Алмер Блейзер. Охота

               
С иллюстр. здесь: https://vk.com/docs-87908871


                Алмер  Блейзер.   ОХОТА.

(глава 7, из книги «Сантана: военный вождь мескалеро-апачей»)



Теперь, когда индейцы избавились от беспокойства и больше не ожидали нападок со стороны войск, отряды охотников отправились к предгорьям и по равнинам, где дичь не могла еще быстро передвигаться,  из-за глубокого снега.  Мяса было в изобилии, а зерновые продукты мало пользовались спросом. Февраль с его переменчивой погодой прошел, и сильные мартовские ветры помогали яркому солнцу очищать от  снега высокие хребты и вершины  Сакраменто.

Однако глубокие каньоны Уайт Маунтин (Белой Горы), которые зимой были заполнены сугробами, все еще сохраняли снег и пока еще мало пострадали в этом плане, от приближающейся весны. Здесь поверхностная корка снега все еще оставалась твердой, всего в нескольких футах ниже вершин соседних хребтов, которые сходились к пику Старый Лысый (Old Baldy) высотой двенадцать тысяч футов.  Под поверхностным твердым настом в этих каньонах снежная масса все еще сохраняла свою обычную, но уже более рыхлую форму, в слоях различной глубины. Стада лосей были первой дичью, вернувшейся в эту среду обитания после зимнего отступления на нижние хребты.  Снег все еще оставался  в глубоких сугробах и на больших площадях, но между ними было много открытых, почти сухих мест, где лось находил свое любимое место для отдыха, с удобной подстилкой.

Мескалеро  не любили лосиное мясо, потому что оно всегда было грубым, и с плохим вкусом, но время от времени они принимали его в пищу, пребывая в относительно тяжелых условиях. Однако, они широко использовали в быту не только лосиные шкуры, но и другие части от туши лося. Шкуры зрелых быков, взятые в это время, были толстыми и прочными и не затвердевали при высыхании, как  это бывает у большинства шкур от животных из разряда крупного рогатого скота. Такие шкуры были мало подвержены влиянию влаги, что делало их особенно подходящими для мокасиновых подошв. Также, из длинных сухожилий позвоночника плели крепкие  тетивы для луков, вполне  достаточной длины,  обходясь даже без сращивания коротких отрезков.

 

Убить лося стрелами было почти невозможно, пока он бродил на свободе, и очень немногим это удавалось, поэтому более верным методом  было ловить их в снежные ловушки. Этот способ охоты был сопряжен с немалым риском, и особенно это касалось  неопытных охотников. Основная опасность заключалась в просчете прочности снежной корки. Если бы корка оказывалась слишком мягкой, то нерадивый охотник мог бы просто барахтаться в ней, преследуя более чем 1000 фунтового (453,592 кг) лося,  с четырехфутовыми рогами (121,92см) и притом еще опасно бьющего копытами.  С другой стороны, если корка окажется достаточно прочной, чтобы выдержать вес животных, их бегство на какой-нибудь другой спасительный гребень было бы неизбежным. Таким образом очевидно, что погодные условия ограничивали время, в течение которого лося можно было ловить этим методом, и опытные охотники были востребованы не только для того, чтобы раздобыть желаемые шкуры, но и в качестве наставников для молодых парней, недавно вставших на охотничью тропу.

 


Жизненный опыт – это еще не все для  успеха в подобных охотах, и было известно много историй о слишком самоуверенных предводителях, в результате чьих преждевременных и необдуманных действий погибали люди. Однако, как и в других сферах деятельности, именно богатый опыт здесь являлся предпосылкой успеха, поэтому все признанные эксперты были уже, как правило,  старше среднего возраста. Кроме того, охотники на лосей должны были обладать естественной способностью оценивать на местах все имеющиеся для успешной охоты условия. Не принимая участия в фактическом убийстве лося, они наблюдали за каждым движением своих подчиненных с определенной точки, направляя их знаками или, в случае опасности, выкрикивая предупреждения, или давая различного рода ценные  указания. Таким образом они и получали свою долю дохода от данного предприятия.


 

 
 

Среди мескалеро Сантаны, в то время самым успешным охотником на лосей был  K’ah Tensakes (Crooked Arrow, Кривая стрела), который был хорошо знаком с повадками этих  животных, хотя когда-то и сам чуть не погиб на охоте, слишком близко познакомившись с одним старым и одиноким быком.

