно она едва не схватила за шею утку, вдвое больше себя, мирно щипавшую травку на газоне у Фонтанки. Слава Богу, на длинном поводке я её давно не вожу.

Так вот, моя Артемида-охотница увидела овчарку, издала воинственный клич и рванулась вперёд.

Я попросила её не шуметь. Сказала, ей, что это плохо и овчарка – не птичка!

Иван на наши голоса голову поднял, увидел меня, говорит:
– Вот, вернулись мы.
– Давно вас не было, – говорю. – Где были-то?
– В море я был… А что с людьми случилось?
– Вера Семеновна с мальчишками своими уехала, Оля теперь на Петроградке. И бабушка её там. Кто уехал, кто умер...
– А каштан где?
– Спилили. Злые люди спилили. Нас не послушали. И забор этот кладбищенский вокруг газончика поставили. Просили мы, но...
– А где ваша далматинка?

Помнит Глорию Феррари. Ну, да. Приезжал он ненадолго как-то раз. Помню.

– Украли, – говорю. – Злые люди украли.
– Да что с людьми-то стало? – спрашивает Иван.
– Озверели, – говорю. – Вы бы девочку на поводок, а то…
– Да она добрая, – говорит жена Ивана. – Она людей любит.

Промолчала я.

– А почему озверели люди-то? – снова спрашивает Иван.

И вижу я, что они двор-то наш, как раньше, частью жилья считают и не знают, сколько злых глаз смотрят сейчас на их роскошную овчарку, нарезающую вольготно круги по всем нашим закоулкам…
 
Говорю:
– Вы бы девочку на поводок. Хотите, я вам струнку Глории отдам. Поднимитесь ко мне, я передам.
– Спасибо, – говорят. – Есть у нее все. Пусть побегает!
Тут жена Вани Варежку рассмотрела.
– Ой, – говорит. – Собачка-то какая!

А лицо у самой светлое, лучистое. Даже Варежка, увидев ее, присмирела.
Взяла я Варежку на руки, унесла в темный коридор, где мы с ней в футбол играем. А она понять не может, отчего темно. И мячей крохотных своих не видит.

– Экономить мы должны с тобой, Варюха, – У нас с тобой счетчик с ума сошел.
Не стала она играть в темноте.
 
Пошли мы с ней на кухню, радио включили.

– Вот и погулять сегодня у нас с тобой не получится, – говорю я ей.

Потому, что знаю – не пройти нам с ней мимо овчарки. Не удержать мне Варежку от желания пообщаться с новой добычей…

Вернулись мы в комнату, она снова – к окну, снова рычать.
Смотрю, Иван стульчик красивый принёс. Притулил к забору кладбищенскому. Потом гитару принес.

Домой человек вернулся.

И словно время с собой прихватил. То, из которого уехал…

А Варежке этот день приснился. С большой собакой, без прогулки и в темноте!

Плюнула я на экономию, хоть и прислал мне накануне безумный наш "Петроэлектросбыт" космический счет, решив, что мы с Варежкой слишком мало тратим электричества, оплачивая его строго по квитанциям. И не спросили даже, отчего мы так экономим. Посчитал этот чёртов "Сбыт" всё по своим каким-то особенным тарифам, за все годы после установки – ими же! – нового счетчика. Хорошо посчитал. Ловко.

Плюнула я на эти безумства, включила нашу тусклую "экономную" лампочку.
И заснула моя Варюха сладким сном, забыв о страшном дне, когда сосед наш Иван со всей своей семьёй и роскошной овчаркой после семи лет плавания по дальним морям вернулся домой...
 
А рано утром, когда все еще спали, дворник Мохаммед забрал красивый стульчик Ивана, разломал и вывез в мусорном контейнере на Фонтанку, где и забрали его утренние мусорщики.

Санкт-Петербург
2020