Как я получила в зубы

Просыпаюсь я очень рано. Минут за двадцать-двадцать пять до выхода на работу мне обязательно надо полежать. Иногда даже заснуть на несколько минут. А на днях уснуть не смогла: в голове роились какие-то, совсем нерадостные воспоминания.

У нас за стеной жили замечательные люди: научный работник и врач, приехавшие на год раньше нас из, родственного нашему, института. Потом жизнь распорядилась так, что одного из супругов не стало, другой вернулся домой, в Краснодар, вслед за сыновьями. И перед Новым годом у нас появились новые соседи. Через день-два Она притащилась к нам знакомиться. Очень странной показалась мне. Зимой это выражалось в её беспардонности, в громком разговоре и в чем-то таком в глазах, что указывало на её безумие. А вот летом…! С самой ранней весны она ходила по двору, по огороду и даже по улице, простите за натурализм, в сАмом нижнем белье. Была она худой и жилистой. Весь световой день работала, не зная ни усталости, ни холода, ни жары. Всё время говорила очень громко, попросту - орала. Муж её, на пятнадцать лет старше, производил впечатление робкого, забитого человека. Разговаривать тихо она ему не позволяла. Требовала, чтобы он выходил на середину двора или огорода и говорил так, чтобы слышно было даже прохожим на улице. Часто среди ночи устраивала уборку в доме: стучала чем-то, громыхала, двигала мебель. Попробуй усни от такого!

Коз моих она ненавидела люто. Чем они провинились перед ней, я так и не поняла. Если они были привязаны на лужайке у лесополосы, метрах в ста от дома, то в моё отсутствие она гоняла их длинной лозиной от ветлы. Бедняжки метались на своих верёвках. Слава Богу, другие соседи отгоняли её от них и вечером рассказывали мне об этом. Даже жителям соседней улицы досаждала своими комичными, но, вместе с тем, очень злыми и подлыми выходками. За её жуткий вид, странные ужимки, поступки и бесконечные кривляния посреди двора или улицы, я прозвала её обезьяной. И все соседи приняли это прозвище. Отныне для всего посёлка она стала «Обезьяной». Я жаловалась на неё Поселковому Совету, участковому милиционеру, участковому врачу. Все они в один голос заявляли, что не имеют права вызвать психиатра. А дальние соседи не видели в ней ничего особенного, не понимали, насколько тяжело она больна. Да им-то что? Прошли мимо, поздоровались и - всё.
Завела она свиней, купала их в ванне, стоявшей посреди двора и умилялась ими, просто налюбоваться не могла. Варила им еду, поднимала при этом сорокалитровую кастрюлю с их едой. Людям рассказывала, что кто-то помогает ей поднимать такую тяжесть, шепча на ухо: «давай-давай поднимай выше, выше». Кто ей это шептал, можно только догадываться.
Однажды вела я козу с луга по меже между огородами, шириной в три метра, держа в руке верёвку, на которой она паслась, Соседка что-то делала в огороде. Увидев нас с козой, она, шестидесятилетняя женщина, перепрыгнула (!) через штакетник почти полутораметровой высоты, и начала гонять палкой козу и нападать на меня. Я, как могла, уворачивалась от её кулаков, потом изловчилась и вцепилась левой рукой в её отвратительные космы и потянула её голову вниз, тем самым немного сдержала её бандитские действия. А правой рукой держала козью верёвку, чтобы та не залезла в чужой огород. Соседка же правой рукой схватила меня за одежду, а левой продолжала нападать на меня. Тут пришёл на помощь её старик. Он просто отодвинул меня от неё и в этот миг она со всей своей безумной силы ударила меня кулаком снизу в подбородок. Да так, что зашатались и я, и мои верхние зубы, а один и вовсе выпал. Было больно, обидно и не понятно - за что? За то, что столько лет видела и терпела её безумие? Что просила защиты у всех, власть имущих, и не получила её? Она же, в восторге от того, что сделала, просто заплясала на месте и захохотала.

 На следующий день поехала я в Милицию. Всё рассказала какому-то начальнику и добавила, как в целях защиты, вцепилась рукой в её космы. Он, подавляя улыбку, сказал, что это чисто женский приём самозащиты.Направили меня на судебно-медицинскую экспертизу. Заявление приняли, приложили результаты экспертизы,  но тоже сказали, что вызвать психиатра могут только родные. Неужели родные не видели, что происходит с ней?
Назавтра милиция приехала, разбираться во всём стали в их дворе. Милиция настаивала, чтобы я подала заявление в Суд, поскольку признаки её преступления налицо: выбит зуб и есть справка об этом. Нет, не хочу ни с кем судиться. Просто потребовала, чтобы она написала им и мне расписку, что никогда больше не посмеет сделать подобного. И потребовала, чтобы подписала она эту расписку своей кровью. Дура дурой, а обещание своё держала, хоть и видно было, как ей хотелось сотворить какую-нибудь пакость мне.
 
Потом объявила себя святой, стала носить монашескую одежду. Ухватилась за соседский заброшенный, заросший колодец и объявила его святым источником. Привезла попа, собрала народ, чтобы были свидетелями освящния этого "источника". Батюшка, пообщавшись с ней немного,осмотрев колодец, всё понял и освящать, конечно, ничего не стал.
Много ещё подобных её «чудачеств» терпел наш посёлок, но больше всего – я.
Через несколько лет она умерла от развившейся у неё опухоли мозга.

Странные у нас законы. Если бы вовремя показали её психиатру, а потом и другим врачам, возможно, её хоть немного подлечили, и она прожила бы чуть дольше. Да и зуб мой остался бы целым. Правда, на этом месте у меня потом вырос новый, говорят, крепкий зуб. А остальные долго лечила.