Дело было так: приметил он как-то необычно большого быка, которого молодые самцы  прогнали из стада и, тем самым, запустили его в «одиночное путешествие». Такой лось, будучи старым и необычно грузным, считается хоть и медлительным, но еще и очень осторожным. И вот, Ка Тенсакес, в то время находившийся в самом своем расцвете сил, поставил перед собой задачу:  заиметь его, во что бы то ни стало.
Вот как он сам рассказывал эту историю в более поздние годы:

«У меня была лошадь, которая превосходила всех в своем лошадином племени, и я знал, что в конечном итоге смогу поймать этого хитрого лося, но он всегда видел меня издалека, потому что намеренно  пасся на открытых местах, где я никак не мог подобраться к нему настолько близко, чтобы начать гнать его. Тогда я сказал себе, что все равно перехитрю его, но другие люди тоже узнали про него, и уже сами охотились за ним, хотя никто из них так и не смог его завалить. Затем я сказал им всем оставить его, чтобы я сам смог его достать. Но на это у меня ушло целых два года, и все называли тогда того зверя  «моим лосем», и его никто больше намеренно не беспокоил. Каждый раз, когда я встречал его, я медленно приближался к нему, пока он не отбегал рысью. Но через год он уже только перебегал с одного открытого места на другое, и спокойно пасся там, когда я снова появлялся. Потом, еще через один год, он все еще уходил от меня, но уже только тогда, когда я приближался к нему слишком близко, а если я вдруг останавливался, то и он останавливался тоже. И вот, однажды наступил благоприятный момент для охоты. Тогда уже выпало немного снега, сам  же лось  был  очень толстый, и я смог подобраться совсем близко к нему, но я до того момента уже охотился целый день, и моя лошадь  сильно устала. Он начал медленно отходить, пока я не остановился, и лось тоже остановился, возле каких-то густых кустов у дерева. Я привязал свою лошадь так, чтобы лось мог ее видеть, и направился пешком в  эти заросли.  Лось  успокоился при виде лошади, и начал щипать кусты, а я обошел его кругом, и оказался с другой стороны.  Ветер был подходящим, и  зверь чувствовал запах лошади, но не мог унюхать меня. Я подобрался через заросли очень близко к нему, но ветви были слишком густыми, для того чтобы метко стрелять из лука.  Я отодвинулся поближе к стволу дерева, и выстрелил оттуда в зверя своей лучшей стрелой, целясь ему прямо в грудь - туда, где она должна была попасть ему прямо в сердце, но лось почему-то не падал. Я вытащил нож, чтобы перерезать зверю горло, и подкрался к нему поближе, когда он вдруг рванул с места и резко бросился на меня, низко опустив рогатую голову. Я ухватился за его рог этой рукой (указывает на свою правую руку) так, что когда он попытался забодать меня, я крепко держался, и пытался поймать другой рукой его второй рог. Лось завалился на бок, а его голова оказалась на мне, и в этот момент я вдруг заснул, на долгое время (потеря сознания, «маленькая смерть»). Потом стало уже темно, а я не мог сдвинуть голову лося, потому что был ранен и потерял все силы. Но утром моя жена и еще несколько женщин увидели мою привязанную лошадь, а потом они нашли меня самого, и отвезли домой. С той охоты этот палец (показывает) стал таким, какой он есть сейчас». 

Мизинец его левой руки торчал почти под прямым углом из его ладони, и был он твердым и сморщенным.  Ка Тенсакес считал, что отросток рога прошел между его пальцами, ударил по голове, и оглушил его.

Ка Тенсакес обучал  других членов племени охоте на лосей. В его класс из двенадцати мужчин и мальчиков, входил и Нтсаазе (Ntsaaze), сын Сантаны. Ученики находились под его руководством в течение разного периода времени, и он оценивал их в соответствии с их компетенцией, назначая каждому из них определенные обязанности. Он настаивал на полном повиновении при любых его указаниях. Все должны были хорошо знать как «универсальный язык жестов», так и его личный код сигналов. Основные его требования – это чтобы при всех обстоятельствах охоты - когда необходимы тишина и молчание, и многое другое -  все его указания были всеми правильно поняты.

