Родные дети. Глава 5. Две мамы, два папы

Время действия - 1988 год.

Плачущий прокурор Нигматуллин – это было ново и непривычно, а оттого страшно. Поэтому поспешил Саша увести его в машину. А потом вернулся, попросил фотографию девочки и сказал, что приедет завтра обсудить, что делать дальше.

Потом он долго отпаивал Ильяса чаем в своей квартире и тихо, чтобы не потревожить спящих детей и жену, пытался утешить его. Утешал, но сам своим словам не верил. Ох, как не хотел бы он оказаться однажды в такой ситуации! А самое главное – не видел он разумного выхода из тупика.

То, что Лену нужно забирать к себе, было несомненно. Но как к этому отнесётся Светлана? Как отреагирует на это сама девочка? Как бы там ни было, но родителями она считает Демидовых. А с Гузелькой было ещё сложнее. Каково ей будет после сытой обеспеченной жизни в любви и ласке попасть в чужой для неё дом? И как объяснить всё произошедшее Марьям?

Она уже и теперь была на нервах. Что случилось? Куда поехал Ильяс на ночь глядя? Какие неприятности заставили его? Почему у него такой странный голос? Нет, всё это неспроста. И замирало её сердце в предчувствии плохого.

Муж вернулся уже ближе к утру. Вошёл тихо и, не включая света, прошел в спальню.

- Ильяс? Что случилось? – Марьям подняла голову от подушки.

- Нет-нет, ничего. Спи.

Разделся, лёг рядом. Какой-то чужой и отстраненный. И слышала Марьям, что до утра он так и не уснул. Лежал, не шевелясь, боясь потревожить её, но иногда тяжёлый прерывистый вздох раздавался в тишине этой странной и по-своему страшной ночи.

Утром Марьям накрыла на стол завтрак. Приставать к мужу с расспросами она не стала. Захочет – сам расскажет. Видела только почерневшее, осунувшееся лицо. И опять у неё замирало сердце. Неспроста всё это, ох неспроста!

А Ильяс, выпив чая, вдруг вынул откуда-то фотографию и положил перед женой.

- Ой, Ильяс! Это ты в детстве? – Марьям взяла карточку в руки, - Подожди, это же девочка! Но как на тебя похожа! Кто это?

- Это твоя дочь, Марьям. Наша дочь, - с каким-то отчаянием в голосе сказал Ильяс.

- Как... Как наша дочь..? – Марьям не понимала. У Ильяса есть ребёнок от другой женщины? Но почему он говорит «твоя дочь»? Он хочет, чтобы Марьям признала её как родную? Но зачем же так жёстко и категорично?

Ильяс встал и подошёл к окну. На скамейке под окном умывалась белая кошка. Ильяс, словно зачарованный, смотрел на грациозные движения животного и молчал.

- Ильяааас? Что это ты такое говоришь? – взгляд Марьям жёг ему спину.

Он резко повернулся к жене. В утреннем свете чётко вырисовывался его силуэт, но лицо... Лица не было видно, и Марьям никак не могла понять, как отнестись к его словам.

- Да, Марьяша, это наша с тобой дочь, - он вздохнул, - Которую родила ты в феврале восьмидесятого.

- Я родила Гузель! – Марьям никак не могла взять в толк, что такое говорит Ильяс.

- Нет, Марьяша, её родила другая женщина. Девочек перепутали. Наша дочь сейчас у других людей.

Марьям молчала, пытаясь выстроить услышанное в ряд, упорядочить, понять. И Ильяс не мог произнести больше ни слова.

- Может я сплю? – вдруг с надеждой в голосе спросила она.

Ильяс подошёл к жене, прижал её голову к себе:

- Нет, душа моя. Ты не спишь. И я не сплю. И это не страшный сон. И с этим придётся как-то жить.

А потом он позвонил Нурие и попросил её приехать. И Нурия сразу приехала. И две женщины плакали, обнявшись. Тихо, боясь разбудить спящую пока ещё Гузельку.

Но собравшись с мыслями, Нурия сказала:

- Ладно, не нужно гневить Бога, не нужно плакать. Самое главное – обе девочки живы. Это главное. Остальное – утрясётся. Аллах велик! Всё будет хорошо. В конце концов, у вас теперь две дочери. Теперь вам нужно о двоих позаботиться.

И как-то немного легче стало на душе у обоих – и у Ильяса, и у Марьям. Действительно! Непоправимо – это когда человека уже не вернуть.

Выбежала из своей комнаты проснувшаяся Гузель, повисла на шее у тётки. А та защебетала, принялась кормить её завтраком, расспрашивать о чём-то. В который раз старшая сестра поддержала супругов, помогла, сгладила острые углы разразившейся трагедии.

А ближе к вечеру они уже встречали в своем доме Демидовых, которых привёз на своей машине Саша. Женщины осторожно приглядывались друг к другу, знакомили девочек. Алексей, не отрываясь, смотрел на дочь, узнавая в чертах её лица что-то знакомое, родное.

Гузель на правах хозяйки повела оробевшую Леночку в свою комнату, знакомить её с игрушками, а взрослые никак не могли решиться и обсудить, что же делать дальше. Пили чай с пирогами, говорили что-то не слишком важное, а решение так и не приходило.

Демидовы уехали, день, такой суматошный и тяжелый, закончился. Нурия, укладывая спать Гузель, спросила девочку:

- Красавица моя, как тебе понравились наши гости?

- Понравились, - кивнула головой девочка, - Только Леночка тихая какая-то.

- Ну, она же стесняется. Погоди, привыкнет, - успокоила её Нурия, - А ты знаешь, золотко моё, что тётя Света и дядя Лёша тебе не чужие?

- Они мои дядя и тётя?

- Нет. Просто иногда у некоторых детей бывает две мамы и два папы. Вот у тебя так и есть.

Девочка озадаченно посмотрела на тётку:

- Две мамы и два папы? Это как?

- Ну, вот так случается. Тётя Света и дядя Лёша – тоже твои мама и папа, - Нурия ласково смотрела на девочку, пытаясь угадать, не сделала ли она ей больно этим признанием.

Но Гузель не загрустила, она пыталась осознать всю важность своего нового приобретения.

- Значит, мамы две? И два папы? А где же они были раньше?

- Они потерялись. А теперь нашлись.

- Значит, у меня две мамы, мама Марьям и мама Света?

- Да. И пап тоже двое – папа Ильяс и папа Алексей.

- Мама Марьям главная. И папа Ильяс тоже главный. А у Леночки сколько мам?

- И у Леночки тоже две.

- Подожди, но тогда моя мама Марьям ей тоже мама? – Гузель капризно надуло губы.

- Конечно. Тебе разве жалко, что твоя мама будет мамой кому-то ещё? Вон у соседской Кати мама ещё и маленькому Валерке мама.

- Нет, ну тут другое... – Гузель задумчиво смотрела куда-то мимо тётки, - Это всё так сложно и непонятно! Это надо обдумать.

- Обдумай, солнышко. Спи спокойно. Твои главные мама и папа никуда не делись, они всегда рядом с тобой, и всегда будут тебя любить, - Нурия поцеловала девочку, - И я тоже.

Уже уходя и задергивая штору на двери детской комнаты, она услышала, как девочка бормочет себе под нос:

- Надо же, две мамы... И два папы...

Продолжение следует