Апачи обнаружили стадо лосей недалеко от главного водораздела Сакраменто. После того, как они в течение нескольких дней продвигались вверх по гребню между водосборными бассейнами Руидосо и Туларосо (Ruidoso and the Tularoso), они оказались на гребне между Ринконада, и Карризо-Крик. В поле их видимости было семь старых быков, плюс  двадцать коров и молодых телят. Справа и слева были глубокие долины, в которых быстро таял снег, но вперед идущий гребень, на котором они находились, быстро поднимался к двенадцати тысячефутовой вершине Old Baldy, и долины по обе стороны становились ущельями, которые дрейфующие снега заполняли вровень с хребтами, по обе стороны. Здесь более высокая возвышенность сдерживала влияние приближающейся весны, а поверхность снега лежала всего в нескольких футах ниже продуваемых ветром вершин, так что в течение нескольких дней еще можно было найти нужное место, и организовать подходящую «снежную ловушку».

 

Близость апачей, постоянно находившихся в поле зрения, но остававшихся на расстоянии, приучила лосей к их присутствию, и преодолела их настороженность до такой степени, что они не бросились в бегство, даже когда люди приблизились к часовым-лосям на расстояние около сотни ярдов (91,44 метров). Охотники расположились полукругом, так что добыча могла двигаться только вверх по склону, не приближаясь ни к одному из них, и поэтому каждое движение животных было направлено на их уничтожение. По ходу движения животных снег становился все глубже, а сугробы выше.  Легкий снегопад, а затем и очень холодное утро,  довели охоту до кульминации. Левый склон, ведущий к Ринконада, не очень подходил для их целей, а ущелье Карризо (Carrizo Gorge) находилось на значительном расстоянии от мест обитания лосей, но до него можно было добраться, при наличии благоприятных погодных условий. Ка Тенсакес приказал своим людям обойти стадо, и гнать лосей на восток, в то время как он с одним человеком пошел к  месту намеченной ловушки, чтобы проверить плотность снежной корки.

 

Первые лучи восходящего солнца блестели на снегу, когда он воткнул древко своего копья в сугроб на краю насыпи. Сугроб был глубоким там, где буря кружилась над выступающими верхушками кустов, но дальше наст был почти голым, а мороз и ветер укрепил его. Здесь покрытие  было вполне надежным, и самый тяжелый бык смог  бы вполне безопасно его преодолеть. Тенсакес дал знак своим охотникам медленно продвигаться, но солнце  уже светило ярко, и могло слегка растопить корку. После повторных тестов на крепость, после полудня, был дан сигнал о давке на стадо. Большинство коров со своими годовалыми телятами благополучно переправились, как и большинство двухлетних детенышей, следовавших за ними, в то время как быки неохотно шли сзади, и время от времени грозно оборачивались, глядя на кричащих позади них апачей. Все старые быки и молодые животные, пробившиеся через снежный наст, были заколоты длинными копьями охотников, и беспомощно барахтались в снегу. Корова и годовалый детеныш сидели на краю одного сугроба, около верхушки елки, выступавшей из снега, и к ней подошли Нтсаазе и Туха (Tuja), двое подростков. Молодой бык бросился на защиту самки, но  корка проломилась под его весом, и случилось все таким образом, что она сломалась также и перед мальчиками, и позади них. Бык остановился на пологом берегу, а они опустились по самые подмышки между животными, на расстоянии не более чем в двадцати футах (6,096м) друг от друга. Ка Тенсакес крикнул им со своего безопасного места на твердой земле: «Спрячьтесь под снегом!», когда другие, находившиеся дальше, подошли ближе, пробуя надежность наста, но происходило все слишком медленно, чтобы можно было успеть помочь находящимся в опасности юношам. Каждое усилие, которое парни предпринимали для того, чтобы выбраться, только ломало наст вокруг них еще больше. Бык повернулся к пришедшим и был убит, но корова догнала Туха, и затоптала его насмерть под снегом. В это время Нтсаазе успел спрятаться под корку, следуя совету Тенсакес, и тем самым он был спасен.

 

В это время года, также и белохвостые олени, хотя и более робкие, чем  крупные чернохвостые, следовали вслед за лосями, так как их любимые места обитания очищались от снега, и сопровождались они в своем путешествии вечно голодными врагами - кугуарами (горными львами). Таким образом, в одном месте могли одновременно находиться сразу три очень нужных животных, чьи шкуры были в то время в отличном состоянии, для снабжения индейцев одеждой. Шкуры этих животных были необходимы в большом количестве, так как каждому человеку для комфорта требовалась одна,  или несколько. Мягкие и дубленые, оленьи шкуры превращались в легкие и теплые одежды, а меховая шуба их еще не начала линять. И хотя мясо животных было жестким из-за зимних невзгод, оно продолжало сохранять приятный вкус, свойственный мясу этих животных, с обилием жира, накопленного в результате кормления травами, сохраненными природой на равнинах. Это зимнее сало, которое исчезало с появлением новой растительности, было очень твердым в конце зимнего сезона, и его можно было долгое время сохранять, для будущего использования. Эти олени были очень робкими, и вид или запах врага обычно ускоряли их беспрерывный бег на несколько миль вперед. Перед брачным сезоном они бегали стадами, от дюжины до сотни, и их легко можно было убить стрелами, если только суметь  достичь подходящей для стрельбы дистанции, что было крайне трудно и утомительно.

 

Возвращаясь в свои излюбленные места обитания в высоких горах, как они делали это при первой же благоприятной погоде, эти олени часто попадали в снежный шторм, и находили себе убежище в защищенных местах, под поникшими ветвями елей. Зимний снег скользил по уплотненной листве этих деревьев, и тем самым, наметался круговой сугроб вокруг их краев, часто достигая высоты до нижних ветвей, защищая сухую, покрытую иглами землю под самим стволом от ветра, и пространство вокруг ствола иногда было до отказа заполнено оленями. Такие отступления в укрытия начинались в начале бури, и животные вполне успешно прятались там практически от всех своих природных врагов, за исключением, разве что, только человека. Апачи находили подобное сборище большого числа животных в одном месте, вполне подходящим для массового убийства, необходимого для удовлетворения их текущих жизненных потребностей. Следы оленей выдавали их присутствие до той поры, пока  они не были стерты метелью, и индейские охотники всегда были настороже, чтобы своевременно обнаружить их местонахождение. Когда находили  подобное «оленье дерево», то весть об этом передавали до тех пор, пока не собиралось значительное число индейцев для штурма, который должен был быть предпринят до того времени, как стихнет буря, и был он обычно сопряжен со значительными трудностями. Спрятавшиеся олени будут лежать  вполне спокойно, пока не возникнет реальная угроза для их жизни, и окружившие дерево лучники не начнут пускать стрелы сквозь снежные стены и в просветы между ветвей дерева.  Другие апачи располагались для стрельбы на позициях по разные стороны, где  вырвавшиеся из укрытия олени могли бы стать хорошей мишенью. Отверстие, оставленное оленями в качестве входа было маленьким, и когда ловили большое стадо, то многие животные часто были убиты или ранены сразу же, как только из него выскакивали. Бывало, что чересчур рьяный охотник пробивался сквозь ветви дерева, выгоняя зверей наружу. Таким образом, большинство животных  становились трофеями хорошо спланированной hazhah (охоты). После такой охоты теплые укрытия, где были найдены олени, хорошо подходили для подготовки туш к отправке в лагерь, и эта работа уже ложилась на плечи женщин. Но обычно с ними оставалось несколько мужчин, и вход, часто значительно расширенный оленями, пытавшимися убежать, закрывали кустарником. Здесь около дюжины женщин занимались разделкой, и все туши, лежащие снаружи вокруг на открытом воздухе, переносились в это укрытие.  Снятие шкур и нарезание мяса иногда продолжалось в течение нескольких дней, когда небольшие костры согревали замерзающие пальцы, и поощряли их женские сплетни.

 

Кроме всего прочего, также и пумы (кугуары), частенько прятались на ветвях деревьев, или  в других скрытых местах, откуда они могли наброситься на оленей. Но голод делал их опасными для любого живого существа, оказавшегося в пределах их досягаемости. Следовательно, территория за пределами укрытия была для апачей вполне себе опасной зоной, но выброшенные кости и потроха оленей превращались в приманку, и привлекали кошек в пределах досягаемости стрел индейцев, не подвергая при этом самих лучников опасности нападения с их стороны. Шкуры кугуаров можно было бы отнести к разряду роскоши, так как богатые апачи вскоре становились их владельцами, а  дополненные другими шкурами для контраста, из них получались очень красивые одежды. Колчаны для луков и стрел также делались из этих шкур, и тоже обычно принадлежали знатным воинам. Такие колчаны были искусно украшены бисером и раковинами, а пятнистая оленья кожа покрывала открытые поверхности кожи, с наружной стороны. Свободные от замужества женщины выполняли большую часть этой работы, и тем самым обеспечивали себя и пищей, и материалом для своей одежды.